в теории (не без практики)

Гениальная поговорка гласит: чем больше — тем лучше. Эндрю Миньярду не повезло. Хорошего человека, говорят, должно быть много. А он не то чтобы хороший, и его не то чтобы много. — Че вылупился? Это в подтверждение высказывания о том, что он не очень хороший. Ну, за словом в карман не лезет — зато лезет за поп-итом. Радужным таким. Типа, прайд. Все дела. Би говорит, стимминг — крутецкая вещь. Стимминг — это сенсорные ощущения для отвлечения, кто не знает. Эндрю просто тоже не знал, не в обиду. А потом появилась Би. С поп-итом и симплом-димплом на выбор. Эндрю послал ее нахер. Она предложила ему кинетический песок. Понижать, мол, уровень агрессии. Эндрю построил из песка человечков и расхерачил их кулаком, имитируя звуки из «Годзиллы». Уровень агрессии понижаться и не думал. Так что сейчас Эндрю чпокает радужный поп-ит. А мог бы чпокать какого-нибудь симпатичного мальчика. Ну ладно. Не мог бы. Поэтому он и здесь. Но все впереди. Вырвиглазно-розовый фаллоимитатор напряженно таращится на него с полки. Стремный. С усиками. Не как у Сальвадора Дали, как у какой-нибудь мутировавшей ебанутой инфузории туфельки. Это такие зачем? Задницу себе изнутри щекотать? — Че вылупился, говорю? — повторяет Эндрю и нервно тыкает поп-ит. Чпок-чпок. Потому что резиновые письки нынче пошли — пристрелишься от злости. Фаллоимитатор говорит: — Добрый день! Могу я вам чем-то помочь? Эндрю хочет ответить: побрейся. Потому что усики давно вышли из моды, ты что, семиклассник? Хочет ответить: залезь как-нибудь сам в мою задницу. У меня, типа, с этим трабблы. Хочет ответить: скажи, почему нет такого поп-ита, который сам возвращается в нормальное положение? Но отвечает: — Мне нужна секс-игрушка. Честняга как он есть. Фаллоимитатор неподвижно сверлит его взглядом. Эндрю не знает, где у него конкретно глаза. Но оно и к лучшему. Зачем фаллоимитаторам глаза, на что там смотреть? — Вы как раз по адресу! В принципе, резонно. Немного предыстории: всему виной Ники. Ники открыл свой сраный секс-шоп, потому что из миллиона иных занятий и работ он, естественно, решил застартапиться на самом озабоченном. Если еще глубже в прошлое: Ники узнал, что Эндрю гей. Ники решил, что Эндрю в срочгейшем порядке нужно изучать свою сексуальность. Ники проедал Эндрю мозги полгода, прежде чем заставил хоть ногой ступить на порог девятого круга ада под названием «Клубничные Секреты». И то с условием 50% скидки и отсутствия самого себя на рабочем месте. И вот, Эндрю тут. Общается с говорящим фаллоимитатором. Это считается за изучение сексуальности? Надо обсудить с Би. Не сексуальность, а разговоры с неодушевленными предметами. Слева от розового чудища стоит чудище чуть побольше — фиолетовое. И сутулое. С отростком. Эндрю кажется, что отросток показывает ему фак, так что Эндрю показывает фак в ответ, потому что он не пальцем деланный, а пальцем факи показывающий. Как тварь дрожащая. Дрожащая в секс-шопе тварь. Да, каноничное событие. Годзилла 5: поход в интим-шоп. Годзилла 6: вынос из интим-шопа вперед ногами. Здесь самую малость неуютно. Совсем чуть-чуть. Он всего-то лишь стоит между двумя под завязку набитыми всевозможными пенисами стеллажами под потолок. Любой уважающий себя гей бы радовался. Эндрю отчаянно смотрит на радужный поп-ит в руках. Прайд. Гордость. Члены. Блять. Из-за стеллажа в один шаг появляется человек. Нет, на это Эндрю не подписывался. Можно ему пережить кризис в одиночестве? Хотя бы в окружении десятков резиновых друзей наших меньших? — Какая именно игрушка вам нужна? — спрашивает человек. Охуенно, блять, красивый. Эндрю хочет ответить: игрушка-антистресс. Много поп-итов. Хочет ответить: ростовая силиконовая кукла, слепленная один в один с вас. Хочет ответить: пластмассовый пистолетик, чтобы застрелиться. Но отвечает: — Что-нибудь для новичков. Человек — на чьем неоново-розовом бейджике в горошек красуется миленькое «Нил» — кивает. Улыбается. Тоже миленько. У него шрамы по щекам — на скуле и через переносицу до подбородка, немножко кривой клык слева и голубые глаза. Типа, очень голубые. Эндрю чпокает поп-ит, пока Нил ведет его в другую секцию (секции тут разделяют черные стенки, очень похожие на какие-то БДСМ-прибамбасы, но Эндрю не сильно в теме), где члены не такие агрессивные и громадные — всякие пробочки, вакуумные… чем бы они ни были, еще какие-то штуки. Анальные шарики даже есть. Их можно использовать для стимминга вместо поп-ита? — Ники… — начинает Нил, и Эндрю резко отрывает взгляд от вибрирующей — не в данный момент, а по масти — пробки, чтобы посмотреть на Нила. Да, это зрелище поприятнее. — Вы брат Ники, да? Он, как бы, показывал ваши с Аароном фотки. Эндрю хочет ответить: передай Ники от меня, чтобы шагал на тридцатисантиметровый. Вприпрыжку. Хочет ответить: я на них хоть симпатично вышел? Тебе понравилось? Ты точно смотрел не на Аарона? Хочет ответить: круто, ты меня уже знаешь. Давай сыграем свадьбу. Прям тут можно. Кольца же есть — хоть и для членов, но так судить — это дискриминация и расизм. Ущемление прав эрекционных колец. Может, эрекционное чувствует себя обручальным. Но отвечает: — Я и есть Аарон. Вопреки искреннему убеждению в том, что Аарона он симпатичней в пять с половиной раз. Аарон — это как копия принтера с закончившимися посреди процесса чернилами. Зажевывающем бумагу. Аарон — это его гетеро-версия. Типа, как пробник смазки. Он уже думает в нужном направлении? Норм риторика для знакомства с симпатичным консультантиком? Нил щурится, прикладывает палец (длинный, тонкий) к подбородку (красивому, точеному), хмыкает, а потом кивает и говорит: — Нет. Вы точно Эндрю. Аарон бы не пришел в секс-шоп, у него есть девушка. Эндрю задыхается — ментально, конечно — от возмущения, потому что это, во-первых, реально возмутительно, а, во-вторых, он очень близок к гей-панике, а паника — это почти паническая атака, а во время панических атак нормальные люди, вообще-то, задыхаются. — Чтоб вы знали, — он отвечает, но задохнувшимся не звучит. На «вы», потому что обаяшка. Сразу с козырей заходит. Нил складывает руки на груди, и Эндрю замечает, что какого-то хера он в фартуке. Который для кухни. Розовый, блять. Тканевый. — Использование игрушек вместе с партнером разнообразит сексуальную жизнь и укрепляет отношения. Это я так. Для справки. Нил хмыкает — у него чуток приподнимается уголок губ, и это выглядит странновато из-за рассекающих лицо рубцов, и Эндрю старается не думать ни о том, что у него, видимо, только что обнаружился какой-то стремный фетиш на шрамы, ни о том, что Нил эти самые шрамы мог получить в каком-нибудь БДСМ-подземелье SSS ранга (что, вообще-то, тупой миф и стереотип о сотрудниках секс-шопов и вообще демонизирует понятия БДСМ, но блять, не вините его, у него стресс). Такие практики вообще как называются? Это законно? Как студенту-ю(мо)ристу ему чисто профессионально интересно: это уголовно наказуемо? То есть. Если представить ситуацию, где ты приходишь в тематический клуб, говоришь «да» на какой-нибудь стремный хардкор, а с тобой делают… Он смотрит на лицо безмятежно улыбающегося Нила, немножко влюбляется, немножко себя придушивает, потому что ебать его все нахуй, а не потому что у него гейская паническая атака, и рассуждает дальше. Если вот тебе наносят такие травмы, а ты потом идешь и пишешь в надлежащие органы — не половые — претензию. Заяву, типа. Что тогда? По сути: человек согласился. С другой стороны: а где это подтверждено? Речь не о нормальных клубах, где есть всякие там бумажные соглашения и прочее труля-ля, а о подпольных. Блять. Фигурально. А то подземелья и так под землей, но он про… про еще ниже. Короче. Можно сказать, что тебя связали и истязали против твоей воли. Даже если это не так. Нет, ну это все чисто теоретически. Но ведь экспертиза все равно подтвердит акты… Зачем вообще ходить в БДСМ-клубы, чтобы потом подавать в суд?.. — Понравилось что-то? — спрашивает Нил, внимательно глядя Эндрю глаза в глаза. Потом кивает на витрину, не разрывая зрительного контакта. Контакты — это хорошо. Особенно — половые. Но Эндрю хочет от Нила для начала хотя бы контакт телефона. И скидку. За красивые глазки. Не свои, а его — Нила, голубые. — Вот тут у нас новое поступление, глядите, это пробки со стразиками всевозможных размеров, силиконовые, очень приятные к коже. А это виброяйца… — Да у меня и свои есть… — тихо-тихо отвечает Эндрю просто потому, что вот такой он вот остряк. С очень маленькой, простите, буквы. — А они у вас вибрируют? — тем же тоном парирует Нил, только не тихо, а во весь голос. Он тут как рыба в воде. Как виброяйцо в смазке и чьей-то заднице. Как… — А это еще что? — Эндрю косится на гигантскую черную херовину. Хотя «это» назвать херовиной можно с трудом и натяжкой — да такой натяжкой, что никакой смазки не хватит. — Стимулятор-елочка, — отвечает Нил и тянется в нагрудный карман фартука. Эндрю представляет, что сейчас он вынет оттуда бензопилу. Не, циркулярку. Или плетку. Или русскую матрешку. Но Нил достает ключи. Скукота. Хотя ключи лучше плетки. — А почему она черная? — Эндрю оглядывает «елочку» со всех сторон. Очень похожа на бур. Для льда. — А вам какая нужна, зеленая? На Новый год принарядите? — Нил выгибает бровь. — В наличие у нас есть еще ультрамариновая, цвета яиц — не вибрирующих — странствующего дрозда, фузи-вузи и лягушки в обмороке. Эндрю на секунду теряет контроль над выражением лица. Он тоже своего рода лягушка в обмороке. Еще есть цвет «влюбленная жаба» — это тоже про него. Немного. — Вы надо мной издеваетесь? — он косится на Нила теперь с «елочкой» в руке, которую он достал из застекленной витрины, и благодарит бога за то, что сможет защитить себя в суде, если из него тут сейчас звездочку вифлеемскую сделают. — Боже упаси, — Нил отмахивается — Эндрю приходится всем корпусом нормально так качнуться назад, чтобы не соприкоснуться лицом с верхушкой, господи помилуй, «елочки». — А вот это вас не интересует? Эндрю глядит туда, куда Нил кивает. Тут что, рыболовный магазин приторговывает нелегально? — Это крюк? Нил кивает: — С тремя шариками, посеребренный, коллекционный. Очень достойная вещица. — Кто-то их коллекционирует? — Эндрю делает шаг назад. Ебанутое место. Ники хоть знает, что у него в наличие орудия пыток для нечисти? — Или вампиров ловят? — Ну, почему же, — Нил хмурится, но Эндрю по мимике замечает, сколько усилий он прикладывает к попытке не заржать. — Хотя, если речь о ролевых играх… — Мы с моим терапевтом тоже устраиваем ролевые игры, — говорит Эндрю прежде, чем вообще успевает себя сконтролировать, потому что Би говорила, что терапия — это не то, чего нужно стесняться («как и желание доставить себе удовольствие, Эндрю, не ставь табу на секс»), и потому что ему нужно, чтобы Нил не заканчивал это проклятое предложение, а потом он понимает, как это прозвучало. — Ну, типа. Реконструктивная терапия. Она притворяется моей мамой, чтобы… Нил ржет. Паскудно. Пиздец как. Эндрю влюбляется — вот, блять, просто вмиг, просто смотрит, как одной рукой Нил упирается в бедро, кое-как не роняя сраную «елочку», слишком огромную для его ладони — и вообще ладони любого нормального человека, сгибаясь пополам, и второй пытается прикрыть рот, и губы у него изгибаются странно и ломано, потому что, наверное, шрамы когда-то были достаточно глубокими порезами, чтобы задеть лицевые нервы, и он смеется, фыркая, не слишком успешно стараясь скрыть хохотки кашлем, чуть не давясь, и все, Эндрю в нокауте. — Простите, — выдавливает Нил, и у него слезится уголок глаза, и он выглядит так, словно у него сейчас будет инсульт, и Эндрю хочет его поцеловать. — Простите, правда, просто так прозвучало… — и он снова прыскает, и Эндрю конец. Но будучи человеком с не то чтобы шибко выраженной мимикой (читать как: «камнем ебаным, Миньярд, ты вообще лицом что-то кроме минетов делать умеешь?») он не улыбается. Хотя это прикольно. Не то, что они с Би устраивают сеансы, где она выступает в роли образа его матери, а он высказывает ей все обиды, представляя, что она Тильда, а то, что Нил поржал. Не состроил серьезную мину. Не-а. Он уже в стадии идеализации объекта воздыхания? Он смотрит, как Нил ставит «елдочку» обратно на полку, случайно задевая какую-то хрень, похожую на триммер для катышек (Эндрю надеется, что принцип работы у этого «триммера» чуток иной), и все эти прелести рушатся друг на друга, потом катятся с полки, падают на самого Нила, и он старается подхватить их на лету, а потом наклоняется, чтобы собрать оставшееся по полу с полными руками членов и не только, а это все выпадает и рассыпается, и Нил обзывает это все «хуйней облупленной», и… Да. Да, он идеален. Заверните с собой, Эндрю выбрал, что хочет приобрести. — Простите, — Нил поднимается и вздыхает, кое-как расставляя богатство обратно, по итогу просто впихивая и быстро-быстро захлопывая створку, чтобы нечего не выпало-выкатилось снова, и у него растрепались кудряшки, и это пиздец. Эндрю забывает о поп-ите в кармане. А это очень серьезно. — Иногда все из рук валится, сами понимаете… О, Эндрю еще как понимает. Он зовет такие дни «нестояк». По многим причинам помимо очевидной. Но это очень точное название. — Так вот, на чем мы остановились. А! Ладно, крюки — не ваша тема, так? Эндрю кивает: — Так. — Окей, — Нил пожимает плечами. У Эндрю чуть-чуть привстает. Не потому, что Нил пожал плечами — пока без новых фетишей, хватит и шрамов, а потому, что Эндрю в принципе взволнован — это нормальная, вообще-то, реакция организма. — Тогда массажеры для простаты? Эндрю представляет, как ему сейчас выведут какого-нибудь челика в латексных перчатках, кандалах и черной маске собаки, которого он потом увезет домой и который будет наминать ему простату день и ночь. А это разве не считается работорговлей? Соглашение на такое можно подписать в БДСМ-договоре? Надо будет уточнить вопрос у преподов в универе. Но нет, Нил ведет его к следующему стеллажу, и эти все массажеры уже, слава богу, в коробках. С картинками. — Есть разные размеры, — рассказывает Нил, любовно оглядывая полочки, и Эндрю впервые завидует массажерам простаты. Он тоже хочет, чтобы Нил так на него смотрел. Он даже готов помассировать ему простату — только без кандалов и собачьих масок. Перчатки можно оставить. — Есть наборы, в которых по три размера, от самого маленького, их обычно используют для долгих сессий, или крепят на специальные скамейки, чтобы… — Скамейки? — Эндрю уточняет, потому что, богом клянется, он реально не интересовался. И слова о том, что у него «трабблы» — это вообще не преувеличение. И про «табу». Он реальный член-то видел всего один помимо собственного, а о порно со всякими сайтами речи не шло и подавно. Так уж повелось. Он не ханжа — у него, типа, травма. Имейте совесть, не смейтесь. Смеяться тут можно только Нилу. Хотя такое чувство, что отсюда он выйдет не только с новой игрушкой, но и с новой травмой. Акция: купи член и получи фобию в подарок. Фобия членов — ад для любого уважающего себя гея. На какие жертвы только Эндрю идет… — Ну, да, — Нил кивает, чуть выгибая на него бровь. — Секс-скамейки бывают разные, но есть такие, на которые можно закреплять разного размера игрушки, и обычно за основание крепят от маленьких до экстремально больших, и саб медленно движется к самой большой, постепенно растягивая себя. Он рассказывает это так обыденно и просто, что Эндрю на два процента серьезнее допускает мысль о причине возникновения его шрамов вследствие посещения подземелий. Кто-то с драконами за драгоценности пиздится, а кто-то… — Нет, мне что-то менее… для опытных, — говорит Эндрю, пряча руки в задних карманах джинсов, что не очень удобно, зато как бы, по идее, придает крутости и непринужденности позе. А еще у него крутые джинсы — черные, плотные и обтягивающие. Как латекс, только не латекс. И они сочетаются с берцами, и вообще он выглядит секси. Немного черным пятном на фоне рыжего Нила в розовом фартуке в антураже неоново-розовых безделушек кругом, но это ок. Это его персоналити. Это его стиль жизни — черное пятно. Тотал-блэк. Надо член тоже купить матово-черный. Впишется в интерьер. — Если для менее опытных, могу посоветовать самый обычный массажер на кольце — у него всего несколько шариков, пара режимов, он из безопасного гипоаллергенного силикона, и его достаточно удобно вынимать, так что можно не волноваться, что он потеряется или типа того. Эндрю сегодня бьет все свои рекорды по количеству движения лицевых мышц. — Что значит «потеряется»? — он моргает. Представляет, какая там пещера должна быть с драконами, чтобы в ней что-то потерялось. Так вот, для чего фаллоимитаторам глаза. Окей. Он на свой еще джипиэсс установит и гугл-карты даст. — А как потом достать? Нил разводит руками: — Ну, знаете. Кто-то практикует фистинг, а иногда и с двумя руками — я без осуждения, правда — и после таких игр не только такого размера игрушка потеряться может, там и протез можно забыть. Фича в том, что Эндрю любит конченные шутки. Проблема же в том, что люди кругом чернуху не поддерживают. Ну, как правило. И уж тем более не аморальничают первыми с незнакомцем. Нил выглядит как маленький сученыш. Эндрю хочет его сожрать. — Так как достать-то? — Снарядить спасательную операцию. — А если я один? — Вызвать мужа на час? — А почему именно мужа? — Потому что вы не Аарон? Точно сученыш. — А он вибрирует? — спрашивает Эндрю, щурясь на коробку с небольшим черным массажером. Выглядит не травмоопасно. Ну, по крайней мере, не летально. И точно не потеряется — там кольцо такое, что им не то что предложение можно сделать, на нем повеситься можно спокойно, если откажут. — Если сказать волшебное слово, — отвечает Нил, доставая коробку. — А если я не люблю это слово? — Тогда вставьте мизинчиковую батарейку и будет вам магия, — Нил протягивает ему бокс, Эндрю смотрит на него, потом снова на Нила, потом опять на коробку, поэтому Нил просто опять прижимает ее поближе к себе, не меняясь в лице. — Ам. Окей. Хотите… пройти на кассу? Эндрю туповато кивает, потому что за него только что выбрали секс-игрушку, но он в принципе не против — не хочет проторчать тут целый день. Ладно, хочет. Но не здесь, а с Нилом. Но мечты, мечты. Касса оказывается оформлена явно с легкой руки Ники — обита розовым бархатом, обтянута черными ремнями… пиздец какой-то. Нил за этой самой кассой выглядит настолько органично, насколько ни один человек не должен выглядеть в интим-шопе. Но Нил выглядит, а Эндрю завороженно наблюдает за движениями его пальцев, замечая такие же ожоги, как и на лице, когда он сканирует кьюар и пробивает чек, когда достает свернутый бумажный пакет с логотипом и разворачивает, укладывая внутрь парочку каких-то квадратиков — Эндрю предполагает, что это пробники смазок и презики в подарок. А можно в подарок еще свой номерок, а? Ну, типа. Вдруг работать не будет. Меры предосторожности, все делда. Дела. Простите. — Ники сказал сделать вам скидку, — говорит Нил, и Эндрю поднимает взгляд на его глаза, и лучше не становится. — С вас, получается, семьдесят долларов. — Извиняюсь? — Эндрю моргает. — Это со скидкой? — Ага, — Нил не выглядит удивленным его реакцией, наверное потому, что тут каждый второй охреневает — ценников-то нигде нет на витринах. Ники, сука. — Пятьдесят процентов. Дело не в том, что Эндрю на мели, а в том, что на эти семьдесят баксов можно было бы спокойно купить восемь книг. Или трижды сходить в бар. Даже четырежды. Можно было бы купить Рене две новые картины-раскраски по номерам или какие-нибудь духи для Эллисон. Но вот он тут. Прикладывает к терминалу потертую об кошелек карточку и добровольно расстается с почти соткой кровных ради херни, которой, девяносто девять процентов, даже никогда не воспользуется. — Хотите инструктаж? — спрашивает Нил, и улыбочка у него такая хитровыебанная, что Эндрю думает, что ему в подарок сейчас положат не только смазку, а все-таки еще и массажиста для простаты выведут из кладовки. Мало ли, чем Ники тут промышляет. — В каком плане? — уточняет Эндрю, потому что он по натуре человек осторожный, и… Ладно, врет. Он просто не готов увидеть Нила, пихающего себе… — В плане я открою коробку, покажу вам все режимы вибраций, и мы убедимся, что девайс рабочий, а если нет — оформим возврат. — А, — Эндрю выгоняет из головы ряженый в латекс маскарад. Вот не зря Би говорит, что у него очень живое воображение. — Давайте. Так что Нил распаковывает коробку, осторожно разрезая скотчик, и Эндрю видит, что ножик у него канцелярский с кошачьей лапкой, который на Алике стоит полдоллара, и это… Окей. Нил с ножиком-кошачья-лапка. В розовом фартуке. Эндрю чувствует вес ножей в повязках и тактично молчит, когда Нил аккуратно достает пластиковую упаковку из коробки, а потом саму игрушку, и поднимает в воздух. — Вот, — он протягивает массажер Эндрю, и Эндрю берет, и эта штука размером с его ладонь, что, наверное, не так страшно, учитывая длину ладоней полутораметровых людей, но если он полтора метра, значит и там у него тоже все как бы меньше, и… И Нил на секунду ныряет куда-то за стойку, а потом выныривает с батарейками. Как кролик из шляпы. Гудини, блять. Нил вставляет в игрушку батарейки, нажимает на кнопку, а потом кладет массажер прям на стойку. Он весь извивается, как будто бьется в агонии, дребезжит, бренчит и вообще очень стремный. Эндрю с Нилом одновременно наклоняют головы над стойкой. По всем каноном они должны стукнуться макушками, но Эндрю ниже, так что не судьба. Но от Нила очень приятно пахнет какой-то сладковатой фигней; будь Эллисон здесь, она бы точно прошарила, что это и как называется. И где это можно купить. И Эндрю бы купил, потому что вот такой он обсессивный, и нет, Би, сейчас не твое экранное время с нравоучениями, угомонись. — Как червяк, — заключает Эндрю, таращась на виляющий туда-сюда шариками массажер. — Ну, если вам нравятся такие фантазии, не смею осуждать, — отвечает Нил. Эндрю хочет его убить и поцеловать. Желательно в другом порядке. Потом он нажимает другие кнопки (их всего три), и червяк извивается еще сильнее, и на Эндрю накатывает какая-то тошнотная дурь от мысли, что вот это вот может оказаться у него в заднице. И будет там делать брбрбр. В Румынии есть легенда: типа, если оставлять тыквы на Хэллоуин слишком надолго, то они становятся вампирами, а потом ночами катаются по людским домам и брбркают. И пытаются кусаться. Но у них не очень получается, потому что они тыквы. Эндрю смотрит на массажер и жалеет, что у него в принципе есть простата. С другой стороны, он знает — по наслышке, пока что — что стимуляция простаты — вообще вещь. Прям вещище. И что мужчины могут кончать нетронутыми чисто от массажа предстательной железы. «Предстательная железа» звучит как «Аарон Майкл Миньярд, будущий врач-ортопед-травматолог, добрый день». Где-то на том же уровне выебистости. Кто вообще говорит ортопед-травматолог. Кто вообще говорит предстательная железа. Эндрю в жизни не то чтобы выпадала возможность на практике проверить, что там у него как с простатой. Типа. Ему не хочется о грустном — обычно грустное он оставляет Би, бутылке виски и Сэр Мяукалке (можно будет, кстати, отдать ей массажер вместо игрушки-пищалки). Но вот, как есть. Неплохо будет по собственному желанию поглядеть, как там обстоят дела. Начать с малого. Хотя он не хочет скамеек, фистингов и экстремальных размеров. Окей, не всегда «чем больше — тем лучше» котируется. — Вы слушаете? — спрашивает Нил чуть громче, чем он звучал в последний раз, когда Эндрю обращал на него внимание. — Я вам еще докинул пару пакетиков смазки и два презерватива. Ну, вы знаете: на игрушку презерватив, перед и после использования промывать с мылом — не волнуйтесь, она водонепроницаемая, лубрикант, думаю, и так понятно. Эндрю кивает, но особо не слушает — не потому, что ему неинтересно в принципе, а потому, что Нил немножко пробивает шкалу интересности секс-игрушек единиц эдак на двести из десяти возможных. Эндрю влюбчивый. Ну, типа. Не делайте такое лицо. Да, по нему не скажешь, но он из тех, кто влюбляется в случайных симпатичных парней в метро, милых бариста в кофейнях, неловких официантиков в кафешках — это мимолетные краши на пару дней, во время которых он склонен фантазировать целую жизнь с человеком, которого видел всего раз. Иногда бывают краши чуть подольше — в сокурсников, например, или парней из качалки, которую он посещает тут второй год. Это окей. Он и не ищет с ними встреч. И отношений. Ему ок быть одному, а симпатия не приносит тяжести или прочей грустной дребедени с невзаимностью и всем таким. Не. Но Нил? Это пиздец. Эндрю думает, как бы взять у него телефон, пока он объясняет ему, какой стороной пихать вибратор в задницу. Теория, конечно, вещь хорошая. Но не без практики же. — В общем, приятного пользования! — Нил улыбается, ловко доставая батарейки и убирая массажер обратно в упаковку, а коробку в пакет. Эндрю принюхивается, чтобы потом рассказать Эллисон и чтобы она попыталась по описанию догнать, что это за парфюм такой. О. О, Эллисон. Там, где есть Эллисон, обязательно есть Рене. А это значит, что у него есть еще два повода прийти сюда. Верно же? Люди же возвращаются в места, которые им нравятся? Эндрю не знает. Он только знает, что убийца дважды возвращается на место преступления, это на курсе говорили. Покатит? Надо спросить у Би. — Ага, — он кивает, забирая у Нила пакет. Пакет, на котором огромной эмблемкой красуется клубника с долбанным кляпом там, где у нее по идее должен быть рот, а вокруг надпись «Магазин интимных товаров Клубничные Секреты». Как там Би говорила… не ставить табу на секс… Эндрю переворачивает пакет логотипом к себе. Чтобы обнаружить, что логотип напечатан с двух сторон, только с обратной у клубники не кляп, а страпон. Если бы только можно было показывать знаки пунктуации лицом, Эндрю бы обязательно состроил связку вопросительного и восклицательного знака. — Вам дать обычный черный пакет? — спрашивает Нил, и в глазах у него снова искрится этот пизданутый огонек, показывающий, что он на грани смеха, но он стоически держится, когда Эндрю кивает, протягивает ему черный пакет, и молчит, даже когда Эндрю путается в количестве ручек. Но молчит очень громко. В черный пакет можно было бы упаковать самого Эндрю. Тварь дрожащая, скончавшаяся и скончавшаяся впоследствии. — До свидания, Эндрю, — говорит Нил, и Эндрю, уже отошедший почти к выходу, чуть не падает. Ладно, преувеличивает. Но все равно приятно. Вот, уже плюсик в копилочку — ему приятно. Все-таки Ники знает, кого нанимать, да. Эндрю салютует ему двумя пальцами — жест, который он не использовал аж со старшей школы — и чувствует себя туповато. Как-то поотвык. Теряет хватку. Пакет он кладет на переднее сиденье Тойоты, потом пару минут думает, ловит небольшой кризис от мысли, что купил стимулятор простаты, и выходит, чтобы переложить на заднее — и символично, и глаза не так мозолит. И вообще ничего пока, слава богу, не мозолит. Но все впереди. Да?

🍑 🍑 🍑