В гримерке после шоу

— Алекс, — руки Алана беззастенчиво шарятся по телу актера, пока его рот несет самую очевидную на свете чушь. — Можно я буду звать тебя Алекс? — Конечно, — актер сбивчиво кивает, отдаваясь жадным прикосновениям. В его голосе звучит отчетливый акцент, но для Алана это не имеет значения. — Я могу быть для тебя кем угодно. Алан целует его, заглушая остаток фразы. Ему больше ничего не нужно знать. В голове шумит. Запах одеколона с тонкими хвойными нотами, вкус кофе на губах, который Алан сцеловывает так жадно, будто не может напиться, тепло чужого тела под пальцами — такой нежный и податливый, думает Алан, боже правый, хочу взять его прямо здесь и сейчас. — Алекс, — шепчет Алан, стягивая с актера пиджак и дрожащими от желания пальцами расстегивая рубашку, чтобы ладонями скользнуть по часто вздымающейся груди. — Ох, мой дорогой Алекс, мне так жаль. Извинения сами срываются с его губ. Алан не помнит, за что извиняется. Не хочет помнить. Боль, кровь, смерть — весь круговорот безумных событий, который писатель скинул на своего персонажа, вполне обыденная для историй вещь, но Алан чувствует, что должен сказать это. Сбивчивый вздох, когда рука Алана скользит ниже, к паху Алекса, служит ему лучшим ответом. Стальной мальчик оказывается мягким и отзывчивым внутри, и слабые стоны, которые слетают с его губ, когда Алан касается особенно сильно и настойчиво, звучат как ангельское пение воскресным утром. — Алан, — голос актера не слишком похож на голос Кейси, фильмоделы даже использовали переозвучку, чтобы исправить это, но воображение само заполняет пробелы и заменяет интонацию на нужную. — Пожалуйста, Алан. Алекс не должен просить, не в его характере — поддаваться кому-то и молить, — но Алану нравится, как это звучит. Пожалуйста, Алан. Всего два слова, и огонь тут же яростно вспыхивает внутри, скапливается в животе и паху, заставляет тяжелеть член от притока крови. Рука Алана сжимает член Алекса, двигается синхронно с движением бедер, которыми он притирается к крепким подтянутым ягодицам — сколько, говорите, этому актеру лет? Он чертовски хорош для своего возраста. Алан хочет стянуть штаны, нагнуть Алекса прямо в этой тесной гримерке и трахать до звезд в глазах, пока окончательно не перехватит дыхание и бедра не начнут болеть. Но он сдерживает себя, дрочит Алексу уверенно и быстро, прижимаясь животом к широкой чужой спине, сцеловывает с обнаженных плеч и шеи капли пота. Алекс кончает с громким протяжным стоном, и Алан второй рукой зажимает ему рот. — Тише, мой хороший, — шепчет Алан, понимая, что и сам уже на грани. Это смешно — знаменитый писатель кончает в штаны как подросток из-за похабных стонов, но, если честно, Алану сейчас не до смеха. — А теперь помоги мне. Алекс опускается перед ним на колени, помогает расстегнуть ремень, стянуть вниз брюки и белье. У Алана крупный член, такой трудно без подготовки взять целиком, но у Алекса в глазах горит только жадность и желание сделать Алану хорошо. — О боже, — Алан дрожит, когда влажный горячий рот обхватывает его член. Алекс сперва осторожно сосет головку, одной рукой помогает себе, второй крепко ухватившись за Алана, а затем потихоньку начинает углублять движения. У него всё равно не получается взять член больше чем наполовину, но и этого хватает, чтобы Алан быстро кончил. Прическа Алекса в полном беспорядке от того, что Алан хватался за его волосы, губы испачканы спермой, и пол, кажется, тоже. Алан тяжело дышит и смотрит сверху вниз на Алекса. Актера. Его зовут Сэм, верно? — Спасибо, — говорит Алан, так и не называя имени. — Ты действительно идеальный кандидат на эту роль.