Спасение утопающих

      Чифую ненавидит вой сирен.       Однако прямо сейчас он рад их слышать, как никогда в своей жизни. Сирены – это полиция и скорая. Сирены – это шанс для тяжело дышащего Баджи. Чифую плачет от страха и надежды, когда звуки становятся все ближе. Ему плевать на то, что Казутору повяжет полиция как единственного подозреваемого. Плевать, даже если все они знают, что настоящий убийца Кисаки. Темное и ревущее внутри мечтает о наказании для Казуторы, пока его не тянет на себя Баджи.       - Пожалуйста.       Ему тяжело говорить, но не то чтобы им действительно нужно произносить это вслух. Его капитан, его друг, его… всё указывает глазами на своего несостоявшегося убийцу. На своё сокровище. Просьба его понятна и без слов. Темное и злое ревет внутри Чифую. Он собственными руками задушил бы ублюдка, но Баджи напрягается и пытается подняться. Ему нельзя, поэтому Чифую удерживает его на месте и обещает прежде чем успеет передумать.       Майки тоже не нужны слова. У него потухший страшный взгляд, но хриплое согласие. Баджи в руках Чифую расслабляется.       - Уходи. Я приду за тобой.       Казутора не согласен. Кажется, он даже что-то возражает, но Чифую ничего не слышит за шумом в ушах. Внутри него океан боли и злости, поэтому он просто хватает Ханемию за руку и тащит за собой. Казутора упирается, собираясь остаться, и Чифую правда не знает, что отражается на его лице, но ублюдок затыкается и наконец бежит следом.       Тосва по отработанной схеме растворяется на улицах маленькими компаниями. Дальше от сирен, избегая широких и людных улиц, где они будут бросаться в глаза. Чифую не помнит где и когда от них отстают остальные. Единственной вспышкой в туманном мареве выплывает Ханагаки. Он что-то обеспокоенно спрашивает и о чем-то просит. Мацуно тонет в боли и страхе, почти не чувствует пальцы, которыми вцепился в Казутору и не разбирает смысла слов. Такемити показывает на телефон, и Чифую соглашается. Позже. Когда он будет способен дышать и воспринимать реальность. Такемити не выглядит особо убежденным, но все же уходит.       Путь довольно привычен и не требует участия мозга. Чифую двигается вперед до тех пор, пока руку не дергает резко болью. Казутора спотыкается и едва не тянет его за собой. Выглядит Ханемия паршиво. Даже на разбитом лице заметно покраснение, а дышит он так будто каждый следующий вздох станет последним. Только сейчас Чифую вдруг замечает, что ноги едва держат его, а дыхание сбито напрочь. Они явно в каком-то переулке весьма неблагополучного района, и это обстоятельство сносит Мацуно голову. Он помнит первый удар в живот Казуторы, а после его накрывает волной ярости. Прийти в себя помогает боль. Ханемия лежит на грязном асфальте, даже не пытаясь защититься, пока Чифую бьет его раненной ногой. Именно это и приводит Мацуно в себя. Казутора подозрительно сипит, но находится в сознании. На Чифую вдруг многотонной стеной наваливается усталость.       - Ты жив только потому что Баджи об этом попросил.       Ханемия пытается подняться на дрожащих руках и даже кое-как садится. Ноги вроде целы, а остальное Чифую не интересует.       Он просто снова может дышать.       ***       Отец ничего не спрашивает, а Чифую не готов говорить. Он будто погружается в серую вязкую массу, барахтается в ней, но не может выбраться. Чифую разбит морально и физически.       Баджи в реанимации.       Чифую просыпается уставшим.       Баджи не приходит в себя.       Чифую тонет в своей боли. Синяки ноют даже меньше, чем сердце.       К Баджи никого не пускают.       У Чифую нет сил даже на ненависть. Нет слез. Нет ничего кроме боли.       Сначала он даже не понимает откуда идет этот мерзкий звук. Он разрывает его голову. В груди вспыхивает слабая злость, но даже это лучше серой вязкости последних дней.       Баджи-сан строга и красива даже сейчас, когда в уголках ее губ притаились горькие складки последних дней. Чифую обдает одновременно страхом и надеждой, ведет так что ему приходится вцепиться в косяк двери, чтобы не упасть.       - Он пришел в себя.       Чифую приходится вспоминать, как нужно ходить, но в глазах женщины не видно осуждения. Дорогу до кухни он не запоминает и ставит чайник автоматически. Скорбные складки у рта не соответствуют радостной новости. Спросить, впрочем, Чифую не успевает – Баджи-сан весьма решительная женщина.       - Ты знаешь где сейчас Казутора? Кейске сказал, что спросить нужно у тебя.       В груди плещет кислая ревность. На секунду ему мерещится сочувствие в женских глазах. Чифую горько усмехается. Он совершенно очевидно влюблен, а Баджи-сан совсем не глупа. Это больно, даже если ему казалось, что он смирился.       - Ушел.       Ему нечего добавить, пока женщина греет ладони о кружку, так и не сделав даже глотка. Выражение ее лица становится болезненным, а голос вопреки привычному тихим.       - Ты не мог бы… проверить? Кейске не хочет просить об этом остальных, а тебе доверяет, и…- Баджи – сан с трудом сглатывает – Он просил меня, но я… не могу.       Женщина опускает голову и так стискивает кружку руками, что Чифую не рискует спрашивать о причинах. Впрочем, он и так догадывается. Тем не менее видеть Казутору ему совсем не хочется.       -Зачем?       Лицо Баджи-сан становится хмурым. У Чифую внезапно колет сердце от того насколько мать и сын похожи. Он уже знает, что согласится на что угодно, даже если так больно скребет в груди ревность.       - Его родители больные ублюдки, которые довели собственного ребенка до попытки самоубийства. Если бы не Кейске и Майки он был бы мертв.       Чифую отчасти жалеет, что попытка неудачная, но отгоняет от себя эти мысли. Его и так испугала собственная слепая ярость. Превращаться в ублюдка по типу Ханемии ему совсем не хотелось.       Баджи-сан оставляет не выпитый чай, свой номер и адрес. Маленький листок кажется Чифую ядовитой змеей. Мацуно около часа обходит стол стороной. Чай в кружке покрывается пленкой, когда Чифую берет себя в руки достаточно, чтобы посмотреть адрес. Часть его хочет позвонить Такемити, другая же категорически против. Если его снова сорвет, то пусть хотя бы не будет свидетелей. Он почему-то уверен, что Ханемия тоже будет молчать.       Дорога занимает не слишком много времени, гораздо больше уходит на то, чтобы решиться пройти по коридору. Чифую и квартиру разделяет жалкое расстояние, но ноги будто приросли к полу. Ему так сильно хочется уйти, что он уже почти делает шаг назад, когда нужная дверь открывается.       Ханемия почти вываливается в коридор с трудом держась на ногах. Он опирается на стену и глядит себе под ноги, поэтому и замечает Чифую не сразу, а только поравнявшись с ним. Глаза Казуторы покрыты мутной пленкой боли, и он даже не с первой попытки осознает увиденное. Выглядит Ханемия еще хуже, чем в последнюю их встречу. Рука у него наспех перевязана бинтами, а на лицо смотреть трудно. Чифую напрягается, когда Казутора оказывается близко. От него сильно тянет болью, кровью и расслоившимся, а потому не определяемым запахом.       Чифую морщится и отодвигается. Ничто не выдает проблем омеги больше, чем такое. Даже если Ханемия будет вести себя нормально расслоившийся запах подскажет окружающим о его явных психических проблемах. Стоять рядом с Казуторой все равно, что стоять рядом с зараженной бешенством собакой – неприятно и страшно.       - Баджи пришел в себя.       В глазах Казуторы наконец мелькает осмысленность, он тянется вперед, когда его сгибает от приступа кашля. Слуха Чифую касается подозрительный присвист из чужих легких, но тут за дверью квартиры Ханемии слышится возня и тот с неожиданной скоростью вываливается на лестницу, захватив по пути Чифую.       А потом Казутора сползает по стене и ступенькам. Назвать это нормальным спуском у Мацуно язык не поворачивается, особенно когда на поверхности кое-где виднеются следы крови. Казутора идет одновременно жалко медленно, но при этом слишком торопливо для того, кто даже стоять ровно не может. Чифую с сомнением оглядывается на коридор, где кажется слышал тихий крик, но тут Казутора практически выпадает с последней ступеньки на площадку и скорее врезается в соседнюю стену, чем доходит до нее.       Он похож то ли на алкоголика, то ли на наркомана, но Чифую знакомо подобное состояние. От того насколько это явно привычно Ханемии немного холодеет в груди. Казутора вываливается под серое небо и шатаясь идет в неизвестном направлении. У Чифую ощущение, что Ханемия уже забыл о его существовании, но почему-то не может уйти домой, хотя мечтал об этом буквально пару минут назад. Идти оказывается недалеко. Казутора практически вползает в какую-то заброшку, и Чифую заходит следом за ним с некоторым сомнением.       Это лёжка. Такая на которой спят бездомные или бродячие собаки. Казутора сворачивается на каких-то тряпках и картонке, пока Чифую растерянно стоит над ним. В гулкой пустоте здания свист в дыхании Ханемии уже невозможно игнорировать. Чифую оглядывается по сторонам, будто ему это чем-то поможет, а после неуверенно и аккуратно тыкает ногой в чужую поясницу.       Казутора не реагирует. Ни на толчки, ни на голос. Его глаза слегка приоткрыты, но он похоже не совсем в сознании, а от кожи тянет жаром. Ему явно становится хуже, а Чифую напрягается все сильнее. Он ненавидит, когда у него на руках умирают люди, даже если они больные психопаты. И Баджи… Чифую стискивает зубы. Было бы так просто позвонить в скорую и пусть им врачи занимаются, если бы не одно, но.       У Казуторы очень подозрительные травмы.       У Казуторы только недавно окончившийся срок.       У Казуторы расплескавшаяся по всей той площадке кровь.       Тот факт, что он еще на свободе больше похоже на чудо. А у Чифую нет выбора.       ***       Отец приезжает быстро. Чифую благодарит всех богов разом за то, что в темноте заброшенного здания они не видят лиц друг друга. Отец молчит, но Чифую прекрасно осознает, что на этот раз объяснится придется. Хорошо, что у его отца была бурная молодость, из которой тот вынес полезные связи и редкое для родителей понимающее отношение к личной жизни своего сына.       Сейчас важнее всего то, что он везет Казутору к ним домой вместо больницы, попутно вызванивая знакомого врача, который не будет задавать лишних вопросов. Зато это явно будет делать отец. Чифую боится смотреть на него. В груди клокочет так, что его, кажется, вот-вот разорвет. Его нежелание вести домой опасного психа перекрывается липким страхом от ощущения умирающего тела на руках. Слишком мало времени прошло после этой жуткой стычки. И слишком свежи воспоминания о крови на руках.       Чифую приходит в себя в себя на кухне с кружкой чая в руках. После той стычки он стал настолько часто выпадать из реальности, что это уже напрягало. Как и взгляд отца, сидевшего, напротив. Чифую не знал сколько это продолжалось, но чай уже даже не был горячим.       - Почему нельзя везти его в больницу?       Чифую поморщился. Он и без того был не рад возится с Ханемией.       - Он только недавно вышел из исправительной школы.       - Это лишает его права получить помощь? Или это имеет отношение к ранению Баджи?       Чифую отводит взгляд. Он не хочет говорить правду, но и не способен врать. Отец тяжело вздыхает.       -У него трещина в ребре, вывих руки и гематомы по всему телу. Скажи хотя бы, что это не ты его так.       - Руку не я. И лицо тоже.       Вздох отца тяжелее предыдущего раза в два.       ***       Несмотря на то, что Чифую ни на минуту не забывает о Ханемии, его появление на кухне заставляет Мацуно вздрогнуть. В отличии от вчерашнего вечера, утром распогодилось и солнце практически залило кухню. Казутора, старающийся стоять в тени был похож на свежеподнятого мертвеца. Весь его вид был настолько настороженным и даже враждебным, что злость вспыхнула мгновенно.       -Что смотришь, блять? Иди жрать.       - Что я здесь делаю?       - А что в норе подыхать предпочтительнее? Или надо было вернуть тебя любящим родителям?       Казутора заледенел еще сильнее. Чифую с трудом сдержал ругань – прозвучало слишком мерзко даже по отношению к Ханемии. Не то чтобы он собирался извиняться.       - Баджи спрашивал о тебе и попросил присмотреть.       -Ты был у него?       Во всей фигуре Казуторы сквозит болезненная зависть, ревность и злость. Сейчас он похож на того психа из Вальгалы. Внутри Чифую мстительное мерзкое удовольствие, потому что Ханемии больно. Приходится буквально ловить себя за язык, чтобы не соврать. Чтобы не наслаждаться чужой болью.       - Баджи-сан передала.       Казутора как-то разом притухает и съеживается. Чифую ревниво думает о том насколько близко они знакомы. Стук тарелки кажется почти громовым в этой тишине.       - Я не хочу есть.       - А мне насрать чего ты хочешь, а чего нет. В отсутствие командира отряд подчиняется заму, поэтому выполняй приказ ублюдок.       Глаза Ханемии скользят по ножу на разделочной доске. Легкий страх и яростная злость выплескиваются из Чифую фонтаном ядовитых слов.       - Майки вернул тебя в Тосву в первый отряд, хотя максимум что заслужила такая тварь как ты – это сдохнуть под мостом.       Вот теперь Ханемия по-настоящему бледнеет и отшатывается. Он странно мычит и хрипит так, что Чифую пробирает дрожью ужаса, а потом бежит по лестнице наверх. Предчувствие чего-то фатального заставляет Мацуно сорваться вслед за ним. Когда Чифую добегает до гостевой комнаты трясущийся как в припадке Казутора уже находит в куртке припрятанный маленький нож. До того, как страх успевает возникнуть в голове Мацуно, Ханемия приставляет нож к руке и ведет кровавую линию от края бинтов до локтя.       Дальнейшее превращается в круговерть криков и стиснутых рук. Чифую бросается вперед и выбивает нож из рук Казуторы, пока тот вырывается и хрипит что-то совершенно неосмысленное, пытается зажать хоть немного рану ладонью и не дать упавшему Ханемии разбить голову о пол. Чифую не знает сколько длится жуткий приступ, прежде чем тело в его руках перестает биться в конвульсиях. Его и самого сильно трясет и шатает. Ханемия же смотрит широко раскрытыми глазами в потолок и не двигается. Чифую буквально подбрасывает на месте, накрывает волной паники и животного ужаса.       Нет, нет, нет. Он не мог…       Казутора судорожно вздыхает, а из глаз Чифую неожиданно брызгают слезы. От неожиданного облегчения он валится обратно на пол и тыкается лбом во что-то мокрое с железистым запахом. Облегчение приглушает тошнота. Из руки Казуторы все еще сочится кровь. Чифую поднимается на дрожащих ногах и слабыми от пережитого страха руками пытается поднять чужое тело. Безвольный и замазанный кровью Казутора настолько напоминает умирающего Баджи, что Мацуно не выдерживает. Его рвет желчью прямо на пол. Горло буквально горит, пока Чифую пытается не задохнуться от спазмов и слез.       Мацуно требуется некоторое время, чтобы наконец встать, потянув за собой Ханемию. И хотя до ванной расстояние в десяток шагов, это похоже на ад. Чифую едва стоит на ногах, а тело, которое сейчас и человеком то не назовешь, весит почти что неподъемно. С некоторым трудом устроив полубессознательного Ханемию на бортике ванной Чифую жадно глотает воду из-под крана, плещет себе ее в лицо и пытается взять себя в руки.       Получается, если честно дерьмово. И потому что сначала вода розовая из-за чужой крови, и потому что Казутора больше похож на труп, чем на живого человека. Еще совсем недавно Чифую жалел, что Ханемия не довел попытку суицида до конца, а теперь его трясет от ужаса, что она могла быть удачной.       Аптечка плохо поддается трясущимся рукам, а бинты едва не падают дважды. Чифую видел раны и похуже, но не испытывал такого страха как от чуть рваной длинной полоски. Казутора чуть вздрагивает, пока он протирает рану, но больше не проявляет никаких реакций. У него жуткое пустое выражение лица, поэтому Чифую старается смотреть только на руку. Повязка, фиксирующая вывих заляпана кровью, но сил сменить ее нет ни у кого из них.       - Я не заслуживаю этого. Я должен понести наказание.       Чифую вздрагивает, и аптечка соскальзывает в раковину, рассыпая половину своего содержимого на мокрые стенки. Чифую не успевает себя остановить. Пощечина слабее, чем могла быть, но большего избитому лицу и не нужно.       - И поэтому нужно вены резать? Ты думаешь это кому-то поможет? Если хочешь понести наказание, то тебе придется жить и исправлять то дерьмо, что ты натворил!       Чифую ловит себя на том, что буквально кричит это в лицо Казуторы, который выглядит так будто сейчас снова возьмет в руки нож. Невыносимо не хватает нужных слов. Он не верит конечно, что за один раз сможет достучаться до самоубийцы со стажем, но по крайней мере ломает на время и без того слабое сопротивление. Этого достаточно, чтобы оттащить Казутору до кровати, спрятав в кармане нож.       Чифую не скрываясь обшаривает чужую одежду на наличие других сюрпризов, а после оттирает кровь и рвоту. Казутора то ли притворяется, то ли действительно отключается, но это не имеет особого значения. Чифую сидит в его комнате весь оставшийся день.       ***       Футон неудобный.       Чифую не может заснуть уже часа два как минимум. Кровать в его комнате манит мягкостью матраса, но он не поддается искушению. Страх оставить Казутору и найти потом остывший труп перекрывает любые потребности. Чифую обыскивает комнату сверху донизу и убирает любые предметы, что даже чисто теоретически можно использовать в качестве подручных средств для еще одной попытки. Иногда он думает о том, что на постельном белье при желании можно повеситься, но отгоняет эти мысли. Забирать постельное белье у Казуторы все же слишком параноидально.       Однако кое в чем Чифую отказать себе просто не в силах – одежда Ханемии действительно грязная. И если футболка Мацуно еще подходит по размерам нуждающемуся бездомному, то штаны коротковаты. Чифую надеется, что в таком виде Казутора не рискнет выйти на улицу.       Лежать на спине не слишком удобно, зато позволяет видеть чужие очертания на кровати. Чифую лениво думает о том, что, хотя бы в школу завтра идти не надо – отец у него был действительно понимающим. И к тому же завтра их ждало нечто совершенно другое – психолог, из старых знакомых Мацуно-старшего. Эта мысль доставляет неудобство. Помимо того, что деньги на новый байк пойдут на лечение психа, который явно уведет у него альфу, Чифую немного страшно. Он тоже станет пациентом мозгоправа. И пусть его проблемы не настолько огромны, как у Ханемии, тремор рук так и не прошел за весь оставшийся день.       - Прекрати ворочаться или вали в свою комнату.       - Не твое собачье дело где я сплю. И я не оставлю чокнутого психа без присмотра.       - Тогда ложись на кровать и заткнись уже наконец.       Чифую вскакивает на ноги, не успев даже подумать. За последние сутки его нервы становятся совсем ни к черту. Возмущение поднимается и опадает в его груди. А потом… Чифую действительно ложится рядом, чтобы придурок даже встать с кровати не смог, не разбудив его. Казутора каменеет и даже дышать перестает. Мацуно плевать – бояться Ханемию у него просто нет сил.       Вырубается Чифую практически мгновенно.       ***       Вода плещется в раковине, успокаивающе журчит пока он смывает с себя последние сорок минут. Сраный Казутора отказался оставаться с психологом один на один, хотя по мнению самого Чифую боятся стоило бы приятной и хрупкой женщине, а не отсидевшему психу. Мацуно ошибается в последнее время все чаще. Ему пришлось говорить за двоих, а потом полчаса ее спокойного голоса и…        Чифую размазывает. Ему возможно было бы стыдно, если бы позорная истерика не забрала все его силы. Психолог все так же спокойна и доброжелательна, а глаза Казуторы увеличившись в размерах, не возвращаются в норму до самого конца сеанса.       ***       Им разрешают посещения Баджи.       Чифую нервничает, пока совершает покупки. Нервничает, пока едет в больницу. Нервничает, потому что Казутора подозрительно тихий.       Но все проходит довольно гладко. Почему-то это совсем не успокаивает. Чифую будто чувствует всем хребтом натягивающуюся в воздухе струну.       Ханемия тормозит прямо у двери палаты и… отказывается входить.       У Ханемии дрожат руки.       У Ханемии бледнеет лицо.       У Ханемии паническая атака.       В этот день они так и не посещают Баджи.       ***       Чифую приходит на следующий день. Баджи как всегда тянет наглую улыбку, но его запах слабый настолько, что у Чифую все валится из рук. Капитан старается быть таким же, как и всегда, но почти сливается со своей постелью. Чифую рассказывает о школе, Тосве, походах к психологу и Казуторе. Баджи не говорит об этом вслух, но он и так знает, что капитан ему благодарен.       Чифую почти не больно.       ***       Лицо Казуторы заживает, и он возвращается домой. Мацуно провожает его до квартиры и уходит с полным ощущением того, что выкидывает щенка на помойку, даже если это решение самого Ханемии.       Чифую больше не видится с Казуторой. У них разные районы, разные школы и теперь уже разные сеансы у психолога. К Баджи Ханемия так и не приходит.       ***       Его хватает на три дня. Два с половиной если точнее. Просто Чифую начинает ходить в большой, но далекий супермаркет. И это совершенная случайность, что дорога проходит мимо дома Казуторы.       Через четыре он звонит Такемити. Пусть благословят небеса Ханагаки, ведь тот не задает ни одного вопроса. Он просто ошивается возле Казуторы, и если иногда пишет об этом Чифую, то ничего ведь страшного?       Через шесть он невзначай спрашивает о сеансах Казуторы у отца, на что получает совершенно логичное предложение позвонить самому Ханемии. Чифую не звонит.       На девятый день он оказывается у дома Казуторы. Он не собирается заходить, просто Ханемия выходит сам. С разбитым лицом. Снова.       - Мы не друзья.       Чифую говорит это совершенно твердо. И получает такое же твердое согласие, пока тащит чокнутого психа к себе домой.       Сжатая пружина в груди распрямляется.       ***       Казутора ему завидует. Чифую видит, даже если Ханемия пытается это скрыть. Отец тоже крайне внимателен. Он просто однажды кладет руку на чужую макушку и немного треплет. Этой ночью Казутора почему-то в его постели. Чифую делает вид что не замечает чужих слез. И дрожащих пальцев в своей руке тоже.       Запах Казуторы становится более цельным.       ***       Они не друзья.       Просто родители Казуторы и действительно не имеют права называться его семьей.       Просто Мацуно-старший видел в жизни слишком много подобного дерьма.       Просто Баджи тоскливо смотрит на дверь, которую никогда не открывает Казутора.       Просто Чифую почему-то легче спать не одному.       Они не друзья. Они ругаются примерно по тридцать раз на дню. Но отпускать от себя Казутору ему совершенно не хочется.       ***       Казутора оказывается разбирается в байках и машинах. Мастерская отца принимает себе помощника на неполный день. Ханемия не хочет висеть мертвым грузом на чужой шее. Оба Мацуно не хотят давать Казуторе слишком много времени на плохие мысли. В выигрыше все.       Кроме Баджи.       Чифую поджимает под себя ногу и бездумно достает какую-то нитку из пятнистых волос. Казутора не дергается уже две или три недели, мимолетно подставляется сам и наслаждается, когда короткие ногти проходят по голове.       - Навестишь Баджи?       У Казуторы напрягаются плечи. Он перекладывает инструменты с места на место и тянет время.       - Казутора. Можем сходить вместе.       Ханемия опускает голову. Собственное имя действует на него как магическое заклинание. Чифую нечасто этим пользуется, но на войне все средства хороши. Казутора не может переступить собственное чувство вины и страх. Но Чифую знает, что это необходимо для того, чтобы идти дальше.       И теперь он не уверен, ради кого из них старается.       ***       Чифую не нужно спрашивать дорогу до палаты – она знакома ему до тошноты. Чем ближе они к конечной цели, тем медленнее двигается Казутора. Перед дверью палаты Чифую видит уже знакомую картину накатывающей на Ханемию паники и наугад переплетает их пальцы.       Казутора дышит спокойнее, но так и не отпускает его руки, когда входит в палату. Чифую на мгновение почему-то чувствует себя виноватым, но это чувство растворяется в благодарном изумлении Баджи.       Они не отпускают его от себя.       Ни в одно из посещений до тех пор, пока Чифую не перестает чувствовать себя лишним.       ***       У Казуторы скоро начинается течка. Он с трудом выдавливает из себя просьбу остаться у Мацуно. Получив согласие, он, будто мгновенно забыв про стыд, строит гнездо на кровати Чифую. И пусть омеги иногда гнездятся вместе такого опыта еще нет ни у одного из них.       Чифую переживает. Смущение и жар теперь посещают его в любой момент времени, и пусть от него требуется лишь быть рядом, он не может успокоится.       Это начинается ночью.       Чифую просыпается, потому что от Казуторы жарко до неспособности дышать. Его и самого охватывает это знакомое томление, и он позволяет омеге прижаться к нему. Ханемия тяжело дышит, хотя присутствие другого представителя вида должно помогать. Чифую помогает стащить неприятную сейчас одежду и раздевается сам. Кажется, контакт кожей облегчает чужую участь, поэтому он не сопротивляется, когда оказывается практически вдавленным в кровать.       Он становится у Казуторы первым.       ***       Чифую чувствует себя не выспавшимся и виноватым. Он совершенно не представляет, как именно будет объяснятся перед Баджи и самим Казуторой, когда тот придет в себя.       А потом отец кладет перед ним пачку презервативов. Он не говорит ни единого слова осуждения, но неловкость из сильной переходит в невыносимую. Чифую не собирается повторять этот опыт, но не может выдавить из себя ни слова. Его лучшему в мире отцу этого и не требуется.       ***       Казутора становится у Чифую первым.       ***       Баджи появляется после окончания течки.       Баджи не выглядит удивленным, хотя смущенным да.       - Не бросай нас.       Казутора и Баджи выглядят как долбанные виноватые щенки. Они одной извилиной на двоих пытаются убедить его, что в этом нет ничего странного, давай хотя бы попробуем, ну пожалуйста.       Чифую думает есть ли успокоительные у них в доме и насколько у его отца крепкая психика. Потому что его парни точно чокнутые.