Солнце ласково трепетало кудрявые волосы студента, выходящего из университета. Мороз в то же мгновение беспощадно напал на нежные щеки, из-за чего Изуку рефлекторно нырнул под толстый, шерстяной шарф. Держа в левой руке курсовую, Мидория достал из кармана зимней куртки телефон, получивший секунду назад уведомление о новом сообщении.
Танео-кун:
«Как прошла проверка твоей курсовой?»
Юноша непроизвольно улыбнулся, как только увидел, кто ему написал. Он в торопях зажал файл с документами левым локтём и начал печатать, держа сотовый в обеих руках.
Я:
«Отлично! Сдал на твёрдую пятерку! Меня профессора даже похвалили за то, как подробно я раскрыл тему»
«Спасибо большое, Танео-кун! Без тебя я бы не написал её»
Мидория ещё раз пробежался глазами по своим сообщениям и выключил телефон, положив обратно в карман. Он взглянул на чистое небо, а затем повернулся к университету. С некой приятной грустью студент окинул взором здание, неожиданно вспомнив, как он мучался над этим проектом. Сколько же слёз Изуку пролил, сколько сил, энергии и времени эта курсовая у него отняла! Ах, как же он переживал, что не сдаст её, что профессора не примут работу, презрительно посмотрев напоследок ему прямо в глаза. Но юноша зря переживал. Танео-кун был прав в том, что Мидория справится с ней.
— Не переживай, расслабься, Изуку-кун. Ты сможешь! Я верю в тебя! — пронеслись в голове студента слова журналиста, которые тот сказал ему на днях.
Пока он предавался воспоминаниям, смотря на высшее учебное заведение, телефон вновь оповестил о сообщении. Студент в ту же минуту достал устройство из кармана и широко улыбнулся, когда узнал, что ему написал Токуда.
Танео-кун:
«Я тебе говорил, Солнышко, что ты сдашь, а ты переживал:)»
Через несколько секунд на его глазах высветилось следующее:
«Отпразднуем?»
Сердце сделало кульбит от того, как его назвал Танео-кун, а затем понеслось в скач при предложении отметить это событие. Несмотря на зимнее время года, внутри Изуку всё горело, словно там был пожар, так обжигающий его бедное сердце.
Солнышко…Солнышко…
Солнышко…
Для Мидории уже это обращение было достаточным для того, чтобы поднять настроение, которое точно уже не покинет его всю оставшуюся неделю. И это не говоря о простом смайлике, состоящем из двоеточия и скобки, и…
Предложения отпраздновать его успешную сдачу курсовой…
Юноша пискнул в шарф, сильно зажмурив глаза. Боже! Токуда назвал его Солнышкой…Нет, конечно, он иногда к нему так обращается, от чего, кстати, каждый раз студент готов упасть замертво на пол, счастливо умирая, да, но…
Почему-то именно сейчас его глаза готовы счастливо пустить слезу.
"Я стал таким сентиментальным в последнее время…" - подумал он.
Только через несколько минут Изуку успокоился и прежде, чем вновь включить телефон, студент глубоко вдохнул и выдохнул. Клубы теплого воздуха окутали его личико.
Я:
«Всеми руками за! Ты сегодня свободен? Где отпразднуем?»
Юноша всей душой желал ударить себя по лицу от того, что слишком много задает вопросы.
"Какой я навязчивый. Почему Токуда со мной общается? Я такой…" - его мысли прервал ответ собеседника.
Танео-кун:
«Сегодня у меня мало работы. Поэтому освобожусь к шести часам. К этому времени ты можешь зайти в мой офис. У меня есть одна идея, как отметить праздник»
«К тому же у меня вроде бы ещё осталось немного облепихового чая»
Мидория в ответ энергично кивнул, сам того не понимая, кому он это сделал.
Я:
«Хорошо! Я зайду к тебе вечером. Принести что-нибудь с собой вкусненького?»
Изуку хихикнул. Он на сто процентов уверен, что принесёт, особенно после визита к маме.
Танео-кун:
«Ты сейчас пойдешь к матери?»
Студент не удержался и захохотал. Через одно сообщение он уже слышит, каким веселым тоном это сказал Токуда.
Они оба знают, что его мама, как только узнает, куда пойдет ее сын, сразу достанет всё вкусное и сладкое, завернёт в два пакета и только тогда успокоится, отправив свое чадо в офис к одному журналисту.
Я:
«Угадал! Принести три пакета сладостей или четыре?»
Его близкий друг понял без труда желание Изуку продолжать шутку и написал в ответ:
Танео-кун:
«Можешь принести три пакета... Или четыре, как хочешь :)»
«Не забудь пироги с морковью и капустой»
Прохожие покосились на юношу, который крепко держался за свой живот и молил богов заставить его перестать истошно смеяться.
Я:
«Хорошо, не забуду, любимый»
Изуку в шутку написал это и…
"Боже, что я ему скинул?! Я такой идиот! «Любимый»! Дурья ты бошка, а вдруг он не так подумает?!" - закричал в своей голове студент, схватившись за свою бедную шерстяную шапку.
Было поздно удалять сообщение. Помимо того, что сообщение уже дошло, так ещё и Танео-кун успел это прочесть! Теперь Изуку будет в его глазах таким извращенцем…
Мидория медленно приоткрыл глаза, готовый в то же мгновение их зажмурить. На радость и грусть юноши, Токуда никак на это не отреагировал и ничего не написал в ответ, от чего он был готов рвать на себе волосы и корить себя за свою глупость. Это произошло машинально! Непроизвольно! Случайно! Он правда не хотел этого!
"Боже, хватит обманывать себя в своих чувствах! Ты знаешь же, что безответно в него влюблен, идиот. И таким глупейшим образом признался в любви!" - как же он хотел в этот момент себя ударить о камень, дерево, тротуар…
С такими мыслями студент пошел домой к маме. Он молился, чтобы Токуда забыл об этом казусе и продолжил с ним дружить…
В голову закрались воспоминания об их первой встрече…
***
Это был его первый курс журналистики. Тогда заканчивалась сессия. За окном снегопад, зима, предверие Рождества. Он часто засиживался допоздна в библиотеке, находящейся на одном из этажей его университета, читая литературу, готовясь к сдаче последней дисциплины. Она была самой сложной, но одновременно и самой интересной, ведь сдать ему нужно было историю героики. Многие считают, что её должны изучать сами герои, но, на самом деле, те, кто учатся на журналистов, тоже должны разбираться в ней, так как с появлением причуд и началом эпохи героев и злодеев самой обсуждаемой и значимой темой среди СМИ является всё, что связано с самими героями и злодеями. Поэтому доктора наук пришли к одному выводу: нужно вывести систему изучения журналистики на новый уровень, соответствующий нынешним тенденциям и моде. Студенты изучают предмет в обязательном порядке. Потому Изуку ответственно подходил к сдаче истории героики.
(Впрочем, не стоит забывать о том, что Мидория к любым предметам готовится со всем рвением, ведь считает, что не заслуживает лёгких заданий и ждёт того самого момента, когда ему дадут действительно сложный вопрос или билет, на который будет трудно ответить, так как ему вечно позволяют без проблем сдавать экзамены. Он вправду думает, что достоин только страдать, ведь зарабатывать безболезненным путем такие высокие баллы считается несправедливостью по отношению к другим студентам, сдающим вместе с ним сессию)
Изуку сидел за столом, на котором не было ни сантиметра свободного места, так как вплотную лежали полсотни книг, стопок бумаг, блокнотов и черновиков. Было жалко прощаться с пеналом, который, возможно, был навсегда потерян в этом скопище учебных вещей.
Юноша помнил это мгновение жизни так отчетливо, будто оно произошло с ним вчера. Он бормотал, яростно о чём-то размышляя, под тихий шелест страниц и ручку, черкающую что-то в блокноте. Его дешёвый кофе, купленный в какой-то кофейне, находящейся напротив универа, давно остыл и был забыт Мидорией. Не так часто можно было услышать шаги прохожих в коридорах библиотеки. Люди отсутствовал и из-за подплывшего к горизонту закатного Солнца, притягивающего с противоположной стороны неба свой тёмно-синий плащ. Изуку иногда поглядывал на вытянутое окно, рама которого пережила много событий
, возможно, даже Вторую Мировую, кто знает…
Может быть, он тогда слишком увлекся в своих размышлениях, потому что чуть не отдал дьяволу сердце, услышав следующие слова:
— Первый курс?
Голос был бархатным и глубоким. С первых слов притягивал внимание любого человека.
Изуку повернул голову в сторону собеседника и перед его взором оказался молодой мужчина, чьи кудрявые волосы весело качнулись, как только тот наклонился к студенту. Он внимательно смотрел на Мидорию своими глазами оттенка неба, которое доводится увидеть только при бушующем шторме или урагане над бескрайнем море. Не сразу юноша вслушался в вопрос мужчины. Его глаза широко расширились от внезапного узнавания. Перед ним стоял известный журналист с удивительной причудой создавать камеры на любом участке тела; тот, кого геройское общество нарекло зловещим, но будоражущим сердце прозвищем — «Обличитель». Это личность, о которой знает каждый уважаемый себя студент этого университета, потому что было постыдным не знать о Великой Гордости заведения, окончившей факультет журналистики там, где учится Изуку. Удивление первака не знало границ. Лишь после определённого промежутка времени он вышел из транса со своими назойливыми мыслями. Немного зардевшись от смущения, студент, ещё не отойдя от шока, слегка кивнул в знак утвердительного ответа.
— Какая дисциплина? — а затем он усмехнулся. — Позволь угадать, история героики?
— Д-да, верно, — сказал в ответ Мидория. Бедный зеленокудрый парень уже готов был вспотеть так, будто сидел рядом с лававым ручейком у какого-то подножия проснувшегося вулкана.
Он ещё раз окинул взглядом лицо студента и медленно проговорил:
— Меня зовут Токуда Танео, — перед Изуку появилась рука журналиста. Юноша засмотрелся на его длинные, худые, но изящные пальцы. В голову Мидории пришла внезапная мысль, что быть может Токуда умеет играть на пианино. Только потом он стиснул зубы, поняв, что было крайне невежливо не пожать протянутую ладонь в знак знакомства.
— М-мидория Изуку, — тихо сказал парень. Он не может себя винить, ведь является одним из преданных фанатов Обличителя. К тому же, студент не блещет пристрастием к общению с прохожими. Сколько себя помнит, он всегда был стеснительным, зажатым и скромным мальчиком, а также жалким комком нервов, состоящим из боязни сцены и социофобии.
Рука Токуды была приятно тёплой. Юноша удивился: он не замечал, насколько ему было холодно находиться в библиотеке. Если бы его мама узнала об этом, она бы вздохнула, начав свою лекцию воспитания о том, что нужно следить за своим здоровьем. Изуку в своё оправдание мог лишь сказать, что был слишком зациклен на чтении книг и переписывании конспектов в тетрадь.
Пожав руку, журналист сел напротив студента. Он ностальгически улыбнулся, увидев учебный беспорядок, который царил на столе.
— Я наслышан о тебе, — его голос заставлял каждый раз вздрагивать Мидорию: настолько он был приятен на слух.
Парню пришлось во второй раз испытать шок. Его глаза комично расширились, а брови поползли ко лбу.
— О-откуда? — сердце пошло вскачь от смущения и волнения: сам Токуда Танэо знает о нем! Каким богам нужно поклониться, чтобы выразить свои чувства, испытываемые заурядным фанатом Обличителя?
Мужчина же хмыкнул и ответил:
— Многие профессора рассказывали мне о твоих успехах. Ты Сокровище всего университета.
Как же необычно было слышать эти слова от Гордости Университета! Удивление Мидории не знало предела.
— Но... Какое я сокровище?... Я всего лишь обычный студент первого курса факультета журналистики, — почесал он затылок, не зная куда деть свои руки от безудержного смущения.
— Я не знаю ничего, кроме того факта, что ты лучший абитуриент, сдавший вступительный экзамен на самый высокий балл, — будничным тоном проговорил Токуда, будто объяснял ребёнку очевидную вещь, — этого достаточно, чтобы убедить твой мозг, страдающим низкой самооценкой, что ты Сокровище всего университета?
Во-первых, Изуку сейчас готов умереть от того, что Обличитель с ним разговаривает. Во-вторых, Изуку сейчас готов улететь на небеса от того, что Обличитель назвал его "Сокровищем" университета. В-третьих, Изуку сейчас готов получить инфаркт от того, что Обличитель с первых его слов понял, что он страдает низкой самооценкой.
Никто теперь не поверит ему, если Мидория расскажет, что после ответа Токуды следом пойдёт душевный разговор о том, что юноша заслужил этот статус за высокий балл на вступительном экзамене и полную отдачу в учёбу, жертвуя временем, сном и здоровьем.
За этот прекрасный час, который, кстати говоря, не прошёл, а пролетел, Мидория понял несколько вещей: первое, Токуда Танэо — приятный собеседник; второе, Токуда Танэо — отличный психолог; третье, они с Токудой теперь друзья.
Почему друзья? Потому что в конце разговора, когда Танэо сказал, что ему пора идти, он предложил студенту обменяться номерами, объясняя следующее:
— Ты мне понравился. Предлагаю сотрудничать, я приму тебя в свою контору с радостью, буду платить.
Изуку готов был согласиться работать с Обличителем и просто так, не за деньги, но и с ними, конечно, жизнь будет ещё лучше. Всё-таки, они никогда не помешают. Это он понял ещё давно, когда поступал в университет.
***
Кто бы знал, что эта встреча в библиотеке в зимний вечер, обмен номерами и сотрудничество с Токудой изменит их жизнь кардинально? Верно, никто.
Пока парень предавался воспоминаниями, он уже успел прийти домой. Мама встретила его в своём излюбленном халатике, который Изуку прикупил ещё года два назад летом. Тогда она была так растрогана этим подарком, что весь день и ночь плакала от счастья. С того раза парень решил, что впредь будет радовать маму, покупая ей что-нибудь.
Он разулся, снял куртку, шапку, а затем и шарф. Следом студент пошёл за мамой, на кухню. В комнате витал приятный запах обеда.
За столом они обсуждали его курсовую, мама вновь расплакалась, приговаривая:
— Мой сын... Время так быстро летит. Уже сдал курсовую на пять, — вздохнув, она сказала далее: — скоро и вовсе ты сдашь дипломную и окончишь университет.
Изуку на это лишь ласково улыбнулся, соглашаясь с ней. И вправду, время летит быстро. Совсем недавно он сдал вступительные экзамены, совсем недавно познакомился с Токудой Танэо, а сейчас студент учиться на третьем курсе и уже как два года работает у журналиста.
Как только мысль коснулась Токуды, веснушчатые щёки Мидории зарделись и он сказал:
— Мам, к шести часам я пойду к Танэо-куну.
Инко, как только услышала это, ахнула и подошла к холодильнику, бормоча:
— Хорошо, что сказал... принесёшь ему...
Мидория вытащила пакет яблок и груш, взяла несколько штук и стала мыть под раковиной. Затем из нижней полки кухонного шкафа она достала бутылку растительного масла, муки, сахара, а из холодильника сливочного масла.
— Ма, ты будешь что-то печь? — рассмеялся он.
Инко стукнулся головой об шкафчик, ойкнув.
— Конечно, буду печь печеньки!
Юноша давно покончил с обедом и, допивая чай, решил закончить разговор:
— Я, пожалуй, пойду, посплю.
На самом деле, сон совсем не задался. Все эти несколько часов прошли за глубочайшими размышлениями. Всё потому, что из головы не выходило произошедшее. Конечно, он не случайно вписал это обращение, потому что...
"Потому что он мне давно нравится" — подумал Изуку.
Но он точно не хотел отправлять это сообщение!
"Или я хотел?" — возникла мысль в голове. Следом он фыркнул и уже проговорил вслух:
— Хотел... Аргх, пропади же пропадом, моя неудача! Токуда наверняка вспомнит сегодняшнее сообщение и спросит у меня. А я ему что отвечу? Скажу, мол, Танэо-кун, я давно хотел тебе сказать, что в тебя втюр-
Его перебил стук в дверь. В ту же секунду она отворилась и его взору представилась его мама в фартуке.
— Изу, я испекла печеньки, яблочный, морковный и мясной пирог, а ещё прикупила три набора чая разных вкусов.
От её слов брови Мидории комично полетели на небеса. Впрочем, он давно должен был привыкнуть к её тайной причуде — успевать за несколько часов выполнять столько дел.
— Мама... Ты же знаешь, Токуда не съест всё это сразу.
Инко усмехнулась и скрестила руки у груди.
— Он съест.
— Не съест.
— Съест.
— Не съест!
— Почему ты стал таким упрямым в последнее время? — с укором взглянула она на своего сына.
Изуку хмыкнул и ответил:
— Это курсовая меня испортила, все претензии к ней.
Мидория увидела стопку бумаг, которые были в файле, на столе, подошла и взяла её.
— Я сожгу её. Можно?
Парень с теплотой посмотрел на неё, невольно подумав про себя о том, насколько ему повезло, что у него такая крутая мама.
— Можно.
***
Изуку шёл по знакомому маршруту, пребывая в сумбурных чувствах. Он так хотел увидеться с Танэо-куном, но в то же время боялся их встречи. Парень всем сердцем чувствовал, что именно сегодня будет решающий вечер, который определит их отношения. Мидория давно не отрицал того факта, что он по уши влюблен в журналиста. Работая с ним во многих совместных проектах, студент поневоле стал испытывать к нему чувства. Удивительно, но юноша никогда не спрашивал Токуду о том, есть ли у него девушка, пребывает ли он в отношениях. Конечно, парень знал, что тот не женат, но это не мешало ему кого-то любить.
Идя с пакетом, набитым до отвала выпечкой матери, Изуку увидел в далеке контору Танэо-куна. Он сглотнул тугой ком в горле и крепче схватился за пакет.
Совсем скоро они увидятся.
"Возможно, это будет последняя наша встреча", — сокрушенно подумал Мидория, — "Наверняка он отвергнет меня. И будет чертовски прав: какая я ему пара? Неудачливый задрот, не более".
Студент открыл входную дверь и знакомое звякание донеслось до ушей.
— О, Изуку-кун, это ты? — крикнул в одной из многочисленных комнат Токуда, как только тот зашёл в офис.
— Да! — громко сказал он, а затем прошептал: — Да... я...
Юноша снял куртку, обувь и пошёл на зов журналиста.
Его встретили приятный для уставших глаз, не знавших сон, свет от лампы и он, Танэо-кун. Изуку положил пакеты на стол, а мужчина тем временем оторвался от экрана компьютера и повернулся к нему, сидя на стуле.
— Всё-таки принёс, — голос Токуды приятно обволакивал его уши.
Мидория нежно усмехнулся и сказал:
— Конечно.
А затем его глаза зацепили коробочку на столе.
— Что это? — демонстративно выгнул бровь он.
— «Негритята».
Изуку изумленно взглянул на Танэо-куна и готов был расплакаться на месте.
— Те самые?...
Тишина на минуту окутала помещение, но то была приятная тишина, нужная для них обоих. Вскоре журналист, с усталым видом на лице, сказал:
— Садись, сейчас заварю облепиховый чай.
Юноша облегченно вздохнул, сбавляя волнение, заставляющее его грудь трепетать и разливающее приятное, тягучее тепло в районе сердца. Он смотрел, как мужчина взял знакомый пакетик и высыпал в заварник содержимое. Следом журналист налил из баклажки воды в электронный чайник и включил его, присоединив к розетке.
Через секунды две до его ушей донесся бурлящий звук чайника и Мидория расслабленно развалился на спинке стула. Танэо же обратно сел за стол и продолжил что-то печатать. Изуку приоткрыл усталые глаза и окинул взглядом пакеты.
— Я, пожалуй, достану выпечку, — что и сделал он, вытаскивая три кусочка пирога. Мужчина в ответ улыбнулся, увидев на столе яства будто для пира, приготовленные матерью Изуку.
Через минуты две они уже оба пили чай, обсуждая его курсовую.
— Вот видишь, какой ты большой молодец. Ты заслужил отдых, — сказал Токуда, а затем продолжил: — и сон. Скоро же у тебя зимние каникулы будут?
Парень лишь усмехнулся, хлебнув из кружки горячую жидкость.
— Сначала пусть закончиться сессия.
В ответ мужчина хмыкнул, и откусил морковный пирог.
— Ничего, сессия быстро пройдёт. Сам не заметишь, как пролетит время, — журналист взял кружку с чаем, от которого шёл горячий пар, и перед тем, как пить его, он внимательно посмотрел на Изуку.
От его взгляда Мидория неожиданно вздрогнул. Сердце вновь пошло вскачь, не щадя грудную клетку. Щёки явственно покраснели и юноша взял бедный облепиховый чай крепкой хваткой, пытаясь скрыть свою реакцию. Правда, он забыл, что чай по-прежнему оставался всё также горячим
"Прям как мужчина, сидящий передо мной" — невольно промелькнула шальная мыслишка в его кудрявой голове и потому, мгновение спустя студент поставил кружку с громким стуком на стол, шикая от обжигающей боли.
Изуку теперь виновато поглядывал на Танэо, сам не понимая почему.
А Токуда-кун лишь обеспокоенно вздохнул:
— Всегда куда-то торопишься, Мидория, — начал он и продолжил, — пожалел бы свой язычок.
И вот почему, скажите на милость, ему нужно смущаться, как школьница? Журналист о нём заботится, а он тут краснеет от последнего сказанного им слова! Мидория сам иногда не понимал, почему он вечно так реагирует на простые с виду действия Танэо.
— Прости, — парень задаётся вопросом, за что. Впрочем, его мысли будто прочитали и вскоре это озвучил сам мужчина.
— За что ты просишь прощения? — удивлённо взирал на него Токуда-кун. — Не извиняйся, Солнышко. Ничего страшного, — улыбнулся он.
Плотину словно прорвало: Изуку, уже теперь не скрывая, пуще прежнего побагровел от смущения, а его кудряшки волнительно сдвинулись, без стеснения раскрывая мысли Мидории.
"Как он меня назвал?! Солнышко? Боже, Танэо намекает на сегодняшний инцидент? Значит он согласен? Или нет? Может быть это издёвка? Что я должен делать, О Всемогущий?!" — мысленно воскликнул бедный студент.
Не зная куда себя деть, Мидория решил прямо сказать ему в лицо следующее:
— Т-токуда-кун... Как ты меня назвал?
Танэо понял, что именно заставило так реагировать друга, и ободряюще ласково улыбнулся, стараясь объяснить ему.
— Солнышко. Я тебя так назвал, потому что ты им и являешься, — но на этом моменте он запнулся, о чём-то серьёзно думая. А в это же время Изуку с каждым словом краснел больше и ярче. Студент сам задавался вопросом, куда еще можно смущаться, его лицо пунцовее некуда!
Мужчина кивнул сам себе и взглянул на Мидорию. Улыбнувшись, он продолжил свою раннюю речь:
— При виде тебя мой день словно становится светлее, настроение поднимается мгновенно и... твоя улыбка... мне так нравится твоя улыбка. Когда ты улыбаешься, все вокруг будто озаряется светом.
Юноша никогда не был глупым и понимал, что такое говорят, когда...
"Это взаимно?" — появилась единственная мысль в голове Мидории.
Токуда улыбнулся ещё шире, когда увидел реакцию парня. Если честно, его сердце тоже готово было вылететь из грудной клетки. Каждый раз встречаясь с ним, Танэо замечал, как потели его ладони, а в комнате неожиданно становилось жарко. Он давно понял, что питает чувства к этому милому божьему созданию.
Изуку же, не зная куда деть руки, взял, уже остывшую кружку и допил облепиховый чай. Он крепко держал её, не отрывая своего взгляда от чая.
Затем, собрав всю свою шаткую силу и уверенность, Мидория поднял голову и уставился прямо в глаза собеседника. Мужчина смотрел ему в ответ.
— Токуда-кун, я...
— Мидория-кун, я хочу...
Они оба ойкнули, поняв, что одновременно начали говорить. Изуку не выдержал и рассмеялся. В груди разлилось привычное, знакомое и приятное тепло, а волнения, словно и не было, быстро испарилось. Журналист опешил, а потом тоже засмеялся, понимая, что они оба друг друга стоят. Неуклюжие дураки, которые не могут нормально пообщаться.
Юноша продолжал смеяться. В глазах от смеха появились слезинки и он охотно их вытер.
— Танэо-кун, давай сначала ты, — лучезарно улыбнулся Мидория, тем самым поддерживая Токуду.
Тот же давно перестал смеяться и потому со всей готовностью начал то, что хотел сказать:
— Изуку, я давно хотел тебе признаться в том, что я... питаю к тебе вовсе не дружеские чувства, а... романтические. Я не эксперт в признании любви, поэтому со стороны это звучит неуклюже и глупо, но я... в общем, я люблю тебя, Мидория, и надеюсь мои чувства к тебе взаимные! — в конце воскликнул он.
Студент изумленно взирал на Токуду-куна, сам не замечая, как из глаз полились слёзы. Это были слёзы счастья.
Изуку от всплеска чувств не мог нормально ничего сказать, и потому, ничего не оставалось кроме как кивнуть. Он кивал так энергично, что сам Танэо чуть ли не стал волноваться о бедной голове Мидории. Вдруг она отвалиться?
— Мидория...
— Т-токуда-кун! Я... Я...тоже тебя люблю! — боже, сколько эмоций было на лице Изуку, знал бы он, удивился точно.
Танэо лишь улыбнулся в ответ, со всей нежностью смотря на студента. Его любимого студента.
— Ну чтож, давай попробуешь «Негритят», тебе они в прошлый так понравились, и потому я их заказал ещё раз. Давай включу опять чайник, а то сейчас замерзнешь в этом холодном офисе.
Изуку счастливо кивнул и улыбнулся так широко и так ярко, что мужчина в сотый раз убедился, насколько ослепителен и прекрасен Мидория-кун.
Прохожие не понимали, что в этом обычном с виду офисе работает тот, кто может затмить само Солнце. И лишь снежинки, падающие с бескрайнего неба понимали, насколько счастлива была эта пара.
