Стоило того

Все эти кресты на стенах, зеркало, в котором хрен чего разглядишь — все это Марти не понимал. Ну да, черт возьми, его это и не касалось. Живи и дай жить другим. У каждого свои тараканы, а у Раста их было больше, чем вообще у всех, кого Марти знал. Ну и что? Зато он один за месяц раскрывал столько дел, что весь их отдел мог усраться. Да что там отдел; Раста звали даже в другие штаты, когда дело было глухарь. Ну или надо было расколоть кого-нибудь поприжимистей, Расту не было в этом равных. А Марти — а что, Марти? Марти и сам был не дурак, хоть и не как Раст. Марти и сам это знал. Они просто были разными. Раст — фискал, умник, а Марти просто… обыкновенный парень. Со здоровенным агрегатом, ну да. Нет, конечно, все было не так просто, как на словах. Разумеется, самолюбие Марти страдало, когда начальство называло в первую очередь имя Раста, и только потом его. Или когда весь отдел вечером расходился по домам, а Марти еще сидел за бумажками, злой и закостеневший. Но сидел, потому что знал, что Раст сделал свою работу. А еще — что Раст будет злой, как сука, если придет на работу и не увидит готовый отчет. Пусть Марти формально и был за главного — он ненавидел этот ледяной взгляд Коула, перед которым он чувствовал себя и виноватым, и злым. Чувствовал ли Марти себя обделенным в таком неравном распределении? Может быть, иногда. Хотя, когда Раст с коротким выдохом опускался на его член — о, ну, надо признать, это компенсировало вообще все. Но это отдельная тема. Вообще Марти считал, что в том, что между ними случилось, виноват сам Коул. Вернее, эти его заумные речи. Огрызнуться было не сложно: отчасти потому, что так положено — в каком то смысле, действительно положено огрызнуться. Но хотя Марти и огрызался, и просил Раста заткнуться, он все равно слушал. Он думал — а когда это кого доводило до чего-то хорошего? Вот и я о том же. Но Марти в целом был не дурак. Он был хорошим детективом, да и вообще голова у него соображала. Смотреть, слушать, думать и складывать одно к одному он умел очень даже неплохо. Нет, это не к тому, что он быстро понял, как довести своего напарника до полного исступления, чтобы он только жмурился, хрипел и цеплялся за его плечи. Это другое. Хотя и тут, надо заметить, требуется определенного рода смекалка, ну да ладно. Это к тому, что Марти умел думать. А еще он умел понимать людей. Быть своим, вот как это называется. Типа, залить себя пивка в кабаке с коллегами, рассказать пару неплохих анекдотов, понравиться девчонке. Тут все просто — надо просто смотреть и слушать. Люди сами всегда и покажут, и расскажут, только волю дай. Так, например, Марти быстро выяснил много вещей про Раста — хотя, казалось бы, хрен поймешь его там. Может, конечно, дело в том, что он переехал к нему жить, ведь Мегги выгнала его из дома. Но одно дело — знать, а другое — понимать. Например, Марти еще давно понял, что Раст не псих — просто у него слегка резьба в другую сторону подпилена. Типа, как зрение у людей, которые не различают определенные цвета. Ну и прекрасно. Для их работы это вообще то, что нужно. А потом он стал еще про него понимать. Например, что жилистый, почти тощий фискал, который может сутками ничего не есть, запросто стрескает все, что ему под руку подставить — не обязательно, чтобы оно было съедобным, посмеивался Марти. Что у Раста даже есть чувство юмора — Марти был доволен собой, как черт, когда после пары коротких смешков Коул по-настоящему рассмеялся. Раст пил пиво, когда Марти его приносил, смотрел спортивные шоу по ящику в баре, когда Марти их туда вытаскивал, ложился спать, пусть и на сутки позже, чем нормальный человек — тоже благодаря Марти. В какой-то момент Раст даже был похож на нормального, когда слушал ерундовую болтовню Марти, кивал и растирал воспаленные от усталости глаза. Вот что Марти понял: Раст — абсолютно уникальный в своем проявлении человек. Один на миллион. А вся это его угрюмость, замкнутость, отсутствие нормальных реакций — ну, что ж. Потрепала жизнь фискала. Однако любые проявления телесности, они не были для Раста чем-то запретным или болезненным. Скорее всего, он действительно очень хорошо себя знал, когда заявил это, садясь после дела в машину. Просто Раст… забывал. Тупо забывал про себя и свое тело, как забывают пиццу в духовке. Для Марти, привыкшего заботиться о дочках и жене, такие проявления заботы были нормальным делом. Ну он и проявлял… заботу. — Сегодня ты пойдешь в бар один, — заявил Марти, потягиваясь от долгого сидения за высокой кухонной стойкой. Он одним броском закинул пустую бутылку из-под пива в мусорное ведро. Сидевший напротив Раст медленно поднял взгляд от тетради с заметками. — Зачем? — спросил он. — Чтобы найти себе кого-нибудь, зачем же еще, — благодушно ответил Марти. Он был в прекрасном настроении — пара бутылочек всегда хорошо на него действовала. Раст окинул его взглядом и, качнув головой, снова уткнулся в записи. — Мне это не нужно. — Да неужели? — Марти икнул и, поднявшись со стула, направился к холодильнику. — Нет, если дело во мне, то ты не стесняйся, — шутливым тоном заметил он. — Очень любезное предложение, учитывая, что это именно ты живешь в моем доме, — заметил Раст и перелистнул страницу. — Я это к тому, что просто съебусь на пару часиков, — сварливо ответил Марти. — Или там заночую в мотеле. — Марти, может быть, это для тебя потребность в одноразовом и лишенном индивидуальности соитии имеет значение. Однако, в моем случае, это не так, и я не хочу терять несколько часов и без того ограниченного моим существованием времени на то, чтобы найти, как ты выразился, «кого-то» для собственного удовольствия. И, кстати, замечу, что твоя тактика далека от совершенства. Потому что, если я не ошибаюсь, именно благодаря своему неумению сдерживать определённые порывы ты сидишь здесь. — Ты такой умный, Коул, усраться можно. — Должен же кто-то быть. Марти показал ему средний палец. Раст, не поднимая головы, повторил его жест. Марти весело хмыкнул и, открыв бутылку, вернулся на место. Он не обиделся на Раста и на ту пару шпилек, которые тот воткнул ему в бока за время их перепалки — привык, наверное. Но дело тут было в другом: Марти чувствовал, что он прав, и это странным образом воодушевляло его. Усевшись поудобнее и поворачивая холодную бутылку в руках, Марти разглядывал своего напарника: высокий, широкоплечий, красивый мужик, пусть и сидит только в майке и трениках. Суховат немного — но Марти-то знал, сколько в этом тощем фискале силы. Он шкурой чувствовал, что Раст вовсе не так безразличен к сексу, как утверждает. Просто, ну, как это выразиться… забыл. Это, конечно, не еда или сон, но, вообще-то, это тоже охеренно важная вещь — побыть с кем-то. С другой стороны, с женщиной рядом его насильно не положишь, да и вообще, одно дело подсунуть тарелку хлопьев на завтрак, другое… Марти отставил пиво в сторону и спрыгнул со стула. За себя он не волновался — он знал, что в любом случае отлично проведет время, прокатит оно или нет. Честно говоря, его даже развлекала идея того, что он задумал. Но, как ни взгляни, это требовало обоюдного согласия. Поэтому он остановился перед Растом буквально в каком-то одном шаге и кашлянул. Раст поднял взгляд. — Что? — Можно взглянуть? — спросил Марти, кивая на записи. Раст мгновение помедлил, а потом протянул тетрадь. Он сделал это плавно — еще оно проявление человечности, которое проявилось совсем недавно. Черт, да из Марти вышел бы отличный мозгоправ. — Держи. Марти для виду пролистал несколько страниц, бегло вчитываясь в каллиграфический почерк напарника, а потом вздохнул и отложил их на стол. Раст наблюдал за ним. — И что это значит? — спросил он. Теплый свет лампы оттенял яркий цвет его глаз. — Я тут кое-что подумал, — сказал Марти. Раст хмыкнул, но Марти пропустил это. — В общем, — сказал он, закатывая рукава. — Будешь бить, бей не так чтобы очень, договорились? И тогда, и сейчас, Марти с легкостью признает одно. Даже если бы Раст действительно вписал бы ему за то, что Марти сделал, абсолютно охреневшее выражение лица Раста стоило того. Ну а вообще, Марти по-настоящему сорвал джек-пот в тот момент. Кто бы мог подумать, да? Конечно, целовать Раста было даже не обязательно, но Марти решил, что это неплохая идея: хотя бы заткнется. Он знал, что хорош в этом — в том, чтобы в каком-то смысле обезоружить человека, ну, понимаете, настроить на нужный лад. Особенно он гордился своими руками. Весь секрет в том, чтобы с усилием огладить так, снизу вверх, как будто везде, при этом продолжать так нависать над человеком и… Очнулся он, когда Раст с силой вдавил какую-то точку на его плече, вынуждая остановиться. Марти был очень недоволен. — Что ты делаешь? — прошептал Коул. Марти что-то невнятно промычал в ответ. Говорить вообще не хотелось — его самого здорово повело. На мгновение сбившееся дыхание Раста и румянец на его скулах нравились ему намного больше, чем попытки завести разговор — и тем более боевые приемы. Он снова наклонился вперед, но Раст удержал его, и Марти невольно сфокусировал взгляд. — Ну, я… доказываю тебе неполноценность твоей теории, — он ухмыльнулся. Зная, как это действует, он вплел пальцы в каштановые волосы Раста и с удовольствием ощутил, как слабеет удерживающая его рука. — Никакой голубизны, — посчитал нужным сообщить он. Лицо Коула моментально приняло это выражение. — Технически, то, что ты делаешь… Медленно преодолевая боль в плече, Марти опустил руку и провел ладонью по внутренней стороне его бедер, накрывая пах Коула. Раст сбился и выдохнул, прикрывая глаза — черт, да я не ошибся, ты горячий мужик. Марти собрался продолжить, но Раст вцепился ему в запястье и посмотрел своим острым взглядом. — Я не сказал «да». — Ты десять раз мог уже вырубить меня нахер, — хмыкнул Марти, вспоминая, как Раст угрожал сломать ему пальцы. — Марти… — И я что-то не слышу твоего «нет». Раст промолчал. Еще несколько бесконечных секунд его лицо не выражало ничего. А потом его взгляд словно оттаял, словно многолетняя мерзлота ушла, превращая колкий лед глаз в серые, еще холодные, но глубокие омуты. И Марти, отчего-то притихший и уже намного серьезнее, снова потянулся к нему. И да, Марти действительно сорвал джекпот. Он понял это в тот самый момент, когда Раст, задыхаясь, сперва будто давился звуками, которые рвались у него из горла — а потом разметался, вцепился ему в руку, выгнулся и с громким стоном кончил, и Марти, не в силах выдержать какую-то странную боль в груди, уткнулся Коулу в шею и за несколько движений кончил сам, тяжело дыша. Через несколько секунд они отлепились друг от друга и буквально сползли вдоль стены, потому что ноги вообще не держали. Раст огляделся вокруг; Марти, угадав его желание, дотянулся до матраса Раста, на котором валялись сигареты, и протянул ему. Он с подсознательным страхом, в котором едва ли признался бы сам себе, ждал, что будет дальше. Раст закурил, забирая дым глубоко в легкие, и долго выдохнул, а потом посмотрел на Марти. И вот как-то так оно и пошло. Это было лучшее время в жизни Марти, честно. Его давно так не крыло, как это было сейчас — на самом деле, он не смог бы точно сказать, крыло ли его когда-нибудь так раньше. Ну, может быть, когда-то очень давно, когда у них все только началось с Мэгги. Но, даже вспоминая об этом, Марти все равно не считал это изменой — ведь Мэгги сама ушла от него, и он мог делать, что угодно. Конечно, он мог и с девчонками кувыркаться, о, да. Но с Растом ему просто сносило крышу. Поэтому он отрывался. Разводить чужие ноги, сжимать в хватке руки, ладонью удерживать чужую спину, чувствуя, как ходят под кожей плотные мышцы. Удерживать на краю. Начинать снова. Марти словно испытывал на прочность — себя, весь мир и человека, который был сильнее любого, кого он когда-либо знал. Он с дурацким видом спрашивал «может, это?» или просто подходил к Расту, уже весь на взводе, готовый не то быковать, не то выпрашивать новую порцию близости. Однажды, развеселившись, он хлопнул Раста по заднице — не поворачиваясь, Раст заломил ему пальцы так сильно, что Марти оставалось только прохрипеть «понял, дорогая» и отойти подальше. Но он не прекратил. Потому что ему нравилось. Ему очень, очень нравилось. Это кто, Раст сказал, что ему нравятся ебанутые на голову девчонки? Ну так вот, Раст был самым отшибленным из всех. Марти понимал это каждую секунду, когда они были вместе. Марти понимал это, когда смотрел на Коула, когда не отрывал от него глаз в тот самый момент, или когда Раст запрокидывал голову, обнажая взмыленную, мокрую шею. Когда он вытирал его пот, сбегающий с темных волос. Повторял пальцами яркие пятна под кожей более тонких, чем его, плеч и шеи. Размазывая пот по смуглому и одновременно будто вылепленному из воска лицу, Марти проводил пальцами по губам Расти — плотным, истерзанным, округленным на жадном выдохе. Раст ластился к этому движению, поддавался, вбирал подушечки пальцев в себя теплым языком. Длинные ресницы скрывали его глаза. Тогда Марти даже не подумал, просто предположил каким-то спинным мозгом, как охеренно такой рот ощущался бы на его члене — как в следующий момент Раст гибко выгнулся и опустился между его ног. У Марти потом всю неделю вертелось на языке что-то типа «эй, а для тебя это так нормально, ну вот, в рот брать?», но одного взгляда Раста было достаточно, чтобы передумать задавать лишние вопросы. К тому же, Марти не думал, чтобы добился какого-то адекватного ответа на этот вопрос. Наверняка Коул задвинул бы что-нибудь про зацикленный на своем удовольствии эгоизм, и предрассудки, созданные обществом исключительно чтобы удерживать человечество в рамках выживания, и… ой, все. Честное слово, если выбирать о чем думать, то у Марти были гораздо более приятные альтернативы. И это было действительно так, он думал. Ему не хватало даже того, что происходило в реальности — воспоминания смешивались с фантазиями в совершенно безумный коктейль. Однажды Раст сам пришел к нему — ух, Марти просто закипал, вспоминая об это. И просто очень кстати было, что у них что ни день, то завал на работе, той самой, над которой еще приходилось думать. Иначе бы Марти просто рехнулся бы. Без вариантов. Конечно, это все не могло продолжаться вечность. Конечно, им стоило бы поговорить, или хотя бы подумать над тем, куда это все ведет. Но Марти предпочитал засунуть голову в песок и жить одним днем. Он притворялся, что ничего не происходит, что он по прежнему с Мэгги, что хочет ее вернуть, а Раст… черт, да вообще хрен поймешь, что у него на душе. Наверное, после стольких лет, проведенных в вечной мерзлоте, должно быть желание немного отогреться, чего-то человеческого, что ли. Отогреваться в тепле, после долгой жизни на Аляске, так сказать. Ну а что? Не один Раст умеет красиво выражаться. Да и чего там, вообще-то Марти был не против знать, но будем честными — от него тут мало чего зависело. Вообще-то, Марти старался не привязываться. Не потому, что трусил, хотя и трусил, конечно. Просто… Раст был очень уж сам по себе. Понимаете, о чем я? Никогда не знаешь, что придет ему в голову в следующую секунду. Даже если он просто сидит смотрит ящик. По-настоящему любить такого человека, по крайней мере, так, как Марти это для себя понимал — это… Это пиздец. Это как держать заряженный пистолет у груди — хочешь не хочешь, а в один момент выбьет нахер. А без сердца, оно очень херово. Кто хоть раз пережил такое, тот знает. А Марти пока хватало и его забот с Мэгги. Поэтому для каждого из них это была как небольшая передышка между всей той херней, которая происходила в их жизни. Охеренный такой, горячий оазис. Разрыв во времени, которое как будто бы останавливалось, когда они были только вместе. Марти сам уже давно смирился с тем, что не поймет, что такое между ним и Растом. Сперва он просто избегал думать об этом. Потом старался забыть — когда воспоминания стали жгучими и болезненными, как кислота или щелочь. Есть вещи, которые больше него самого, сложнее, их не дано понять. И, спустя годы, Марти снова осознал это, когда Раст неторопливо вышел из своего пикапа и, наклонившись, заглянул в окно.