Не было

За Ералаша отомстили, Кащея отшили, опять с кем-то сцепились, открыли видеосалон, а после получили за него же. Адидас в розыске, Марат во всю убивается, у Андрея полнейший ужас творится в семье, Турбо со своими понятиями пристал. А Зиме что? Было сказано делать расход по домам и в ближайшее время нигде в общих местах не появляться. Вот он и стоит у своего «дома». «Дом» сейчас на втором этаже опять что-то за рабочим столом делает, понятно было по горящей настольной лампе, свет которой виднелся сквозь тонкие шторы. Если бы Турбо знал, у какого подъезда Зима сидит, разговор был бы как с Маратом. Но парень чхать хотел на друга. Лишь по одной причине он готов отказаться от всех этих пацанских законов, хоть и следовал по ним день за днём. Зима выкуривает уже вторую сигарету, сидя на качели напротив её дома. Вспоминает тот день, а в голове крутятся слова Валеры, сказанные недавним вечером. *** – Если младший с ней ходить будет, я ему руки не подам. - разъяренный Турбо уже во всю высказывал свое мнение, опираясь на правила любой группировки, пока Зима просто смотрел в одну точку. – Нормальные пацаны с «чистыми» должны ходить! Турбин продолжает, а у Вахита невольно мысли в голове всплывают, что сам относительно недавно таким же образом от Анисы своей отказался, а сейчас слова вымолвить не может. Неправильно это было, если по-человечески судить. Только вот по-пацански так надо, а Зима – пацан, по другому не мог. Но ведь и не доказана ситуация с Анисой. Может и не было ничего. Она же говорила, что не было. Вахит поверил и думал, что будут дальше жить припеваючи. Но Турбо же не мог не сунуть свой нос туда, куда не надо. Так же узнавал у других группировщиков, что с девчонкой стряслось, и нашелся один из многих, кто решил чистое имя осквернить. Такие сказки наплел Валере, а тот в свою очередь лучшему другу передал. Но не верил он. Не хотел просто. Аниска никогда не врала, ему тем более. Но ведь в тот день действительно ничего не было. – Понятно. - только и мог вымолвить Зима, пожимая другу руку, держа путь к своему подъезду. *** Вот сейчас знает, что сейчас дома одна, ведь трижды обошел двор, не замечая нигде их припаркованной машины. Вокруг ни души, время позднее, да и в такой мороз никто не подумает выйти на улицу, поэтому Зима и сидит один, в очередной раз втягивая дым сигареты. А если какой-нибудь Турбо, осмелится в этот холод покинуть теплую квартиру и увидит Зималетдинова, устало смотрящего в единственное горящее окно, по лысой головке, вечно прикрытой черной шапкой, его явно не погладят. Последние события его не радуют. Адидас в розыске, бегает от милиции во все стороны, не знает уже, где переночевать, а одежда, не меняющаяся уже несколько дней, уже словно приросла к мужчине. Айгуль эту жалко. Хорошая девчонка все таки, Марат бегал за ней хвостиком, любил ее, по глазам даже видно было. А когда они с пацанами пришли в видеосалон, где только два подростка сидели, сразу сообразил, что к чему, хоть и не торопился уходить, решив перемячи теплые покушать. Бедная девочка. Связалась с шайкой их, держалась стойко за этот видак, за универсамовские задницы то переживала всё-таки тоже, а по итогу от этой связи только хуже ей стало. Кто ж знал, что Валера такое удумает. Знал бы, что такой исход будет, не соглашался бы с Мараткой в туалете болтать. Теперь Ахмерова «грязная», затравили девочку, и даже родители отвернулись. Зима злился на друзей, понимал ведь, что они в первую очередь виноваты, что за Айгуль не уследили. Чего только Суворов ее притащил в это дело. Так хотел показать, что она с ним ходит, что это его девочка. А Зима этого не понимал, подставляют же своих девчонок, афишируя какие-то отношения. В один момент они весело танцуют, веселятся в ДК, а на следующий день какие-нибудь пацаны с ДомБыта над красивым юным телом поизмываются, не обращая внимания, с кем девушка ходит. Умнее надо быть ведь, женщин своих защищать. В Универсаме мало кто о безопасности думал, все в драки лезли, не заботясь о чувствах девушек; но они же пацаны. Среди них Зима с Сутулым отличались, да ранее Ералаш в их рядах был. Зима про Анису рассказал только старшим в группировке, почти того же года, что и он; которые долго наблюдали счастливые глаза друга, обычно выражающие жуткую тоску и тяжести жизни. Те в свою очередь не видели смысла об этом всем трепать. Даже Туркин, который чуть ли не на каждом углу заявлял, что Лиля Колосова с ним ходит, тем самым ее самолюбие теша; решил, что если Зима не рассказывал никому, значит так надо, значит так считает правильным, хоть и понимание отношений у них, по всей видимости, отличалось. Зималетдинов хотел защитить Нураеву от всего этого криминала, улицы, понятий, девочка она домашняя все таки была. Гуляли в более менее спокойные дни, в дни потасовок лишь звонил ей на домашний телефон, не хотел, чтобы видела его побитым, а чуть погодя по вечерам к ее дому бегал. Любил ее, одним словом. Потерять боялся, а потом беда случилась. Помнит, обед еще заснул тогда, а проснулся от настойчивых звонков и ударов в дверь. На ходу футболку на голое тело надевал, под нос бурча, время ведь уже девять вечера было, все нормальные люди по домам сидеть должны. В дверной глазок глянул, а там Дино с Анисой. Тут же распахнул дверь, плачущую девушку сходу к себе прижимая, да на Зиганшина посматривая с немым вопросом в глазах. Обоих в квартиру впустил, девчонку на кухне посадил, а Илдуса в коридор отвел, расспрашивая о случившемся. «– Да мы с Рыбой шли себе домой, на нашу улицу уже завернули, и на те, крики женские, сразу на звуки рванули, а там Аниску твою чушпаны зажали, хрень несли. - салфеткой руки протирая, выдал парень. – Ну мы и вступились, сами легко отделались, а те, с Разъезда вроде, херово обошлись, еле свалили от нас потом. – Спасибо, Дино, - Зима протянул ему руку, – Рыбе потом отдельно скажу… – Да любой бы за девку заступился, Универсамовские все-таки, и она тоже. – А… с ней ничего?.. Ну, ты понимаешь. – Вахит спрашивал аккуратно, будто сам боялся этого вопроса. – Хрен его знает. Мы успели вроде как. Когда отцепили тварей этих от нее, она уже зареванная была, колготки порвали, куртку содрали. Рыба ей свою куртку дал, ту в качалку понес. А так, мы вовремя прибежали. Вахит молча слушал, мысленно успокаиваясь, что его девочку никто не тронул, «не расчехвостил», пока Илдус застегивал свою куртку. – Лан, спасибо еще раз. – парни снова пожали руки, похлопывая друг друга по спине.» Зима тогда весь спектр чувств ощутил. Руки так и чесались тем ублюдкам глаза на яйца натянуть за то, что любимую тронули. И одновременно с этим старался успокоиться. «Не испортили» Анису, все хорошо будет, они вместе это переживут; поверх неприятных, грубых касаний на ее теле от рук тех мразей, от которых вскоре синяки появились, Зима оставит свои нежные, аккуратные, перекрывая своей любовью. На следующий день уже Вахит у Дино и Рыбы поинтересовался про этих Разъездовских, привлекая внимание Турбо, которому пришлось весь этот ужас рассказать. Сказал ему русским языком, что ничего не сделали с Аниской, да и Зиганшин врать не будет. Да вот только Валере самому удостовериться в информации надо. Знал, что у Илдуса сестренка младшая есть, мог же и прикрывать девчонок изнасилованных, а это не по-пацански. И на дискаче у знакомого с Разъезда как раз и поинтересовался, что случилось с девкой. Да кто ж знал, что тому пацану лишь бы приврать, да чистое имя осквернить. Наплел Туркину, что Нураеву со всех сторон натягивали, а тот другу так и передал, чутка приукрашивая даже. « – Брат, да ее там как последнюю шалаву во все стороны крутили! - рассказывал Турбо, смотря на злое лицо Зимы. – Ну ты чё, ты ж не помазок какой-то… Я тебе как другу, как брату говорю, не надо с ней ходить, узнают, будут еще про всю улицу так говорить, за такое отшивают, если по уму, а ты вес имеешь! Куда тебе в это катиться, а? Вахит злился, нервничал, все сильнее затягивал дым сигаретный. Не было ничего, знал он точно. Аниса уверяла его в этом, а Дино попросту не базарит никогда, да и Рыба подтвердил потом. А тут Турбо со своим собственным расследованием как летом снег на голову свалился. И не поймешь же, правду говорит, все таки у Разъезда спрашивал, им то зачем лишние тёрки с Универсамом. Но если так слухи пошли, то он никак и не проверит это, не станет же Анисе ноги раздвигать и по каким-нибудь внешним признакам определять, да и по всей видимости в чужой группировке об этом в курсе. Хотелось потушить сигарету о лоб рядом сидящего Турбо, что так неаккуратно сплетни пускает, лишь бы по-пацански все было. – Ну так чё? – Не трепи никому. – Хриплым голосом после долгого молчания проговорил Зима. – Разойдусь с ней, только слово пацана дай, что я последний человек, кто об этом узнаёт. – Вахит хмуро смотрит на друга, ловя вопросительный взгляд на свои слова. – Не надо девочке жизнь портить. Я знаю, ты можешь… по старой памяти давай, хорошая она, не нужно об этом никому знать. Кажется, Валера впервые видел Зималетдинова таким серьезным вне сборов, драк и разборок. И не понимал вместе с этим, почему он за нее так печется, даже когда он во всех красках ему поведал о случившемся. Но слово дал.» Универсам действительно не узнал о «правде» про ненаглядную Вахита. А знающие про их отношения приняли в объяснение, что пара просто друг от друга устала; и послушно выполняли просьбу, не лезть к девушке ни по каким вопросам, поводам. Только Рыба и Дино не понимали, с чего вдруг они устали. Недавно ведь только дрожащую Аниску Зиме лично в руки привели, а тот потом с ней как с писаной торбой носился. Одно радовало после последних событий, что у Зимы авторитет есть, и даже Турбо любезно выполнял обещанное. Был бы он Маратом, за которым, в большей степени, уважение шло из-за старшего брата, Валера бы так же слух про Айгуль через Лильку пустил. Не нравилась Колосова Зиме, слишком уж подлая была, знал, какой она гадюкой является. А тут на тебе, и начала постепенно травлю маленькой девочки. Да уж, с Туркиным они были парой на миллион. Сначала Зималетдинов не понимал, как они вообще могут быть вместе с их то характерами. Потом понял, что его друг девушке своей все мозги промыл этой улицей, понятиями и пацанской жизнью, а та только и рада, что ее парень такой крутой, да подружкам хвасталась, какой он у нее волшебный. За последние несколько дней уже явно убедился, что они стоят друг друга, совсем как две капли воды. Зима смотрит, как в окне свет потухает. Нураева ложится спать. И сам с качели поднимается, последний раз взглянув на многоэтажное здание, и идет в сторону своего дома. *** Вечерние мысли о происходящем, прошедшем и совсем капля о будущем в голове Вахита подняли новые вопросы, которые следовало задать раньше. Кто Турбо рассказал про ситуацию с Анисой? Насильников в группировках не жаловали, даже на зоне они занимали низшие касты, поэтому если кто-то обесчестил девочку, лишний раз об этом не трепал, а тут ничего не было даже, но слух пополз. Не думая, что о нем подумают, Зима решил, что узнает подробности у Турбо. Разговор с товарищем тянулся непривычно долго, так еще и в необыкновенной для них угрюмой атмосфере, когда Зима ни разу не пустил шуточки, Валера как-то пытался выровнять тон голоса и парни не умудрились подраться. Туркин для самого себя заметил, что Зималетдинов уже который день серьезнее некуда, но вслух озвучить не решил. Уже сам понял, что тема Анисы парня за живое берет, потому и выдал все как было. Универсам не видели Зиму почти весь день. Он ушел сразу после разговора с Турбо и не появлялся нигде. Уходил хмурый, кулаки все потирал, резкими движениями куртку натягивал. Ближе к вечеру только, когда в качалке остались только старшие, Вахит явился. Кровь текла с носа и в уголке губ немного собралась, костяшки на руках вдребезги разбиты, но взгляд был спокойный, даже счастливый. Нашел того, кто Турбо лапшу на уши повесил, выбил чистосердечное признание виновности, отделался синяками по всему телу, рассеченной бровью и царапинами. А Зиме радостно, сердце так и рвалось к знакомому подъезду. Сердцу не прикажешь, потому и вытер с лица кровь, ладони перебинтовал и рванул к своему «дому». По пути в цветочный магазин забежал, полчаса объяснял продавщице, какие цветы ему нужны. Названия не знал, из-за этого пришлось подробно, не смотря на свой скудный словарный запас, объяснять, как пионовидные розы выглядят, даже запах пытался растолковать. Заветный букет любимых цветов Анисы получил, только когда недовольная тетенька стала ему все цветы показывать. Не волновало, что последние деньги отдал за растения, которые через неделю уже с мусорным баком встретятся. Аниса же любит. Вновь весь двор обошел, не находя машины Нураевых, а в окне опять свет горел. Дверь подъезда легко поддалась, стоило чуть потянуть на себя, и Вахит пулей направился на второй этаж, перешагивая через ступеньку, а то и две, в силу длинных ног. Не прошло и минуты, как он уже стоит, слегка сжимая обертку букета, напротив такой знакомой двери на лестничном пролете, который молча хранил в себе множество воспоминаний, важных для двух подростков. Зима каждый момент помнит. Помнит, как провожал Аниску до самой двери. Помнит, как их первый поцелуй случился, как только они из лифта вышли. Девушка тогда острыми ноготками его лысую голову почесывала, даже не замечая этого, полностью поцелую отдалась. А у Зимы в голове крутилось, что перемячики не кажутся уже такими вкусными, как мягкие губы, что с его губами аккуратно сливались. Дрожащими руками в дверной звонок нажимает, через пару секунд слыша, как по ту сторону легкие шаги громче становятся. И почти сразу дверь открывается. Аниса никогда не спрашивала, кто пришел, и в глазок тоже не смотрела; за что Зималетдинов ругал ее постоянно, вдруг за дверью бандиты стоят, а она так легко им открывает. Из-за двери показалась удивленное личико девушки, ожидающей увидеть кого угодно, но не Зиму, неуверенно в руках розы сжимающего. – Вахит? - на глаза уже наворачивались слезы, а в голове всплывали моменты, когда он заявил об их расставании. Нураевой нелегко пришлось, почти каждый день ревела, вспоминая, как сильные руки ее успокаивали в тяжёлые дни, по спине поглаживая. – Анисочка… - все, что смог вымолвить Зима, тут же теряя бдительность, смотря в глубокие глаза напротив, в которых он каждый день был готов тонуть, как в океане. Без слов хрупкое тело спустя долгие два месяца снова к родному человеку прижималось. Холодные руки парня тонкую талию обхватили, а букет, никого не волнуя, на подъездной плитке валялся, пока Вахит любимой на ушко шептал слова любви, извинялся, огромный болт забив на принцип «пацаны не извиняются». У него свои принципы были, которым он с детства следовал, которые выше любых других были. На первом месте у супера не улица была, даже не мать, которую он видел пару раз не неделе; на первом месте у него человечность была. Два месяца ходил сам не свой, что даже во сне только имя Нураевой шептал. Когда скорлупе фанеру прописывал, сильнее бил, выражая на младших всю злость. Любовь опасная штука, особенно когда ее лишают. – А может снова все начать, я не хочу тебя терять.. - Зима тихо напевал, пока Аниса словно кот ластилась к нему ближе, слезы по лицу размазывая, пока пара все так же в холодном подъезде обнималась, не обращая внимания на оголенные ноги девушки. Сейчас ей было тепло. Зиме не важно уже было, что будет дальше. Не важно было, что Турбо скажет, с Валерой потом отдельный разговор будет. Вахит был готов отказаться от улицы, группировки, авторитета, когда сидит у Аниски на кровати, не в силах оторваться от нежных губ, когда поднятые с пола цветы в красивой вазе у прикроватной тумбы стоят; когда голубые глазки на него со всей любовью смотрят, когда Зима юное тело к себе прижимает, от всего зла спасти желая. Судьба повернулась так, чтобы два сердца вновь бились в такт.