Выживание

      На следующий день Скарамучча, проснувшись, первым делом вскочил с кровати, отбросив одеяло, из-за чего оно даже свалилось на пол, однако этим не привлекло внимание юноши. Парень подбежал к зеркалу и заглянул в него. Его поприветствовало те же самые растрёпанные волосы, синяки под глазами и шрамы на пальцах рук... Однако уже не было усталого, мёртвого взгляда. Даже глаза Скарамуччи теперь были живы.       Юноша смотрел на себя в зеркале, рассматривал каждый сантиметр своего лица и больше не считал себя уродом. Его больше не смущали его лохматые волосы, что грозили залезть ему прямо в глаза, так как задняя часть его растрёпанный причёски, в виду того, что парень никогда не расчёсывал её, была переброшена прямо на переднюю часть... Он больше не страшился своих собственных глаз и синяков под ними... Теперь это всё было в его представлении нормальным. Теперь это всё было в жизни, а не за её пределами.       Шрамы тоже не были ужасны... Впрочем, Скарамучча всегда их любил. Он гордился своими шрамами, даже не смотря на то, что не все были оставлены после каких-нибудь боёв на улицах. Например, сейчас юноша смотрел на шрам под левым глазом, что был оставлен после того, как какой-то пьяный мужик напал на него с ножом, желая набить ему морду из-за того, что его мать когда-то оскорбила его в баре. К счастью, всё закончилось довольно благополучно... Тот мужик смог лишь один раз нанести удар ножом, и то он прошёл под левым глазом брюнета, оставив не особо глубокую царапину, из которой вскоре пошла кровь. После этой атаки тот мужчина просто вырубился по-пьяни, вот и всё, хоть это и было очень странно.       Скарамучча вскоре отошёл от зеркала, взял свою рубашку в руки, однако не тут же надел её, а просто потащил её куда-то. Выйдя из комнаты, он направился на кухню. Там, где-то за кухонным шкафом, стояла старая гладильная доска, а где-то на холодильнике был утюг, хотя ему там места не должно было быть. Брюнет достал всё это, впервые за жизнь погладил свою рубашку и надел её, решив ради своей новой, первой жизни нормально одеться.       Он уже побрёл к выходу из кухни, как вдруг сзади него послышался какой-то звук. Скарамучча обернулся и увидел, что бутылка из-под водки упала под столом, вот и всё. Парень решил выбросить все эти тупые бутылки, заставить свою мать забыть об алкоголе... Он знал, что эта несуразная женщина вскоре растратит все деньги на дешёвую водку, в поисках средств поищет что-нибудь у брюнета и найдет его последние деньги, которые он с бережностью хранит где-то под кроватью, надеясь, что хоть на них сможет выживать, уже давно оставив мысли о том, будто его мать вообще способна на заработки.       Юноша собрал в пакет бутылки и побрёл к выходу из квартиры. Он знал, что это не остановит его мать... Он уже пробовал этот способ. Однако его собственный голос твердил ему попробовать вновь.       Вскоре раздался звон стекла. Это Скарамучча кинул тот пакет с бутылками на лестничную площадку. Ему было лень тащить всё это на помойку, поэтому он просто выкинул пакет, не сходя с порога квартиры, а после пропал в её дверях, услышав, как где-то из-за этого громкого звона ругается соседка, идущая с этажа ниже.       Впрочем, уже вскоре парень вышел из квартиры, однако уже не для того, чтобы что-то выбросить, а в целях пойти в ненавистную им школу. Единственные её плюсы — это Тарталья, Синьор... И Мона. Мона — это явно огромный плюс. Она понимает каждого, даже Скарамуччу... Даже этого морального урода.       В 7:42 он уже был в школе и стоял около нужного кабинета. Из его друзей или одноклассников никто, как он тогда думал, ещё не пришёл. Вдруг парень сквозь ткань почувствовал чью-то ладонь на своем плече. Он обернулся и увидел Мону, что улыбалась своей лучезарной улыбкой, ловля глазами взгляд юноши. — Привет! — тут же поздоровалась она, не отрывая руки от плеча своего нового друга. — Привет, Мона. Ты что-то хотела? —спросил Скарамучча, кинув взгляд на её нежную ладошку. Впрочем, парень не был против того, чтобы она лежала на его плече. Юноша слегка странно, криво улыбнулся, чувствуя, что эта его лёгкая ухмылка явно лишняя. — Да... Может, сходим в парк сегодня после школы? — предложила девчонка и, решив, что её рука уж слишком долго лежит на чужом плече, почувствовала лёгкую неловкость и тут же её медленно убрала. — Да, я не против! — согласился Скарамучча, не особо выражая эмоции на лице, однако в душе очень сильно радуясь. — Тогда встретимся в раздевалке после уроков! — напоследок сказала Мона. Она хотела уже, как всегда, уйти, однако её остановил голос юноши: — Кстати... А куда ты всё время уходишь? — О! Рада, что ты спросил! Я хожу в 108 кабинет, там собирается мой отряд! — улыбнувшись, ответила девушка и побежала на первый этаж. Парню оставалось лишь смотреть ей вслед.       Брюнет был не особо доволен, когда вновь услышал слово «отряд». Он знал, что этой милой девчонке несдобровать из-за её чёртового отряда, напрямую связанного с полицией. Ясное дело — она нарвётся на группировку, вот и всё... Так и окончится, скорее всего, её жизнь. Сейчас не то время, когда можно с улыбкой верещать о том, что ты готов уничтожить уличные группировки вместе с каким-то отрядом.       Скарамучча хотел уже, как всегда, опуститься на пол и побыть в своих мыслях, как вдруг перед ним появился Тарталья. — Эй, Скарамучча! — тут же крикнул он, хоть и стоял в паре метров от него. — Как дела? — Всё отлично, — юноша улыбнулся. Приходы рыжего всегда были весёлыми в частности из-за его характера. — А ты как поживаешь? — Прекрасно... Пошли покурим, там всё скажу! — сказал он, хватая своего друга за рукав. Брюнет кивнул головой, и эти двое устремились к мужскому туалету — единственному месту в школе, которое не прогнило, а просто стало чуть ли не заброшенным школьниками из-за мерзкого запаха табачного дыма.       Открыв дверь, Скарамучча даже удивился тому, что не увидел Синьору — самую частую посетительницу мужского, не смотря на свой пол, туалета ради перекура. Он и Тарталья подошли к окну, открыли его нараспашку, из-за чего с улицы тут же проник холодный воздух, и, достав сигаретки, подожгли их и закурили. Рыжий уселся на подоконник, а вскоре к нему присоединился и брюнет. — Может, после школы погулять сходим? Я такую классную заброшку нашёл... Чума просто! — предложил юноша, выдыхая сигарный дым. — Не... — коротко отказал Скарамучча, вынув из своего рта курево. — А чего так? — слегка удивившись, спросил Тарталья. — Меня девчонка в парк пригласила, — гордясь этим известием, ответил юноша. Его друг тут же закашлял, сделал совсем удивлённое лицо и, даже выронив сигарету из рук, посмотрел прямо в глаза парню. — У тебя... Девчонка появилась!? И ты молчал!? — тут же начал он его расспрашивать. — Ну... Просто подруга! Помнишь ту девчонку, которую я до дома провожал? На нас тогда ещё какая-то группировка напала, но ты вместе с Пьеро спас нас... Вот именно с ней и пойду в парк, — размахивая свободной рукой, как бы призывая успокоиться, говорил брюнет. — Колись, нравится она тебе? — на лице рыжеволосого появилась ехидная ухмылка. — Красивая? — Да разве красота важна? — спросил Скарамучча, который в этом явно сомневался. Для него не особо была важна внешность человека. — Конечно, нет! — Тарталья тут же сделал задумчивое лицо. — Но вот Дотторе, вроде как, по-другому думает... — А у него разве есть девушка? — удивился юноша. — Нет, конечно! — его собеседник достал новую сигарету и поджёг её. — Кто, по-твоему, согласится с психом встречаться? Только другой псих! — немного помолчав, рыжий вновь спросил: — А всё же... Красивая? — Конечно! И умная ещё... И милая... Кароче, идеал! — ответил Скарамучча, туша докуренную сигарету. — Ха! Значит, нравится тебе? — спросил рыжеволосый и подвинулся поближе к своему другу. — Нет! — вдруг брюнет засомневался в собственных словах. — Хотя... Кажется, всё же нравится... Вдруг Тарталья засмеялся, и из его рта выпала очередная сигарета, из-за чего он шёпотом сказал какой-то мат, всё ещё смеясь. — Знаешь... Пропадёшь ты из-за неё! Правду тебе говорю! — сказав это, рыжеволосый достал из кармана уже третью сигарету. — Почему же? — удивился его друг и, выдохнув последний дым, выбросил не потушенную сигарету в окно. — Да всё просто! Эта девчонка — штука опасная... Не из-за того, что она сильная или типо того, а из-за того, что она состоит в каком-то паршивом отряде, который ловит людей из всяких банд и группировок. Она тебя сдаст, а перед этим ты для неё побудешь щитом, защитишь от всяких уродов... Кароче, воспользуется тобой, на том жизнь и закончишь! — ответил Тарталья и вдруг словил пощечину. — Мона не такая! — рявкнул Скарамучча, озлобленно смотря на рыжего. — Откуда тебе знать? Она же просто подружка для тебя! Ты её нормально не знаешь! Или уже настолько влюбился, что аж готов прямо сейчас стать её щитом? — улыбнувшись, спросил его друг, как будто бы издеваясь. — Я же говорю, что, вроде как, влюбился, а не точно! Может быть, она мне и не нравится... Не знаю! Но, в любом случае, не смей такое про неё говорить! Мона никогда не сдаст меня, она не такая! — разозлившись, крикнул брюнет. Рыжий, с лица которого вдруг пропала улыбка, подвинулся ещё поближе и, смотря юноше в глаза, задал вопрос: — Почему ты так уверен в этом? Ты не знаешь её, ты знаешь лишь её милое личико и красивые глазки, вот и всё... Она может на самом деле оказаться той ещё тварью. Он встал с подоконника и направился к выходу. — Не доверяй ей до конца... Она из отряда, который планирует уничтожить все банды и группировки. Мы не станем исключением, — сказав это, Тарталья вышел из комнаты.       Где-то через пару минут Скарамучча тоже покинул мужской туалет. «Сука... Он не имеет права оскорблять Мону!» — думал он, идя к кабинету. В его голове было сейчас лишь то, какого хрена рыжий вообще осмелился оскорбить Мону.       Мона... Кто она для Скарамуччи? Обычная подружка или... Что-то иное? Предмет воздыхания или просто девчонка из класса? Он и сам не знал... Она идеал, а он идиот рядом с ней. Она достойна всего, а он — ничего. Они противоположности... А противоположности притягиваются. Возможно, Скарамучча на самом деле и не любит её, а, может быть, ему суждено отдать за Мону свою жизнь... Пока что ничего неизвестно, ведь юноша и сам не знает, любит ли он её. И это будет медленно убивать его.       После первого урока юноша увидел, как девушка, выйдя из кабинета, вновь устремляется к лестнице. Он тут же схватил её за запястье и сказал: — Постой, Мона! Она обернулась и, увидев Скарамуччу, улыбнулась и спросила: — Ты что-то хотел, Скарамучча? — У тебя есть время для разговора? — для начала задал он вопрос. — Ну... Я планировала сейчас пойти к своему отряду... — тут же замялась Мона. Вдруг парень взял её ладони в свои и, посмотрев ей в глаза, сказал: — Это важно! Пожалуйста, останься на пару минут! Девушка лишь кивнула головой, и они отошли подальше от кабинета. — Так... Что ты хотел? — мило улыбнувшись, спросила брюнетка. — Слушай... Может, ты уйдёшь из своего отряда? — задал вопрос юноша, на что получил удивленный взгляд своей подружки. — Зачем же? — недоумевала она, хлопая своими ресницами. — Это слишком опасно для тебя! Все эти уличные группировки... Они ненавидят твой отряд, Мона! Несколько дней назад ты уже нарвалась на одну из них... И, если бы не два моих знакомых, нас обоих там бы убили! Прошу, покинь этот отряд... Я не хочу видеть твою смерть, — говоря, Скарамучча держал её руки и с нежностью, однако и не без серьезности смотрел ей в глаза. — Я знаю... Знаю, что это опасно, однако я не могу покинуть отряд, я не могу просто бросить всё, Скарамучча! Если уж погибать, то с честью... Я хочу умереть, зная, что сделала в этой жизни хоть что-то хорошее! — сказав это, Мона вырвала свои ладони из его рук и, боясь посмотреть юноше в глаза, тут же убежала. Парню оставалось лишь смотреть ей вслед. Опять.       Слова не всегда действуют. Чаще всего их надо доказать. Скарамучча не хотел доказывать девчонке, что её жизнь стала опасной из-за этого чёртова отряда... Однако он знал, что вместо него это докажет кто-то другой.       Наконец, этот мучительно долгий учебный день закончился. Юноша всё это время ждал лишь его окончания.       После последнего звонка он тут же выбежал из кабинета, случайно сбил кого-то по пути и, скользнув вниз по перилам лестницы, оказался на первом этаже, а после и в раздевалке. Парень накинул свою куртку, где-то минуту повозился со старой, почти что сломанной молнией, которая не хотела застёгиваться, и, вскоре всё же поборов молнию, начал ждать Мону, понимая, что не надо было так мчаться из кабинета.       Где-то через минуту девушка тоже появилась в раздевалке. Увидев Скарамуччу, она попросила его немножко подождать, а вскоре тоже переоделась. — Ну что, идём в парк? — улыбнувшись, спросила Мона, хоть и знала, что ответ, в любом случае, «да». — Ага. Только дай мне свой портфель. Не хочу, чтобы ты таскала тяжести, — произнёс юноша, и девчонка, кивнув головой, как бы говоря и «да», и «спасибо» одновременно, протянула ему свой портфель.       Выйдя из школы, они направились к парку. Он был единственным в их городе, поэтому парень сразу понял, про какой парк говорила брюнетка, приглашая его на прогулку.       Где-то через 10 минут они прибыли к нему. Их встретил длинный забор зелёного цвета, в котором виднелось куча дырок, и вход довольно старого парка. Они вошли в него, и вскоре перед ними открылись дороги в разные стороны. Скарамучча был здесь несколько раз, поэтому знал, что одна из дорог ведёт к небольшому озеру, другая к детским площадкам, а третья к какому-то кафе, которое очень часто не работало. В этом парке часто можно было встретить ларьки с мороженым или лимонадом. — Пошли к озеру! — сказала Мона, взяв мальчишку за руку и таща его по одной из дорожек. Парень закинул портфель девчонки на плечо, дабы его было легче нести, и неторопливым шагом побрёл вместе с ней к озеру.       Где-то через 2 минутки около дороги Скарамучча увидел ларёк с мороженым. — Подожди, — сказал он своей подружке, и та остановилась. Юноша начал рыться в своём кармане и вскоре нашёл пару монеток. — Какое мороженое ты любишь? — Подожди... Ты хочешь купить мне мороженое? — удивлённо спросила девушка. Она была непопулярна в школе, поэтому ей никто не делал подарков, даже таких мелких. — Ага, — кратко ответил парень. Мона обняла его за шею, из-за чего он слегка смутился. — Спасибо! — поблагодарила она, вскоре отпустив шею своего друга. — Я люблю клубничное! Скарамучча кивнул головой, купил два клубничных мороженых и одно из них протянул девчонке. Их не смущало, что сейчас осень, да и ветер дул... Им просто хотелось насладиться этим днём.       Вскоре они пришли к озеру. Водная гладь привлекала своей красотой. Брюнетка села под дерево около водоёма, всё ещё поедая своё мороженое, а юноша опустился около неё. — Я люблю озёра... И речки тоже... И моря, океаны... А ты? — положив свою голову ему на плечо, как будто не видя здесь романтичного отблеска, спросила Мона. Скарамуччу никогда не привлекала природа, однако он, сам удивляясь с собственных слов, сказал: — Я тоже люблю всё это. — Хорошо... Хорошо, что у нас есть хоть что-то общее! — вдруг девчонка задумалась, стала говорить слегка медленнее. — Хотя... Впрочем, то, что мы разные, — это прекрасно! — Согласен, — произнёс юноша, который поглаживал голову своей подружки, преодолев смущение. Наступило молчание.       Где-то через пару минут его прервал тихий голос Моны: — Кстати... Прости за то, что утром просто убежала от тебя во время разговора. Я просто... Просто заволновалась, вот и всё. — Ничего. Не извиняйся. В этом только моя вина, я слишком сильно надавил на тебя во время разговора, — сказал парень, и его голос, хоть его нельзя было назвать успокаивающим, успокаивал девчонку. — Мне нравится с тобой общаться, Скарамучча... Ты идеален, — облегчённо вздохнув, произнесла его подружка. Она ошибалась. Скарамучча был не тем, кого можно было назвать идеалом... По крайней мере, так думал он сам, а чужого мнения ему слышать не доводилось до этого момента. — В таком случае, я могу сказать только то, что ты идеальней, Мона, — улыбнувшись, сказал юноша. Мона приподняла голову с его плеча, увидела его улыбку и, тоже ухмыльнувшись, рассмеялась. Слушая её звонкий смех, парень не отводил от неё взгляд.       В этот день он понял, что влюбился в неё... Влюбился, и это его убьёт. Это медленно и мучительно его убьёт, однако Скарамучча, хоть и понимал это где-то в глубине души, не придавал этому значения.       С этого дня его формула счастья, чёртова счастья, что появилось лишь тогда, когда появилась в его жизни Мона, стала простой: Мона плюс её улыбка. Больше ничего не нужно было. Хотя... Даже без её улыбки она доставляла ему только радость. Эту живую радость.