Вы:
Возвращайся побыстрее, у меня для тебя небольшой сюрприз ;)
Он садится за стол в предвкушении хорошего вечера, и его продолжения; поправляет любимые цветы Хёнджина в стеклянной вазе, которые купил полчаса назад в ближайжем цветочном ларьке, боясь того, что его парень успеет прийти домой в это время и сюрприз испортится; вновь и вновь натирает столовые приборы до блеска; откупоривает бутылку белого вина, которое припрятал в шкафу ещё месяц назад. Хочется, чтобы всё прошло идеально. Сынмин слышит, как на этаж приезжает лифт, но его надежды на то, что это его Хёнджин быстро рассеиваются, когда он слышит лай соседской собаки, которая встречает своего хозяина. Он упрямо игнорирует чувство тревоги, что накаляется с каждой новой минутой, когда он наблюдает за часами на полке. — Ты не мог забыть... Он просто задерживается на работе. У него важный проект. Прошёл час. Прошло два. Ещё. Вся приготовленная еда уже успела остыть, а посуда натёрта, кажется, до состояния зеркала. Хёнджин не мог забыть про их годовщину. Он просто задерживается на работе. Скучающе, Сынмин обводит взглядом все свои старания. Он специально взял выходной в этот день, чтобы успеть забрать подарок для Хёнджина, убрать всю квартиру и приготовить для них романтический ужин к его приходу. В этом году они не говорили о том, как хотят провести их годовщину, Сынмин был уверен, что Хёнджин тоже приготовил для него какой-то сюрприз. Поэтому тот задерживается.Вы:
Джинни, уже поздно, где ты?
И вправду, на часах уже почти десять вечера. Хёнджин редко мог настолько задержаться на работе, а если и задерживался, то всегда предупреждал. Мессенджер показывает, что он был в сети в 18:35, но его сообщения, после пожелания доброго утра, которое он написал ещё в девять, остаются непрочитанными. А вдруг с ним что-то случилось? Перед глазами появилася сцена, где Хёнджин не справляется с управлением и попадает в аварию. Сердце болезненно-тревожно стучит в груди. Сынмин набирает его номер несколько раз, но и на звонки он не отвечает.Вы:
Прошу ответь мне, я переживаю...
Он правда не знает, что делать. Кому звонить? У кого спрашивать? Сынмин не был знаком с коллективом своего парня. Разве что его лучший друг Минхо мог знать, где он, и что с ним.Вы:
Привет, это Сынмин
Вы:
Не хотел тебя тревожить так поздно, я просто переживаю за Хёнджина. Он всё ещё не дома, и не отвечает мне. Ты не знаешь, с ним всё в порядке?
Минхо, в отличии от его парня, отвечает почти сразу же после отправки сообщений, но содержание не успокаивает его быстро бьющееся сердце. Минхо: Привет! Он мне ничего не говорил, но, я думаю, с ним всё в порядке, и он просто задерживается на работе, не переживайВы:
Хорошо, спасибо. Хорошего вечера!
Получая в ответ скромное «взаимно», Сынмин не может перестать накручивать себя ещё больше. Как это лучший друг его парня и не знает, где он? Хотя... Он его парень и тоже не знает, где Хёнджин... Часы совсем тихо пропищали, когда прошёл очередной час. Он переводит на них взгляд, а время уже полночь. Сынмин прождал его шесть часов. Взяв блок цветных стикеров он пишет на верхнем «с годовщиной», а после приклеивает на стеклянный стол, с которого не стал ничего убирать, добавив к ужину коробочку из ювелирного с кольцом, на которое Хёнджин слишком долго смотрел, когда они были там вместе в прошлый раз. Он просто задерживается на работе. Чистая постель встречает Сынмина своим холодом, будто на улице уже ноябрь, а отопление ещё не дали. Он измеряет пульс пальцами на запястье, стараясь успокоить своё тревожащееся сердце хотя бы так. Когда на телефон приходит уведомление, он молниеносно заходит в мессенджер радуясь тому, что оно пришло от Хёнджина. Джинни: Прости, солнце, я смогу прийти домой только утром :( Джинни: Не волнуйся за меня, и ложись спать, Сынминни, когда ты проснёшься я уже буду рядомВы:
Ты слишком много работаешь ;(
Джинни: Уверяю тебя, я не перетруждаюсь. Спокойной ночи, солнце ♡Вы:
Спокойной ночи, Джинни ♡
И ни слова об их годовщине. — Ты забыл... — шепчет Сынмин в ночную тишину, чувствуя, как по вискам скатываются первые слезинки. На телефон снова приходит уведомление, в этот раз он не знает, кто ему пишет, и он не знает, как должен реагировать на содержимое этих сообщений. Незнакомый номер: Привет! Мы незнакомы лично, но я о тебе наслышан, и мне очень нужно поговорить с тобой о твоём парне Незнакомый номер: Я случайно увидел вашу общую фотографию на экране блокировки у Хёнджина-хёна, и пару раз тебя, когда ты приносил ему обеды в офис. Не сложно догадаться, что вы параВы:
Кто Вы?
Незнакомый номер: Это не так важно, как то, что я пытаюсь Вам сказать, Сынмин Незнакомый номер: Дело в том, что... кажется, Хёнджин изменяет Вам Сынмин, в отличии от его сердца, замирает, не зная, что он должен написать в ответ, когда ему вот так лгут.Вы:
Почему я должен этому верить?
Незнакомый номер: Я могу достать доказательства, если Вам нужно. Нет, Вы не подумайте, я не какой-то там сталкер! Просто трудно не заметить такой очевидный флирт между Хёнджином-хёном и нашим коллегой, да и я, кажется, пару раз прерывал их «совещания» своими срочными вопросами от начальника, если Вы понимаете, о чём яВы:
Нет, не понимаю, и понимать не хочу. Прекратите говорить плохо о Хёнджине за его спиной. Тем более, если это неправда
Незнакомец что-то печатает, но Сынмин блокирует номер, а на сердце всё так же беспокойно. Что, если это правда? Нет, это не правда! Он доверяет своему партнёру как самому себе. Но, что, если..? Тревога не даёт ему успокоится и уснуть. Обычно, Хёнджин прижимал его к себе в такие моменты, убеждал, что всё будет в порядке, и ему не нужно по просту тревожиться. Но Хёнджина здесь нет. А повод для принятия успокоительного, за весь период их отношений, так и не нашёлся, потому нужных таблеток нет в их съёмной квартире. Он чувствует боль в груди, прикасается пальцами к месту, где быстро бъётся сердце, дыхание затрудняется.Вы:
Мне тревожно...
Но Хёнджин не отвечает ему.***
Где-то ближе к шести утра, Сынмин как-то случайно смог уснуть. Он всё думал о том, как Хёнджин мог забыть про их третью годовщину, думал о сообщениях того незнакомца, анализировал поведение своего парня, но так ни к чему не смог прийти. Всё было как обычно. В семь утра Сынмин уже начал собираться на работу, Хёнджин так и не пришёл к его пробуждению... Подняв взгляд, Сынмин встречается со своим отражением, и внимательно его рассматривает, ищет какие-то недостатки в себе. Должна же быть какая-то причина, почему Хёнджин забыл про них вчера. Если бы я только был лучше. Он подбирает нужную одежду на своей полке, обувается, надевает тёплое пальто и закутывается в подаренный Хёнджином шарф, когда дверь неожиданно открывается. Сначала заходит небольшой букет лилий, а только потом его парень. — Ты куда? — недоумевает Хёнджин, ведь он знал, что по субботам у Сынмина выходной день. — На работу. Холодно. — Но ведь... — Я на вчера брал выходной, сегодня я отрабатываю смену вместо Чанбина. — Это тебе, — растерянно протягивает он букет в сторону Сынмина. — Найди для него вазу, я должен спешить. Сынмин хочет как можно быстрее выйти из квартиры, он будто не на своём месте, но Хёнджин хватает его за руку у самой двери и прикасается своими губами к его. Нежно, сладко, как обычно. — Хорошего дня. В ответ ему лишь кивают. Джинни: Прости, что я забыл про нашу годовщину... Мне правда очень жаль... Джинни: Давай перенесём празднование на следующую субботу, когда и у тебя, и у меня будет выходной. Обещаю, мы проведём весь день только вдвоём так, как ты захочешь! Уже спустя минут десять, когда он едет в полупустом вагоне метро, ему приходят смс-ки от Хёнджина, интересно было бы увидеть его живые эмоции, когда он понял, что забыл об их дне.***
Незнакомый номер: Это снова я! И я достал для Вас доказательства Вот такое сообщение получает Сынмин с другого незнакомого номера в вечер вторника. Он невольно открывает файл, который прислал ему этот загадочный коллега Хёнджина и... не видит там ничего такого, что могло бы подтвердить несуществующий факт измены. На фото Хёнджин просто улыбается, разговаривая со своим другом и коллегой Феликсом, с которым они работают в одном отделе. И почему этот мистер-загадка вообще мог подумать о том, что эти двое могут быть чем-то большим, нежели просто друзьями?Вы:
И что я должен был здесь увидеть? То, что у моего парня есть эмоции?
Незнакомый номер: Уверены, что Ваш парень со всеми позволяет себе так улыбаться? Сынмин слышит, как открывается дверь в их квартиру, но идти встречать Хёнджина с работы почему-то совсем не хочется. Тот снова задержался на добрых два часа. И в правду, позволяет ли он себе такие улыбки со всеми? Хватит себя накручивать!Вы:
Вам стоит прекратить мне писать. Спасибо за понимание
В этот раз он не блокирует чужой номер, но удаляет чат, потому что не хочет, чтобы у Хёнджина были лишние вопросы, и нервы на работе из-за того, что кто-то имеет смелость нарушать закон и снимать его без согласия. — Минни, ты дома? Сынмин не спешит ему отвечать или выходить из комнаты, лишь поворачивается набок, отложив телефон на прикроватную тумбочку. А вдруг Хёнджин и вправду ему изменяет, а Сынмин и не подозревает..? — Боже, я уже думал, что ты ещё не пришёл с работы, — он слышит голос отчётливее, значит, Хёнджин уже в их комнате. — Всё хорошо? У тебя нет настроения, или... — Просто полежи немного со мной, — перебивает его Сынмин и почти сразу же чувствует на себе руки его парня, который прижимает его к себе поближе. — Ты сменил парфюм? — Не-а, — мычит он в плечо Сынмина и оставляет на нём короткий поцелуй. — Феликс попросил подвезти его домой, там что-то дома случилось... наверное пропах его парфюмом пока ехали. Феликс... — В герои набиваешься? — Хёнджин смеётся, а Сынмину вовсе не до смеха, когда он не может перестать думать о тех сообщениях с незнакомого номера. — Я так по тебе соскучился, — прошептал Хёнджин, когда переворачивал Сынмина на спину и оставлял россыпь поцелуев на его шее, пуская свои руки под его домашнюю футболку.***
Незнакомый номер: Если сейчас приедете в «Карточный Домик», то сможете увидеть всё своими глазами, Ким Сынмин Зачем Сынмину приезжать в то кафе, в котором три с половиной года назад они с Хёнджином впервые встретились?Вы:
Что я должен там увидеть, мистер-я-пытаюсь-доказать-то-чего-не-существует?
Незнакомый номер: Просто посмотрите на это своими глазами, уверен, Вы сможете увидеть гораздо больше, чем могу увидеть я Отчего-то интерес его поражает, и он выскакивает из метро за секунду до того, как закроются двери. Сынмин как раз доехал до нужной станции метро, возвращаясь домой, когда ему написал тот незнакомец. Это ли не странно? Незнакомый номер: Я Вас вижу! Постойте, иначе Вас заметят! Кто-то хватает Сынмина за рукав его пальто, он оборачивается и замечает сзади себя Ян Чонина, который тяжело дышал из-за вынужденной пробежки, и так же быстро потащил его куда-то подальше от того самого кафе. Сынмин лишь однажды видел этого парня, кажется, тогда тот ещё был стажёром в компании, где работал его парень. — Да что происходит, Чонин!? — он вырывает свою руку из чужой, когда они уже достаточно далеко от кафе, и могут спрятаться за выставочными кустами. — Зачем ты всё это делаешь? — О, мы уже перешли на «ты»? Эти формальности меня утомляют... — Ты не ответил на мой вопрос. — Я просто хочу, чтобы ты перестал жить во лжи... Они зашли туда минут двадцать назад, скоро, я думаю, выйдут. Рабочий день уже закончился, а твой парень домой что-то не спешит, наверное, и не предупредил, что задержится. И вправду... Сынмин никаких сообщений от него сегодня не получал. Спустя мучительно долгие десять минут, он цепляется взглядом за знакомые черты лица. Хёнджин всегда восхищал Сынмина, но... почему его рука так крепко держит руку Феликса..? Они подходят к подъехавшей машине, Хёнджин открывает заднюю дверь, а Феликс притягивает его к себе, обнимая за шею, его парень наклоняет голову... То, что произошло дальше — Сынмин уже не видел, потому что в один миг развернулся и просто пошёл прямо без какой-либо цели, он не мог на это смотреть. Сынмину кажется, что у него останавливается сердце. Оно камнем падает в низ, разбиваясь в очередной раз грудой ненужного стекла. Сынмин думает, что было бы лучше, если бы у него вообще не было сердца, потому что это больно. Больно от поступка Хёнджина, которого он считал самым близким человеком, больно от разрушившихся надежд и преданного доверия, больно от того какой он на самом деле глупый. Больно, больно, больно. Сынмину так больно, что хочется просто исчезнуть. Это больнее любой физической боли, что он мог бы испытать на себе. — Стой, куда ты? Чонин снова хватает его за руку, а тот резко разворачивается к нему, не скрывая того, что по его лицу стекают быстрые капли слёз. — Ты этого добивался, да? — Нет, Сынмин... Я абсолютно точно не из тех людей, которые закрывали тебе глаза на происходящее. — Лучше бы ты мне их никогда не открывал. Он снова вырывает свою руку из чужой и продолжает идти прямо, уже имея цель — напиться этим вечером.***
Заходит в квартиру он тогда, когда на часах уже за полночь, в коридоре его встречает Хёнджин с недовольным лицом, а Сынмину хочется теперь лишь смеяться со всей их ситуации. — Почему ты не брал трубку, когда я тебе звонил? — голос злой. — Телефон сел. — Ты выпил, — Хёнджин подходит к нему ближе, помогая снять верхнюю одежду и обувь. — Почему не предупредил? Я волновался. Он смеётся над ним? — Будто ты меня предупреждаешь... — Сынминни, давай мы утром об этом поговорим? Уже слишком поздно. — Ты меня любишь? — Солнце, что за вопросы? Конечно, я тебя люблю! А Феликсу он так же говорит? Называет «солнцем», говорит, что любит? Притянув Хёнджина к себе за шею, Сынмин целует его, как в последний раз. Он редко проявлял инициативу, но в этот раз он всё возьмёт на себя. — Минни, мне хочется любоваться тобой бесконечно! — Тогда я сойду с ума... Я хочу тебя, — его шёпот, кажется, обжигает чужую кожу, когда он продолжает оставлять всё больше поцелуев на шее Хёнджина. Чужие ладони на его бёдрах, когда они медленно передвигаются в спальню не отрываясь от жадного, голодного поцелуя. Заметив кровать, он потянул Хёнджина к ней, седлая его бёдра. Трясущимися пальцами, Сынмин подцепляет футболку Хёнджина, стягивая её с него. Он замечает небольшой засос на ключице, и вдруг вспоминает, как ещё три месяца назад впервые заметил нечто подобное на его коже, но Хёнджин тогда оправдывался тем, что он просто немного обжогся горячим кофе из-за своей неаккуратности, а на следующие такие***
Странно было чувствовать руки Хёнджина на своей талии ранним утром, когда тот обнимает его со спины. Пусть это и был выходной день как и для него, так и для Хёнджина. Сынмин привык просыпаться в одиночестве, потому что его парень уходил на работу пораньше, кажется, теперь он начал понимать настоящую причину его ранних уходов из дома... — Доброе утро, любовь, — слышит он сонный, чуть хриплый голос Хёнджина сзади. Он прижимается ближе, целует за ушком, утыкается носом в волосы, вдыхая их запах. Любовь... Ещё неделю назад Сынмин назвал бы себя самым счастливым человеком на планете, проведи он вот так ночь и утро с Хёнджином. Но сегодня ему лишь хотелось забиться в самый дальний угол, чтобы его никто и никогда больше не трогал, и просто разрыдаться, выплеснув со слезами всю накопившуюся боль. — О чём думаешь? Сынмин фокусирует взгляд, замечая, что лежит уже на спине, а Хёнджина нависает сверху в паре сантиметров от его лица. Отвечать не хотелось, потому что не хотелось врать. Думаю о том... Что со мной не так? Чего я не смог тебе дать? Когда я совершил какую-то ошибку? Почему ты мне изменил? Чтобы не отвечать на вопрос Хёнджина, Сынмин притягивает его ближе к себе, вводя в ленивый поцелуй, лишь бы ничего не говорить. На глаза наворачиваются слёзы, которые он быстро смаргивает. Если Сынмин заплачет сейчас, то Хёнджин точно спросит причину, а говорить причину ему не хотелось. Перед глазами предательски всплывают воспоминания их прошлого. То, как Хёнджин ухаживал за ним, когда они ещё учились в университетах. Сынмин тогда подрабатывал в «Карточном Домике», варил, по словам Хёнджина, самое вкусное кофе во всей Корее и во всём мире. Вспомнилось, как Хёнджин едва ли не каждый вечер приходил в кафе, брал свой любимый американо, оставлял ему большие чаевые, садился за столик, ожидая времени закрытия и напрашивался провести Сынмина домой, аргументируя своё желание тем, что уже слишком поздно, и такую красоту ещё какой-то страшный дядя может украсть. А теперь он водит Феликса в их кафе. Сынмин помнил, как в один из вечеров Хёнджин настолько ему надоел, что он согласился на его предложение, и в тот день они вместе шли к дому Сынмина. То, как Хёнджин держал его за руку всю дорогу, отказываясь отпускать. Тогда, у подъезда, Хёнджин выпросил номер его телефона, дал свой и сказал, чтобы он написал ему, когда будет в квартире, и поцеловал на прощание в щёчку, лишая Сынмина дара речи, и заставляя по-дурацки улыбаться весь оставшийся вечер. — Почему ты плачешь? Голос Хёнджина звучит обеспокоенно, а Сынмин чувствует, как медленно и неприятно стекают горячие слёзы по вискам. — Всё хорошо, — неуверенно шепчет Сынмин, ловя себя на лжи. — Точно? — Да, я просто устал от всего... — Скоро возьмём отпуск и улетим с тобой на острова. Всё будет в порядке, ты мне веришь? Больше нет. Умывшись холодной водой, Сынмин окончательно успокаивается. Глаза болят, нос красный. Отражение в зеркале вызывает отвращение. А Феликс, он и вправду красивее него. Если бы я был лучше, было бы хорошо? Воздух будто одним махом выбивается из груди. Сынмин просто недостаточно... — Солнце, нужно сходить в продуктовый. Ты со мной? — в ответ Сынмин только мотает головой, он хочет побыть в одиночестве. — Ты скоро вернёшься? — Полчаса, обещаю, — Хёнджин быстро одевается, притягивает к себе Сынмина заключая в объятия, коротко целует в уголок губ. — Не думай слишком много, солнце. Всё будет в порядке. Не будет. Полчаса — этого достаточно, чтобы собрать немного своих вещей на первое время, и уйти из этой квартиры, которая будто сдавливает его своими стенами. На сердце будто камень образовался. Но решение, что он принял в тот же момент, когда увидел всё сам, казалось самым правильным. Насколько бы больно это ни было, это было правильно. Бесполезно, всё бесполезно. Пусть лучше он тихо уйдёт, и когда-то позже заберёт оставшиеся вещи, нежели будет продолжать делать вид, будто ничего не знает, будто ему не больно. Если бы я только был лучше. Сынмин не может перестать думать о том, как хорошо им было раньше. Когда они опаздывали на работу, лишь поваляться в кровати друг с другом подольше. Когда спешили прийти домой пораньше, ведь времени, проведённого вместе всегда было мало. Он закрывает чемодан в который смог уместить почти половину своих вещей. Думает, стоит ли оставить какую-то записку, но его планы прерываются тогда, когда открывается входная дверь. Прошло меньше, чем полчаса. — Солнце? Не успел. — Ты куда-то едешь? Что случилось? Хёнджин заходит в комнату в обуви и в верхней одежде. Нервничает. Раньше, Сынмин бы точно сделал тому замечание, и какое-то наказание, по типу влажной уборки в воскресенье, но сейчас это больше не имеет значения. — Минни..? — Нам нужно расстаться, — говорит Сынмин после продолжительной паузы. — Почему? Солнце, что случилось? — Я не смогу смириться с твоей изменой, Хёнджин, — он видит, как того передёргивает. — Я не смогу и дальше делать вид, будто я ничего не знаю. Я не смогу разлюбить тебя, когда ты рядом. — Прости, Сынминни... Я понимаю, что не имею права просить тебя об этом, но я не хочу тебя терять. Тихий всхлип вырывается из груди. Почему Хёнджин не думал об этом до того, как начал изменять ему? — Ты слишком поздно начал думать обо мне, Хёнджин, — он выходит в прихожую, обувается. — Как долго ты меня обманываешь? — Полгода. — Полгода... — неверяще повторяет за ним Сынмин, замирая на пару секунд, когда тянется к верхней одежде. — Ты любишь его? — Нет, — мотает он головой. — Не ври мне хотя бы сейчас, прошу... Я видел вас вчера. — Он нравится мне, но... Минни, я люблю тебя. Ты — моё всё. — Если бы ты и вправду меня любил, ты бы даже не думал о том, что можешь мне изменить. — Прости меня... Он знает, что Хёнджин плачет, знает, что он боится потерять его, но остаться Сынмин не может. Не после того, как об него и его чувства вытерли ноги. — Скажи, в нашу годовщину ты был с Феликсом? Хёнджин кивает, подтверждая самые страшные опасения Сынмина, пусть тот и сам догадывался об этом. Приложение на телефоне оповещает о прибытии такси. — Я на днях заберу оставшиеся вещи. — Не уходи... пожалуйста. Хёнджин дотрагивается до его плеча, и его рука ощущается словно толстая цепь, которая не даёт сдвинуться с места. Сынмин резко поворачивается, целует, обнимает, плачет, любит. Он не может уйти от Хёнджина так просто, не после всего, что было, но и остаться он тоже больше не может. — Я люблю тебя, — тихо шепчет Сынмин, разрывая мокрый, от их слёз, поцелуй. — Люблю, но это больше ничего не значит, Джинни... — Прости, — сцеловывает он каждую слезинку, повторяя извинения. — Прости, меня... прости. Слишком тяжело уходить, но Сынмин понимает, что ему нужно, обязательно нужно уйти отсюда сегодня. Он целует в последний раз, и убирает чужие руки, которые сжимали его талию. Сжимает ли Хёнджин так же сильно талию Феликса, когда они прощаются? Целует ли Хёнджин Феликса так же нежно, чувственно, с любовью, когда они прощаются? Новый поток слёз собирается в глазах и быстро стекает к подбородку, разбиваясь о пол. Его тихий всхлип разрывает их поцелуй. Сынмин быстро вылетает из квартиры с вещами, боясь, что если не уйдёт сейчас, то не уйдёт больше никогда. Сынмин много в чём ошибался, и в Хёнджине он тоже, к сожалению, ошибся. Это больно.***
— Ты какой-то слишком рассеянный сегодня, — в обеденный перерыв, Джисон садится рядом с Сынмином, который скромно пил свой капучино забившись в угол. — Всё нормально? — М? — Я спрашивал, всё ли у тебя в порядке, Сынмин? — О, да, всё отлично. Я просто не выспался сегодня. Если быть честным, то он и вовсе не спал этой ночью. Сынмин много думал, пытался найти причину того, почему Хёнджин вообще смог полюбить кого-то, вроде него, искал всё больше проблем в себе, находил всё больше изъянов, недостатков. Если бы я был лучше, было бы хорошо? На планшете он продолжает создавать макет чьей-то будущей кухни, находит болезненную схожесть с кухней в квартире Хёнджина, смаргивает непрошеные слёзы и воспоминания с той самой кухни. То, как они всего год назад вместе готовили яблочный пирог, который пришлось выкинуть, ведь они настолько увлеклись друг другом, что забыли его в духовке. То, как всего неделю назад он прождал Хёнджина шесть часов, а тот просто забыл о их дне, найдя своё утешение в чужой постели... Он чувствует толчок в плечо, переводит рассеянный взгляд в сторону, и снова замечает рядом с собой чуть обеспокоенного Джисона. — Рабочий день уже закончился, — оповещает он, и будто старается зацепиться за что-то во внешности Сынмина, чтобы найти нужные ответы. — Минхо скоро за мной приедет, мы можем подвезти тебя, если хочешь. — Нет, Джисонни, спасибо за предложение. Я немного задержусь, хочу закончить этот проект сегодня, тут немного ещё. — Обычно ты спешишь домой пораньше... Вы поругались? Расстались. — А, нет, всё в порядке. Не хочу переносить на завтра то, что могу свободно закончить сегодня. — Не засиживайся только, до завтра! Сынмин выдваливает из себя скромное «пока», возвращаясь к работе. Хоть она может его как-то отвлечь. Нужно будет поговорить с начальством насчёт дополнительных рабочих дней. Он правда жалеет, что настолько сильно отдавал всего себя отношениям, ведь теперь не имеет ни малейшего понятия, как жить дальше, с кем вообще можно поговорить, и что делать в одинокой квартире, где он вырос. Живых родственников у него нет, и друзей у него тоже не осталось. Хёнджин всегда мог заменить ему кого угодно, с ним всегда можно было поговорить про что угодно. Но он оказался опытом, а не всем. Может, зря Сынмин решил... Измену он простить не сможет. Но Хёнджина так сильно не хватает...***
Каждую ночь Сынмин не может просто взять и уснуть. Просто устал. Устал от всего. Он застрял в своих мыслях, они никогда не заканчиваются. Ему хочется, чтобы это всё прекратилось, чтобы это всё оказалось просто глупым сном, и чтобы утром Хёнджин разбудил его нежным поцелуем, успокоил... Недосып, недоедание, задержки на работе. Он устал видеть своё отражение в зеркале, и задаваться вопросом, как бы он себя чувствовал, если бы был кем-то другим. Если бы я только был лучше. Он устал чувствовать свои чувства. Больше всего он устал быть собой. Кожа бледная, щёки впалые, кости торчат, и всё это из-за его забытых приёмов пищи, отсутствия здорового сна и усталости. — Предполагаю, я не могу спать из-за того, что по ночам моя тревожность повышается, а мыслей слишком много, я не могу от них никак избавиться, — говорит он в кабинете у терапевта к которому пришёл за рецептом нужных ему таблеток. — Ваша тревожность была чем-то вызвана, или... — Она хроническая, — перебивает он, думая о том, как же быстро Хёнджин мог его успокоить одним лишь своим присутствием. Он проходит какие-то психологические тесты; рассказывает, как и что ему помогало раньше, ничего не утаивая от терапевта; сдаёт кровь на анализ по какой-то причине, и уходит домой ни с чем, ведь только после результата анализа ему смогут что-то прописать. Очередная бессонная ночь. Он вспоминает их первый поцелуй, который словно из романтической книги вырезан, настолько он был клишированным. Поздняя ночь, дождь, отсутствие зонтика, и они вдвоём, промокшие до нитки качаются на качелях в тишине. Неуверенные и до жути неловкие. Пальцами он невольно прикасается к губам, они до сих пор помнят эту нежность, а он до сих пор помнит, как же в ту ночь ему было хорошо рядом с Хёнджином неизвестно где. И никакая тревожность рядом с Хёнджином не преследовала. Холодная вода помогает взбодриться, и убрать из головы мешающее туманное облако. Вторая ночь подряд, когда он лишается сна. Может, стоит устроиться на ночную подработку? Всё равно он всю ночь смотрит в потолок, и не может перестать думать. Отражение кажется ему ещё более противным, чем обычно. Сынмин — упрямый, надоедливый, эмоциональный, чувствительный, тихий и некрасивый человек. Неудивительно, что Хёнджин променял его на хорошего и красивого Феликса с идеальным характером. Желудок пустой уже сутки и еды всё ещё не просит, но Сынмин понимает, что хотя бы немного, но питаться нужно, чтобы не довести себя и до полного физического истощения, как произошло с эмоциональным. Что, если бы он мог в один момент перестать чувствовать и дышать, был бы он свободен от своих проблем? Он оседает на пол, когда не может справиться с вырвавшимися эмоциями. Как он может чувствовать себя плохо, если сам разорвал их отношения? Но как он может чувствовать себя хорошо, если причина разрыва — измена его бывшего партнёра? Это тяжело.***
Вместо четырёх дней в неделю, Сынмин работает все шесть, и то, только потому, что в воскресенье официальный выходной для всех в его офисе. На ближайшее воскресенье он снова записывается к терапевту, чтобы тот выписал ему таблетки, на которые, в итоге, он тратит большую половину от своей зарплаты. Но, если они и вправду помогут ему справиться с бессоницей, с тревожностью, и общим подавленным состоянием, то цена их — копейки. Врач рекомендует ему пройти курс терапии, Сынмин говорит, что подумает, пусть и уже понимает, что ничего он проходить не будет. Не хочет. Его лучшей терапией был Хёнджин. — Ты точно нормально себя чувствуешь? — спрашивает Джисон, когда замечает, как Сынмин уже какое-то время безэмоционально смотрит в стену напротив. — М? Снова ничего не слышит... Джисон подходит ближе, внимательно всматривается, замечая затуманенный, тяжёлый взгляд, он понимает — транквилизаторы. — Рабочий день закончился, и ты прямо сейчас едешь домой, Сынмин! — Но я не закончил свой... — Закончишь тогда, когда достаточно отдохнёшь. Ты словно ходячий труп. Что с тобой происходит? — Всё со мной в порядке, — сказал он, и упал в обморок, когда хотел уйти подальше от нравоучений Джисона, в чьи руки он и упал. Минхо почти с гневом заходит в нужный отдел, где работает его парень. Тот задержался на рабочем месте уже на полчаса, и это уже слишком. — Ханни? — заходит он в помещение с приглушённым светом, который свидетельствовал о том, что уже почти все работники разошлись по домам по окончанию рабочего дня. — Почему ты сегодня так долго? — Извини... Я не мог оставить его здесь одного, — он переводит взгляд на стоящий в углу диван, а Минхо следит за его взглядом, замечая лежащего на нём Сынмина. — Что... произошло? — Думаю, он просто перетрудился. Нужно отвезти его домой. — Я не знаю, куда его нужно везти. — В смысле? Ты забыл, где твой лучший друг живёт? — Они расстались ещё в прошлом месяце, Ханни. — Так вот, что с ним... Значит, отвезём его ко мне! Так они и поступают, и уже через двадцать минут оба суетились вокруг Сынмина, потому что у него внезапно поднялась температура и давление. Без вызова врача тут уже не обойтись. — Переутомление, — выносит заключения пожилой медик. Он советует начать пить витамины и больше отдыхать. Утром, к величайшему сожалению Сынмина, он просыпается, и не может понять, где находится, пока к нему не запрыгивает собачка породы бишон фризе. Джисон раньше частенько рассказывал и показывал ему Ббама, а потому и не сложно немного подумать и понять, что он как раз дома у Джисона. Сынмин осторожно поглаживает его за ушком, пока Ббама ластиться под его прикосновения. Слёзы вновь наворачиваются на глаза, когда он вспоминает о разговорах с Хёнджином о том, что в будущем у них обязательно появится свой пёсик, и они вместе будут о нём заботиться, воспитывать и любить, даже над кличкой успевали подумать, но так ни к чему и не пришли. Ббама утыкается мокрым носом ему в ладонь, будто тем самым пытается его успокоить. — О, ты уже проснулся, — заглядывает в комнату Джисон, и когда убеждается, что тот не спит — проходит дальше внутрь. — Как ты? — В порядке, — Сынмин и сам не узнает свой голос. — Я приготовил для тебя овощной суп. Мне нужно ненадолго уйти, поешь, пожалуйста, — Джисон заботливо прикасается ладонью к его лбу, проверяя температура. — Если что-то случится, или тебе снова станет плохо — Минхо будет дома, ты можешь к нему обратиться. Минхо. — Спасибо, Джисон, но мне лучше вернуться домой. — Даже слышать этого не хочу. Обрекаю тебя своим сожителем на неопределённое время. Через несколько минут спора, Джисон его заканчивает своим уходом из комнаты, не давая больше возможности сказать что-то в свою защиту. Сынмин слышит, как тот говорит Минхо проследить за тем, чтобы он поел, и только потом куда-то уходит по своим делам. Где-то спустя час Сынмин пробуждается от лёгкой дрёмы, когда слышит стук в дверь. Ббама тоже остаётся недовольным из-за своего прерваного сна, и спрыгивает с кровати, подходя к двери, будто хочет открыть дверь пришедшему гостю. — Пошли, Сынминни, уже пора кушать! — Минхо не оставляет выбора, насильно подымая его с кровати и ведя на кухню, как заложника. Сынмину кажется, что он ни за что не сможет хотя бы мельком взглянуть на Минхо, потому что он был словно живым напоминанием про... — Джисон сказал, что если ты это не съешь, то он спустит шкуру с нас обоих, и, поверь мне, в такие моменты он серьёзен. Меньше всего сейчас Сынмину хотелось есть через силу. Он вспомнил, как одной зимой он сильно заболел, а Хёнджин с ним возился, кормил его исключительно с ложечки сам, целовал лоб, проверяя температуру, делал холодные компрессы, укутывал своим теплом, ведь из-за высокой температуры Сынмин не мог никак согреться под одеялом, но тело Хёнджина действительно могло его согреть. Он бы всё отдал лишь бы вернуться обратно в те дни. Может быть, тогда бы он смог сохранить всё, что было между ними. Хотелось просто прикоснуться к его губам своими, чтобы Хёнджин сказал ему, что всё будет в порядке, и просто крепко обнял, тем самым уверяя, что всё действительно будет хорошо. Просто, чтобы было как раньше. Это всё, чего он мог желать. — На самом деле... — вдруг произносит Минхо, сидя напротив Сынмина, который безучасно сидит перед тарелкой с едой уже какое-то время, — я знал обо всём почти с самого начала... Говорил ему, что это неправильно, что это нечестно. Пояснений и не нужно, Сынмин всё понимает сразу же. — Я хочу попросить у тебя прощения за то, что молчал всё это время. Нужно было рассказать тебе сразу, как только узнал сам. — Ты ни в чём не виноват. — Молчание — моя вина. Даже если Хёнджин мой друг, это нечестно по отношению к тебе. Я не должен был покрывать его и писать тебе, что он действительно задерживается на работе каждый раз. — Пожалуйста, давай мы не будем говорить о Хёнджине, умоляю. Я всё съем, обещаю, только никаких разговоров о нём... пожалуйста. Минхо лишь кивает, пряча своё лицо в ладонях на какое-то время, думая о том, как не разрушить дружбу с Хёнджином, и как избавиться от чувства вины перед Сынмином. Ему кажется, что он закован цепями, и спрятан далеко в склепе, не имея возможности склонять чаши весов.***
Закончилась та ужасная весна. Прошло и апатичное лето. Конец всех страданий и нервных срывов пришёл с концом осени. Сынмин прошёл курс терапии, спасибо за это Хан Джисону, который добровольно-принудительно его туда отправил. Всего за полмесяца до Рождества съехал от Джисона в свою новую квартиру, после продажи старой, в совершенно новом для себя районе. Избавился от всей своей старой одежды, предпочтя более комфортную и свободную, заместо привычного делового стиля. Даже завёл себе карликового пуделя, когда понял, что может взять за него всю ответственность, называя его по-простому Хару, что означает «день». Ещё Сынмин перевёлся на работу на дому, зарплата, конечно, сократилась, но всё же это было его лучшее решение. Закончилась и холодная зима. В первое апрельское воскресенье, Сынмин должен был встретиться с Джисоном, как они делают это обычно. Кажется, Хару ждёт встречи с Джисоном и с Ббама ещё больше, чем когда-то ждал своего хозяина с работы. На улице сегодня стоит приятная тёплая погода, можно, наконец-то, спрятать зимний пуховик в шкаф к остальным тёплым вещам, отныне только полюбившаяся тэди-курточка, которая подозрительно напоминает ему Хару, особенно будь она того же коричневого цвета, что и его любимец. Пока ждёт лифт — пишет Джисону, что уже выходит, в то время, как Хару пытается облизать его губы, находясь у него на руках в предвкушении прогулки. Дверь лифта открывается, Сынмин поднимает взгляд и встречается со знакомыми лисьими глазами. Ян Чонин. — Ким Сынмин? Он делает неуверенные шаги назад, а после ускоряется и поворачивает влево, почти бежит к лестничной клетке, будто пытается убежать от своего прошлого. Какого чёрта Ян Чонин оказался в его доме, когда он буквально переехал на другой конец Сеула? Выйдя на улицу, Сынмин осматривается, чувствуя себя каким-то злодеем, что скрывается от полиции. Он осторожно проходит дальше, боясь наткнуться на знакомые лисьи глаза во дворе. Есть надежды, что тот вышел через другой выход, и у Сынмина есть шанс незамеченно, для посторонних личностей в его жизни, выйти со двора и встретиться с Джисоном, которого привёз в его район Минхо. Разве он так много просит? На сердце будто тяжёлый камень упал, стоило ему тогда только заметить Чонина. Ещё большей тяжестью послужило собственное имя, что сорвалось с его уст — узнал. Сынмину стыдно признавать, но он не может отрицать того факта, что когда он увидел Чонина — мысленно вернулся в худший период своей жизни. Перед глазами вновь вспыли все те моменты, когда он не мог с собой справиться, когда у него вновь и вновь опускались руки, а колени разбивались о плитку в очередной истерике, и он думал, что жизнь уже закончилась. Кажется, будто пульс повышается вместе с тревожностью, потому он пишет Джисону, чтобы тот пришёл во двор, а сам находит лавочку, пускает Хару гулять, считает свой пульс и делает дыхательные упражнения, которые помогают ему избавиться от едва начавшегося приступа всепоглащающей тревоги. — Белее мела, — садится рядом с ним Джисон, от присутствия которого легчает ещё больше. Он берёт его руку в свою, отпуская Ббама побегать с Хару, и уже привычно измеряет ему пульс. — Что случилось? — Я видел Чонина. Его появление будто сработало для меня триггером. — Моя квартира всегда к твоим услугам, не забывай. — Я не смогу спрятаться от всего мира в твоей квартире. — Странно, раньше она отлично тебе в этом помогала. — Джисон, я серьёзно. — Да и я не шучу. — Я должен научиться жить самостоятельно, Джисонни. Если я буду постоянно от всего прятаться у тебя дома — я не научусь. Пускай мне даже когда-то придётся вести разговор с Чонином — я останусь у себя дома. Не буду же я вечно бежать и бояться. — Я горжусь тобой Сынминни, — Джисон обнимает его одной рукой, как делает это обычно, ведь полноценные объятия ему не противны только если это объятия с Минхо. — Может, тебе кажется, что ты смог принять не такое уж и значительное жизненное решение, но это решение — твой большой шаг к пути на вершину. — Ты меня смущаешь. Джисон не может сдержать смеха, когда отстраняется и видит перед собой порозовевшие щёки, и глаза, что открыты шире, чем обычно. Он смеётся ещё сильнее, когда к ним подбегает Хару, и он находит его схожесть с Сынмином.***
Незнакомый номер: Добрый вечер! Вы обронили кошелёк возле лифта, я бы хотел Вам его отдать. Простите, днём не было возможности написать Вам Сынмин с лёгким ужасом читает пришедшее сообщение, узнавая номер Чонина, который он год назад решил не блокировать. Всё было так хорошо, он пришёл домой, помыл Хару лапки, покормил его, поел сам, закончил свой недельный проект, начал читать новую книгу и тут на тебе.Вы:
Здравствуйте! Я мог бы подняться к Вам на этаж, если Вы уже дома
Вот что-что, но кошелёк ему правда дорог. Его ему подарил Джисон на день рождения, и там хранится его старая фотография с мамой. Ян Чонин: Подскажите номер своей квартиры, я уже на Вашем этаже Ещё лучше. Теперь Чонин будет знать в какой квартире он живёт. Может правда к Джисону убежать после всего этого, а квартиру выставить обратно на продажу?Вы:
0802
Уже спустя ничтожное количество времени, он слышит звонок в дверь. Открывать не хочется, особенно учитывая какой у него сейчас внешний вид, но вернуть важную вещь — хочется, потому он неуверенно подходит к двери и открывает её отпечатком пальца. И чего он улыбается? Чонин напротив него ослепительно улыбался, протягивая ему его кошелёк вместе с мини упаковкой его любимого печенья. Неожиданно. Откуда он вообще знает о предпочтениях Сынмина? — Оу, — неловко вырывается из него, когда он принимает протянутые Чонином вещи. — Спасибо Вам за помощь, и простите за ту ситуацию сегодня днём, я не ожидал Вас увидеть, и немного испугался. Хару, нет! Позор на позоре. Хару заинтересованно обнюхивал чужие ноги, и будто совсем не слышал строгое «нет» от Сынмина. Чонин присел на корточки, осторожно прикоснулся пальцами к носику пуделя, и не получив на своё прикосновение агрессивной реакции — погладил. — Приветик, Хару. Меня зовут Чонин. Мило. — Вы простите его, он обычно более послушный и сдержанный. — О, нет, это моя вина, я просто пахну своими грызунами. Собаки всегда бурно реагировали на их запах на мне, — Чонин осторожно берёт Хару на руки, и встаёт на ноги, чтобы нормально поговорить с Сынмином. — Но раз уж Вы просите у меня прощения, то прощу Вас только тогда, когда мы перейдём на «ты». Невольная улыбка появляется на лице, но Сынмин кусает себя за губу, не давая ей разрастаться всё больше. — В таком случае, я прощён. — Знаешь, номер твоей квартиры удивительно совпадает с датой дня моего рождения. Это ли не судьба? — Только если номер твоей квартиры — 2209. — К сожалению, судьба сыграла с нами злую шутку. Я из квартиры 2003. Будто ледяной водой окатывает от номера чужой квартиры. Двадцатое марта — день рождения... — Ладно, уже поздно, мне пора идти. Ночь будет холодной, мои дети ещё начнут воевать против Короля Ночи, пока меня нет. Приятно было снова с тобой поговорить, Сынмин. Твой Хару — просто чудо. Чонин отдаёт ему в руки собаку, а тот гавкает ему, будто говорит тому «пока». И только Сынмин ничего не сказал ему на прощание.***
В следующую пятницу был один из немногих дней в году, когда Сынмин должен был приехать на работу, сдать отчёт за прошлый месяц и решить все накопившиеся вопросы за один день. Хару грустно скулит, когда понимает, что его хозяин собирался всё это время не ради прогулки в парке, что в пяти минутах от дома, и ещё долго не может перестать прыгать на его ногу. — Я приду вечером, малыш, а завтра весь день я буду твоим, — он говорит так, будто собака его действительно понимает, как человека. На улице его ослепило солнце, прежде чем плеча кто-то коснулся. От неожиданности Сынмин дёрнулся и резко повернулся назад. — Не хотел тебя напугать... — Чонин. — Доброе утро! — Привет... — Ты на работу? Я могу подвезти тебя, всё равно вышел заранее. — О, не стоит, я могу добраться сам. — Но я настаиваю. Мне нравится с тобой разговаривать, и я бы хотел, чтобы это происходило чаще. Не отказывайся, — «от меня». Уже через пару минут они сидят в машине Чонина, который ещё несколько раз убеждал Сынмина назвать нужный адрес, когда тот просил подвезти только до ближайшего метро. Но Чонин всегда добивается того, чего хочет. Они говорят на нейтральные темы, по типу любимой книги или предпочтений в музыке. Небольшая неловкость витала между ними в воздухе. Стоило только Чонину кинуть долгий, внимательный взгляд на Сынмина в момент, когда они стояли на светофоре, как кожа тут же покрылась мурашками, а пальцы сжали папку с бумагами ещё сильнее. При всём желании, он не смог бы отвести свой взгляд от глаз напротив, настолько те красивыми вдруг показались. Глаза Чонина были тёмными, с расстояния, что было между ними, кажется, что радужка сливается со зрачком. Сынмину вдруг стало интересно, как будут выглядеть глаза Чонина, если рассмотреть их, когда расстояние между ними будет всего в пару сантиметров, заметит ли он зрачок. — У тебя красивые глаза, — говорит Чонин, озвучивая не только свои мысли. — У тебя тоже... очень красивые. Чонин хотел сказать что-то в ответ, Сынмин видел, как дёрнулись его губы, но его прервал автомобильный гудок сзади. Кажется, зелёный загорелся уже давно. Ян Чонин: Во сколько ты заканчиваешь?Вы:
Не скажу
Ян Чонин: Почему? :(Вы:
Потому что я знаю, что ты хочешь предложить подвезти меня домой
Ян Чонин: Мы всё равно живём в одном доме, и тем более, ты как раз находишься по пути :)Вы:
Всё равно нет
Ян Чонин: :( Несколько минут Сынмин смотрит в одну точку, и не понимает, что чувствует. Он не понимает, какие ощущения в нём вызывает Чонин. Ещё неделю назад, Сынмин сказал бы, что тот ассоциируется у него с одним из худших периодов в жизни, но сейчас он чувствует тепло от воспоминаний одних лишь глаз Чонина. Если я снова смогу полюбить кого-то, будет ли лучше, чем в тот раз? Что, если Сынмин ошибается и в этот раз? Он не может быть уверен ни в ком, даже в самом себе, ведь не раз подставлял. Если бы я был лучше, было бы хорошо?Вы:
В 18:30
Ян Чонин: Я буду вовремя ;)***
С той самой первой пятницы апреля и зародилась их лёгкая дружба. Прошло всего несколько месяцев, а Сынмин может назвать Чонина своей родственной душой — настолько близкими они стали. — Этот идиот наорал на меня за то, что ему не понравилось моё новое окрашивание волос! — возмущался Чонин, сидя за кухонным островком у Сынмина дома после рабочего дня. — Знал бы он, чьи руки так красиво покрасили мои волосы — он бы говорил иначе. — Ты опять начинаешь! — Что я начинаю? — Флиртовать. — Ты так говоришь, будто я когда-то прекращал это делать с тобой. Чего греха таить, мне нравится, как ты смущаешься, и мне нравится дразнить тебя. — Ты чёртов дьволёнок! И как только Сынмин позволил себе влюбиться в этого дьявола? — Надеюсь, что мой контакт подписан у тебя в телефоне именно так, Сынминни. Чонин знал, что Сынмина легко смутить, особенно через похвалу и ласковую форму имени. Но он не знал, что вот так смутить Сынмина мог только он. — Твои дети сегодня хотели меня всего покусать. — Все в отца. — Чонин! — Ну что? Вообще-то, это хороший знак, потому, что они кусают и меня частенько. Моё отцовское сердце верит, что так они показывают свою любовь. Тем более, они делают это не больно. И вообще, куда ушёл мой сводный сын? — Какой сводный сын? — Хару, кто ж ещё? — С чего бы мой сын вдруг стал твоим? — Потому, что его одинокий отец теперь вместе с одиноким отцом грызунов, который стал отчимом для Хару. Не давая Сынмину и шанса возразить, Чонин наклоняется ближе, целует его в щёку, тем самым обескураживая, и убегает в спальню, за дверьми которой спокойно спал Хару. — Ян Чонин! Уже через несколько минут шуточной драки слышится ожидаемый звонок в дверь. Джисон и Минхо этим вечером должны были приехать к Сынмину в гости на традиционный ежемесячный просмотр фильмов за разговорами о новых событиях в жизнях. Совсем недавно к ним присоединился ещё и Чонин, от которого старшие теперь без ума. — Вы ведёте себя так, будто являетесь дальними родственниками, с которыми мы видимся только на юбилей бабули, — саркастично мямлит Чонин, когда его стискивают в объятиях против которых он был изначально. — Чонини, ты так вырос с нашей последней встречи! Я тебя вот таким помню, — Минхо любит так же саркастично отвечать Чонину, пожалуй, в этом они и сошлись. — Женихи, наверное, толпами бегают. Нашёл себе кого-нибудь? — Нашёл, — а после переводит взгляд на Сынмина, который уже понял к чему он клонит, и в очередной раз закатил на это глаза. — Вот его. — Чонин, я клянусь, когда-нибудь я... — Не забудьте только про нас, когда будете рассылать приглашения на свадьбу, — перебивает его Джисон со своей хитрой улыбкой. — Невыносимые! Вы все! — Ты сменил цвет своих волос. Чонин лишь ослепительно улыбается и крутится, чтобы детальнее показать гостям его новую причёску. Раньше у него был едва ли не белоснежный цвет, за что его прозвали потомком дома Таргариенов, а сейчас его волосы почти чёрного цвета со светлыми прядями авторства Сынмина. — Это Сынмини меня покрасил. Правда круто получилось? Я теперь буду только его рукам и доверять свои волосы. Сынмин знает, что тот в очередной раз дразнит его, наблюдая за стремительно краснеющим лицом, но он так же знает, что Чонин всегда говорит правду. В этот раз они засиделись дольше, чем обычно. Время уже было заполночь. Минхо мило посапывал у Джисона на коленях, пока тот перебирал его волосы пальцами. Чонин сидел у Сынмина в ногах, обнимая левую, и, похоже, тоже дремал. Кажется, включённым фильмом никто уже не был заинтересован. — Вы можете остаться у меня, если хотите, — шёпотом говорит Сынмин, обращаясь к Джисону. — Не хочу будить его и куда-то ехать, так что, если ты позволишь... — так же шёпотом отвечает ему Джисон, а после достаёт свой телефон, и что-то пишет, после передавая его Сынмину. Были открыты заметки с написанным текстом, что был не для всех ушей в этой квартире. «Даже незнающий скажет, что Чонин безвозратно влюблён в тебя, почему ты против? Тем более, что ты сам говорил мне, что можешь чувствовать к нему что-то большее» Сынмин, кажется, трижды перечитывает написанное, не зная, что вообще может на это ответить. «Мне он безумно нравится, я этого не отрицаю, но мне... сложно довериться? Я не знаю, я просто боюсь, что это повториться снова, я не хочу этого, я боюсь этого» Сомневаясь, он передаёт телефон обратно в руки Джисона. Тот читает написанное, по его лицу невозможно понять, что он чувствует насчёт всего этого. Джисон выключает телефон, оборачивается к Сынмину, некоторое время смотрит ему в глаза, поджимая губы, а после одной рукой прижимает к себе, зарываясь ею в волосы. — Ты справишься с этим, и я буду рядом с тобой вне зависимости от чего-либо, — Джисон шепчет прямо в ухо, а от его слов у Сынмина будто мурашки по коже бегают. Неужели он смог заслужить что-то подобное? — Спасибо, Джисонни... Вы можете поспать в моей комнате. Отстранившись от, своего рода, объятий, Сынмин ладонью осторожно проводит по щеке Чонина, и тот мычит ему в ответ, просыпаясь. Улыбка сама появляется на лице, когда Сынмин замечает, как доверчиво на него смотрят эти лисьи глазки. Большим пальцем он поглаживает чужую щёку, после чувствует ладонь Чонина на своей, что прижимает его руку ещё ближе к щеке. Было в этом что-то интимное, что-то, что не для чужих глаз. — Я сегодня ночую у тебя, — Сынмин наклоняется ниже, чтобы тихо сказать об этом, губами он задевает ухо Чонина, отчего тот издаёт какой-то непонятный звук. Чонин подымается на ноги и протягивает руку, помогая Сынмину встать, но после всё равно продолжает держать его руку в своей и ведёт в прихожую. Сынмин успевает лишь помахать Джисону рукой, когда они уже почти скрылись за стенкой. В лифте им нужно проехать всего двенадцать этажей, и все эти двенадцать этажей они провели в тёплых и уютных объятиях. Дома, Чонин первым делом проверяет своих грызунов, а после ведёт Сынмина на кухню, всё равно сон уже отпустил его. — Чего хочешь выпить? У меня всё ещё богатый выбор чая. — Может что-то алкогольное? — Согласен. Хороший вечер и закончиться должен хорошо, — Чонин опускается на колени и достаёт из кухонной тумбочки бутылку красного. Неизвестно, сколько времени они так провели. Если честно, Сынмин запомнил лишь их взгляды — долгие и нежные. Парадоксально, но один лишь взгляд, он стоит больше миллиона слов, и забыть его невозможно. Признаться, Сынмин возненавидел бы себя, забудь он эти взгляды между ними. — Оказывается, твои щёки краснеют не только от моих комплиментов, — Чонин ещё ближе, чем был до того, пальцами он осторожно дотрагивается до покрасневшей щеки, стараясь сделать это как можно нежнее. — Такой милый. Сынмин задевает бокал, когда пытается прикрыть вырвавшуюся улыбку ладонью. Вино разливается на его молочный свитшот, а бокал разбивается о плитку. — Ох, прости, я... — Чонин прерывает его тем, что хватает за руку и ведёт в ванную. Они оба пьяные и не совсем понимают, что происходит. Чонин настраивает нужную температуру воды, набирая ванну, а после подходит к Сынмину, который неуверенно облокотился на стиральную машинку. — Жаль, что твою одежду уже не отстирать, — он совсем близко, его тело прижимается всё ближе, обездвиживая Сынмина. — Это просто одежда... — Которую нужно снять, — Чонин будто завершает предложение Сынмина своей фразой. Он поддевает края свитшота пальцами, случайно дотрагивается пальцами к коже, и от этого прикосновения у Сынмина табун мурашек бежит по телу. Приятно. Он поддаётся и подымает руки, помогая тем самым снять с себя одежду, не отдавая себе какого-либо отчёта. Сынмин, кажется, чувствует прикосновение чужих губ к ключице, и то, как Чонин пытается справиться с молнией на его джинсах, которые довольно быстро упали на пол. Ладонь Чонина совсем невесомо прикасается к его торсу, когда второй он прижимает Сынмина к себе, обнимая. Он подымается выше, пересчитывая выступающие рёбра, улавливает чужой тихий вздох. Обхватывает бёдра двумя руками и приподнимает его, сажая на машинку. Сынмин вцепился в плечи Чонина пальцами, сходя с ума от всех прикосновений между ними. Неважно, правильно это или нет, если хорошо. Чонин снимает с его ног белые носки, а после крепко обнимает, утыкаясь ему в шею. Хотелось провести так вечность. Кажется, Сынмин на некоторое время отключился от реальности, ведь через мгновение находит себя сидящим в ванной, а справа от него был Чонин, что сложил свои руки на бортике, обпёрся на них и смотрел на Сынмина... с обожанием? — Ты мне так нравишься... — шёпотом произносит Чонин смотря ему прямо в глаза. Сынмин отворачивается, смотрит прямо перед собой, глупо улыбаясь. Если я снова смогу полюбить кого-то, будет ли лучше, чем в тот раз? Своей рукой он находит руки Чонина, и поворачивается в его сторону, тот хитро улыбался. Наверняка, Чонин точно знал, что его любят в ответ. Сынмин наклоняется, и как можно осторожнее прикасается к чужим губам своими. Навряд ли это можно назвать поцелуем, просто прикосновение, но это прикосновение говорит всё вместо Сынмина. На часах почти четыре утра — вот, что заметил Сынмин, когда его осторожно положили на кровать в чистой одежде. Совсем скоро над ним навис Чонин, что уже переоделся в свою пижаму. — Твои глаза делают меня счастливым. Чонин на сказанное лишь улыбается, и вновь прячет лицо в его шее, оставляя короткий поцелуй. — Запомни, Ким Сынмин, восемнадцатое сентября — день, точнее ночь, когда начались наши отношения. — Я не давал согласия. Сынмин отворачивается, пытаясь сдержать свою улыбку, чтобы не выдать себя, а Чонин поворачивает его лицо к себе за подбородок и касается его губ своими, не углубляя поцелуй. Сынмин правда чувствует себя счастливым, когда может вот так целовать своего парня ни о чём больше не беспокоясь, потому что самое важное сейчас — то, как приятно губы Чонина целуют его, а руки нежно поглаживают тело. — Только что я заполучил его. — Что? — Твоё согласие. Чонин не может перестать улыбаться, когда Сынмин притягивает его к себе за шею, проявляя инициативу. По пальцам можно сосчитать моменты, когда он был так же счастлив как сейчас. Ещё два года назад он и представить не мог, что тот невероятно красивый парень, который привёз забытый обед для его коллеги Хван Хёнджина, может стать его.***
Близилось Рождество, на удивление, этой зимой выпало полно снега, который изредка подтаивает, но после всё равно выпадает снова. Давно такого не было. Не сосчитать сколько снежных боень произошло между Сынмином и Джисоном, когда они в одно воскресенье решили сходить за подарками своим парням. Не сосчитать и те битвы, когда они объединялись против Минхо и Чонина. Рождество — это семейный праздник. Потому Сынмин и слегка удивился, когда Джисон и Минхо пригласили их на праздничный ужин к себе. Вообще, Сынмин и Чонин изначально планировали провести этот вечер только вдвоём, рассматривая звёзды на балконе, после ужина в их квартире. Но Рождество хочется провести со своей семьёй. Они договорились встретиться в торговом центре, что был в районе дома друзей. К сожалению, у Чонина в Рождество был рабочий день, хоть и не полный, потому он с неё сразу поедет сюда, чтобы успеть к назначенным шести часам. Сынмин зашёл в книжный магазин, чтобы докупить подарок для Джисона, который в последнее время из книг не вылезает. Он чувствует там какой-то ностальгический для себя запах, что кажется ему знакомым. Ни-ни: Я на парковке, где мне тебя искать?Вы:
В книжном
Вы:
На третьем этаже он только один, не потеряешься ;)
Ни-ни: Уже бегу ♡ Хёнджин действительно удивляется, когда замечает знакомый профиль лица возле стэнда с историческим фэнтези. Некоторое время он не может оторваться от рассматривания Сынмина, думая, что тот, со временем стал даже лучше, чем был раньше, так ещё и с невероятным карликовым пуделем на руках. Хёнджин сомневается, стоит ли подойти, чтобы поздороваться, может, это слишком, и он не должен подходить? Но этот вопрос решился так же быстро, как и возник. Издалека он наблюдает за тем как к Сынмину подходит Чонин, и осторожно цепляет его мизинец своим. Похоже, раскрылась главная тайна всего офиса насчёт того, кто же смог стать тем самым «милым» для Ян Чонина. — Ты выбрал нужные комиксы? — подходит к Хёнджину Феликс с небольшой стопкой книг в руках. Он переводит свой взгляд туда, куда смотрел его парень, и улыбка сама вырисовывается на его лице. — Думаю, нам стоит оставить секрет отношений Чонина при нём. Сынмин невесомо целует щёку Чонина и передаёт Хару в его руки, чтобы дотянуться до нужной книги и не свалить стелаж. Неожиданно про себя он думает, что Чонин не просто опыт, он станет для него всем. Может быть, Сынмин — упрямый, надоедливый, эмоциональный, чувствительный, тихий и некрасивый человек, но для Чонина он — лучший.