***
Был день, солнце светило сквозь открытые жалюзи. И хотя день был хороший, солнечный, Питер сейчас лежал на полу в их с Уэйдом спальне в этой дерьмовой общей квартире, наблюдая, как кровь медленно стекает по его запястью, совсем чуть-чуть, просачиваясь из-под его рукава, смотря, как она стекает по его руке и капает на пол, в растущее пятно под каждым запястьем. Его глаза, казалось, не могли ни на чем сфокусироваться, он смотрел на пол, на свою кровь, но, казалось, он просто не мог ничего из этого осознать. Он просто сидел там и отключался. Он был в каком-то оцепенении, глядя на пятна на ковре. Он догадывался, что оставался бы там дольше, возможно, на несколько часов, если бы его не прервал тихий скрип, доносившийся из гостиной. Скрип не был чем-то новым в квартире Питера и Уэйда, он мог раздражать, если не привыкнуть, но это было старое здание, и арендная плата за него стоила 800 долларов, так что этого можно было ожидать. За скрипом последовали шаги, громкие, но не безумные или неуверенные, они были твёрдыми и сильными: Уэйд. Уэйд только что вернулся домой, он должен был чувствовать себя счастливым, но Питер ощущал, как паника распирает его грудь, он забыл убраться в ванной, хотя он чувствовал все более и более душераздирающий страх, он не мог заставить себя прийти в норму. Питер хотел подняться с пола, он знал, что должен отвлечь Уэйда, не пускать его в ванную, пока он не сможет пробраться туда и прибраться, он даже очень сильно думал о том, чтобы переехать, но просто не стал делать этого. Он продолжал лежать, его руки медленно кровоточили сквозь длинные рукава, хотя, к счастью, он был одет в красное, так что кровь не было слишком видно. Уэйд мог бы даже не заметить. Он мог встать и переодеться, и его регенерация залечила бы рану так быстро, что Уэйд даже не заметит. Но это означало бы, что ему придется встать с пола, а он даже не мог выразить, насколько трудно это звучало в данный момент. Поэтому он смирился, решив, что ничего не сможет сделать, если Уэйд войдет, то так тому и быть. Он мог слышать шаги, проносящиеся по квартире, падающие инструменты на кухне, как тот прошел через гостиную, а затем направился к Питеру, однако по пути шаги прекратились, он мог услышать, как распахнулась дверь ванной, и камень осел у него в животе. Шаги остановились. Питер не сомневался, что Уэйд обратил внимание на кровавое месиво, которое Питер устроил в раковине. Белая стеклянная раковина вся в пятнах и лужах коричнево-красноватой крови. На ней лежат бинты, покрасневшие ватные шарики и разорванные кусочки туалетной бумаги. Шаги стали быстрыми и тяжёлыми, неистовыми, уже не уверенными и твёрдыми, они были пугающими. Шаги наконец дошли до двери спальни Питера и Уэйда, и дверь распахнул никто иной, как Уэйд Уилсон, все еще одетый в костюм Дэдпула, хотя и без маски и катаны, взгляд Уэйда остановился на Питере, и он вздохнул. Затем Уэйд прислонился спиной к дверному косяку, скрестив руки на груди. — Я видел ванную. — Сказал Уэйд прерывающимся голосом, с какими-то эмоциями, которые Питер, похоже, не мог уловить, — Поговорим о крови в раковине? Глаза Питера неподвижно смотрят в пол, он пристально смотрит в дыру, понимая, что Уэйд вернулся домой. — Питер, — сказал Уэйд, распрямив руку и постояв еще чуть-чуть. — Пит, детка, ответь мне. Питер по-прежнему просто смотрел в пол, на пятно крови, которая оставалась там, хотя на этот раз ему удалось ответить: — Нет, — сказал он тихо, не громче шёпота. Уэйд в замешательстве нахмурил брови. — Нет? Почему, детка? — его голос смягчился, наполнился большей заботой и состраданием, чем он когда-либо слышал от наемника. — Нет, мы не будем говорить о крови в раковине. — его голос был хриплым, скрипучим, казалось, он плакал несколько часов, и по его виду Уэйд догадался, что так и было. Питер медленно перекатился на спину, все еще прижимая руки к груди, и именно тогда он заметил слезы, которые теперь капали по его щекам, в результате чего и без того большое пятно на ковре слегка растеклось. Уэйд вздохнул и сделал несколько шагов к Питеру. — Паутинка, что случилось? — спросил он, его голос снова оборвался. Питер только пожал плечами, изо всех сил стараясь сдерживать слезы, но, казалось, что они только усиливались. Уэйд прищурился и приблизился к Питеру: — Насколько все плохо? — спросил Уэйд, его голос с каждой секундой становился ниже, но Питер просто прижал свои руки к груди, почти что в защитном жесте. — Я-я действительно облажался, — Питер заикался, стыдясь, крепче сжимая свои запястья, он закрыл глаза, и шаги приблизились, остановившись прямо перед ним. Уэйд на мгновение кивнул, и во рту появилась горечь, когда он осознал реальность ситуации. — Давай, давай приведём тебя в порядок, — Уэйд помог Питеру сесть, а затем осторожно подтащил его обмякшее тело к кровати, уложив его так, чтобы он прислонился к каркасу кровати. Затем шаги исчезли из комнаты, снова оставив Питера одного, он прислушался, шаги, казалось, были единственной мыслью, которая не давала ему потерять связь с реальностью, как будто он уплыл бы без них – или, может быть, лучше было бы сказать «отключается». Что он, по ощущениям, и делал – отключался. Он услышал, как они подошли к чулану, но там потерял счет времени, и прежде чем он успел это заметить, шаги остановились прямо перед ним. Уэйд опустился перед ним на колени, положил рядом с собой аптечку, открыл ее, вытащил бутылку с физиологическим раствором, несколько ватных дисков, перчатки и бинты. — Могу ли я увидеть твою руку, Пит? — спросил Уэйд мягким и заботливым голосом. Но Питер не ответил, даже не взглянул на него. Уэйд вздохнул и сказал: — Я возьму тебя за руку, Пит, — это было скорее предупреждение, чем вопрос, но в любом случае Уэйд не получил ответа. Уэйд медленно схватил руку Питера и положил ее себе на колени, закатал его рукав, и они оба вздрогнули, когда ткань задела его покрасневшую кожу. Уэйд быстро справился с порезами Питера и, прежде чем тот успел что-либо осознать, уже лежал на спине на кровати, его руки были забинтованы от запястья до локтя, а рубашки не было видно. Он мог слышать Уэйда рядом с собой, его сердцебиение, его дыхание, он повернулся к нему, не зная, что сказать, но Уэйд остановил его: — Шшшшш, просто поспи, дорогой. — он положил руку Питеру на голову, поглаживая его волосы. Питер так и сделал. Он лег и закрыл глаза, быстро пробормотав: — Будешь рядом? — Всегда! — был ответ Уэйда, прежде чем он проскользнул за спину Питера и обнял его за плечи. И Питер быстро заснул. — Я люблю тебя, Уэйд — почти шепот сказал он. — Я тоже тебя люблю, малыш.***
Питер проснулся от шагов, хотя на этот раз они радостно бегали по кухне, стояли у плиты, но потом двинулись к холодильнику, затем на мгновение остановились у стойки, прежде чем опять вернуться к холодильнику и, наконец, остановиться у плиты. Это звучало почти как танец, и, зная Уэйда, так оно и было. Питер вздохнул, глядя на потолок, пытаясь убедить себя встать. Это занимает несколько минут, но в конечном итоге он идет на кухню, легко передвигаясь, он подходит к тому, кто готовит на плите, и обхватывает руками более крупного мужчину за талию, уперев подбородок в изгиб его шеи. Питер прижимается к нему, наклоняя голову, чтобы поцеловать основание шеи Уэйда, бормоча невнятное: — Доброе утро. Уэйд не ответил, поэтому Питер закрыл глаза и снова уткнулся лицом в шею Уэйда. Некоторое время он молчит, пока Питер не решает нарушить тишину хрупким голосом, сказав: — Мне очень жаль, — говорит он тихо, с раскаянием. Уэйд поворачивается к нему, вырываясь из рук Питера. Питер снова говорит: — Этого больше не повторится, я обещаю. — наворачивающиеся слезы начинают стекать по щекам: — Я обещаю, я перестану это, я перестану, это просто… — его прервал Уэйд, притянувший его в сокрушительные объятия. Объятия, которые, кажется, вытесняют все тревоги и негативные мысли, объятия, которые, кажется, усовершенствовал Уэйд Уилсон. — Я люблю тебя, — начинает Уэйд, его голос напряжен и обеспокоен, — Пожалуйста, просто… я не злюсь на тебя, я никогда не смогу на тебя злиться, просто, пожалуйста, позвони мне в следующий раз… если… если ты когда-нибудь почувствуешь такое, — продолжил Уэйд. Пока он говорил, его руки сжимали Питера сильнее. Он отводит голову, чтобы посмотреть на него. — Ты можешь сделать это для меня, детка? —…Хорошо — соглашается Питер. Но Питерс не уверен, сможет ли он действительно выполнить свое обещание, он не знает, позвонит ли он Уэйду в следующий раз и захочет ли он вообще. Как будто прочитав его мысли, Уэйд снова заговорил: — Теперь я не прошу, я понимаю, что эти вещи не исчезнут просто так, с силой любви. — Это не мой маленький пони, как бы мне этого ни хотелось, — он пробормотал последнюю часть. — Я просто прошу тебя попробовать. — Питер посмотрел в глаза Уэйду и впервые в жизни действительно поверил, что кто-то хочет ему помочь. — Ты это понимаешь? Питер слабо кивнул, и улыбка осветила его лицо, он развернулся, взял свою розово-синюю лопаточку для блинов ограниченного выпуска и перевернул блины. — Хорошо, а сколько блинов ты хочешь?