_________________________________________________________________
[8:30. Аэропорт Токио. Рейс Нью-Йорк — Токио только что приземлился, и последний пассажир сошел с борта]
Из аэропорта гордой поступью вышла беловолосая девушка, одетая в черный обтягивающий комбинезон. Направившись уверенным шагом к такси бизнес-класса, она придержала рукой широкополую шляпу, которую едва не сносило ветром с головы. Водитель любезно открыл ей дверь переднего пассажирского места и забрал у нее красный чемоданчик с самыми необходимыми вещами, пряча его в багажник. В машине американка быстро поменяла симки и надела солнцезащитные очки, чтобы яркое солнце не слепило ее серо-голубые глаза. В экран телефона она убедилась, что контур красной помады не смазался. Она грациозно закинула ногу на ногу, и уставилась в окно, когда водитель сел наконец за свое рабочее место и уточнил адрес прибытия: — Религиозная школа Токио? Девушка лишь кивнула. — А вы прям налегке, — таксиста позабавило, что с собой у девушки лишь небольшой чемоданчик, — Как турист приехали? Странное место для первого визита, может вас лучше в отель, хотя бы вещи оставить? — на ломанном английском говорил таксист, отчего уши американки сворачиваются в трубочку и почти что начинают кровоточить. Девушка вновь кивнула, хоть и полностью прослушала вопрос таксиста, зациклившись на ужасном произношении. Однако, она все же решила подать голос: — Все вещи уже в отеле, — бархатный голос американки звучал на японском будто чуть выше, чем он был на самом деле, и с легким американским акцентом, — И я достаточно четко сформулировала адрес прибытия и уже даже невербально подтвердила его. — У вас отличный японский! — И я не хочу его с вами практиковать, — обрубила диалог девушка, не отрываясь от своего телефона.[Токийская столичная техническая школа магии]
Занятия в академии проходили в обычном режиме. Сатору как обычно опоздал, его ученики как обычно посмеялись с этого. Теория-практика-теория-практика. Разбор ошибок. Спарринг. Ежедневные тренировки в Академии. Обычный, скучный день, но этот сон не давал ему покоя. Годжо знал эту девочку из сна, но чтоб она ему снилась… он не ожидал. Он уже давно не вспоминал о ней, ведь с ее отъезда прошло почти 5 лет. Какое-то время ему еще была интересна ее судьба, и они даже пару раз созванивались, когда ей нужны были советы по самообучению. Он даже звонил поздравить ее с выпуском, но после этого их общение окончательно сошло на нет, о чем он, собственно, даже как-то не рефлексировал до сегодняшнего дня. — Учитель Годжо! Учитель Годжо! — прервалась рефлексия щелчками Маки перед его лицом, — Вы на вопрос ответите? — девушка явно была раздражена несобранностью преподавателя. Годжо дурашливо почесал затылок: — Конечно, Маки-чан, как только ты его повторишь, — весело протянул сенсей, давая понять своей ученице, что совершенно ее не слушал. Зенин раздраженно вздохнула. — У нас сегодня тренировка рукопашного боя или с оружием? — Начнем с разминки рукопашного, — Сатору широко зевнул и потянулся, — Юта на задании, так что Маки, ты сначала будешь в спарринге с Инумаки, пока Панда будет заниматься на снарядах, потом Инумаки на снарядах, ты с Пандой. И так по кругу. Каждая пара сражается до первой победы: задача уложить соперника на лопатки и не дать ему встать 10 секунд, — Сатору отдал команду и откинулся на стул, раскачиваясь на задних ножках. Спать хотелось невыносимо. Ночью Сатору разгребал кучу бумажной работы, а когда уснул… Этот чертов сон. Сатору оттянул черную повязку, будто пытаясь разглядеть в тенях на потолке что-то или кого-то. «Это вы виноваты.» Что за странное чувство вины осталось у него перед этой чудаковатой девушкой? Почему вообще он резко вспомнил о ней, как будто остро ощущая ее присутствие. Эту жуткую ауру, исходившую от ребенка, он не забудет никогда. Он встречал многих сильных магов, но такой деструктивной проклятой энергии он не ощущал ни до ни после. Они пересеклись, когда он начал свой педагогический путь, и она стала для него одновременно главной педагогической ошибкой и важным уроком. Это был период, когда Американо-Японские отношения ассоциаций магов еще были не так обострены, и действовала программа обмена студентами. Вообще-то, этот курс был последним, когда программа действовала. Под нее попала девушка с неординарными способностями, из гордого и знаменитого американского клана Дарк, и будь этот несуразный ребенок японским магом, а Годжо более опытным педагогом, он бы не спускал с нее глаз, стремясь вырастить из нее сильного шамана, который был бы полезен обществу. Девчонка была невероятно талантлива и умна даже для японских магов, не говоря уж о иностранцах. Но за маской отстраненного подростка-бунтаря, который будто стеснялся и боялся своих сил, он слишком поздно увидел весь ее огромный потенциал. Да и к тому же еще и сам Сатору не сильно бдительно следил за иностранными студентами, считая, что за границей не осталось магов, достойных внимания. Момент осознания ошибочности своих суждений пришел к нему поздно. Критически поздно, чтобы привести ее способности в должный вид, придав им более гармоничный образ. Но не настолько поздно, чтобы предпринять попытку направить в нужное русло и научить эту девчонку главному — критическому мышлению и умению обучать себя самостоятельно. Лишь спустя полгода он осознал, что Дарк была наравне с магами первого уровня Японии, даже с учетом того, что этим нелюдимым, вечно бунтующим ребенком никто не занимался до перевода в Токийский Техникум. А ведь девчонка имела потенциал особого уровня, стоило лишь ее немного подтолкнуть в нужное русло. Ее обучаемость и острый ум поражали. Она будто губка впитывала все, чему он ее обучал, работая над своими силами до изнеможения. Однако, программу закрыли раньше, и через полтора года обучения все иностранные студенты вернулись на родину. Сатору не мог ничего сделать, да и особо не стремился. Он все же считал, что на фоне обостренных отношений с магическим сообществом Америки, программа обмена опытом скорее вредила, чем помогала сгладить острые углы. В конце концов, чем меньше их будущие противники будут знать о них — тем лучше. И, тем не менее, в глубине души он грыз себя именно за то, что не смог дать этой девушке всего, что мог. Его съедала совесть, что позволил ей уехать, когда она только-только оттаяла. Он следил за ее успехами, часто коря себя за то, что не сделал ничего, чтобы не отдавать ее обратно клану. А мог ли? «Интересно, что с ней сейчас?» — думалось Сатору. Был ли ее бунт продуктивен: вот, что не давало покоя Годжо, ведь он знал, какова судьба для будущей госпожи Дарк. —…9,10. Победа моя! — гордо заявила Маки, протягивая руку Инумаки. — Отлично Маки-чан, ты, как всегда, на высоте! — поддержал девушку Сатору, — Инумаки, ты тоже молодец, но стоит чуть поработать над скоростью движений. Можете немного передохнуть, — сказал Сатору беспечно, как вдруг его тон изменился, — А вы не чувствуете ничего странного? — он оттянул повязку на глазах вверх, приглядываясь к входу на тренировочную площадку своими глазами, будто пытаясь понять, не подводит ли его техника шести глаз. Маки с Того переглянулись и отрицательно помахали головой. Сатору вздохнул. Видимо он слишком ударился в воспоминания. Или же все-таки нет? Вдруг все резко напряглись и приняли боевые стойки. Всех четверых словно горячим паром обдало чувство, будто где-то рядом находится сильный источник энергии, минимум первого уровня. Лишь Годжо спокойно сунул руки в карманы, встав впереди своих учеников, будто встречая появившуюся потенциальную угрозу. «Не показалось», — подумал он, ощущая чувство облегчения, когда в тренировочный зал подобно дымке проскользнула тень, которая сначала приняла фигуру женщины с силуэтом гитары, обрела трехмерность, а после покрылась кровью и плотью. На секунду у Сатору перехватило дыхание, а челюсть с трудом не отвисла до пола. Он знал эту технику. Он видел ее не первый раз, ведь именно он доводил ее до совершенства. И он знал, чья энергия ощущается так. Но кто сейчас была девушка, стоящая перед ним, он уже не знал. Та, которую он помнил короткостриженым бунтарем-подростком с выбритыми висками, короткими цветными волосами, с кучей пирсинга и мрачным макияжем, скрывающим ее природную особенность в виде альбинизма. Вечно в наушниках, в нелепых футболках рок групп, свободной мешковатой одежде, каких-то клетчатых рубашках, совершенно не подходивших ее миловидной и нежной от природы внешности, которую она так тщательно маскировала ото всех. Та девушка, что возникла перед ним, была совершенно иной. На смену подростковой припухлости пришла стройность и подтянутость. Вместо сгорбленной закрытой позы — расправленные плечи. Короткая стрижка и яркие волосы давно отросли, и сейчас это была седовласая красавица с необыкновенными голубыми глазами. Вычурный уличный стиль с яркими принтами и кучей деталей в виде шипов и цепей сменился элегантным черным платьем по фигуре с разрезом до бедра. Мрачный макияж также ушел прочь, а вместо него лишь ярко-красные губы на бледной коже, и тушь, перекрывающая белоснежные ресницы. Тогда, 5 лет назад, Годжо с трудом верил, что имеет дело с альбиноской, но сейчас сомнений не было — перед ним была истинная Дарк, в чистейшем ее виде. Гадкий утенок превратился в изумительного лебедя. — Вайлет Дарк. — Hello, my dear teacher, — сказала Американка, поклонившись Сатору Годжо.