Что-то Наташа и Вера Ростовы часто рождались
19 декабря 2023 г. в 13:59
Шестая непонятка связана с возрастом Наташи Ростовой. В 1805 году, в сцене их общих с матерью именин определенно указывается, что ей тринадцать лет.
«Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что-то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты» (том 1, часть 1, глава 11).
То есть получается, что Наташа родилась в 1792 году.
В самом начале 1806 года, когда Николай Ростов после австрийского похода возвращается в Москву и в свою семью, писатель указывает, что Наташе пятнадцать лет.
«И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые пятнадцатилетние девочки» (том 2, часть 1, глава 1).
Здесь уже выходит, что Наташа родилась в 1791 году, причем в самом начале этого года. Поэтому в начале 1806 года ей пятнадцать лет.
И, наконец, в 1809 году, когда Наташа почти возобновила свой полудетский роман с Борисом Друбецким, указано, что в это время ей было 16 лет.
«Наташе было шестнадцать лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом, после того как она с ним поцеловалась» (том 2, часть 3, глава 12).
Исходя из этого отрывка, Наташа родилась уже в 1793 году.
Вот и пойми!
Получается, что Наташа родилась аж три раза – в 1791, 1792 и 1793 году.
Те же непонятки и с возрастом Веры, нелюбимой старшей дочерью Ростовых. Это уже непонятка номер семь.
Толстой в начале романа, то есть, описывая события 1805 года, когда, по его словам, Наташе было 13 лет, про Веру написал:
"...которая была четырьмя годами старше сестры..." (том 1 часть 1, глава 9).
Следовательно, по этой версии Наташа родилась в 1792 году, а Вера – в 1788 году, на четыре года раньше Наташи.
Описывая события осени 1806 года, Толстой сообщает:
"...Вера была двадцатилетняя, красивая девица..." (том 2, часть 1, глава 10).
Теперь получается, что Вера родилась в 1786 году.
И, наконец, Толстой пишет про 1809 год, когда к Вере присватался Берг и они поженились:
"...Вере было двадцать четыре года..." (том 2 часть 3, глава 11).
Здесь уже год рождения Веры получается – 1785 год.
Но! Последняя, третья версия года рождения Веры вызывает тоже вопросы. В 1785 году родился Николай Ростов, брат Веры. Вот как о нем пишет Толстой, определяя его возраст в начале романа, то есть в 1805 году:
"...двадцатилетний Ростов..." (том 1, часть 3, глава 10).
Тут уж получается, что Вера и Николай родились вместе, и они как минимум двойняшки. Но это вообще никак не согласуется с текстом романа. Толстой нигде не упоминает о подобном.
Короче, как Наташа в романе родилась три раза, то и Вера в романе тоже родилась три раза: в 1785, в 1786 и в 1788 году. Причем один раз (в 1785 году) – как двойняшка своего брата Николая)))))
Опять большой знак вопроса.
Есть еще кое-какие непонятки, но уже не связанные с хронологией.
Одна из них касается образа Долохова. В первом томе при описании пари с англичанином (когда Долохов на спор выпил бутылку рома, сидя на подоконнике), Толстой пишет, что Долохов не слишком хорошо говорит по-французски.
«— Я держу пари (он говорил по-французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке)» (том 1, часть 1, глава 8)
Но в четвертом томе уже партизан Долохов в компании с Петей Ростовым разъезжает по французским тылам, где выдает себя за офицера наполеоновской армии (том 4, часть 3, глава 9). Разговаривает много и долго и с солдатами французской армии, и с офицерами. Скажите, мог ли он это сделать, говоря по-французски «не слишком хорошо»? Его даже малейший акцент выдал, он был бы схвачен и отправлен французами на виселицу. Следовательно, он знал французский в совершенстве, как и его прототип партизан Александр Фигнер. Тот тоже настолько отлично говорил на этом языке, что свободно выдавал себя за француза, и тоже ездил по тылам армии противника под видом французского офицера. Хотя к этой непонятке я отношусь более снисходительно. Возможно, за 7 лет с 1805 года по 1812 год Долохов усовершенствовал свой французский. У меня, правда, не создалось впечатление, что этот господин так уж был привержен к учению. Тем более к изучению и совершенствованию своего французского языка. Скорее, в течение своей жизни он совершенствовал свои таланты совсем в противоположных областях жизни, никак не связанных с науками и знанием языков, а больше с ловкостью рук в картежных баталиях)))) Но… в принципе, может быть, может быть…
На сем заканчиваю. В оправдание моего слишком уж придирчивого разбора романа могу только сказать, что не я одна этим занималась и занимаюсь. Еще при выходе «Войны и мира» этот роман попал под обстрел весьма ожесточенной критики. Как ни странно это сейчас читать. Но его действительно многие восприняли негативно. Правда, критика касалась не хронологических непоняток, о которых я написала, а исторических фактов, изложенных в романе. Особенно тех, которые относились к описанию войны 1812 года и Бородинского сражения. Дело в том, что ко времени выхода романа оставалось еще немало живых свидетелей 1812 года, которые были во многом не согласны с писателем. Самым известным критиком был князь Петр Вяземский, друг Пушкина. Он сам был участником войны 1812 года (был в ополчении, причем не штабистом каким-то с боку припеку, а воевал с оружием в руках, участвовал в разных сражениях, в том числе и под Бородино, был награжден за храбрость) и потому критиковал писателя по военным вопросам со знанием дела. Да и сейчас, в наше время, мне приходилось встречать в сети статьи специалистов по военной истории, которые тоже признают, что у Льва Николаевича в романе много чего не совпадает с реальными событиями войны 1812 года. Но это, как говорится, уже совсем другая история.