Повсюду стоял шум. Особенно различимы были тяжёлый топот множества пар ног, лязг оружия и крики, полные ужасной боли. Коноха полыхала в алых языках пламени, которое, словно ненасытный монстр, сжирало всё, что только могло увидеть, и оставляло лишь тёмный пепел. Дым, словно пытаясь закрыть ночное небо, столбами поднимался ввысь, где развеивался холодным ветром.
Было, кажется, в районе двух ночи, когда на их деревню обрушилась атака от деревни Скрытого дождя. Убивали всех. Неважно, кто ты был: ребёнок, старик, а может и вовсе молодая девушка. Всех ждала одинаковая участь в роли неминуемой смерти. По улицам разливалась алая кровь, окрашивая всё окружение в кровавый цвет. Хокаге сразу же были собраны и отправлены отбивать атаку все шиноби, от генина до джонина.
Хатаке оглядывался по сторонам, хмуря светлые брови. Казалось, только этим утром он вернулся после миссии, и всё было тихо. Ничто не могло и дать намёка на тот ужас, что происходил прямо сейчас. Увидев, как снизу бежит небольшой отряд из четырех вражеских шиноби, он спрыгнул с крыши. Холодный металл куная погрузился в открытую шею незваного гостя, проводя глубокий алый разрез от трахеи до ключиц. Незнакомцев явно застали врасплох появлением Какаши. Но он же всего один, а их уже трое. Проблем же быть не должно, ведь так?
Кунаи, сюрикены, а изредка и вовсе лезвия ветра летели в джонина, но он от всего умело уворачивался, словно знал все их действия наперед. Во тьме, только благодаря отдалённому огню можно увидеть различия в его глазах: один был темный, чёрный, как пустота, а второй –ярко-алый с чёрными пятнами. Только в последние мгновения своей явно не самой жизни вражеские чуунины успевают осознать, что это не просто глаз, отличающийся цветом, а шаринган.
Секунда и Хатаке вновь в тени на крыше, словно хищник, щурясь и выжидая свою следующую жертву. Единственным его желанием было, чтобы это всё, наконец, закончилось, и он мог вернуться в мягкую постель к его любимому Ируке, что словно котёнок прижмётся к его боку. В такие моменты кажется, что ещё минута, и Ирука замурчит, а может у него даже как-то хвост с ушами вырастут, кто же знает? О, это было бы, несомненно, интересное зрелище.
Из мыслей Хатаке вывел шорох справа. Явно кто-то чужой решил подкрасться. Какаши сделал рывок, едва не задевая кунаем шею врага. В ту же секунду яркий столб пламени озарил ночную темноту, летя в копирующего ниндзя. Какаши заступил за широкий выступ на крыше, ощущая жар огня, что пронёсся буквально в сантиметре от его тела. Печати складывались уже как по привычке и под треск и искры молний он бежит на врага. Требуется лишь секунда, после чего грудь шиноби проткнута насквозь. Испуская последний судорожный вздох, противник падает. Отряхивая руку от капель крови, Какаши отошёл от тела, поднимая взгляд к затянутому тучами небу. Скоро будет дождь.
Хатаке вздохнул, медленно шагая по крыше. Взгляд бегал по разрушенным крышам домов, некоторые из которых поглощал огонь. Руки невольно сжимались в кулаки. Было больно видеть, как в очередной раз твой дом разрушают, как в очередной раз война вихрем проносится по улицам, оставляя кровавый след.
Он соскочил с крыши, тихо приземляясь по центру улицы. Стены зданий были заляпаны кровавыми пятнами, а стёкла окон и витрин разбиты в дребезги. Он отчётливо слышал хруст осколков под ногами. У стен лежали трупы жителей деревни и врагов. В глаза сильнее всего бросился мальчик лет семи. Ирука рассказывал про него всего два дня назад. Отведя взгляд, он прокрутил в руке кунай, внимательно оглядываясь по сторонам.
Какаши прекрасно знал, что Ирука способный и может постоять сам за себя. Но всё же что-то не давало ему покоя. Страх за возлюбленного камнем сидело в груди, терзало изнутри и заставляло сердце сжиматься при одной лишь мысли о том, что с Умино может что-то случиться. Хатаке понимал, что страх вызван сильным беспокойством за любимого человека и нежеланием видеть ранения на его теле.
Парень замедлил шаг, когда услышал чьё-то приближение, а вскоре скрылся в тени, внимательно наблюдая, как из-за угла выходят два беспечных врага, что о чём-то шепотом смеются, пихая друг друга в плечи. Они смогли лишь услышать, как захрустели осколки стекла, прежде чем их горла были перерезаны, после чего безжизненные тела с глухим стуком упали на землю. Кажется, всё слишком легко. Определённо, должен быть какой-то подвох.
Он настороженно огляделся, покрепче сжимая в руках кунай, заляпанный в крови. Где-то вдали послышались какие-то взрывы, но особого внимания Какаши не обратил, ведь наверняка это кто-то просто использовал печати или какую-то другую технику. Хатаке засунул кунай в ножны, искренне надеясь, что он на ближайшее время не понадобится.
В последний раз он видел Ируку здесь, но теперь он наверняка в другом месте. А в каком — это уже вопрос. На макушку Какаши упала холодная капля, предвещающая начало дождя.
-не думал, что дождь начнётся так скоро, — сам себе произнёс шиноби, тихо хмыкая и переступая тела. Он решил найти Умино и хотя бы узнать, как он.
***
Предчувствие чего-то не хорошего тисками сжимало грудь, отбивало где-то в висках и мглой затмевало разум. В голове летала только одна мысль: «быстрее, нужно как можно быстрее найти Ируку». Она подгоняла его, заставляла бежать всё быстрее и быстрее, умело огибая растущие языки пламени, желающие окутать шиноби, поглотить полностью.
Он, казалось, оббежал уже всю деревню, но Ируку найти не удавалось. Оставалось лишь одно место, где Хатаке ещё не успел побывать. Какаши надеялся, что Умино будет там, и не решил перебраться в другое место. А то время, потраченное на поиски, уйдут впустую.
Где-то вдали виднелись силуэты, что явно не вели дружескую беседу. Видимо, один из шиноби Конохи отбивался от трёх врагов. Приглядевшись лучше, Хатаке увидел до боли родной взгляд и хвостик. Глаза расширились от осознания и от новой, гораздо большей тревоги, когда Ируку смогли окружить. Какаши рванул вперёд, силясь успеть добежать, но внезапно перед ним выросла большая каменная стена. Во время среагировав, он отскочил в сторону, тихо шипя от раздражения и глядя на врага, что с гадкой улыбкой стоял наверху стены.
***
Успеть. Только успеть.
Он думал об этом при сражении. Когда бежал. Когда возведённая уже мертвым шиноби стена рухнула, и он увидел Ируку, осевшего на землю. Какаши подбежал к Умино, быстро опускаясь на колени и встревоженно глядя на возлюбленного.
-Ирука! — он мягко взял в руки щёки Ируки, оглядывая его лицо. Губы были покрыты каплями крови, что тонкими струйками огибали лицо парня. Взгляд Умино устремлялся ввысь. Его ресницы иногда мелко подрагивали из-за капель дождя, что с каждой секундой становился всё сильнее и сильнее. Он осторожно уложил Ируку на землю и оглядел все крупные ранения.
***
-просто не умирай! Слышишь? Обещай, что не умрёшь! — голос Какаши был хриплый, когда он крепко сжимал пальцами самую большую кровоточащую рану под ребром. Все волосы, вся одежда, он весь промок от дождя, но продолжал упёрто сидеть на холодной земле, пока капли колотили его сгорбленную спину.
-как я могу обещать неизбежное? — мягкая улыбка играла на губах Ируки, когда он посмотрел в тёмные глаза возлюбленного. Словно не ощущая тянущей боли под рёбрами и по всей груди, он протянул руку к Хатаке, огладил подушечками пальцев нежную кожу и осторожно притянул к своему лицу. Сквозь тканевую маску Ирука смог почувствовать его тёплые, искусанные от волнения губы. Он целовал его в последний раз. Больше он не увидит своего любимого человека. Больше он не будет просыпаться по утрам и чувствовать, как его спину будет кто-то обнимать, прижимая к себе плотнее. Больше не услышит такого любимого смеха. Не услышит «…я тебя люблю», сказанное с самой нежной улыбкой на губах. Не услышит голос самого важного в его жизни человека.
-пожалуйста, Ирука, не закрывай глаза! Ирука, не смей! Медики скоро будут! — мольбы исчезали в вое ветра и дождя. Руки предательски задрожали, когда он сильнее зажал ранение Ируки, из-за чего концы пальцев окрасились алым. Казалось бы, Какаши, человек, работавший в Анбу, переживший смерти многих людей и убивших много шиноби, не должен так реагировать на смерть. Но нет. Это не был просто друг, просто знакомый или незнакомец. Нет. Это был Ирука,
его любимый Ирука, который умирал на его руках от чёртовых ранений. Какаши хотел кричать от несправедливости этого мира, от боли и обиды, от ощущения, что сердце вот-вот разорвётся в груди.
Но когда глаза Ируки закрылись, он не выдержал. Та бетонная стена, что он возвёл в своей груди, рухнула, осыпалась мелкими камешками. Эмоции вырывались наружу, большинство из которых еле удавалось подавить оставшимся самообладанием. Бесцветной жемчужиной слеза скатилась по щеке, исчезая в ткани маски. А дождь становился всё сильнее, словно горевали вместе с Какаши. Война всегда забирает самое дорогое.
И этот раз не стал исключением.
