-+=<×>=+-
- Ммм-м... - вырвалось невольно. Необычно, но от того не менее приятно. В былые времена Великий и могучий Новгород был скуп на ласки. По своему опыту Алексей весомо мог считать ночь с таким человеком грубой борьбой и попыткой забыться, нежели чем-то вызывающим искренние, светлые чувства. Нет между ними никогда не было любви. Смоленск лажал - и за то его своеобразно и жестоко наказывали. Новгород был не в настроении - и Алексей ходил с убитым седалищем минимум неделю. Но сейчас... Сейчас что-то изменилось. Вместо того, чтобы грубо взять, забывая о чужих чувствах и переживаниях, Волхов смиренно ожидал. Ожидал, пока Смольный договорит с Московским. Ожидал, пока тот заметит грузный силуэт. Ожидал, пока Алексей согласится выпить чаю в кафе, а позже снять номер. Ожидал, пока блондин примет душ. И все это вместо того, чтобы выцепить и зажать в каком-нибудь пустом коридоре, где никто не найдет и не услышит, а после бросить там же истощенным, опустошенным и... В очередной раз разбитым. Появившись на пороге ванной без повязки, Смольного встретил внимательный изучающий взгляд, вместо уничижительного. Глаз - это ошибка, просчет, проигрыш, неудача, слабость в конце концов, но получает он в итоге не решетящее душу презрение, а беспокойство и даже, черт его подери, сожаление. Нет, Алексей не злится, он даже рад. Просто... Трудно сразу поверить в столь кардинальные изменения. Всего несколько столетий назад его бы оттрахали до слепящих искр из-под прикрытых век за один лишь недовольный вид, а сейчас, даже после всех препираний, нежно оцеловывают запястье. Поднимаясь выше, задерживаются на ключице и шее, без единого намека на укус, так, лишь ведя языком до уха и ухмыляясь после тихого не нарочно сорвавшегося стона. Алексей кожей почувствовал, как губы Волхова растянулись в улыбке, когда тот понял, что смог доставить партнеру удовольствие. Ха. Его заботит что-то кроме собственного удовлетворения? Странно, ново, настораживающе, но... Приятно. Впервые за столько лет Смольному приятна мысль о сексе с Великим Новгородом. Холодным, грубым, расчетливым, не брезгующим лишний раз упрекнуть за малейшую оплошность... Нет, не так. Приятна мысль о сексе с Святогором Волховым. Большим, добрым, заботящимся, снова так непринужденно приглашающим в бережливые крепкие объятия. Будто сломалось в нем что-то, мигом вытесняя весь тот колючий холод из бывшей северной столицы. Поймав пустой взгляд партнера, Святогор отстранился: - Что-то не так? - непринужденно, но с раздирающим душу... Страхом. Боится... Великий Новгород боится. Из-за Смольного? За Смольного? - Нет, продолжай, - голос сел, попытка проглотить ком в горле и сдержать подступающие слезы, сбила возбуждение, но было интересно: что будет дальше? Настороженно, но с той же несвойственной нежностью, Волхов поманил на край кровати утягивая за напряжённые плечи. Невесомо огладил лопатки, слегка сжал талию и опустил руки на ягодицы. Напряжение. Напряжение и никакого наслаждения. Тело помнит, как эти мощные кисти сминали раскрасневшуюся задницу до синюшных пятен. Почувствовав чужой дискомфорт, шатен решил переключить внимание на губы. Он прекрасно понимал причину отвержения, но собирался доказать. Доказать, что ему не все равно. Сам Святогор понял, что Смоленск был для него не просто подстилкой. Нет, уже давно нет. Начиная с тех самых пор как, он перестал втрахивать Алексея в ложе на основе переполняющих его, в основном негативных, эмоций, почувствовав что-то новое. Новое. И невероятно пугающее. Никогда Новгород не испытывал сожаления или беспокойства за кого-то кто был ему лишь ночной отдушиной, не более. Когда ему впервые стало не все равно, он... Ушел. Просто взял и ушел. Испугался. Сам корил Смольного за трусость, но поступить иначе не мог. Война, смерть - все это всегда было частью его уклада. Не любовь. Никак не любовь. Нет между ними никогда не было любви. Но когда она появилась - их мир рухнул. Потому что в любви нет места насилию и жестокости. Нет места крови и ненависти. Потому мир их так нещадно и разбился. С появлением в нем любви, былые устои больше не вписывались в рамки обновленной действительности. Потому и разошлись. Испугались. - Ха-а..х! - нагретый воздух с трудом заполнял легкие. Нависший над Смольным Святогор дышал не менее тяжело, но во второй раз к губам потянулся сразу же - только сейчас открытый рот партнёра принял язык без промедления, тогда как сначала пришлось выцеловывать сжатые уста, чтобы те только спустя время наконец сдались под напором. Жарко. Жар везде. Жар разрастался и наполнял до края. Но даже так искусаны были только губы Святогора. Смоленск пьянел от собственной наглости, а Волхов лишь того и добивался. Увидеть наконец настоящего Смольного. Увидеть его искреннее наслаждение. Новгород не властвовал и подчинял, как то было раньше, он направлял и доставлял удовольствие. Очерчивая зубы и сплетаясь с чужим языком у нёба, Волхов сумел в очередной раз выловить задушенный полу-хрип полу-стон. - Св.. Х-хах.. Свят, - краткий, но ёмкий вздох - единственное на что был способен в данный момент Алёша. Святогор вздрогнул. Смольный никогда не звал его по имени. Голубые глаза, ласковые и внимательные, с трудом сфокусировались на партнёре - он слушал. - Д-давай... - Можно? - какой покорный. - Да! - на грани выдоха и крика. Даже учитывая тот факт, что Алексей не занимался сексом уже как несколько веков, одного пальца оказалось грешно мало, он мученически простонал. Уловив настроение Волхов осторожно подключил второй. Ребячество. Порой его брали и без разработки, но забота прельщает, потому Смольный подавляет свою животную натуру и без слов подставляется под ловкую руку. Без слов - не молча, Алексею казалось, что с таким успехом он в очередной раз сорвёт голос. Правда нынче от удовольствия, а не от боли и нечеловеческого темпа. Великий Новгород - чертов подлец с феноменальной памятью, любил громких партнёров, потому физиологические особенности лучших знал, как свои пять пальцев. В молодости у Алеши голосок был звонкий, потому тот факт, что Свят так быстро нащупал простату не удивлял. Наконец Смольный забылся. Ему не было больно довольно продолжительное время, потому он отпустил контроль. Переживания, страхи, обиды - всё ещё нет. Но начало было положено.-+=<×>=+-
Московский поприветствовал Алексея в кафе следующим утром. Бегло оглядев друга он по началу было уткнулся как обычно в телефон, но затем неверяще поднял взгляд обратно. Ворот водолазки натянут до самого подбородка, а сверху накинут шарф. Что. Вроде ничего необычного, погода ветреная, будь это не Москва и не Смоленск в этом бы не было ничего особенного. Но это были Михаил с исключительной памятью и Смольный, которого тот знал чуть-ли не с самого рождения. Смольный, который после встречи с Великим Новгородом больше ни разу не утеплялся в холодные времена года. Распахнутое пальто, пиджак и водолазка, горло которой выше половины шеи не поднималось никогда. Никак иначе. Так что же... Произошло? - Алеш? - Московский сидел с нечитаемым выражением лица. - М? - обратился по имени, вопрос явно нерабочий. - Ты... Давно шарфы носишь? - странный, определённо нерабочий вопрос. - Нет. Совсем недавно начал, - улыбка вышла случайно, уголки губ сами предательски поползли вверх. - Ясно... - кофе, о котором Московский и позабыл, как раз кстати оказалось отрезвляюще холодным.