Адалан - мир драконов

Сокджин мëрз. Реально было холодно, промокший наряд не дарил тепла, а хрупкое тело в такой ситуации не могло самостоятельно согреться. Перед его глазами развивался сюрреалистичный спектакль. Шаман (или жрец, как там его) с бубном плясал вокруг алтаря, на котором, вопреки законам природы, под проливным дождём горело яркое пламя. Словно загипнотизированный, он смотрел в это пламя, которое в миг ожило, представ перед ним в облике девы, что однозначно удивило Джина. — Не удивляйся и не пугайся, дитя иного мира. Меня видишь и слышишь только ты. Я же прекрасно слышу твои мысли. — Да я удивлен не Вашим появлением, я так понимаю, Госпожа Луна, а тем, что вы — женского пола, — звонкий смех ему был ответом. — Что же Вы хотите от меня, уважаемая? — Спаси моего сына. Его сердце захлëбывается болью. — Это которого? — Ты уже сам всё понял, — она смеялась, глядя на замешательство омеги. — Погоди. Ты про повелителя огненных, что ли? — Он слеп в своей боли. Не чувствует тебя. Упрям до невозможности, считает, что сможет разобраться, но он забыл самое важное — не глазами надо искать, а сердцем. — Так, а мне что делать? Поганой тряпкой его бить, чтобы он сердцем смотрел? — Ты жил в другом мире, твою память я не стала отнимать, чтобы ты смог ему помочь увидеть. Твоей хитрости и наглости хватит на двоих. — Премного благодарен за столь высокую оценку моих способностей. Но у меня есть вопрос. — Наглый, — снова засмеялась дева. — Наглость — мое второе Я. Так вот я к чему, почему я пассив? — Странный вопрос. Но я тебе отвечу. Ты просил любви, ты её всю свою прошлую жизнь искал. Такую, от которой сердце замирает и перехватывает дыхание, потому что в предыдущей она у тебя такая была. Твоя душа это помнит, хоть и воспоминаний о ней не осталось. Счастлив ты будешь только с ним. Тебя устроит мой ответ? — Меня не устраивает, что мне придется рожать! — запыхтел Сокджин. — Тебя только это беспокоит? — В принципе, да. С остальным я разберусь. И кстати, мне тут сказали, что детей я иметь не смогу. — Сможешь, а от всех отрицательных моментов, связанных с беременностью и родами я тебя избавлю. — Тогда проблем нет. Хотя подожди, еще один вопрос. — Не много ли? — Это ты от меня много просишь, и заметь, я согласился. Так вот, мой слуга Чимин… — А что с ним? Милый и удивительно добрый омега. — Добрый то он добрый, мне интересно, его пара — это тот, про кого я думаю? — Да. Тот альфа тоже заслужил своё счастье. — Как складно у тебя получается, они заслужили — нате вам омегу в подарок. — Потому что истинная пара — это дар, который надо оберегать, и альфы это знают. Вы — благословение, которым награждается дракон. — Я тебя понял. Не завидую я правителю огненных, ему подарок достался не сладкий. — Он будет счастлив. — Дальше что? — Получай удовольствие от происходящего. — Вот чую, что ты какую-то пакость задумала… Да ладно, показывай уже. В миг образ растворился, и Сокджин отметил, что в принципе ничего не изменилось. Дождь по-прежнему лил, шаман бился в конвульсиях, все остальные стояли, словно скалы, не шевелясь. Вдруг всë стихло и все поклонились. Джин, глядя на всех, тоже согнул спину, тихо матерясь, чувствуя предстоящее веселье. Шаман поднял руки и взмолился: — О луноликая, подари своё благословение детям своим, снизойди до нас в свой день. Огонь, что до этого стремился ввысь, замер, и от него отделился маленький огонёк, который полетел по кругу пещеры, вызывая у всех присутствующих вздох благоговения. Вдруг огонёк метнулся в сторону Джина и завис над его протянутой рукой, чем вызвал возглас недоумения и отрицания. — Никогда ещё богиня не выбирала сына правителя, — возмутился шаман. — Но выбора у нас нет. Юный дракон, тебе придется взлететь и отнести великий огонь к нашей богине. — Он не может летать, — зарычал правитель ледяных. — Мне придётся его нести на себе, — отец был зол, но с волей богини даже он спорить не решался. — Тут есть одна проблемка, — замялся Джин, делая лицо как можно более несчастным, что удавалось с трудом. Омега понял замысел богини. — Огонёк, что у меня на руке, наотрез отказывается, чтобы меня нёс родственник. Воцарилось молчание, все в шоке обдумывали происходящее. Первым отвис шаман, подойдя ближе к Сокджину. — Кто должен поднять ввысь наследника ледяного царства? — спросил он, обращаясь к огоньку, что трепетал в руках Джина. — Он говорит — тот, кто пропустил прошлое празднование, — улыбку пришлось душить, ибо она рвалась наружу и хотелось закричать от того, какую он придумал клёвую идею. — Ну что ж, на то воля богини. Ким Намджун, повелитель огненных земель, ты должен поднять в небо сына из рода северных. — Если на то воля богини, — желваки на лице альфы заходили ходуном, он был в бешенстве. Но даже правитель не мог спорить с желанием богов. В тот же миг пещера в разы стала меньше, так как почти в центре стоял огромный чёрный дракон. У Джина перехватило дыхание: он с таким восторгом смотрел на зверя, который был прекрасен и ужасен одновременно. Всё тело трепетало от предвкушения, а ноги несмело шли к крылу, что так снисходительно было спущено для омеги. Взобраться на огненного ему помогли, и единственное, что успел Джин — это прикрыть огонёк от проливного дождя и ухватиться за костяной гребень дракона. Свист ветра оглушил на миг омегу. Сокджину понравилось лететь на Чимине, но то, что он сейчас испытывал, не шло ни в какие сравнения с тем, что было. Не было рваных движений, а только скорость и ветер. Чёрный дракон стремительно набирал скорость, поднимаясь в небо, ни грамма не беспокоясь о том, что на его спине тот, кого избрала богиня. Намджун рычал, чувствуя себя грузовой лошадью. «Где это видано, чтобы правитель на себе нёс кого-то?!». — Не рычи и сбавь обороты, а то я свалюсь, — ответно зарычал Сокджин. Ему сейчас было плевать, что под ним не простой дракон. — Гля, рычит он, не нравится, что на его спину сели! Мне если надо будет, я тебе и на шею сяду — не скинешь! Намджун, обалдевший от такой наглости, сбавил скорость и поменял угол подъëма к луне, так, чтобы омега не свалился. — Вот сразу бы так! А то показываешь, кто сильнее и злее. Я с тобой спорить не буду, однозначно ты. Не мы выбирали, кому нести благословение Луны. Тучи раступились перед парой, и дождь вмиг остался где-то там внизу, а перед Джином предстала картина, от которой перехватило дух. Бескрайнее небо, переливающееся в свете луны всеми цветами радуги. — Как же прекрасно, — выдохнул омега, поднимая огонёк над своей головой и преподнося его в дар Луне. — Проси, дитя, — раздался шёпот в его голове. — А что просить? — То, что желаешь. Кто-то просит богатство, кому-то — процветания землям, а что хочешь ты? — Мир во всем мире, — засмеялся Джин. — Ты уверен? — Я не знаю, что просить у богов. Вы подарили мне новую жизнь, подагнали мужика для счастливого будущего, хотя я и не просил, но раз доверили — придётся оберегать. У меня всё есть, а то чего нет — ожидает меня в ближайшем будущем. Я хочу летать, очень хочу чувствовать воздух под СВОИМИ крыльями, а не чужими. Но для этого мне нужен, как я понял, мой истинный, на котором я сейчас сижу. Кстати, характер у него поганый. Что, нельзя было попокладистей подобрать? — звонкий смех, словно эхо, разлетелся по бескрайним небесам. Дракон под ним вздрогнул: он не слышал диалога омеги с богиней, но шкурой чувствовал её присутствие. — Твои крылья вырастит твой истинный, а сейчас скажи, как мне благословить тебя? — Не надо меня. Благослови мир, пусть их глаза откроются, и каждый, кто давно искал и не потерял надежду, встретит того, кто ему предназначен судьбой. — Спасибо, — тихий шёпот, словно шелест ветра. Сокджин встал на спину дракона, даже не пошатнувшись, и подкинул огонёк к луне, направляя его к той, которая сейчас была счастлива, что сделала правильный выбор. — Подари счастье не только мне, огонëчек, — закричал Сокджин, не замечая, как из его глаз текут слёзы. Трепещущее пламя зависло на фоне луны, встрепенувшись, разбилось на искры. Они, словно хлопья снега, полетели на землю, неся своё благословение не только тому, кто просил, но и всем детям луны, которая сейчас в своей обители утирала слезы. Неужели её дети наконец-то обретут так необходимое им счастье, от которого они отвернулись… — Мы возвращаемся, — сказал Сокджин, обессиленно падая на спину дракона. Резкое опустошение и упадок сил, Сокджин не понимал, что происходит, все его тело скрутила сильнейшая боль, и он потерял сознание. В это время дождь, что заливал землю, прекратился, и сквозь тучи проступил свет луны, который нëс с собой золотистые хлопья благословения. Впервые дитя небес попросил благословение не для себя, а для всех. Огромный зверь опустился на землю, но омеги с ним не было, а на его спине лежал, свернувшись клубком, маленький белоснежный дракончик. — Дитя богов, — зашипел шаман, падая на землю и кланяясь так, что лбом ударился об землю. Все остальные присутствующие застыли в ужасе и смотрели в открывшиеся глаза цвета сияния луны.