Разочарования

Ванора кралась по темному коридору, умело избегая патрулирующих гвардейцев. Дело было в том, что лично преданная Мегарис служанка, нашла дневник принцессы, и унесла его в кабинет королевы. Зачем все это было проделано история умалчивала. Ванора же намеревалась незаметно достать дневник и вырвать из него некоторые страницы с весьма компрометирующей информацией. Когда ничего не подозревающий гвардеец оказался на противоположном конце коридора и отвернулся, Ванора, улучила момент и проскользнула в кабинет. Оказавшись внутри знакомой комнаты, девушка сразу бросилась к письменному столу и стала один за другим открывать ящики. Там лежало много чего: пачки личных писем, бумаги, ножи для перьев, острые словно кинжалы, и загадочные перстни с отделом для ядов, и склянки с омолаживающими мазями от каких-то шарлатанов — но дневника не наблюдалось. «Ах, что сказали бы в приличном обществе, узнай там, что принцесса занимается столь недостойными делами… Без сомнения, это позор и самая настоящая подлость!» — с досадой думала Ванора, но остановиться в поисках не могла. Неужели, она зря рисковала, пробираясь сюда. Не обнаружив своего дневника, она закрыла ящики. И сделала это очень своевременно — внезапно за дверью раздался звук шагов. Девушка в панике заметалась по кабинету: шаги уже звучали совсем близко. Что делать? Подчиняясь страху, что ее обнаружат за неприглядным занятием, Ванора почти машинально юркнула за портьеры в темный альков. Она втиснулась между двух огромных напольных ваз и замерла, не в силах пошевелиться. Сквозь зазор между портьерами она могла наблюдать происходящее в комнате, в то время как полумрак надёжно скрывал ее саму. В кабинет вошли ее мать и брат. — У меня для тебя прекрасные новости, — говорила Мегарис с благодушной улыбкой на лице. С такой улыбкой она обычно рассказывала Ваноре обо всяких неприятностях, чтоб как-то смягчить впечатление или наоборот усилить. — Тогда порадуй меня, — произнес Аларик. — Ты скоро женишься. Все уже подготовлено. — … почему я узнаю об этом только сейчас? — Не хотела сообщать заранее. Благо переговоры прошли быстро. Проницательная Ванора давно догадалась, чем вызвана такая спешка. Аларик совсем не оправдал надежд матери, но если бы он женился и произвел на свет потомство, Мегарис получила бы шанс достойно воспитать внуков… И возвести на престол наиболее способного из них. Ванора не сомневалась, что мама исполнит свои планы — если уж Мегарис видела перед собой благую по ее мнению цель, то не останавливалась ни перед чем. Мегарис медленно открыла злосчастный ящик. Ванора почувствовала, будто вся кровь хлынула к сердцу, и казалось, оно застучало порывисто и неровно. Лишь бы королева ничего не поняла. Затаив дыхание, принцесса напряжённо наблюдала, голова ее начала тошнотворно кружиться от нервного перенапряжения, и больше всего на свете она боялась лишиться чувств в такой момент. Но, кажется, Мегарис не заметила, что кто-то рылся в ее ящике. Она достала свиток и протянула сыну. — Здесь условия брачного союза. Ты женишься на своей кузине. Однако, Аларик оказался совсем не рад. — Ты шутишь? Она же редкостная уродина, — он небрежно швырнул договор на стол. Стоявшая на самом краю чернильница опасно покачнулась, и все-таки упала на ковер, с громким бульканьем. Мегарис устало вздохнула. — Недопустимая несдержанность для будущего монарха, — едко проговорила она, — Мне стоило потратить средства на обустройство флота, а не на лучших учителей для тебя. Все их уроки прошли даром. Во взгляде Аларика вспыхнуло пламя, но он смолчал. Его губы то и дело кривились, выдавая крайнее раздражение. И все же он не решился ничего ответить. — А ты что, надеялся, что я позволю тебе заключить брак по собственному выбору? Этому не бывать. — Мегарис говорила тихо, но властно, в ее голосе зазвенела непреклонная решимость. — Я уверена, что лучшим вариантом будет взять девушку из королевского рода, племянницу твоего отца. Мне не нужны претензии других династий — ни дворянских, ни королевских — на престол Ксаэля. — Но, у моего отца множество родственниц, почему ты выбрала самую страшную? — Она не страшная, просто весьма своеобразная… как Ванора. Полагая, что услышала достаточно, Ванора попыталась отодвинуться вглубь алькова, но ее платье предательски зашуршало и девушка так и замерла в неудобной позе. Принцесса всё это время старалась убедить себя, что она совершенно равнодушна ко всему и, в частности, к услышанному. Но чувство незаслуженной обиды, начало щемить ее сердце. Тем временем диалог в кабинете продолжался. — Я знаю, почему ты противишься, — тон королевы значительно смягчился. Она остановилась за спиной сына. Ее руки настойчиво легли на его плечи. — Ты наверняка считаешь, что женщина при знатном муже это украшение, трофей, которым можно похвастаться при дворе. Так вот, забудь про эту дурацкую мысль. Для брака существует лишь две причины — выгода и расчет. Она приблизилась к нему, ее голос стал соблазнительным. — Так что? Ты понимаешь о чем я? — спросила она. Аларик молчал, и тогда Мегарис прикоснулась к его щеке и повернула его лицо так, чтобы их взгляды встретились. Она подняла бровь, призывая его ответить на вопрос. Но вместо ответа, он взял ее руку и стал покрывать благодарными поцелуями. Как же Ванору раздражало подобное поведение брата. Он становился милым и любезным, когда желал переубедить королеву, но сделать это иными методами не получалось. И, самое странное, что Мегарис, железная правительница, ксаэльская львица, шла у него на поводу. Безусловно, королева любила сына, очень любила. Но она слишком часто потакала ему, и и это послужило причиной больших проблем в их семье. Недаром старинная мудрость гласит, что если дерево чрезмерно поливать, оно не расцветёт, а сгниет. Погруженная в невесёлые мысли, Ванора все так же стояла, тихонько переминаясь с ноги на ногу. И в этот момент произошло нечто ужасное: Мегарис подалась вперед и поцеловала сына, но вовсе не целомудренно. Она требовательно завладела его губами, как будто… Нет, Ванора не могла подобрать приличных эпитетов, чтобы описать увиденное — она и не хотела. Самое удручающее, что Аларик совсем не противился этому безобразию. Он мог бы прекратить, отстраниться, уйти, но этого не случилось. Напротив, он с готовностью отвечал на поцелуй, и его рука скользнула на шею Мегарис, под тяжёлый узел волос… И Ванора тихо отступила вглубь алькова, закрыв глаза. К чему остальные подробности, когда всё уже беспощадно обнажилось перед ней? Головокружение усилилось, принцессу бросало то в жар, то в холод — верный признак, что скоро может случиться обморок. Она чуть ослабила пуговицы на воротнике и приложила свои похолодевшие пальцы к вискам. Она молилась богам, своим и чужим, чтобы не лишиться чувств. Она желала погрузиться в вихрь забвения, но не могла: она чувствовала, как нечто острое и жуткое поднимается в груди. Видимо, самой Судьбе для чего-то было угодно, чтобы она стала свидетельницей происходящего… Ванора не знала сколько вот так простояла, погруженная в хаотичные мысли. Обнаружив, что осталась одна, Ванора вскочила и судорожно бросилась к двери. И на этом ее отчаянный порыв иссяк. Ей было так скверно, что хотелось лечь, сжаться в комок и переждать. Она выбежал из комнаты и захлопнула дверь. Она не могла понять своё состояние и не знала, что делать дальше. …