*ੈ✩‧₊˚༺☆༻*ੈ✩‧₊˚
наконец остановившись в более-менее безлюдном месте, алексис впервые за долгое время повернулся к михаэлю лицом. кайзер, кажется, только сейчас заметил, как сильно дрожали пальцы похитителя. неужели именно ими был оставлен огромный синяк на его руке? сам парень тоже выглядел неважно, сильно исхудал с дней их прибывания в блю локе, глаза его заметно покраснели из-за лопнувших капилляров. похититель даже не пытался скрыть искусанные губы и исцарапанные руки. несс выглядел отвратительно и просто-напросто неприемлемо для своего статуса, сердце будто разрывалось от смеси жалости и отвращения. нервно взглянув в сторону готовых к отлëту самолётов, парень решил выслушать партнёра. — итак, зачем же ты привел меня сюда? — ... кайзер, ты и в правду собираешься... улететь? — несс отчаянно всхлипывает, пунцовый румянец пылает на его щеках. при виде господина все внутренности выворачивались наружу, выставляя напоказ переживания, душившие парня последние месяцы. тупая боль заполонила разум, пока глаза бегали в поиске столь необходимых слов, что могли бы с полна передать весь комок его эмоций. обида, злость, испуг, разочарование, отчаяние и удушающая безысходность — все эти чувства смешались в единый коктейль, который ужасающе быстро заполнял внутреннюю опустошенность. но болезненный комок в горле не позволял нессу нормально выразить мысли, из-за чего он мог лишь хныкать и мямлить отрывочные фразы, надеясь, что собеседник услышит. — как ты мог!? это жестоко, кайзер. очень жестоко! я...не хочу... быть один... опять! замолкнув на полуслове, алексис увидел лишь попятившегося назад михаэля. взгляд больших небесно-голубых глаз даже в такой патовой ситуации продолжал источать осязаемую ауру величия, но отсутствие понимания происходящего в них тоже ощущалось. он не знал, ничего не знал и не мог знать. сердце жалобно трепыхалось, будто было готово выпрыгнуть из грудной клетки прямо в ладони собеседнику, дабы кайзер сам смог прочитать и распутать весь клубок эмоциональных переживаний. все страхи несса будто ползли по позвоночнику, из-за чего ему оставалось лишь упасть на колени, сжавшись в комок жалости и позора. пытаясь сохранить хоть какие-то остатки гордости перед своим господином, алексис закусил губу, тихо шмыгая носом в рукав. он закрыл лицо руками, пытаясь отгородиться от любых последствий сказанных им слов. сейчас несс был готов зареветь белугой, но он сдерживался из последних сил. он не хотел, чтобы их последняя встреча прошла так...чтобы кайзер запомнил своего друга таким. михаэль даже не думал спускать с него глаз, нет. немец продолжал отчетливо чувствовать взгляд, прожигающий его до глубины души, втаптывающий в грязь малые отголоски решительности. сейчас для волшебника ничего не существовало, кроме этого невидимого немого давления, которое перекрывало кислород и высасывало всё то мизерно хорошее, что было между футболистами. несс сокрушённо покачал головой, признавая своё поражение, признавая, как низко он пал перед собеседником. не стоило ему сюда приходить, не стоило начинать этот разговор. но раз уж он уже выставил себя посмешищем, то имеет право хотя бы попрощаться со своим другом, дабы последнее слово всё таки осталось за ним. открыв глаза, алексис начал в панике искать глазами копну блондинистых волос, за которыми он так любил ухаживать раньше. с каждой секундой становилось ясно, что кайзера здесь больше нет. неужели михаэлю стало настолько стыдно, что тот молча ушёл, оставив парня корчиться на полу? или же его изначально тут не было, и всё произошедшее — искажённые фантазии больного разума несса? в любом случае, всё это уже не важно, ведь поговорить с господином у юноши получится ещё не скоро. эта мысль нагоняла очередную волну безнадёги, удушая нескончаемой апатией. — ... когда любовь умирает — это по-настоящему больно, — закончил своё красочное описание алексис, задумчиво глядя на собеседника. — существует ли достойное наказание за обиды, за ложь, за манипулирование; за то, что разбил человеку сердце?*ੈ✩‧₊˚༺☆༻*ੈ✩‧₊˚
в ответ послышалась тишина, прерываемая хрипловатым дыханием. нет, я не собираюсь реагировать на данный риторический вопрос. несс исказит любые слова с моих уст, переврёт настолько, что из них пропадёт весь здравый смысл. не услышав удобоваримую реакцию с моей стороны, алексис взвинтился, словно готовился закатить истерику. дело пахло керосином. парень подошёл ко мне настолько близко, что я мог каждой клеточкой своего тела ощущать его безумную ауру и феромоны. волшебник несколько раз щёлкнул пальцами перед моим носом, словно желая пробудить ото сна, и пролепетал: — почему молчишь? нечего сказать мне, да? или же ты решил, что можешь не слушать меня? — лихорадочный взгляд высматривал хоть малейшую ответную реакцию в каждой моей морщинке, в каждом мускуле на моём точёном личике. засохший макияж глаз размазался и засох, выглядя совсем уж неэстетично. юноша нахмурился, вглядываясь в лицо напротив. как же нессу вдруг захотелось разгладить пальцами эту морщинку, пролёгшую у кайзера между бровей, желая узнать, что же сейчас творится в этой головушке. — не хочу разговаривать с человеком, который похитил меня из-за своей ревности, или какое тупое блять оправдание ты себе там выдумал... — непроизвольно рявкнул я в ответ, подавая голос после большой паузы. пограничник остановился как вкопанный, не прерывая мой поток желчи. — я спокойно жил, пока не пришёл мой старый друг и не испортил всё к чёртовой матери. ты держал меня взаперти в этой ебаной клетке сутки без малейших объяснений, только и расспрашивал о моей личной жизни. и вот только сейчас ты соизволил объяснить свою непонятную злодейскую мотивацию о человеческой подлости, сваливая всю вину на меня? моего парня? весь мир? неловкое молчание охватило всё помещение. театральная пантомима закончилась, гнусная улыбка наконец-то слезла с лица. немец разочарованно опустил руки тщедушного тельца. по мере моего монолога сверкающий взор тух, заменяясь на мутные глаза дохлой рыбёхи, готовящейся к свариванию заживо. отрешённый от мира сего алексис принимал какой-то извращённый, виноватый вид. неужели мне нужно было с самого начала просто обругать его, указав, словно ребёнку, на глупость действий? или же я просто начал отсчёт бомбы замедленного действия? — даже по прошествии времени ты меня не понимаешь. господи, чем же я заслужил такое несчастье... — пролепетала дрожащими губами горемыка в растрёпанных чувствах. от мимолётной злости не осталось ни следа, лишь блестящие бриллианты тревожных слёз на пышных ресницах. будь я в другой ситуации, то почувствовал бы угрызение совести из-за того, что довёл друга до подобного состояния. — поверь, мне просто нужно знать, что я могу доверять тебе, что ты видишь правду! на душе стало совсем погано. как я мог докатиться до чего-то подобного? в какой момент жизнь свернула не туда? в синей тюрьме, когда я наконец-то стал раскрывать свой настоящий эгоизм, отвергая полузащитника? в аэропорту, когда оставил несса без ответов и поддержки? или же ещё раньше, на промежуточной игре перед входом в команду бастард мюнхен? если бы появился шанс вернуться в прошлое и изменить его, воспользовался я им? нет, сейчас не время рефлексировать о своём прошлом. в конце концов, ещё не всё потеряно. в конце концов, мой диалог с похитителем сдвинулся с мёртвой точки. — и что же это за правда? — находясь на грани срыва разум взмолился своему видимому божеству. это ли чувствовали вифлеемские младенцы, избитые и ставшие великими мучениками? до крови закусив щёку изнутри, я уверенно перевёл взгляд впёред, глядя в будущее, хотя у самого в этот момент кошки на душе скребли. может, выслушав самообольщение несса да удовлетворив его тщеславие, он на время остепенится, потеряет бдительность. — всё, что я сейчас делаю, я делаю ради тебя. — нежным голосочком залепетал алексис, всем своим видом напоминая провинившуюся школьницу перед учителем. голодная до нежности собака шмыгала носом перед хозяином. чувство животного парализующего ужаса перемешалось с брезгливой жалостью к этому отродью. — ты так отчаянно и долго убегал от меня, чтобы вновь вернуться. может, хоть в этот раз мы сможем пройти через трудности вместе? опустив свою голову, я перевёл взгляд на минималистичный пол, погружаясь в горестные размышления. конечно, не хотелось скатываться до собирания летающих пазлов в своей голове, но обдумать дальнейшие действия стоило. тем более, алексис не обращал на моё состояние ни малейшего внимания, оказавшись слишком погруженным в неизъяснимое блаженство от размышлений о нашей совместной судьбе. состояние несса менялось ежеминутно, если не ежесекундно. немец был слишком нестабилен для каких-то осмысленных разговоров или действий. сейчас нужно выяснить как можно больше информации про место нахождения данного помещения и психотравмы похитителя. может, попробовать втереться в доверие своему старому другу? вдруг я остановился в своих активных рассуждениях, краем уха услышав что-то уж слишком выбивающееся. — ... без возможности вернуться в серьёзный спорт ты просто сдашься. да, возможно, это будет немного жестоко и дико с моей стороны, но поверь, в итоге всё будет хорошо! нас соединит общее горе, и всё это время я буду ря— — погоди, что ты сказал? — промолвил я, прерывая свои раздумья. несс резко останавливается на полуслове, глядя на меня, как на сумасшедшего, — что ты имеешь в виду под "общим горем"? — оу, я не собирался рассказывать это сейчас, но раз уж так вышло... — скомкано проговорил немец, сконфуженный данным вопросом. виноватая улыбка украсила его лицо. невинно потупив взор, парень глядел себе под ноги, пытаясь как можно уместнее сформулировать жестокую реальность. — я же понимаю, что ты никогда добровольно не откажешься от своей мечты стать бомбардиром номер один. переживая, что из-за этой глупой и самонадеянной целеустремлённости ты покинешь меня, я решил перестраховаться. кайзер, совсем скоро твои нижние конечности будут ампутированы. и нет, даже не пытайся меня переубедить. это моё окончательное решение.*ੈ✩‧₊˚༺☆༻*ੈ✩‧₊˚
неприятная постоянная боль в затылке давила на парня. михаэль начинал клевать носом, хотелось прилечь и выспаться, приклонить голову на подушку, укутаться в мягкое одеяло и свернуться комочком, однако тревожность и страх не позволяли пленнику погрузиться в царство морфея. красный мигающий огонёк в тёмном углу комнаты всё время напоминал о чьём-то чужом присутствии. несс сказал, что хотел заснять прибывание друга взаперти, сохранить на память столь прелестные моменты. пережитый стресс плохо сказывались на его организме, сбитый режим никому не шёл на пользу. упрямый мозг из-за всех сил старался функционировать, продолжать находиться в сознании. кайзер не был в силах даже задремать, зная, что прямо сейчас за ним наблюдает старый друг. проблемы накладывались одна на другую, не думая заканчиваться. живот жалобно заурчал, чувство голода вернулось. интересно, как отреагирует алексис, если его пленник погибнет голодной смертью? нервно сглотнув вязкую слюну, немец сомкнул ресницы, желая успокоить ноющую голову хотя бы на мгновение. михаэлю удалось ненадолго задремать, но вскоре он был разбужен тихим шёпотом, который прервал его отдых. несс раскладывал на столе необходимые хирургические инструменты и тихо проговаривал их названия, словно боясь забыть. скальпель, иглы, пила джильи, рашпиль — всё это было заранее продезинфицировано и приготовлено к операции. прямо под боком лежал специальный раствор для инъекций с неизвестным для михаэля названием "миорелаксант", судя по коробке, отвечающий за спастичность скелетных мышц. алексис надел голубые резиновые перчатки, затем прикрыл свою святочную харю медицинской маской. в таком облике немца и в правду можно было принять за какого-то искусного и опытного хирурга, знающего своё дело. михаэль искренне уповал на то, что товарищ не пренебрег подготовкой или практикой к такой непростой процедуре. лабораторную крысу поместили в стандартное положение — лежа на спине. от соприкосновения с холодной поверхностью вдоль позвоночника пробежал холодок. обе руки были крепко связаны и отведены под углом девяносто градусов, что не позволит случайным конвульсиям помешать столь важной операции. предварительно обработав ноги михаэля по окружности чем-то неприятным и холодным, несс отметил маркером контур необходимых разрезов. в голове уже воссоздавалась отвратительная, но в то же время прекрасная для безумно влюбленного хирурга картина. скальпель в руках немца стремительно рассекал кожу михаэля резкими порывами, распарывая еë и выпуская наружу истерзанные куски окровавленной плоти. всё это — чтобы кайзер испытал и ощутил в полной мере это болезненное чувство, лишение чего-то особо важного... алексис больно сжимал своё запястье и царапал себя обгрызанными ногтями, желая прийти в чувства. нет, ему нельзя так бездумно кромсать и вспарывать своего друга, превращать его в кровавое месиво. тут необходим более тонкий подход. — ну что же, готов к своему искуплению через возмездие? — воодушевленно пролепетал несс, хлопнув в ладоши. в расширенных зрачках малиновых глаз отражалось искажённое оцепенением лицо кайзера. нет, к такому он не был готов и никогда не будет. нескончаемый экзистенциальный ужас охватил каждую клетку обнаженного тела, освещаемого белыми галогенными лампами. — я, знаешь ли, тоже не рад такому исходу событий, но ты просто не оставил мне выхода! алексис продолжал бормотать ересь, которую его больной мозг генерировал для чужого (или своего) утешения. но никакие успокаивающие оправдания не могли помочь кайзеру смириться с безумными положением дел. прямо сейчас судьбу выдающегося бомбардира расчленяют на две неравноценные части, и самое ужасное то, что парень никак не может побороться за неё. в глубине души что-то тихо-тихо заныло. хотелось плакать, рыдать от нескончаемой боли, наносимой близким другом. пут ядовитых мыслей сковывал рациональное восприятие, оставляя лишь чувственное восприятие мытарства, которое тело не могло выплеснуть в жизнь. утробное бульканье доносилось из приоткрытого рта михаэля, желающего страстно умолять несса о пощаде. но воплям отчаяния не было суждено достичь адресата. кайзеру оставалось лишь бездумно пялиться в потолок, пытаясь не обращать внимания на нарастающий стояк алексиса. несс рассекал мягкие ткани таким образом, чтобы оставались лоскуты, своей формой похожие на рыбий рот. мерзкий желтый жир бедёр вываливался наружу, мешая прорываться к части скелета, обляпанной вонючей слизью. работа с сосудами и нервными окончаниями была самой проблематичной, ведь от неё зависело, насколько сильные боли будет испытывать пациент на этапе заживления. будет ли достаточно мук, испытываемых кайзером в данный момент? или же алексису необходимо откинуть своё сострадание, продлив мучительные пытки? парень покосился на бледное лицо михаэля, находящегося в обморочном состоянии. сейчас он выглядел как самый немощный и несчастный человек на планете. несса охватила жалость к полутрупу, обречённого на вечное существование беспомощным инвалидом. волшебник ещё успеет достаточно насладиться уязвимостью михаэля перед ним, не стоит злорадствовать сейчас. решив таким образом проявить милосердие, немец аккуратно перевязал подкожную вену и отделил мышцы, обнажая бедренную кость странного желтоватого оттенка. сдерживая наплывающий рвотный рефлекс, алексис пытался не дрожать, сжимая пилу джильи пальцами. конечно, существовала более современная и технологичная альтернатива в виде электропилы, используемую в большинстве больниц. но несс хотел чувствовать, ощущать, как под его руками ломается и разрушается жизнь кайзера. скрупулёзно продев проволоку под кость, парень начал аккуратно двигать пилу взад-вперед, стараясь избегать рывков и резких движений. создавалось трение, от которого крупная часть скелета крошилась, и кажется, собиралась поделиться на две части. белые кусочки измельчённого мосола оседали на кисти рук хирурга, но он, затаив дыхание, не обращал на это ни малейшего внимание, поймав нужный ритм. весь его разум был занят одним монотонным, но в то же время захватывающим занятием. в голове не укладывается, как такая тонкая струна могла перепилить такой толстый и крепкий материал. кайзер уже давно потерял счёт времени, находясь в состоянии застоя. кость ноги раздроблена, его душевное состояние тоже. каждый нерв скручивался в узел от нестерпимой муки грешной души. в голове не было ни единой мало-мальски полезной идеи, которая поможет найти решение для такой безнадёжной ситуации. всё бесполезно, теперь всё бесполезно. лишь в последние секунды, пока михаэль находил силы, чтобы оставаться в сознании, стоило признать своё сокрушительное поражение. за всё это время ему надоело жалобно плакать, гневаться и пытаться торговаться с похитителем. до окончательного принятия осталось лишь перестать сопротивляться и, отказавшись от продолжения борьбы в столь неравной битве, стиснуть зубы в ужасающей агонии. парень впал в беспамятство, растворяясь в сиюминутной спасительной неге. в это время несс неторопливо стачивал и сглаживал острые края мосола костным рашпилем. передний и задний лоскут кожи закрывал медицинскими скобами, создавая пусть и не самую красивую, но все ещё функциональную культю бедра, вид которой доставлял неизъяснимое блаженство. немец тревожно посмотрел на пациента, чтобы убедиться, что он находится в бессознательном состоянии. даже немного жаль, что кайзер сдался на половине. ничего, алексис позаботится о том чтобы пробудить парня из мимолётной спячки. хирургу предстояло второй раз испытать незабываемый опыт с оставшейся конечностью. одна лишь мысль об этом вызывала острое наслаждение от предстоящего действа. шаловливо шлёпнув михаэля по бедру своей ладонью, волшебник отодвинул мешающийся обрубок ноги и приступил к колдовству. остеотомия потихоньку подходила к концу, переходя в эндшпиль. в помещении страшная затхлость застарелого пота смешивалась с тошнотворной вонью тухлого мяса, создавая отвратительный смрад, не желавший выветриваться из спёртого воздуха. из рта кайзера вылетали какие-то кашляющие звуки в перемешку с бульканьем. покрытые высохшими слюнями бледные губы не закрывались, давая воздуху проходить через рот. несс вытер пот рукавом и снял испачканные перчатки, выбрасывая их в мусорную корзину. парень не имел представления о том, сколько времени прошло с начала операции, однако его личные ощущения говорили о том, что прошла целая вечность. им обоим нужно время отдохнуть и восстановиться. алексис, желая застать пробуждение михаэля, прилёг около него и задремал.*ੈ✩‧₊˚༺☆༻*ੈ✩‧₊˚
— признаться честно, когда я пошёл искать тебя, то решил, что это в последний раз. либо ты, либо ничего, — застенчиво пролепетал я, игриво накручивая локон отросших волос на свой палец. после наступила тишина, прерываемая лишь случайным звонком колокольчика на кайзеровской цыплячьей шее. он являлся моим первым подарком. собеседник в последнее время был нем как рыба. ничего, скоро этот идиотский обет молчания должен закончиться. кайзер, все же, не глупое дите, сам должен понимать, что капризами ничего не получишь. глубоко вздохнув, мой взгляд примагнитился к нижним конечностям немца. или, точнее, то, что от них осталось. от вида миленьких культяпок, полностью обмотанных свежими бинтами, на моём лице появилась слабая улыбка. каждое утро я принимал освежающий душ вместе с михаэлем, следя за его гигиеной, после чего перевязывал обрубки ног полосками ткани. мне хотелось, чтобы это стало нечто вроде утреннего ритуала, сравнимого с чисткой зубов или заправлением кровати... да и вообще моя жизнь стала намного счастливее после всего произошедшего. я стал больше уделять внимания своему образу жизни, восстановил режим сна и стал лучше ухаживать за собой. каждая минута с моим парнем давала мне душевный подъём, дарила ощущение чуда и желание продолжать жить ради следующего дня. ради этого маленького отрезка моей судьбы стоило существовать прошлые восемнадцать лет. это было лучшим решением в моей жизни. оторвавшись от размышлений, я нежно коснулся пальцем бедра кайзера и спросил: — культя полностью заживёт примерно через полгода. хотя я думаю, что твой организм сможет справиться ещё быстрее. всё таки у тебя крепкое накаченное и просто прекрасное тело! как ты думаешь, сможешь справиться за четыре месяца? — что ты сделал с моими ногами? выбросил? продолжаешь хранить их? или... — пробормотал михаэль и на время затих, делая какую-то странную театральную паузу. если парень и начинал со мной разговор, то только ради какого-нибудь мерзотненького каверзного вопросика. о том, что случилось с лоренцо, как там поживает грим. даже судьба ебаного йоичи беспокоит его больше, чем моё самочувствие! иногда даже приходит мысль о том, чтобы отрезать кайзеру язык к чёртовой матери. однако я быстро отгоняю её, понимая, что при таком раскладе событий не смогу слушать столь приятный тембр голоса парня. — ...съел? — господи, неужели ты считаешь меня гребаным каннибалом? я не какой-нибудь доктор лектор! — ошарашенно протараторил я в ответ, пылая от негодования. чтобы такая идея пришла в голову, она должна быть полностью отмороженной. может, михаэль каким-то образом заразился безумством? конечно, какой-то незнакомец может подумать, что я психически нездоровый, и, скорее всего, окажется частично прав, но чтобы настолько... — с радостью забуду этот вопрос если ты разделишь со мной трапезу, — мне пришлось очень быстро перевести тему, дабы всё снова не перешло в битьё посуды. я лениво перевернулся на бок, доставая заготовленный плод граната. — знал, что эта ягода благотворно влияет на состояние организма, особенно на сердце? во многих культурах этот плод являлся символом супружества, процветания и плодородия. может, отведав его, синяя роза наконец-то зацветет. я старался хранить как можно меньше колющих и режущих предметов в помещении в целях нашей же безопасности. не желая вставать и топать до особого места, в котором хранилось большая часть возможного оружия, я растопырил челюсти и впился клыками в толстую кожуру. в моём рту появился вкус горечи, смешанный с едкой кислинкой. лицо покрылось морщинками, скривилось в причудливую гримасу. я чувствовал, как по щекам из крепко зажмуренных глаз стекала слеза. голубые глаза кайзера стали как блюдца, готовые вылезти из орбит. его приводило в ужас скотское поведение голодного зверя, с жадностью вгрызающегося зубами в гранат. из моего приоткрытого рта вытекала струйка слюны, смешанная с бордовой жидкостью. весь пол был заляпан красными брызгами, которые выглядели как кровь. несколько ягод разлетелись по полу, укатывались в углы. белая рубашка, в которую я был одет, как губка впитывала растекающийся по полу гранатовый сок, ткань окрашивалась в розовый цвет. — ёперный театр, — впопыхах проговорил я, неряшливо вытирая свой подбородок рукавом. да уж, мою одежду уже было не спасти. неловкими движениями я снял с себя рубашку, оставаясь в полном неглиже. кожу обдал прохладный ветерок, тело покрылось мурашками, а розовые соски затвердели. конечно, кайзер видит меня обнаженным далеко не в первый раз. в конце концов, он сам был почти полуголым в этих узких тёмных трусиках и чокере с бубенцом! мне было приятно показывать свою неприкрытую плоть, как и разглядывать его прекрасные татуировки. я часто-часто заморгал глазами, притворно смущаясь. михаэль лишь отшатнулся в меру своих возможностей, пристыженно опустив взгляд на обглоданный гранат. теперь плод можно было легко разделать руками, доставая оттуда ягодки, похожие на драгоценные камни. выцарапав одну из них, я поднёс их к чужому рту. — скажи ам! — слетело с моих губ, пока лицо немца принимало страдальческое выражение. я чувствовал подушечками пальцем дрожание чужих бледных одутловатых губ, прерываемых учащённым дыханием. по лбу катились бисеринки пота. парень был охвачен иррациональным ужасом от предстоящей кормёжки, которая могла занять целую ночь. схватив его за выпирающий подбородок, я повторил: — скажи ам, кайзер. не заставляй меня хотя бы сегодня впихивать в тебя еду насильно. разряд тока охватил тело михаэля, звон бьющегося бубенца разлетелся по комнате. очнувшись от неизбывного горя, юноша безвольно открыл подбородок со стоном, похожий на скулёж собаки. одобряя такую реакцию, я аккуратно положил лакомство на влажный язычок. немец разжевал ягоду, перемолов косточку внутри, и проглотил. от сего действа меня бросало в жар, из-за чего в чужую полость полетели остальные гранатины. от каждого случайного (или специального) прикосновения моих пальцев к белоснежным зубам кайзера меня бросало в дрожь. влажный блеск на розовых дёснах, сравнимый лишь с мерцанием звёзд, кружил голову. острый кадык дергался вверх-вниз после каждого нового проглатывания. заигравшись, я начал закидывать в рот ягоды не дожидаясь, пока парень их пережует. от этого кайзер ойкнул, сжав ладони, пытаясь сдержать набегающие слёзы. невидимые тиски схватили его острые скулы, не давая прекратить трапезу. парень слышал звон в ушах, а к горлу подступала волна тошноты. только когда в глазах начало темнеть, михаэля вывернуло наизнанку прямо на собственное тело. из рта красно-алыми мелкими рубинами полетели гранатины, связанные нитями вязкой слюны. дождь из еды проходил путь от подбородка до паха, прилипая к потной коже. весь живот был усыпан ягодами, покрывая его, словно привлекательно сверкающий карбункул. немец судорожно вздыхал, хватаясь за чёрный чокер, сжимающий его шею, пытаясь восстановить дыхание. в приступе сухого кашля бывший бомбардир продолжал выплёвывать косточки. перед глазами мелькали разноцветные круги, бешенное сердцебиение возвращало в жизнь. он очнулся только от моего обжигающего прикосновения вспотевшими мокрыми руками. откинув гранат в сторону, я нежно гладил разгорячённую кожу парня, немного задевая ошейник, приводил в чувства. кайзер не мог сдержать нарастающую панику, не мог хоть как-то противостоять моей нежности, находясь в состоянии шока. только в самый последний момент михаэль боковым зрением заметил моё быстро приближающееся лицо. словно слепой котёнок я тыкался в разгорячённую мордочку, ожидая закономерной реакции. потеряв дар речи, юноша поддаётся и открывает рот, впуская меня внутрь. но затем почти сразу же пытается оттолкнуть, ощущая потустороннюю прохладу в глотке. я слизал все потерянные им до этого гранатины, тщательно облизав разгорячённый торс кайзера, оставив на нём липкую и влажную дорожку слюны, размазанной по моему лицу. конечно же, перед поцелуем заранее тщательно переживав их, желая вернуть вместе со своей теплотой. как мама-птица кормила своего птенца, так и мы сливались в одно целое при этом поцелуе, пробовали друг друга на вкус и на ощупь. мои пальцы путались в блондинистых волосах, мои уши слушали лихорадочное биение сердца, моя кожа плавилась и наслаждалась от столь близкого контакта с другим человеком, не веря в происходящее. мы стремились друг к другу, словно притянутые гравитацией. я надвис над кайзером, не в силах в полной мере насытиться переполнявшими меня вкусами, запахами и ощущениями. мне нужно было нечто больше одного страстного поцелуя. шаловливые ручки уже потянулись к нижней половине тела, снимая с немца единственные чёрные стринги. зрачки расширились под приливом адреналина, сознание погружалось в патологический аффект. я тонул в нахлынувшем, словно мощное цунами, желании. в мои пальцы активно надрачивали кукурузинку михаэля, создавая химический синапс. возбуждающее действие производит положительный результат, уж слишком долго у парня не было разрядки. затуманенный взгляд наслаждался видом набухшего члена возлюбленного. я уверенным движением запрыгнул на инвалида, принимая позу наездника. мощным сильным ударом кайзер входит внутрь с громким чмокающим звуком, сравнимое с кряканьем утки. мои ягодицы чувствуют тканевые бинты. в долгожданный момент нашего соединения я извиваюсь в пароксизме страсти. меня окутала незабываемая сладостная истома... не зря я хранил свою невинную девственность до этого момента. блуждающая улыбка осветила моё лицо, в малиновых глазах пылал огонёк возбуждения. в последние мгновения, пока мой оживлённый разум находился в создании, я, собрав силу в кулак, вожделённо спросил: — давай после этого сходим на пикник?