Смертник22

      Чонгук приоткрыл глаза и нежно улыбнулся на представшую картину перед собой: Тэхен лежал на левом боку, прижимаясь к нему всем телом и крепко держал в своих сжатых кулаках его черную футболку. Светлые волосы младшего были рассыпаны по подушке, глаза сильно зажмурены, по всей вероятности, из-за неприятного сна, а пухлые губы были выпячены вперед, словно он на кого-то обиделся. Не желая тревожить его сон, Чон аккуратно и тихо пододвинулся на правом боку ближе к Тэхену, чтобы натяжение футболки стало меньше, и, подложив под свою голову правую руку в сгибе, нежно притронулся левой ладонью к его плечу, поправляя на нем задравшийся к шее широкий рукав футболки и понимая, что младший лежал на своей поврежденной руке. Но будить Тэхена, чтобы перевернуть его хотя бы на спину, чтобы освободить плечо, Чонгук не стал. За две недели их пребывания в тайной комнате рана на плече младшего успела полностью зажить, только в некоторых местах оставалась тонкая корочка, которая должна была скоро сойти с кожи. И только ярко-желтый синяк, расползающийся на плече, напоминал, какая сильная была рана и что поврежденные ткани будут еще беспокоить время от времени.       Он снова нежно погладил Тэхена, проводя пальцами по его волосам, убирая назад пряди со лба и открывая его широкий лоб. Легкая испарина на коже шеи и у кромки волос, указывала, что младшему было жарко спать рядом с ним, но предложение расстелить матрасы и спать отдельно — Чонгук даже не произносил вслух. Он всегда знал, каким мерзляком был младший и, что тот всегда предпочитал жару и потеть от духоты, чем дрожать от холода. Особенно в комнате, которая находилась достаточно глубоко под землей, чтобы ощущать в ней сильную прохладу и сырость из туннеля, которая просачивалась через неплотно закрывающуюся дверь. Но если Тэхен был рад греться рядом с печкой в виде живого человека, которому было всегда жарко, то Чонгук молчаливо мучил себя, находясь рядом с парнем. Ведь Тэхен каждую ночь прижимался к нему вплотную, крепко вцепившись в его футболку, словно держался за якорь, что заставляло старшего кусать губы до боли от противоречивых чувств, бушующих глубоко внутри. Но рядом с младшим в закрытом помещении и вдалеке от чужих глаз, он был слишком слаб перед самим собой, поэтому каждую ночь побеждало одно единственное желание — насладиться мгновением, которого у него раньше не было. Чон тихо выдохнул и уткнулся носом в макушку Тэхена, вдыхая его аромат вперемешку с ягодным от шампуня, которым тот перед сном помыл голову.       Продолжая нежно перебирать пальцами левой руки его волосы, он прикрыл глаза, пытаясь успокоить самого себя из-за нахлынувшего физического желания рядом с теплым и родным телом. Как никогда ему захотелось не просто смирно лежать и позволять себе мягкие поглаживания, а усиленно сжать его волосы в своих пальцах, натянув кожу на затылке, откинуть его голову назад, чтобы оголить шею и облизать кожу на чужом кадыке, а затем грубо впиться в его пухлые губы, которые слишком сильно сводили его с ума.       И все же за проведенную с младшим в одной комнате половину месяца он окончательно понял, что допустил большую ошибку, позволив себе быть ближе к Тэхену. Он слишком расслабился, надеясь на свой возраст и опыт, которые, как он думал, не подведут его и в сердечных делах. Был абсолютно уверен, что из-за постоянного беспокойства за младшего он никогда не даст волю своим желаниям. И самонадеянно посчитал себя достаточно зрелым, чтобы удержать себя от мыслей в сторону Тэхена и сдержаться при виде его тела рядом с собой. Поэтому с каждым днем рядом с ним он быстро падал в нарисованную в своей голове яму все глубже и глубже, не понимая, как будет из нее потом выбираться обратно.       Тэхен был вторым человеком в его жизни, который вызвал в нем столь яркие чувства, полностью взорвавшие его мозг. Но сейчас, во второй раз, ему оказалось намного сложнее справиться с ситуацией, так как с Тэхеном все было по другому. Еще недавно было достаточно устраивать несколько раз в год встречи с младшим и его братом и звонить время от времени, чтобы напомнить себе яркий образ юноши, который взбудоражил в нем сильные чувства, а постоянная работа заставляла отвлекаться от мыслей и переключаться на важные задания. Сейчас же, находясь рядом с ним в четырех стенах наедине, он мучил себя из-за своих же чувств, которым он не мог дать выхода. Так как для Тэхена он хотел только самое лучшее. Ему нужно было дать новую спокойную жизнь. Помочь завести близких друзей. Создать любящую семью. Младший должен получить только самые лучшие отношения, которые могут быть в его жизни. А он дать этого ему сейчас никак не сможет, так как бросить свою работу ему пока нельзя. Он еще не сделал все, чтобы спокойно уйти на пенсию. А на вопрос — сможет ли он это сделать, — исходя из последних его заданий, он не знал ответ.       Очередной раз переварив все свои мысли, он нежно поцеловал макушку светлых волос и аккуратно отстранился, пытаясь вытащить свою футболку из пальцев младшего. Но Тэхен в ответ еще сильнее недовольно промычал и еле разборчиво прохрипел о том, чтобы ему дали еще минуту полежать в тепле, а потом он обязательно встанет, так как сегодня была его очередь готовить завтрак из-за своего вчерашнего проигрыша в шахматы. Чонгук тихо рассмеялся и обнял его в ответ, еще сильнее прижимая к себе, продлевая на несколько секунд приятные прикосновения, которые хотелось бы испытывать как можно чаще.       — Что приготовить? — прохрипел тот, выпутываясь из объятий старшего и откидывая голову назад, чтобы посмотреть на сонное лицо Чонгука.       — Ммм… Может, супчик?... Или супчик?... Хотя можно и супчик.       Тэхен тихо рассмеялся на ответ Чона и присел, вглядываясь в календарь, висящий на противоположной стене, на котором они зачеркивали дни, проведенные здесь. Отчего-то ему уже не хотелось грустить, как было в первые дни, когда они тут оказались, и мысли только и забегали на территорию неизвестности в будущем. Сейчас, спустя две недели, привыкнув к месту и научившись со всем справляться, хотелось даже улыбнуться, словно он снова проснулся в комнате с панорамными окнами, а лучи солнца освещали его лицо.       В темном полумраке помещения, в котором ночью всегда светил маленький ночник в виде мишки, стоящем на кухонном столе в голове их спального места, он рассмотрел часы, висящие на стене над морозильником. Оказалось, было только шесть утра, но на удивление, сон быстро отступал, так как ложились они достаточно рано и у него получалось хорошо высыпаться, хоть и каждый раз он любил недовольно и с ворчанием вставать. Тэхен мягко улыбнулся самому себе и вспомнил проведенное в тайной комнате время с Чонгуком. За прошедшие две недели они каждый день после обеда и перед сном играли во что-то новое, так как запасов игр было слишком много. Но самые любимые занятия, которые он успел здесь попробовать и полюбить, продумывая каждый шаг в шахматах и учась играть на гитаре, стали для него настоящей отдушиной и лучшими проведенными часами за последние пару лет его жизни.       — Я выбираю «или супчик», — кивнул самому себе Тэхен, вставая на ноги и включая более яркий свет в помещении.       — Отличный выбор, — зевнул Чонгук, потирая глаза и присаживаясь, пока Тэхен подошел к столу, на котором также размещалась настольная электроплита с двумя конфорками, на одной из которой стояла кастрюля с оставленной с вечера холодной водой.       Ким быстро включил конфорку, чтобы подогреть воду и не умываться ледяной, так как в отличие от Чонгука, который даже мылся в такой воде, младший мог только сполоснуть руки, после чего приходилось греться любыми доступными здесь способами. И пока Чонгук ушел в ванную для утреннего душа под ледяной водой, прихватив два полотенца из шкафа, Тэхен потянулся во весь рост и подошел к отрытому старшим шкафу, начиная разглядывать все внутри в многочисленный раз. Ему до сих пор было сложно поверить, что Чонгук так хорошо подготовился к этой комнате, которую, по его рассказам, хотел использовать для себя в сложной ситуации, но она пригодилась для них обоих.       В первый вечер, когда он был в шоковом состоянии и вытаскивал из этого шкафа медицинский чемодан, то даже не заметил, что тот был забит не только запасной одеждой, обувью и постельными принадлежностями, но и многочисленными книгами, наборами разных игр, а также была гитара, гантели на пять, десять и двадцать килограмм, столовые приборы и кастрюли с тарелками разных размеров. И это было только в первом шкафу, второй оказался забит консервными банками, сухими завтраками, наборами быстрозавариваемой лапши, а также рисом, чипсами и другими вредными закусками. Чонгук тогда быстро пояснил, что вытяжки в комнате нет и что-либо жарить им было нельзя, поэтому они обходились только вареными или сухими продуктами. И, как-то не сговариваясь, оба заметили, что на завтрак они предпочитали бульон с мясом и овощами, который называли супом, на обед любили делать рис с разными овощами, которые заранее размораживали, а на ужин могли позволить себе вредный, но божественный на вкус рамен с консервированной острой кимчи, после которых приходилось проветривать комнату, открывая дверь в туннель, в противном случае аромат бы въелся не только в одежду, но и в кожу.       Тихо мыча себе под нос мелодию и задевая струны гитары, он не заметил, как в комнате появился Чонгук, уже одетый в серые спортивные штаны с футболкой и протирающий мокрые волосы полотенцем. Вздрогнув от испуга, когда старший прошел мимо к закипевшей воде на плите, Тэхен замер на мгновение, провожая его взглядом и смотря на мокрую шею Чона, по которой с волос прямо за ворот футболки стекали капли воды. В тусклом освещении комнаты капли мягко блестели на влажной коже, которую старший не успел вытереть, возясь с горячей кастрюлей, которую, держа полотенцем, он быстро отнес в ванную комнату и вылил в заранее оставленное там ведро с холодной водой для младшего.       Тэхен от вида такого Чонгука, который отпечатался на сетчатке, прикрыл глаза и шумно выдохнул, тяжело сглатывая слюну. И вроде можно было бы радоваться ситуации, в которую он попал, так как его мечта — быть ближе к нему — исполнилась, вот только не самым удачным образом. Недаром говорят, что формулировать желания нужно правильно. И в очередной раз поняв за эти полмесяца, что видеть Чонгука каждый день оказалось сложнее, чем можно было бы представить, он не смог сдержать тихое мычание от досады. Возникающие в голове пошлые мысли одолевали его слишком часто, наглым образом заставляя себя чувствовать подростком в пубертатный период. Он элементарно не мог удержаться от возбуждения лишь от одного вида мужчины, который, как только раны на спине затянулись, начал каждый день отжиматься и качать руки гантелями, чтобы держать себя в форме, а спрятаться от такого спортивного и сексуального вида перед собой было некуда, так как постоянно пропадать в ванной комнате было бы слишком подозрительно. Тяжело вздохнув и зажмурившись, Тэхен потер свои глаза от разочарования в самом себе. Он понимал, что на фоне Чонгука был слишком неопытным мальчиком. А рядом с таким мужчиной должен быть кто-то более зрелый, умный и в целом лучше, чем Тэхен в свои двадцать два года с не самой удачной жизнью, раз оказался глубоко под землей в прямом смысле.       Придя в себя от оцепенения, когда Чонгук вернулся и поставил кастрюлю на пол у шкафа, Тэхен пулей залетел в ванную комнату и закрылся в ней, нахмурив свой лоб и закусив нижнюю губу. Нужно было побыстрее отогнать от себя нескромные мысли о друге своего брата и успокоиться, так как сердце уже было готово вырваться из груди. Скинув с себя всю одежду на пол, он подошел к встроенному в стену крану и включил его, резко зажмурившись от ледяной воды, которая словно мелкие иголки, впивалась в кожу, заставляя его постепенно оставить мысли о Чонгуке, взгляд которого скручивал в паху тугой узел, а ежедневная обработка ран на его спине, под кожей которой перекатывались мышцы, сводили с ума еще сильнее. Ему каждый раз хотелось уткнуться носом в его спину и вдохнуть аромат тела, что он позволял себе делать тайком по ночам или утром спросонья, греясь рядом с ним под одеялом в прохладном помещении комнаты. От нахлынувших воспоминаний, он снова тяжело выдохнул, беззвучно простонав в свои ладони, больше желая покричать, чтобы сбросить воцарившуюся в нем злость на самого себя.       Быстро понимая, что ледяная вода не становится теплее, а губы начинают дрожать от испытываемого холода, Тэхен перекрыл кран и подхватил с крышки унитаза чистое полотенце, которое Чонгук всегда оставлял ему после себя. От холода, в который он сам себя загнал на несколько минут, руки уже сильно дрожали и зубы стали громко стучать друг о друга, и он понял, что это действительно помогло ему забыть о мыслях, которые врывались в его голову. Сейчас хотелось только одного — согреться.       — Тэтэ, ты в порядке? — послышался громкий стук в дверь, который заставил его вздрогнуть и обернуться к ней лицом.       Ким оглянулся вокруг себя и беззвучно выругался, посмотрев на свое обнаженное тело. Он забылся в своих мыслях настолько, что не взял себе чистую одежду, в которую можно было бы переодеться, а старая лежала на полу почти полностью мокрая, так как он, стоя под душем, быстро растирал по телу воду, разбрызгивая ее по сторонам. А самое важное, на что, скорее всего, и обратил внимание взволнованный за дверью Чонгук, — Тэхен никогда не принимал душ в ледяной воде. Для него это было не просто холодно, это было настоящим издевательством над организмом человека. Но за последние несколько минут что-то явно пошло не так, раз мозг не вспомнил об ужасе перед холодной водой, и сейчас он стоял в ванной абсолютно голый, трясясь от холода.       — Г-гуки… Я з-забыл… Од-дежду… Принес-сешь? — еле выговорил он, продолжая дрожать и стучать зубами.       — Ты зачем душ включал? — не успокаивался старший.       — Я… З-забыл…       Чонгук не выдержал и открыл дверь, которая была без замка и в данной ситуации он был рад этому, хотя никогда бы не позволил себе войти без разрешения, если бы только не произошло что-нибудь, что вынудило его это сделать. И пока Тэхен быстро прикрывал свой пах полотенцем, съежившись от холода и дрожа посиневшими губами, Чонгук, увидев его в таком состоянии, выругался вслух грубым словом и ушел в комнату, быстро вернувшись с одеялом в руках. Он откинул полотенце младшего на пол к его мокрой одежде, строго посмотрев на него своим убийственным взглядом, как умел только он, и обернул его в одеяло как куколку будущей бабочки, взяв его на руки.       — З-зачем?... Г-гуки!... Я т-тяжелый… Ну, Г-гук!..       — Я тебе сейчас погукаю тут, — со злостью выговорил старший, опуская его на матрас, с которого они только недавно встали. — Ты вообще головой думал, когда в ледяной душ полез? Соплей тебе не хватает? Или хочешь с температурой свалиться?       — Я… Я н-не хотел… Т-так пол-лучилось, — дрожал он в ответ, пока Чонгук быстро растирал его одеялом и крепко прижимал к себе, пытаясь согреть.       — Я же рассказывал, что если хочешь тренироваться, то обливаться водой надо начинать постепенно, но не так как ты — в омут с головой. Здесь нет лазарета и лечиться будет сложно.       — Я н-не хотел, — еле слышно произнес Тэхен, укутанный с головой в одеяло, из которого были видны только его лоб и глаза. — П-прости…       — Зачем ты полез под душ? Что случилось? — Чонгук более мягко посмотрел на виноватые глаза Тэхена и прижал его холодный лоб к своей шее, ощущая как тот нервно выдохнул, но никак не мог расслабиться из-за дрожи. — Тебя испугал утренний стояк и ты хотел помочь себе ледяной водой?       В полной тишине комнаты оба тихо рассмеялись на предположения старшего, а Тэхен отрицательно промычал в ответ с еще большей обидой посмотрев на Чонгука. Но сказать в ответ было нечего. Член у него тогда не встал, а лишь немного напрягся, и он справился бы с этим без радикальных методов. К тому же это было бы не в первый раз за последние полмесяца, хотя количество раз сильно удивило бы старшего, если бы тот узнал. А вот с мыслями он никак не мог справиться. И они снова вернулись в голову, стоило только Чонгуку оказаться в поле его видимости, заставив сердце учащенно забиться в груди. Объятия, в которые укутал его старший, были такими горячими и крепкими, что выбираться из них не хотелось, но говорить о таком он не мог, не был готов поднимать тему, которая мучила его уже долгое время.       — Тэтэ, расскажи мне, что случилось? — прошептал Чонгук, заглядывая в его глаза. — Ты же всегда мне все рассказывал…       — Мы м-могли бы поговорить об-б этом… П-попозже, — прошептал тот в ответ, ощущая, как зубы постепенно переставали сильно стучать, а тело согревалось. — Пожалуйста?       Чонгук с непониманием посмотрел на младшего, но его жалобный взгляд всегда превращал его из строгого взрослого мужчины в мягкий пуфик, на который всегда можно было закинуть ноги. Он тихо кивнул ему в ответ, замечая, что губы Тэхена порозовели, и аккуратно уложил его на матрас, вставая на ноги.       — Лежи пока в одеяле, я сейчас сделаю горячий чай. Нужно тебя согреть еще изнутри, — тихо выдохнул он, направляясь к морозильнику за ягодами для чая, которые очень любил младший.       И пока Чонгук копошился рядом у кухонного стола, Тэхен укрылся одеялом с головой и бесшумно прокричал, давая себе невидимую оплеуху по щекам. Так он себя еще никогда не подставлял. Он знал Чонгука и на что тот способен, а, значит, тот будет ждать объяснений какое-то время, а если Тэхен не соберется и не расскажет все сам, то вытянет из него разговор силой. Только Чонгук имел такой взгляд, который подавлял его, заставляя говорить только правду, даже если он боялся ее произнести. И ему было страшно представить, что сделает Чонгук, когда все узнает. Ударит его? Прочтет ему нотацию о развратном поведении, после которой он даже разговаривать с ним не сможет и ему будет до ужаса стыдно перед старшим? Пошлет куда подальше, хотя дальше комнаты ему деваться было некуда? Или он сам уйдет, оставив младшего здесь одного, так как Чонгуку не нужно было прятаться в отличие от него? И последнее предположение напугало его больше всего. Он не сможет остаться здесь один без Чонгука. Он вообще теперь не сможет остаться без Чонгука. Без него он больше не хотел.       — Держи, — послышался голос старшего, который аккуратно развернул одеяло по плечи и протянул ему кружку с горячим чаем, но, заметив слезы у того на глазах, быстро поставил кружку на пол и обнял его, сев перед ним на корточки. — Тэтэ, ты меня пугаешь… Ну чего ты? Что случилось?       Тэхен ненавидел себя за слабость, он снова разревелся, снова не смог себя сдержать. Он никогда не чувствовал себя таким слабым рядом с кем-то. Откуда в нем было столько слез, он сам не понимал. Он всегда был сильным, ведь таким вырастил его родной брат и сам Чонгук. Даже когда его побили ребята в школе, он не проронил ни одной слезы. А сейчас чувствовал себя настоящим дождем, у которого что-то прорвало и загремело. Он изо всех сил постарался успокоить свою истерику и стал размеренно медленно дышать, чтобы не начать икать, делая глубокий вдох и выдох и ощущая теплые ладони на своей спине, которые мягко поглаживали его. Ладони, которые последние две недели постоянно его обнимают, перебирают его пальцы на руках или массажируют голову. Он слишком быстро привык к близости, о которой он даже уже не мечтал, так как у Чонгука была своя взрослая жизнь, серьезная работа, личные интересы, коллеги и друзья. Рядом с которыми, возможно, Тэхену никогда не будет места.       — Я тебя люблю, — еле слышно прошептал младший, зажмурив глаза и обняв Чонгука руками вокруг шеи, чтобы не задеть самую глубокую рану на его спине, которой нужно было еще немного времени, чтобы до конца затянуться.       — Я тоже люблю тебя, — спокойно выдохнул старший. — И это никогда не изменится, что бы ни случилось и что бы ты ни сказал мне.       — Нет, Чонгук… Ты не расслышал, — его полное имя ввело в ступор Чона, заставив его отстраниться от младшего и посмотреть в его мокрые глаза. — Я тебя… Люблю…       Тэхен на свой страх и риск зажмурился, чтобы не увидеть неприязнь в чужих глазах, и поддался вперед, мягко прижимаясь своими губами к губам напротив. Он нежно обнял старшего вокруг шеи, вплетая свои пальцы в его еще влажные волосы, и лизнул языком по губам Чонгука, который замер в его объятиях и даже не дышал. Тэхен ничего не ожидал в ответ, так как старший ничего не должен был ему. Это были только его порыв и желание наконец-то перестать обманывать себя, что все чувства пройдут, стоит им двоим только вернуться на поверхность и снова разойтись в жизни в разные стороны. Нет, он слишком давно утонул в мыслях о старшем, а в новых обстоятельствах, когда он оказался рядом с ним, крышу окончательно сорвало. Его эмоции стали, как погода на улице, непредсказуемы. Он больше не мог держать все в себе. Пусть его лучше остановят, накричат или даже ударят, так как сам он уже не знал, что делать. Он в любом случае постарается справиться с любым ответом старшего и отпустить ситуацию, которую сам же усложнил. Но он никогда не пожалеет о поцелуе, в котором они сейчас оба замерли. Когда Тэхен дал Чонгуку выбор, а тот оказался на грани между отстраниться или позволить. И вот секунда и еще одна, но старший не отталкивал его, но и не поддавался. И это дало младшему мгновение, чтобы помечтать напоследок о том, что еще одна секунда и губы Чона все же могли бы распахнуться ему в ответ, еще одна секунда и он мог бы почувствовать его язык на своих губах, еще секунда и…       Резкий стук в дверь заставил обоих сильно вздрогнуть и перевести на нее взгляды, наполняясь страхом. Чонгук взглядом приказал младшему молчать, прислонив к его губам, которые только секунду назад его целовали, свой указательный палец правой руки, и быстро развернулся лицом к двери, доставая из-под матраса в ногах, на котором они вместе спали, компактный двадцать шестой глок. Не отрывая взгляда от двери, Чон медленно привстал на ноги и подошел к ней, направляя на нее оружие и прислушиваясь к тишине.       — Босс, у нас красный код! Повторяю, красный код!       Чонгук резко выдохнул и распахнул дверь, впуская внутрь Юнги, который зашел в комнату и стал сильно щуриться от света, когда в туннеле была полная темнота и даже маленький фонарь, который был у него в руке, не спасал ситуацию. Мин закрыл за собой дверь и быстро оценил окружающую обстановку, увидев сидящего у стены на сложенных друг на друге двух матрасах Тэхена, который испуганно смотрел на него в ответ и прикрывался одеялом, из-под которого торчали его оголенные плечи. Юнги хмыкнул себе под нос, замечая одно спальное место и, возможно, голого парнишку, и поджал губы, чтобы не улыбнуться в ответ на недовольный взгляд Чонгука, который сразу встал между младшим и своим другом, прикрыв собой Тэхена, и уже со злостью оскалил зубы, желая выругаться на бегающий по комнате взгляд Юнги.       — Красный код, говоришь? — со злостью выплюнул Чонгук, не понимая, что забыл здесь Юнги, который своим приходом мог подорвать весь их план с инсценировкой смерти Тэхена.       — Самый красный, босс, — кивнул Юнги, решив оставить свой стеб над обоими на потом и переключившись на их более важную проблему. — В интернет попали чертежи этой комнаты, ее месторасположение пока не опубликовано, но это вопрос времени и рисковать нельзя. Вам обоим нужно уходить отсюда, иначе вас тут и закопают.       — Кто? — Чонгук по-прежнему был зол, и информация никак не укладывалась у него в голове.       — Я пока не узнал, но прикладываю все усилия, а пока, — Юнги кивнул за спину старшего и мягко улыбнулся, — одевайтесь… Мой джип у выхода из туннеля, буду вас ждать. 2G нас прикроют в дороге, Чим и Хоби уже в пути на запасной остров «Gravity», куда нам лучше сейчас же перебраться.       Чонгук кивнул ему в ответ, шумно выдохнув, а Юнги не стал смущать младшего и быстро вернулся в туннель, закрыв за собой дверь. Чон тут же прикрыл на секунду глаза, потерев их свободной от оружия рукой, и развернулся к Тэхену, который жалобно смотрел на него в ответ, поджав свои губы. Как бы ему хотелось сейчас поговорить с младшим о том, что случилось между ними пару минут назад, но ситуация этого не позволяла, и время тратить было нельзя. Разговор мог подождать, а опасность жизни младшему — нет. Он убрал глок в карман спортивных штанов, заставив карман сильно провиснуть под тяжестью оружия, и подошел к шкафу, доставая из него верхнюю одежду и обувь и бросая их на матрас.       — Тэтэ, нужно немедленно выдвигаться. Одевайся, — строго произнес Чонгук и, чтобы не стоять над младшим, стал выключать розетки, отключая морозильник и электроплиту, хотя в этом не было никакой нужды, так как тайная комната будет подорвана и засыпана землей, стоит им только выйти из туннеля.       Но и спустя несколько минут, которые он потратил на быструю проверку помещения, Тэхен не сдвинулся с места, сидя на месте и невидимым взглядом смотря на брошенные ему на матрас вещи. Чонгук не мог больше терпеть тишину и, присев перед ним на колени, взял в ладони его лицо и приподнял, чтобы тот посмотрел на него в ответ.       — Мы обо всем обязательно с тобой поговорим, обещаю, — шепотом выдохнул он ему в губы и мягко поцеловал, заставив Тэхен распахнуть от удивления глаза и отмереть от состояния, в которое он успел погрузиться своими мыслями из-за своего поступка.       Чонгук поверить не мог, что вызывал в младшем те же чувства, которыми он мучился сам уже пару лет. Особенно тяжело ему было по ночам, когда он лежал с ним в одной постели и чувствовал, как сонный Тэхен прижимался к нему, закидывал на него свои руки и ноги и причмокивал во сне губами. Рядом с ним он был настоящим мазохистом, который продолжал наслаждаться всем, что подарили ему эти дни в заточении, и в то же самое время мучился из-за невозможности позволить себе быть эгоистом, чтобы подумать о своих желаниях и воспользоваться моментом. И как бы больно не было осознавать, он понимал, что он не сможет дать Тэхену достойную жизнь рядом с собой. Не с текущей работой, не в текущей ситуации. Но теперь, зная о наличии чувств не только у себя, все сильно усложнилось. И как теперь не обидеть младшего, при этом оставив его, он не имел представления.       — Тэтэ, сейчас очень важно срочно уйти отсюда и спрятаться в другом месте, — тихо прошептал он, нежно погладив его щеки и опустив ладони на шею. — Одевайся, у нас мало времени.       Тэхен заторможенно кивнул и медленно скинул одеяло по пояс, натягивая на себя футболку и прикрывая свое голое тело. Чонгук снова развернулся к нему спиной, заметив покрасневшие щеки младшего то ли от смущения, то ли от того, что тот наконец-то согрелся, и быстро накинул на себя джинсовую куртку.