Карпатец

Рассвет пробивался сквозь разорванные занавески на одеяло, под которым блаженно свернулась Гермиона. По интенсивности луча она поняла, что ей, должно быть, уже давно пора вставать. Ей пора покинуть теплые простыни. Ей пора встретить новый день. Но Гермиона не нашла в себе сил сделать это. Каждая клетка, молекула и атом ничего так не хотели, как остаться здесь. Еще пять минут, десять, все утро. Несмотря на то, что она заснула в одежде, прошлая ночь была самым спокойным сном, который она могла вспомнить за последнее время, а сильные руки, обхватившие ее талию, стали для нее еще более убедительным аргументом не двигаться ни на дюйм. В конце концов, сам сэр Исаак Ньютон провозгласил, что покоящийся объект будет оставаться неподвижным, если на него не воздействует несбалансированная сила. И кто такая Гермиона, чтобы идти против физики? Их ноги покоились переплетенными, две конечности нашли друг друга посреди ночи. Гермиона наслаждалась тишиной. С закрытыми глазами и спокойной душой она могла забыться в тепле его груди, прижавшейся к ее спине, в мягком танце ее кудрей под его ровными выдохами, в нежных поглаживаниях его пальцев под ее рубашкой и вдоль талии. После того, как Драко прошлой ночью проводил ее обратно в Деннфайр, не потребовалось много времени, чтобы его нежный поцелуй на ночь превратился в глубокое переплетение губ и молчаливый взаимный отказ остановиться. Руки обвиты вокруг его плеч, пальцы впиваются в ее кожу, спина прижата к дверному косяку, стене, матрасу. Пять ночей. Всего у них было пять ночей, прежде чем Гермиона больше не сможет больше избегать Англию. Но это также означало еще пять возможностей извлечь выгоду из дней, часов, минут, которые им остались вместе. Не отпускать. Продолжать целоваться, прикасаться, исследовать, пока дневная усталость не овладеет их телами и Гермиона не уснет в его объятиях. Это был идеальный ночной сон. И, судя по сильному возбуждению, о котором свидетельствовал волшебник позади нее, никто из них не возражал против такого пробуждения. Единственный поцелуй остался на открытой коже ее плеча, и Гермиона промурлыкала утреннее приветствие. К этому можно привыкнуть. Ну, настолько, насколько человек может привыкнуть к чему-то за пять ночей. Четыре утра. Гермиона отбросила эту мысль и попыталась вернуться в их пузырь довольства, но он уже был пробит. Как бы сильно ее ни подмывало провести весь день в постели с Драко, она осталась не по этой причине. И у него была работа, которую нужно было делать. — Нам лучше добраться до святилища до окончания завтрака, — сказала она, но удовлетворенный вздох выдал ее последние слова, когда Драко прижался губами к чувствительной коже на изгибе ее шеи. Чуть ниже подбородка. Прямо у нее за ухом. — Или мы могли бы заказать доставку еды и напитков в номер. Пузырь снова соскользнул на ее психику. Да. Гермиона предпочла этот план. Драко потянулся через кровать и достал меню из ящика ночного столика. Он даже не взглянул на него, прежде чем передать Гермионе. — Бери все, что захочешь. Это за мой счёт. Гермиона уронила меню. Очевидно, никогда не было слишком рано поспорить с ним. — Завтрак за мной, Драко, — прямо ответила она. — Это меньшее, что я могу сделать после того, через что ты прошел, чтобы заплатить Наземникусу. Кроме того, обслуживание номеров автоматически увеличит мой счет за номер. — Который Марджори с тебя не берет, поскольку ты гость санктуария. — Тем больше у меня причин заплатить за завтрак. — Или на эти выходные, чтобы продолжать угощать нас. — Ты более чем достаточно наелся этими угощениями прошлой ночью. — Все, что я сделал, это принес их — — Марджори рассказала мне. После доли секунды удивления уголки губ Драко дрогнули в улыбке. — Я должен был знать, что эта ведьма не смогла бы держать рот на замке. Была бы настоящей Хаффлпаффкой, если бы поступила в Хогвартс. Гермиона не смогла удержаться, чтобы не приподнять бровь. — И это было бы плохо? Он пожал плечами. — Я полагаю, у некоторых хаффлпаффцев может быть своё время. Вспомнив, что Гарри однажды рассказал ей, что сказал Драко при их самой первой встрече, Гермиона предположила, что это было настолько близко к комплименту, насколько он когда-либо говорил факультету. Но смысл этого разговора был не в этом. Бросив быстрый взгляд на коробки с десертами, все еще стоящие на столе, Гермиона прикусила внутреннюю сторону губы, уже чувствуя, что на ее лице появляется улыбка. — Спасибо за угощение. Они действительно сделали мой вечер слаще. — Тогда они выполнили свою задачу. Заурчав в животе, Гермиона решила оставить их спор об оплате на потом и достала меню, чтобы сделать свой выбор, с радостью позволив Драко рассказать ей обо всех своих любимых блюдах, прежде чем они закажут больше трети из них. Менее чем через пятнадцать минут раздался стук в дверь, из-за которого Гермиона открыла ее и обнаружила знакомое лицо с понимающим блеском в выражении лица. — Это довольно много еды для одного человека. Гермиона изо всех сил старалась не покраснеть. Конечно, Марджори лично доставит им еду. — Пребывание в святилище здорово возбуждает аппетит, — попыталась объяснить Гермиона. Но, к небольшому удивлению, Марджори раскусила ее частично. — В таком случае, вам не понадобится второй набор столового серебра? Внутри Гермионы разгорелся быстрый мысленный спор о том, стоит ли использовать еще одно Дублирующее заклинание, чтобы избежать признания, которое Марджори так явно подозревала, но ей нечего было скрывать. Особенно от ведьмы, которая заставила Гермиону смириться с эмоциями, которые она отказывалась принимать во внимание до вчерашнего вечера. — Это было-бы кстати. Блеск во взгляде Марджори вспыхнул ярче, но Гермиона не смогла долго смотреть на это, из-за руки на ее талии, от которой у нее по спине пробежали мурашки. Внезапное присутствие Драко отвлекло ее ровно на то время, чтобы помешать обмену монет в руку трактирщика. — Спасибо, Марджори. Все выглядит восхитительно. Драко уже закрыл дверь и левитировал еду на середину кровати, когда Гермиона скрестила руки на груди и сердито посмотрела на него. — Я же говорила тебе, что плачу за это. — И я сказал тебе, что это сделаю я, — сказал он, проходя мимо сумки из драконьей кожи, из отверстия которой выглядывали серебряные и золотые монеты. — Подумал, что я мог бы также получить пару дополнительных сотен галеонов от мамы, пока буду в гостях. — Сильные руки обняли ее за талию, прежде чем Драко запечатлел поцелуй в ее волосах. — И она никогда не простит меня, если до нее дойдет слух, что ее сын не оплатил счет на первом свидании. Сердце Гермионы подпрыгнуло к горлу, когда она повернулась в его объятиях, чтобы встретиться с гордой победной ухмылкой, тронувшей уголки его губ. Любое желание сражаться с ним дальше мгновенно растаяло. Будь прокляты его хитрые способы точно знать, как заставить ее подчиниться ему. Менее чем через две минуты на одеяле между ними были разложены блинчики с клубнично-банановой начинкой, три вида омлетов, жареный картофель, разнообразная выпечка и свежие фрукты, а также пара вилок с четырьмя зубцами: самая изысканная роскошь из всех. Гермиона наколола на вилку кусочек ананаса и положила его себе на тарелку. — Итак, предполагая, что это свидание, — Драко приподнял бровь, — означает ли это, что я могу задать тебе любой вопрос, какой захочу? Он отрезал кусок блинчика. — Предполагая? — Ну, я не помню, чтобы ты когда-нибудь приглашал меня на свидание. — О, моя ошибка. Разве моего непрекращающегося желания поцеловать тебя прошлой ночью было недостаточно? Потому что я могу сделать это снова, если мои намерения были недостаточно ясны. Мерлин, то, как он ухмылялся ей прямо сейчас, заставило Гермиону захотеть полностью забыть о еде и снова прижаться его губами к ее губам, пока они снова не переплелись под одеялом. Но, как обычно, ее любопытство пересилило все остальные чувства. — В первую ночь, когда я попала сюда… Зачем нам с Чарли эти вилки? Его ответ был автоматическим. — Просто. Я сказал ему, что буду вежлив, и мне показалось, что самый простой способ сдержать свое слово, не разговаривая с тобой. — И все же ты не смог удержаться от язвительности в тот момент, когда я села? Усмешка тронула уголки его рта. — У меня не так уж много самоконтроля. Гермиона бросила на него наполовину критический, наполовину веселый взгляд. Не то чтобы она на самом деле ожидала серьезного ответа. Последующий вопрос был по-своему дразнящим. Хотя ее вопросы были еще не совсем закончены. — И если приобрести вилки с четырьмя зубцами, как известно, так сложно, то как тебе удалось раздобыть три из них? — Он приоткрыл рот, чтобы заговорить, но прежде чем он успел ответить, Гермиона продолжила — И на этот раз я ожидаю настоящего объяснения. Драко сделал паузу, задумался, трижды постучал вилкой по тарелке и затем, наконец, ответил. — Уокер подошла ко мне на прошлой неделе, и мы заключили сделку. Она пообещала мне десять вилок с четырьмя зубцами, когда я захочу, в обмен на то, что я помогу ей пройти вступительный тест для стажеров. Гермиона нахмурилась. — Тест настолько сложный? — Когда ты сквиб. У нее отвисла челюсть. — Я не знала… — Ни магическое происхождение, ни способности не должны определять ценность человека, верно, Грейнджер? — Хладнокровно произнес Драко. — То, что Уокер не может творить магию, не означает, что она не может быть связана с драконами другими способами, если она хочет расширить свою роль в святилище, помимо выдачи приборов. Гермиона не пыталась скрыть улыбку, которая быстро появилась на ее лице. Как раз в тот момент, когда она подумала, что разгадала этого волшебника, он нашел новый способ удивить ее. Драко наклонился вперед, интрига усилилась. — И теперь, когда ты знаешь мой секрет, пришло время признаться в своем. Я никогда не видел, чтобы Уокер давала кому-то еще вилку. Так как, во имя Мерлина, тебе удалось раздобыть дополнительный комплект? — Просто, — на этот раз Гермиона поддразнила, улыбка превратилась в хвастовство. — Я использовала Джеминио. Драко недоверчиво разинул рот. — Боже, ты наколдовала вторую? Искренний шок на его лице заставил Гермиону захихикать. — Не могу поверить, что это не является регулярной практикой среди хранителей. — Поскольку это заклинание чрезвычайно изменчиво и произносится ничтожно неправильно, оно превращается в разновидность проклятого с катастрофическими последствиями! — Поверь мне, я прекрасно осведомлена, — фыркнула Гермиона, все еще отчетливо помня, как его тетя использовала эту версию для своих злых намерений. — Но я не сомневаюсь, что ты смог бы справиться с этим, приложив достаточно усилий для чар. В конце концов, у тебя очень эффективные протеевы чары. — Лесть ни к чему тебя не приведет, — возразил Драко, хотя, тем не менее, его небольшой рост уверенности был заметен. — Вернемся к делу, Грейнджер. Заклинание дублирования? Правда? Разве это не похоже на обман? — А заключение сделок с Уокером им не является? — Ах, но вот тут ты ошибаешься, — съязвил Драко. — Это использование моего слизеринского обаяния, а не настоящих чар. Гермиона закатила глаза, но, несмотря на это, рассмеялась. — Ты ужасен. — И все же у меня почему-то такое чувство, что я тебе все равно нравлюсь. Мерлин помоги. Да, да, она действительно это сделала. К тому времени, как они покончили с завтраком, на тарелках оставались только крошки, каждый кусочек был таким же вкусным, как и предыдущий, даже если Гермиона была сейчас почти сыта. Это было простое начало утра. Мирное. И Гермионе хотелось, чтобы оно длилось дольше. Но они уже превысили обычно отведенное им время на завтрак, и у Драко были голодные драконы, которые ждали своей очереди поесть. Гермиона сказала Драко, что он должен уйти без нее, но тот снова отказался слушать и настоял, чтобы они вернулись вместе. — Как еще ты планируешь вернуться в санктуарий? Гермиона ненавидела, когда он приводил обоснованные доводы. Но она не ненавидела повод для того, чтобы они проводили больше времени вместе. Гермионе не потребовалось много времени, чтобы подготовиться, хотя, по общему признанию, она сделала бы больше, чем несколько поверхностных Чар для приведения себя в порядок, если бы Драко не ждал ее. Заплетая волосы в косу, Гермиона перевела взгляд на неиспользованный душ, потратив не более двух секунд на то, чтобы подумать, на что это было бы похоже, если бы у нее было время принять душ. Если бы у них было время принять душ. Жар прилил к ее щекам при этой мысли, она вспомнила, как именно Драко выглядел тем утром после душа. Влажные длинные светлые волосы, покрытые галькой воды, растеклись по его груди и покрытым татуировками рукам.… Гермиона отвлеклась от своих мыслей, пока они не зашли еще дальше в тупик. Представлять это было рискованно, если не было гарантии, что она увидит это снова. Когда Гермиона вышла из ванной, эти мысли вылетели у нее из головы, когда она заметила Драко с фотографией в рамке, которую она поставила на тумбочку. Услышав звук закрывающейся двери, Драко повернулся к ней лицом, но не отложил фотографию. Вместо этого он вернул свое внимание к ней, уставившись на неподвижные фигуры. — Ты выглядишь точь-в-точь как они — сказал Драко, когда Гермиона подошла к нему. Картине было более пятнадцати лет — с тех времен, когда ни она, ни ее родители не знали, что магия — это нечто большее, чем то, о чем Гермиона читала в книгах. Они провели день в лондонском зоопарке, и улыбка Гермионы была яркой, как летнее солнце, поскольку она провела весь день, восхищаясь всеми животными, которых видела вблизи. Это было ее первое воспоминание о том, что она была так очарована живыми существами, прежде чем она познакомилась с совершенно новым видом волшебных зверей. Гермиона взяла фотографию и плюхнулась на край кровати, Драко вскоре оказался рядом с ней. — Это забавно, — сказала она, проводя пальцем по широкой улыбке матери и кудрявым волосам отца. — В Хогвартсе все говорили о том, как замечательно, что у Гарри глаза его матери, в то время как все мы перенимаем отличительные черты своих родителей, будь то физические или внутренние. Одни к лучшему, другие к худшему. Но даже с тем, что мы унаследовали, мы по-прежнему являемся самими собой, уникальными личностями, и важно то, что мы делаем с этими чертами характера. Она могла видеть конфликт в глазах Драко: внутренние вопросы, которые, несомненно, мелькали в его голове по поводу черт, которые он унаследовал от своих родителей — помимо фирменных светлых волос. Его амбиции и верность семье. Его надменная гордость и непоколебимое стремление к самосохранению. Хорошее, плохое, что-то среднее. Драко был смесью всего этого. Но когда она смотрела на него сейчас, то видела только хорошее, затмевающее все в их прошлом. И все же это не означало, что они могли забыть, независимо от того, насколько тяжело было столкнуться с этими воспоминаниями. Она глубоко вздохнула и снова уставилась на фотографию, не в силах смотреть на Драко, когда рассказывала ему. — Я предала забвению своих родителей во время войны. Стёрла все воспоминания о том, что они были родителями. О том, что я существовала. На всякий случай — На случай, если Пожиратели Смерти придут их искать.- Еще один долгий вдох. Еще одно избегание зрительного контакта. — Когда война закончилась… Мне некуда было пойти. Поэтому, я отправилась в Нору, ожидая, пока команда «Обливиации» в больнице Святого Мунго восстановят их воспоминания. Тем же летом мы с Чарли стали так близки. Рамка покачнулась, когда Гермиона возвращала ее на место, только для того, чтобы Гермиона взяла единственный предмет, стоявший на тумбочке. Зеленая лента перекрутилась в ее пальцах. Отвлекает, нервирует, успокаивает. — Они получили их обратно? Гермионе удалось кивнуть. — В конце концов. Потребовалось почти четыре месяца, чтобы исправить все, что я сделала, но теперь с ними все в порядке. — Но это никогда не должно было быть тем, что ты считала необходимым делать. — Его голос был слабым. Надломленным. Он вынул зеленую ленту из пальцев Гермионы, и ее сердце замерло, когда она оторвалась от своего транса и встретилась с его оловянным взглядом, затуманенным облаком сожаления. — Тысячи извинений никогда не будет достаточно. — Драко, тебе не нужно— — Нужно. — К его словам вернулась сила. — Я не могу продолжать притворяться, что войны не было. Зеленая лента осталась перекинутой через его ладонь, когда он потянулся к рукам Гермионы, крепко сжимая их. Ее грудь сжалась с такой же скоростью. — Мой последний год в Хогвартсе — по крайней мере, последний полный — я провел все это время в трансе. Годами я верил, что это то, чего я хотел. Школа, избавленная от магглорожденных, и чистокровные, наконец, получают уважение, которого мы заслуживали. Или, скорее, уважение, которого мой отец научил меня верить, что мы достойны, из-за предвзятого предположения, что некоторые волшебные семьи лучше других. И так долго я расхаживал по Хогвартсу с важным видом, как высокомерный придурок, которым я и был, ужасно обращаясь с тобой без малейших угрызений совести. — Драко— — Дай мне закончить. В конце его слов прозвучала легкая нотка, но он проглотил ее. Гермиона слушала, завороженная. — Но потом наступил тот год. С моим предплечьем, испорченным меткой, о которой я уже сожалел, и чувством, что у меня не было выбора, кроме как продолжать следовать по пути, который я был практически вынужден избрать, постоянно задаваясь вопросом, как все могло бы быть по-другому, если бы Дамблдор прожил достаточно долго, чтобы спрятать меня и мою семью, как он предлагал. Его руки дрожали, когда он говорил, но ни одна из них не разжалась. — Я провел бесчисленное количество бессонных ночей, уставившись в потолок. Заново переживаю ужасы, свидетелем которых я уже был, представляя, какие ужасные вещи мне еще придется пережить до окончания войны — больше не уверен, на чьей стороне я хотел бы оказаться победителем. Но даже в самых страшных кошмарах я не мог представить, что столкнусь лицом к лицу с вами тремя в моем собственном доме. Чтобы мой отец пытался заставить меня осуждать моих одноклассников. Стоять там парализованным, когда тебя пытали прямо у меня на глазах. Его видение закрылось. — Тогда я понял, что все ядовитые мысли, которые у меня когда-либо были о тебе, были ошибочными. Что ты не заслужила моих насмешек, моего издевательства, моего упорства называть тебя этим уничижительным словом — даже если моя гордость не позволяла мне когда-либо сказать это тебе в лицо, когда мы вернулись в Хогвартс на равных, какими всегда были. Как будто весь воздух был высосан из комнаты. До сих пор. Молчит. Гермиона даже не была уверена, что она ещё дышит. Она знала, что Драко жалел о том, что случилось во время войны. За то, что он говорил и делал с ней. Она не сидела бы сейчас с ним, если бы сомневалась, что часть этого была неправдой. Но услышать, как он озвучивает это, услышать неприкрытую искренность в его голосе, почувствовать настойчивость в его объятиях, поразило ее так, как Гермиона никогда не ожидала. — Это все еще там, не так ли? Ему не нужно было уточнять, что это было за «это», чтобы точно знать, о чем спрашивал Драко. Высвободив свои пальцы из его, Гермиона взяла свою палочку и сняла чары, которые были на ее предплечье, впервые за много лет увидев шрам своими глазами. Восемь сердитых красных букв, навсегда запечатленных на ее коже. Драко напрягся. — Я должен был что-то сделать. — Ты не смог бы ее остановить. — Я должен был попытаться. Слова повисли в воздухе, и Гермиона больше не стала спорить. Драко сожалел о том, что он сделал — и о том, чего он не делал. Это все, что сейчас действительно имело значение. Зажав зеленую ленту между пальцами, Драко заплел ее за ее косу и завязал бант на конце. — Я заглажу свою вину, — поклялся он, каждое слово было пропитано решимостью. — Я обещаю. Гермионе не нужно было, чтобы он заглаживал свою вину. Она не была уверена, что он вообще что-то мог сделать, чтобы загладить свою вину перед ней. Но если это обещание помогло Драко простить себя, как она уже сделала, тогда она позволит ему повторять эти слова снова и снова, пока у него не пересохнет в горле.

…

К тому времени, когда они в конце концов добрались до святилища, отсутствие Драко и Гермионы наверняка заметили. В секции для посетителей почти не было смотрителей, за исключением нескольких волшебников, присматривающих за козами в их загонах, и — на удачу ей и Драко — Чарли, работающего с группой стажеров. Даже издалека Гермиона могла разглядеть приподнятую рыжую бровь Чарли, когда они с Драко появились в поле зрения. Чарли, возможно, и удавалось хранить Джулию в секрете несколько месяцев, но они с Драко продержались всего несколько часов. Драко ушел ухаживать за Риджбеками, а Гермиона направилась к Чарли рядом с зачарованной копией валлийского зеленого в натуральную величину. Стажеры были заняты репетицией чтения заклинаний с партнерами, когда она остановилась рядом с Чарли. Мгновенная ухмылка тронула уголки его губ. — Дай угадаю. Ты хотела показать Драко свою коллекцию книг? Гермиона толкнула его в плечо, и они оба рассмеялись. — Заткнись, Чарли. Смех Чарли не утихал. — Это все, что ты можешь сказать? — Чего ты ожидаешь? Подробного изложения пьесы за пьесой? — Она фыркнула. — Этого не произойдёт. — Нет? — Чарли приподнял еще одну бровь, прежде чем его тон стал немного серьезнее. — Тогда как насчет того, чтобы просто объяснить, что вы двое делали на территории так поздно прошлой ночью? Глаза Гермионы расширились. — Как ты— — Расположение драконов — не единственная заколдованная карта, которая у нас здесь есть. — Но Драко никогда не упоминал об этом! — Драко не знает, — просто возразил он. Чарли полез в карман и достал клочок пергамента. — Я сделал эту версию в пятницу, когда мы усилили охрану. Только люди из ночного патруля знают о её существовании. Так что вам повезло, что Маркус был единственным, кто не спал с картой, пока Ллевеллин и Аурел отдыхали. Иначе у вас с Драко могли бы быть неприятности. Щеки Гермионы запылали. — Мы не делали ничего плохого. — Я знаю это, и Маркус это знает, но лучше никому не давать повода подозревать обратное, — заявил Чарли, в его тоне не было ничего, кроме искреннего беспокойства. — Так что просто… не делай глупостей. Все в порядке, Гермиона? Он не смягчился бы, пока Гермиона не дала ему слово, хотя Чарли никогда не давал определения слову «глупый». С точки зрения Гермионы, это все еще давало ей полное право продолжать делать с Драко все, что она считала оправданным. Казалось бы, успокоенный, Чарли отправился обучать слушателей их работе с заклинаниями. Снова и снова от палочек разных волшебников исходили бледно-голубые искорки, но ни один из них пока не был способен успешно наложить то, что Гермиона определила как неудачные Диагностические чары. Она также продолжала держать при себе тот факт, что Драко успешно научил ее использовать это заклинание менее чем за полчаса. Эта информация сейчас никому не помогла, хотя она заставила ее внутренне сиять. Когда стажеры, казалось, достигли достаточного прогресса, Чарли вернулся к ней, оценивая ее слегка обеспокоенным взглядом. — Поскольку я понимаю, что, возможно, выразился неясно ранее, я не думаю, что то, что вы с Драко вместе, глупо. Я рад за вас двоих. Правда. К щекам Гермионы вернулся жар. — Конечно, я так не думала, Чарли, но между нами нет ничего серьезного, — отмахнулась она, игнорируя дрожь в груди. — Мы только поцеловались. — И он ночевал у тебя. — Полностью одетый. — Но хотели бы вы большего, если бы обстоятельства были другими? Вопрос поразил Гермиону, как удар бладжером в живот. Какое значение имел ответ, если обстоятельства были такими, какие они были? Независимо от того, что произошло прошлой ночью или могло произойти до конца недели, она и Драко по-прежнему жили в разных странах. Это не изменилось. Но прежде чем она успела сформулировать реальный ответ, воздух расколол треск, и Драко снова возник перед ними, его лицо было суровым, а глаза темными. В груди Гермионы тут же все сжалось. Его взгляд остановился прямо на Чарли. — Предупреди Дору и Ллевелина. Я обнаружил первые точки на трех яйцах Норберты. Обычно это были бы хорошие новости. Начало проклевывания яйца означало, что ребенок, скорее всего, вылупится в течение дня. И если три яйца Норберты уже проклюнулись, это означало, что остальные тоже скоро проклюнутся. Что в конечном итоге означало одно: их время истекало. Прошло меньше минуты, прежде чем Чарли распустил стажеров и аппарировал, чтобы найти главных хранителей. Как только они остались вдвоем, Гермиона сократила расстояние между собой и Драко, задав единственный вопрос, который был у нее на уме. — Ты в порядке? Драко отвел взгляд. Нет ответа. Он уставился вдаль, но Гермиона приложила ладонь к его щеке и заставила посмотреть на нее. — Мы не сдадимся- пообещала она, нуждаясь в том, чтобы он не закручивал спираль, не винил себя, как она знала, на что он способен. Надежда не была потеряна. Пока нет. Его мышцы были напряжены, усиливая ее страхи, но по ее телу пробежала струйка облегчения, когда его челюсть расслабилась, и он положил свою руку поверх ее руки. — Я знаю, что это так. Я знаю. После единственного поцелуя в лоб последние ее тревоги улетучились из сознания. Они с Драко были в этом вместе, что бы ни случилось дальше.