Тату на твоем теле

      Дымом сигарет пропахла уже вся квартира. Пепельницы стояли на кухне, балконе, в единственной комнате. Не помогали даже открытые окна, но жильцов это мало волновало. Эту маленькую квартирку Руф купила на скопленные гроши за время работы курьером. Район небольшой, заказы разносить особого труда не составляло. Единственным минусом была длительность смены – сутки на ногах без возможности отдыха. Только мотивация съехать от тетки заставляла каждый день продирать глаза с утра пораньше и работать без продыху до позднего вечера.       Руф понимала, что в этой семье ее не примут. Тетка была слишком консервативных взглядов, да и так не до нее было, своих детей хватало. Неправильная, отвергаемая, зато пользующаяся вниманием среди девушек. Руф еще в песочнице была бунтаркой и задирой, вступала в драки за других девчонок. Сейчас ситуация та же, разве что, из песочницы выросла. Привлекала свой пол она и до изменений во внешности и самоопределения в целом. Что в школе, что в колледже получала тысячи восхищенных взглядов и предложений об отношениях. Внимание ей нравилось, даже слишком, а вот о чем-то серьезном думать не хотелось. Поэтому сердец она разбила не мало. К учебе относилась на отвали, приходила чисто показаться, поболтать с красотками и сорвать пару-тройку занятий. А еще обязательно подраться за одну из них. За что, кстати говоря, ее и выгнали из колледжа к концу первого курса. С тех пор она документы больше никуда не подавала.       Работа курьером казалась ей лучшим вариантом, хотя бы потому, что можно таким образом показать свою силу – некоторые заказы весили немало, и снова кокетливые взгляды девушек, открывавших дверь забрать еду. Руф подмигивала в ответ, желала хорошего дня и на этом ограничивалась. И, к слову, благодаря ей компания набирала высокие оценки за обслуживание. Руф это льстило, безусловно.       И вот, снова очередная дверь. Звонок. На пороге показалась девушка, но не такая, какие были до этого. Абсолютно. Она оказалась не просто симпатичной, а дьявольски красивой, со спадающими на грудь длинными голубыми волосами, даже домашняя одежда выглядела на ней как-то особенно изящно. Руф сама за собой не заметила, как уставилась с восхищением в глазах.       Незнакомка же одарила ее холодным взглядом, поблагодарила и уже потянулась к коробкам с пиццами, как вдруг откуда-то из глубины квартиры донеслось рявканье:       – Ну что ты там копаешься? Быстро забрала и сюда принесла, иначе я сам сейчас подойду.        Девушка прикрыла глаза с тяжким вздохом.       – Извините, отец опять напился, не обращайте внимание.       Руф оцепенела. Внутри закипала злость на этого наглого мужчину, которого назвали отцом. Какой он отец с таким-то отношением? Одно только название. Она не могла не вмешаться.       – Я, конечно, понимаю, что это не мое дело, но, по-моему, этот мужчина не в адеквате, рядом с ним находиться небезопасно, так что сейчас я дам свой номер, - она потянулась в карман за бумажкой с номером, которую она носила с собой, чтобы отдать ее какой-нибудь очередной падкой на нее красавице, давая ложные надежды, но тут выдался случай особый.       Каждая секунда была на счету, поэтому в спешке Руф протянула измятый клочок тетрадного листа с коряво написанными цифрами.       – Я Руф, и, кстати, можно на «ты».       Девушка сначала немного помедлила, слегка нахмурив брови, но все же взяла листок.       – Хельга.       Руф засияла еще больше. Это было впервые, когда пришлось ждать ответа от девушки со страхом отказа, когда на ее опыте всегда было наоборот.       Не помня себя от счастья, она побежала по лестнице вниз. Мотивация съехать от тетки на свою квартиру возросла раза в два, если не больше.       С того момента ожидание звонка стало чем-то навязчивым. Сердце выскакивало, когда вызов исходил от неизвестного номера, но, к сожалению, это оказывались либо мошенники с просьбой взять кредит, либо девочки, которых Руф и в помине не помнит, и когда умудрилась дать им свой телефон.       Ей же нужен был звонок только от одного единственного человека, остальных она готова была послать прямым текстом. А кого-то и посылала.       К ночи усталость накрыла с головой, роняя с ног. Короб на спине начал неприятно давить на плечи, хотя и был пустым. Уже дома сил хватило только на небольшой перекус. Глаза слипались, ноги буквально отнимались от физической нагрузки. Но это того стоило, Руф уверена. Оставалось накопить всего треть суммы для достижения цели.       Голова стала слишком тяжелой и была придавлена к подушке. Мысли спутывались в один клубок, теряли свою логическую последовательность. Мозг уже почти что начал показывать картинки снов, но из этого состояния внезапно вывел звенящий телефон – Руф забыла поставить беззвучный режим. Еле нащупав непослушными руками аппарат, она приняла вызов и услышала от чего-то знакомый голос. А потом поняла…       – Привет, прости, что так поздно, я думала ты вообще не возьмешь трубку, - послышался тихий смешок, - я Хельга, помнишь меня? Ты дала сегодня свой номер.       Сон как рукой сняло.       Они болтали всю ночь напролет. Обо всем и ни о чем одновременно. У Руф мурашки бежали по коже от осознания происходящего, и дыхание перехватывало. Для Хельги же это было что-то вроде отдушины. Она хотела отвлечься и забыться хотя бы на время, будто нет отца-тирана-пьяницы за стенкой, что наконец-то уснул. Она говорила тихо, чтобы не разбудить. И, если на чистоту, хотела, чтобы он больше никогда не проснулся.       К утру Руф чувствовала себя слегка разбитой, но зато она узнала каково это быть по-настоящему счастливой. В груди загорелся огонек, и она поняла, что эту девушку из своей жизни точно не вычеркнет.       Работа шла с бóльшим энтузиазмом, а телефонные разговоры по ночам стали традицией. Ни одна из них при этом не решалась позвать к себе домой из-за положения в семье. Они начали видеться в выходные, у Руф – от работы, у Хельги – от учебы в техникуме. Убегали в заброшенные дворы или пробирались в многоэтажки, где поднимались на лифте на самый высокий этаж, выходили на балкон и разговаривали допоздна. Хельга успевала за это время скурить полпачки сигарет, Руф не возражала, ей никак не мешали вредные привычки подруги. Уже довольно близкой подруги.       Оказалось, Хельга поступила, куда хватило баллов, не имела совершенно никакого интереса к своей специальности, но планировала доучиться до конца ради корочки. Руф призналась, что тоже не любила учиться. И парней. Правда она не знала, как отреагирует на последнее ее теперь-уже-возлюбленная, но риски были оправданы. Ту тоже не интересовал противоположный пол.       Про их тайные встречи не знал никто из близких. Отцу Хельги Руф могла не понравиться из-за взбалмошного характера, а тетке Руф было все равно на то, где и с кем она, поэтому та не делилась с ней своей жизнью.       Им хватало и этого, по крайней мере, сумма, копленная на квартиру, с каждым днем приближалась к нужному размеру, и Руф обещала, что как только съедет, сразу позовет Хельгу к себе, на что та смеялась, будто не верила в возможности подруги. Руф дула губы, с пеной у рта доказывая, что она обязательно сможет, стоит подождать еще немного.       С наступлением теплой погоды места встреч стали разнообразнее, а время увеличилось, благодаря позднему заходу солнца. Руф влюблялась все сильнее, отшивая всех вокруг. Но против внимания по-прежнему ничего не имела. У них даже как-то зашел разговор на эту тему. Руф хвасталась огромным количеством поклонниц, Хельга же, нервно закурив сигарету, пожаловалась на своих воздыхателей, которые душат везде. Она и социальные сети из-за этого не вела. Надоела вечно забитая личка с просьбами познакомиться.       Но эта девчонка показалась ей светом в окне и почему-то вызывала доверие. С ней Хельге было хорошо, и это первый человек на ее памяти, с которым хотелось быть рядом как можно дольше. Руф ей не надоедала, несмотря на постоянные встречи, подарки с ее стороны в виде цветов или парочки шоколадок. Почему-то ее внимание было приятно. Она ни к кому раньше не испытывала подобного, да и не знает, испытывала ли что-либо вообще. Из-за ежедневных ссор с отцом и побоев она выгорала к жизни в принципе. Но заставляла себя двигаться дальше и верила, что обязательно выберется из этого дерьма. Теперь у нее появился человек, который вроде мог этому поспособствовать.       Хельга ненавидела выворачивать душу наизнанку, потому что тогда ее бы пожалели, а значит, посчитали слабой. Хельга далеко не слабая. Она подавляла все свои эмоции до такой степени, что переставала что-либо чувствовать. Не каждый смог бы так. Любой другой давно бы уже поехал головой, не выдержав такого, и наложил на себя руки, в конце концов. Нет, Хельга не такая.       Еще она ненавидела помощь в любом ее проявлении. Но почему-то от Руф она была не против ее получать. Только от нее, и ни от кого больше. Наверное, когда сближаешься с людьми, это естественно. Хельга периодически думала об этом после прогулок по дороге домой или уже дома глубокой ночью, закурив в открытое окно своей комнаты.       К лету солнце пекло, а на очередную встречу Хельга пришла в закрытой одежде с длинным рукавом. Руф это очень удивило, и она не удержалась от вопроса. На этот раз они сидели на излюбленном балконе многоэтажки, тут обычно никого не бывает. Хельга молча разделась – сняла кофту, оставшись в одном топе, и повернулась спиной к собеседнице.       Та ахнула.       Ребра и спина были покрыты татуировками – от седьмого позвонка до поясницы протянулся извивающийся дракон, а на ребрах красовались незамысловатые узоры. Руф замерла, открыв рот. Она ожидала всего, но не этого. Нет, она не разочарована, напротив, теперь в ней восхищения еще больше. Падкость на людей с тату в ней с самого детства.       Хельга начала поворачиваться обратно к Руф передом, а та припала к ней, схватившись за ее бедро.       – Хельга… - она набрала в легкие побольше воздуха, - это великолепно! - ее глаза горели и будто искрились.       Хельга старалась оставаться невозмутимой, но, увидев восторженное лицо подруги перед собой, не смогла сдержать улыбки.       – Спасибо.       И тут из Руф посыпался ряд вопросов. Ей хотелось знать о своей возлюбленной все.       – А когда ты успела? А это сильно больно? Почему прятала?       Хельга вздохнула, но ответила на все в порядке очереди.       – Примерно полгода назад, во время процесса почти ничего не почувствовала, у меня высокий болевой порог, а прятала... - она отвернулась, прислонившись спиной к ближайшей стенке, - потому что отец не должен знать, узнает – убьет, я сделала их на деньги, которые он мне давал, они должны были идти на карманный расход, но я поднакопила и сделала без его разрешения.       Ее лицо исказило недовольство от мыслей об отце.       – Как же я ненавижу твоего отца, - Руф плюнула, - я тогда сама бы его убила.       Хельга улыбнулась уголками губ и успокаивающе погладила подругу по плечу.       Все обязательно наладится.       Наконец, на руках оказалась долгожданная сумма на квартиру, и Руф тут же связалась с продавцом, а на следующий день начала собирать вещи. Она так и не призналась тетке в своей ориентации и самоидентификации, но может оно и к лучшему. Этот дом никогда не был ее домом. Временное место жительства? Возможно. Прощание было сухим, будто тетка ждала, когда же съедет подкинутый птенец.       Обустройство произошло быстрее, чем ожидалось. Бывшая хозяйка оставила технику и, видимо, не так давно делала ремонт. Непонятно тогда почему съехала: то ли жить к кому-то, то ли позаботилась о будущих жильцах, и если так, то это довольно мило с ее стороны. Руф обратила на это внимание еще на фотографиях в объявлении. В любом случае, ей очень подфартило.       Вещей с собой у нее было немного, что облегчило расставление все по своим местам. В тот же день она решила снизить количество рабочих часов, пусть зарплата и упадет, но, по крайней мере, сейчас это уже не критично.       И, конечно же, сразу сообщила о переезде своему объекту воздыхания в лице лучшей подруги.       Та за нее порадовалась и пообещала навестить. Но голос был каким-то поникшим, безучастным. Руф подумала, что слова неискренны, но тут же отбросила эту мысль. Нет, Хельга не такая. Возможно, что-то случилось. Как только она решила об этом спросить трубку бросили. Ой, как Руф это не понравилось.       После этого долго не было ни звонков, ни сообщений. На телефон не отвечали или попросту сбрасывали. Руф вся извелась и изнервничалась, даже адреса попутала один раз, за что после получила выговор от компании.       Но в один день внезапно позвонили в дверь. Хотя никто ее нового места жительства вроде не знал, кроме одного человека, на чей визит она никак не рассчитывала.       Руф быстро подбежала и посмотрела в глазок. Ее сердце ухнуло куда-то в пятки.       Она дрожащими руками повернула щеколду и распахнула дверь.       – Привет, пустишь? - за порогом стояла Хельга собственной персоной с двумя сумками вещей.       И кто Руф такая, чтобы ей отказать?       Она тут же выхватила их из рук подруги и сказала ей проходить в приказном тоне. Было страшно узнать, что случилось, и Хельга просто обязана все рассказать, иначе Руф изойдет на нет.       – Прости, что не отвечала все эти дни, отец совсем вышел из себя, - начала Хельга, вытащив пачку сигарет. - Кстати, где у тебя тут можно покурить?       – Где хочешь, милая.       У них с недавнего времени пошли в ход подобного рода обращения.       Хельга достала зажигалку и продолжила.       – Ему моча, видимо, ударила в голову, он начал подозревать меня в отношениях с парнями, когда заметил привязавшегося хвостом за мной одногруппника, - она сделала затяжку и небольшую паузу.       Руф напряженно вглядывалась в лицо подруги, не заметив того, как сильно нахмурилась до глубоких морщин на переносице.       – Дальше наезды, ругань. Забрал у меня телефон, чтобы не смела ни с кем списываться. Я теперь у него «шлюха», - Хельга опустила голову, но тут же подняла обратно. Ее взгляд казался каким-то безжизненным.       Собеседница встала на дыбы, услышав такие заявления о ее возлюбленной.       – Да как он смеет! - она вскрикнула разъяренно, всплеснув руками, - Я с ним сейчас же пойду и разберусь, набью рожу за такие слова! Мразь!       Глаза застилала пелена от гнева, резкий прилив сил, заставил все мышцы тела прийти в тонус. В таком состоянии Руф была способна на все. Да, она готова была даже свернуть горы ради своей лучшей подруги.       Но Хельга оказалась в один шаг рядом с ней и усадила на кровать, держа за предплечья. Затем села сама.       – Успокойся, это бессмысленно. С ним абсолютно бесполезно разговаривать. Он просто сопьется и все, ему даже сейчас уже трудно стоять весь день на ногах, - она гладила себя по ноге, как бы успокаивая таким образом, - я забрала свой телефон, пока он спал, сразу же собрала вещи и сбежала.       Руф тут же остудила пыл, конечно же, благодаря просьбе Хельги, и прильнула к той, обняв за руку.       – Моя милая Хельга, - она потерлась об нее щекой, - моя милая любимая девочка, ты этого не заслуживаешь, надеюсь, он сдохнет сегодня же.       Та ничего больше не сказала, закурив вторую сигарету.       Они стали жить вместе, как семейная пара. Именно пара, но явно не как подруги. Ведь подруги не спят друг с другом, верно? Подруги не залазят друг другу в трусы за просмотром фильма и не осыпают поцелуями обнаженное тело. А Руф обожала выцеловывать узоры на теле любимой, проходясь губами по черным линиям, вызывая тысячи мурашек по коже, заставляя изгибаться от ощущений. Хельга впитывала в себя каждое прикосновение, она позволяла себя любить единственной девушке. И эта любовь ей нравилась.       После душа она возвращалась в полотенце и специально-нарочно снимала его, едва переступив порог комнаты, зная, что сейчас ее съедят взглядом. Затем подходила к зеркалу на стене и рассматривала следы, напоминающие об их крайней ночи. Они рассыпались по ребрам, плечам, животу, за исключением сильно видных мест, во избежание лишних вопросов на учебе. Хельга перекинула копну волос через плечо вперед к себе и начала расчесываться.       За каждым ее движением, стараясь не упустить ни одного, все это время прослеживала Руф, сидящая на краю кровати. Она с жадностью в глазах разглядывала открывшуюся взору спину, с расползающимся по ней дракону. Его голова расположилась вверху левой лопатки, а хвост протянулся почти к самому копчику. Крылья опускались вдоль позвоночника, по которому Руф так любила водить в постели по утрам. Она продолжала рассматривать каждый сантиметр тела своей теперь-уже-девушки и понимала, что ей мало просто так смотреть, мало целовать, трогать, иметь.       Мало. Мало. Мало. Может ей так казалось из-за того, что Хельга не отличалась особой эмоциональностью. Иногда Руф действительно считала, что ее разлюбили. И старалась вывести на ревность. Открывала при ней мессенджеры и самодовольно заявляла, что снова захламили директ девчонки с комплиментами, просьбами о встрече. Конечно, Руф это делала не всерьез, ей, откровенно говоря, было плевать на них и их чувства. Она наблюдала за реакцией, ожидала впечатляющего эффекта, но Хельга лишь закатывала глаза, делая очередную затяжку, и бросала всего одну фразу:       – У меня тоже их завались, если ты забыла.       Тогда Руф закипала от ревности, попадаясь на свою же удочку.       – Ты только моя, ясно? - вскрикивала она. - Никому тебя не отдам.       Такие выступления на Хельгу не действовали.       У них все это началось спонтанно. Никто не договаривался вступать ни в какие отношения. Просто спать в обнимку или заниматься сексом всю ночь напролет стало чем-то нормальным, как и курить одну на двоих сигарету.       Здесь, в маленькой однокомнатной квартирке, их никто не увидит и никто не осудит. Ни суровая равнодушная тетка, ни пьянчуга отец. Здесь Руф могла спокойно целовать своей любимой ноги, поцелуями-бабочками поднимаясь от тыльной стороны стопы до колена, сидя на полу. Хельга позволяла ей проделывать подобные манипуляции, наслаждалась, а, когда та заканчивала, бросала окурки в пепельницу рядом с кроватью и уходила на кухню готовить совместный ужин.       Ужин они готовили по очереди с самого начала их совместной жизни. Всегда красиво накрывали на стол, съедали все до единой крошки, ведь готовили они обе нереально вкусно, болтали. А потом трахались на том же самом столе.       Еще Руф могла повиснуть на Хельге, пока та собиралась на пары, красилась неизменно голубой в цвет волос помадой. Она сразу после этого поворачивала за подбородок ее лицо к себе и целовала горячо, настойчиво, тут же размазывая по губам косметику и съедая ее, чувствуя на языке привкус ежевики. Потом жалостливо просила остаться дома и забить на эти дурацкие пары, ссылаясь на недостаток внимания и абсолютное нежелание отпускать свою девочку к пристающим уродам. Ей жутко не нравилось, что кто-то покушался на любовь всей ее жизни, и даже ходила разбираться с некоторыми типами, как бы Хельга не пыталась ее остановить. Кипишь устроила такой, что дело дошло до директора, но, благо, обошлось без жертв и увечий. Со стороны поклонников конечно же.       Руф приняла решение изменить себя, так как не чувствовала себя девушкой, а воплотить в жизнь намерения боялась из-за того, что тетка выгнала бы из дома до приобретения нового жилья. И вот, на днях она подстриглась со спокойной душой и сменила гардероб – юбок и платьев теперь у нее не встретишь. Обращения желала слышать в мужском роде. После всех сделанных изменений она заявилась к своей любимой. Вернее будет сказать, он. Для той это было весьма неожиданно.       – Так ты теперь парень или девушка? - уточнила она.       Руф сначала опешил, ведь глобальных модификаций с телом не было.       – Для тебя буду кем угодно, дорогая.       Для Хельги он согласен быть хоть ручным песиком. Та рассмеялась в голос так искренне и звонко, что у Руф в груди свело от нежности.       – Ты такая странная, - она подтерла смазавшуюся стрелку с нижнего века, - но все равно мне нравишься.       Руф был вне себя от счастья. Его любят, его принимают, его желают, несмотря ни на что. Пожалуй, это то, чего так долго не хватало все это время. И он смело может сказать, что обрел смысл жизни в лице самого драгоценного, самого лучшего человека, который разделял вместе с ним кровать, еду, мысли. Он тут же подбежал к Хельге и затянул в поцелуй. О, как он любил целовать эти прекрасные аккуратные губы. В поцелуй он всегда вкладывал все свои чувства, все то, что он испытывал к своей девушке. Буквально каждый божий день начинался с восхищения изгибами ее татуированного тела, что выглядело как настоящее произведение искусства, не иначе.       Хельга же впервые с кем-то разделяла тепло. Для нее это первые и, пожалуй, единственные отношения, которые наверняка продлятся до самой смерти, прямо как в сказках. Потому, что этот человек смог залезть в самую душу, согреть ее, заставить нуждаться в эмоциональной и физической близости. Он стал родным, роднее кровного отца. Будто лед в сердце треснул, и теперь оно бьется быстрее. Это же люди называют влюбленностью, да? Хельга была далека от таких проявлений человеческих эмоций, привыкшая затыкать их подальше и полагаться только на себя без чьей-либо помощи, словно биоробот.       Она до сих пор пытается осознать происходящее с ней. Как случайный человек, к тому же обычный курьер, смог так изменить ее жизнь на триста шестьдесят градусов. Наверное, где-то свыше была предопределена их встреча. Тогда Руф получается – ангел во плоти, без преувеличений. Ангел, который заставил почувствовать себя живой.       Ответ крылся на поверхности, нечего и рыть – стресс, пережитый за годы жизни с отцом-тираном, убивал в ней все, что делало человека человеком. Благо, она не опускалась до такого же низкого уровня, жестокости в ней, как было мало, так и осталось, а ударить могла в качестве самообороны.       И теперь, здесь, рядом с тем, кто показал, что такое нормальное отношение. Даже не просто нормальное. Почти что идеальное. Пусть Руф и не цветочек далеко, со своими странностями и не самым простым характером. Но именно он дал ей возможность переродиться в живого человека, способного любить и принимать любовь, а еще поддержку.       Хельга полностью голая на цыпочках подкралась к окну, открыла его, чтобы сигаретный дым хоть немного выветривался, и вернулась обратно в постель, где ее ждет Руф докуривать совместную сигарету по очереди. Она любила ходить голая по квартире, зная, что ему это до чертиков нравится. Специально убирала волосы вперед, когда поворачивалась спиной потому, что Руф с ума сходил от ее татуировок. Водил по ним кончиками пальцев, выцеловывал дорожки, не выходя за контур. Когда Руф заканчивал так надываемый ритуал, она ложилась на спину, прислонившись к изголовью, и блаженно прикрывала глаза. Ей было более, чем хорошо.       Руф лежал рядом, оживленно рассказывая о планах на совместное будущее, активно жестикулируя и периодически целуя любимую девушку в нос, лоб, губы, висок, прерывая свой поток речи. Потом, подперев голову рукой, и вовсе склонился над ней, продолжая изрекать о странах с благоприятным климатом, чтобы можно было жить с комфортом, о ценах на билеты, и сколько придется на них зарабатывать. Хельга внимательно слушала, кивала, иногда вставляла фразы со своим мнением. Руф, увидев одобрение, начинал говорить разгоряченней, широко распахивая глаза. Описывал свадьбу, в какой ресторан они пойдут, кого пригласят или вообще обойдутся без гостей. В конце концов, Руф заявил, что предложение обязательно сделает в самом лучшем виде, как ни у кого и никогда.       И Хельга согласна.