Одна история, другой исход...

Вадим измерял широкими шагами коридор, уже по тридцатому кругу. Здесь и сейчас, он не мог сделать ничего, нельзя повлиять на ситуацию. Бессилие не то, что он привык ощущать, сложно, когда обычно парой слов ты решаешь почти любой вопрос, но здесь, ничего от тебя не зависит. Пусть Наташа и пыталась его успокоить, доносила до мужчины серьезность происходящего, которую он и так понимал, а её мерные рассуждения, термины, которыми она оперировала пытаясь завуалировать неприятные моменты, рассуждения о возможных последствиях. Только больше загоняли парня, будто и так не понятно, что все плохо. Вадим смотрел на сестренку обреченными глазами, после такого утешения, ему понадобиться ещё литры успокоительного. Дребезжание ламп действовало примерно так же, как жужжание мух летним вечером, хотелось отмахнуться и уйти туда, где не слышно этого гула. В прошлый раз он очень быстро сбежал, но тогда речь шла о его жизни и здоровье, теперь придется терпеть. Не будь всё так серьёзно, он бы просто взял свою девушку в охапку, покинул это место так быстро, как только можно. Оставлять любимого человека в такой депрессивной обстановке одну, было равно, оставлению в лечебнице для душевно больных. Обречённость, с этим у Вадима ассоциировалась больница. Когда дело уже совсем труба. И так не сильно боевой настрой, ещё более сбила медсестра. Вышедшая с хмурым видом из отделения интенсивной терапии. Та передала Наталье карточку, и со злобным видом направилась к самому Желтухину, небрежно и грубо впихивая ему в руки планшет с закрепленным на хлипкую железку единственным листом. - Подпиши. Подтверждение об ознакомлении с последствиями. – Катерина, кажется, так её зовут. Если подруга его возлюбленной желает прожечь в нем дыру, ненавистными взглядами, значит, что там все совсем печально. – И побыстрее. Будь моя подруга в сознании, тебя бы вообще никто не трогал. – Почти злобно шипела девушка. - Для чего это? – Пока он пробегался глазами по бумаге. Волнение только нарастало. А объяснять девушка ничего не спешила. - Положено так. Врач выйдет, расскажет. А пока, слушай сюда. – Катерина выставила указательный палец вперед, чуть ли не тыкая им в грудь собеседнику, настроена та была очень решительно, её взгляд говорил, что она Вадима готова закопать здесь и сейчас. – Ваши разборки, чуть не угробили человека. А теперь, если что-то пойдёт не так, продолжение тебя может довершить начатое. Была бы моя воля, я бы прекратила её мучения, но, пока есть хоть мнимая надежда, хирург не будет ничего делать. Они так и стояли посреди коридора. Потихоньку отдалялись голоса, шумы за окном, разговоры из соседних отделений. Все это перекрывалось завесой, из разбивающихся надежд. Будто с размаху бросили на рельсы, и оставили там, без шансов на помощь. Теперь придется сидеть как на пороховой бочке, и ждать рванёт и мир пойдет прахом, или же нет. Легкий росчерк ручки о бумагу, казался издевательством, скрипом лезвия о стекло. Теперь остается только ждать. Жёлтый прислонился спиной к стене, постепенно сползая по ней, пока не присел на корточки. Уперев локти о колени, а переносицу об указательные пальцы, он просто сверлил соседнюю стену ничего не видящим взглядом. Убеждая себя, что понял не правильно, и сейчас выйдет добрый врач, и скажет, что здесь вообще происходит. Что это злая шутка расстроившейся женщины, что решила его проучить. Только той женщиной, была сама Судьба, играющая жизнями двух людей как костяшками домино, небрежно швыряя их об стол. Наташа тем временем рассматривала карточку пациента, она будто бы не слышала ни перепалки, ни потяжелевшего дыхания брата. Её внимание захватило немного другое. То, что лежало прямо на поверхности, не требовало глубоких размышлений. - Вадим, а ты мне не хочешь объяснить, почему тут, твоя фамилия? - Наташа испытывающее смотрела на мужчину. Протягивая недавно вынесенную тетрадь. Светлый образ кудрявой девушки на миг обратился ослепляющим солнцем, что пришлось отвернуться и прикрыть глаза. - Тебя это сейчас больше всего волнует? – Он пытался скрыться за обыденной холодностью. Уйти в безразличие. Как будто не было только что ничего. Если Наташа не заметит, она не будет и задавать лишних вопросов. И не придется врать и выдумывать какие-то не нужные ответы. Это, не её дело. - Да нет просто... когда ты успел? И ты мне помнишь, обещал, что когда жениться будешь, шикарные гуляния устроишь, а, Желтухин? - Подтрунивала над ним блондинка. Она все равно чувствовала, что тут что-то происходит. У неё у самой были от него секреты, так пусть все останутся при своём. Вот только было кое-что, что не давало ей покоя. – Только не говори, что ты уговорил девочку просто расписаться, поэтому все так тихо было. - Да. – Вадик смотрел куда-то в потолок, для него это в данный момент не казалось важным. Хорошо, что сестрёнка поняла это так, узнай она правду, возможно вообще бы его возненавидела. Где-то на отдалённых орбитах сознания может и крутилась мысль, о том, что поступок его был, так себе, мягко говоря. И сейчас он не понимал, что им в тот момент двигало. В сравнении с тем, что происходило в нем сейчас, это было такой глупостью. Задели слова? Подумаешь, Надя часто что-то говорила не со зла, просто от обиды, раньше они так не цепляли, не настолько. А тогда это задело его Эго. И он показал, что она его и только, не смотря на все препирания. «- И так вся твоя была…» Проносилось эхом в его голове. Может то, что сейчас происходит, это наказание, за несдержанность, грубость? Только теперь это уже никак не исправить. Что бы исправить надо отпустить собственный эгоизм, и дать решить ей самой, а ему того очень не хотелось. Было опасение, что после всего произошедшего, её решением будет с ним распрощаться раз и навсегда. - Да ты как мог?! – Наташа налетела на парня, хлопая его по плечам своими небольшими ладонями. Не могла поверить, что любимый брат мог так поступить. Всегда такой обходительный, милый и терпеливый, а тут это. Девушке это казалось дикостью. – Дурак что ли совсем?! - Наташ. Это не первостепенно. Давай мы этот разговор закончим, и ты не будешь его больше поднимать. – Сестра на это только фыркнула раздраженно, оставляя его одного. Самостоятельно справляться с тем, что у него на душе. Вадик устало прикрыл глаза, прислонившись головой к холодной краске. Нат отойдет, она всегда быстро его прощала. Ему бы теперь в себя придти, дождаться окончательного вердикта. Жёлтый перебрался на скамейку, чтоб не мешать бесконечным каталкам, курсировать по коридору. Он глубоко ушёл в себя, не замечая ничего вокруг. Даже громко подошедшую Наташу заметил, когда та уже легонько трясла его за плечо, перевел ничего не видящий взгляд на неё. Услышал через пелену только то, что он пропустил момент, когда его девочку перевезли в палату, и что она пока под наркозом. Желтухин почему-то ощутил острое желание услышать, убедиться, что она рядом, даже если мычать будет, все равно сойдёт. Подорвавшись с места, парень рванул к палате. Практически зашёл, но его подловил доктор. - Вадим Павлович. Вы-то мне и нужны! Мне нужно обсудить с вами дальнейшее лечение и стационар вашей супруги. – Его самого резануло это слово, после разговора с Наташей от самого себя было как-то мерзко. – Для начала. Касательно гематомы, состояние пациентки стабильно, далее она будет на консервативной терапии, это инфузиорные растворы. – Врач немного приостановил свой монолог, глядя на недопонимание на лице парня. – Это капельницы, если что. Так, обезболивающие и спазмолитики. Но в дальнейшем. Старайтесь чтобы девушка не напрягалась. Вне стен стационара это довольно сложно устроить. - Я понял. – Голова была забита другим, информация плохо воспринималась, а на единственное его желание, попасть внутрь, дедушка в белом халате грубо одёрнул заносчивого юнца, чтобы тот стоял и слушал. - Это не всё. В ходе обследования выявилось, что ваша девушка в положении, но, из-за обширных повреждений, есть угроза прерывания. Срок гестации очень не большой. Ей сейчас нужен абсолютный и полный покой. У вас получится это организовать? Или мы оставим пациентку в стационаре? – Дедуля начал что-то записывать в карточку. Не обращая внимания на состояние стоящего рядом. Врачу было важно распланировать распорядок, дела до личных переживаний ему не было. - Я… Не очень понял. Можно чуть проще? – Вадим отирал виски пальцами. Никогда не было проблем с пониманием информации, день просто был не подходящий, возможно не только день. Он не понимал, как относиться, к тому, что слышал. Радоваться, или бояться. - Ну, Вадим Палыч. – Доктор посмотрел на мужчину как на идиота. – Беременна ваша Надежда. Только в ходе конфликтной ситуации очень пострадала. За ней сейчас нужен особый контроль. Вот я и спрашиваю, вы можете его организовать? – Пока врач профессорским тоном будто отчитывал мужчину, за не знание элементарных вещей, того не покидало ощущение, что это или сон, или снова какая-то шутка. - Мы не знали, о положении... – Он снова не узнавал сам себя, голос хрипел, а от обычного самообладания осталась только внешняя оболочка, внутри парень горел и от радости, и от понимания, что могут быть последствия для её здоровья и не малые. Он сейчас больше злился, на людей, что сотворили подобное, на себя, за то, что обещал защитить и не выполнил, взвалил на себя слишком многое, и чуть не потерял всё. Тяжело повалившись на дверной косяк, Вадим наблюдал как его сестра, как ему казалось, по варварски, запихивала иголку в вены его любимой женщины. - Не переживайте вы так. Девочка молодая, я думаю, что все пройдет не плохо. Да, потрепало, хорошо потрепало, но я видел случаи и хуже. Вам ли не знать. Вообще, Вадим, я бы советовал тебе отсюда уезжать. Ты молодой, амбициозный, везде место найдешь. А этот город как червоточина. Теперь даже есть ради чего. – Доктор похлопал по плечу ободряюще. Все же Вадима он знал слишком давно, тот практически рос на его глазах, до конца абстрагироваться от настолько знакомого не получалось, не смотря на годы практики. – Выпишу рецепты, под свою ответственность послезавтра заберешь домой, я буду приходить через день. Наталья вам обеспечит капельницы и уколы, думаю, проблем не будет. А да, ещё кое-что, нужно будет через две недели явиться к заведующей гинекологии, на учет поставить, это обязательно. Вадим тенью прошёл в палату, присаживаясь на край кровати, на которой лежала бледная Надя. Он никак не мог в своей голове уложить, что они проворонили столь важный момент, не знали, что станут родителями. Знай, они, о положении, может Вадим и не пустил бы её никуда. В конце концов, он ещё утром заметил что-то не ладное. Можно было не допустить… повлиять на ситуацию, но вышло, как вышло. От этого кошки скребли на душе. - Я тут останусь. – Наташа смотрела на брата, который буквально вцепился в руку девушки, угрожая наставить синяков на запястьях, не столь явных, что уже красовались на этом бледном тельце, но сестра поспешила отцепить его. Слез от него не дождешься, даже после всего услышанного, Желтухин держался. Можно было подумать, что все как обычно, он ведь и вопроса не задал, это было утверждение, в свойственной ему одному манере. - Вадим, ты бы прилег на другую кровать. Ты или капельницу выдернешь, или придавишь ночью. – Блондинка поглаживала по голове русую девчонку, наблюдая, как большой парень прикладывается рядом на маленькую кровать. Жалко было её. И Вадима жалко. А с другой стороны, Наташа радовалась, что если всё пройдёт хорошо, то совсем скоро станет тётей, и эта новость очень грела ей душу, в этой непростой ситуации. - Наташ, я аккуратный, ты же знаешь. - Хрипло шептал парень, потому, что ещё немного, и был риск сорваться. Он повернул голову, с немым укором смотря на сестрёнку, буквально требуя оставить его одного. – Ты всё равно меня не прогонишь, я никуда не уйду. – Спорить с ним бесполезно. Да и был он настолько уставший, что мог свалиться с этой несчастной кровати. Наташа покинула ребят. Пока Вадик устраивался на край больничной койки, укладывая голову свой женщины себе на руку, второй рукой хотел было обхватить в районе живота, как всегда, но осекся. Одно неверное движение, и может произойти не поправимое. В итоге он положил широкую ладонь на открытый участок груди девушки. Поглаживая кожу шершавыми пальцами. Сам же уткнулся ей в висок. Стараясь унять этим волнение от всего произошедшего за последние сутки, многое произошло, чересчур многое. А сейчас, рядом с ней, он мог ощутить своё тихое пристанище. Вот так лежать и обнимать, окутывая собой и своим теплом, многое значило. Слишком уж он начал многое себе позволять с того момента, как они начали жить вместе, особенно его любовь к физическим соприкосновениям вышла на какой-то новый этап, не давая спокойно уснуть, если хотя бы немного нет касания кожи о кожу. А она всегда сопротивлялась. «Жарко» или «Неудобно». Но пара всегда сходилась, на чем-то, находя компромисс в этом вопросе. Зато теперь, лежит неподвижно, как кукла, будто и не живая совсем. - Надюш... - Замурлыкал парень, стараясь вести себя тише, но наконец, мог проявить себя. Сначала, в том доме, мешали парни, а сейчас, любая медсестра, что может зайти и потревожить. – Котик мой ласковый… – Он поглаживал её по плечу, больше успокаивая себя, она же пока в неведении, о том, что именно происходит, и парень не знает как про это рассказать, была бы его воля, совсем не рассказывал бы, но от этого смысла не много. – Все будет хорошо, я обещаю. – Он постарался немного плотнее придвинуться, утыкаясь уже в любимую шейку, что теперь так сильно пахла топленым молоком и печеньем. Совсем непривычный, но такой дурманящий запах. Что терзал сознание новостью, что была большой неожиданностью, и смешалась с ужасным событием, совершенно переворачивая жизнь с ног на голову. Вадим обещал сам себе, все сделает, чтобы она быстрее оправилась, что не будет ни в чем нуждаться, что он расшибется, но попробует устроить лучшую жизнь и ей и их будущему малышу. Лишь бы все прошло хорошо. Он прижимал её ближе, аккуратно, стараясь не вредить и не сделать ещё больнее, и чтобы ненароком не разбудить. Надя может и видела его любым, даже максимально слабым и валяющемся на полу, пока он буквально кричал от боли. Но таким растерянным не хотелось бы показываться, для неё, он должен оставаться той самой каменной стеной, что защитит от всего, к кому можно обратиться с любой проблемой, с любым вопросом. Он желал быть ей нужным, во всём любой ценой. Особенно сейчас. Мужчина плохо спал эту ночь, постоянно подскакивая от любого писка с её стороны. Пока она отходила от наркоза, он задавал ей дурацкие вопросы, получая не менее странные ответы или просто не связные предложения, например как «- Почему это окно такое квадратное?» Или «Зачем включили луну, она очень яркая, убери». Правда то была не луна, это был фонарь, что светил прямо в окно. Парень долго стоял у оконной рамы, вскидывая все «за»» и «против», но дав волю эмоциям, вспомнить времена глубокой юности, он нашел какую-то железную кружку, и, распахнув окно пошире разнёс тот фонарь. Негативные эмоции просились выйти, пусть лучше страдает бедолага фонарь. Апогеем этой ночи, для него стал вопрос, что появился спонтанно, и был столь бредовым, как все остальные. Даже больше. - Дюш. – Он присел около кровати, убирая мокрые прядки от лица, подвинулся поближе, что бы разбирать едва слышное дыхание, и не упустить ответ на вопрос, которого не мог задать при других обстоятельствах, но устал ждать, когда она скажет сама. – Ты меня любишь? - Угу… - Еле слышно мычала девушка. Это был такой детский сад, что ему самому смешно стало, от происходившего. Вытянул признание самым нелепым из возможных способов. Но даже это робкое «угу» ему было очень нужно. А потом, она сказала ещё кое-что, все так же чуть слышно, но от этого не менее сладко для его ушей. – Дышать без тебя тяжело. Была бы в сознании, расцеловал бы. Но пока, мог только улыбаться как влюблённый дурак. Вадим теперь был, самым что ни на есть главой семейства, помимо дел группировки, нужно было думать о том, что он теперь отец, возможно. Хотелось бы верить, что кошмары, наконец, кончились. Но слишком реально смотрел на вещи. *** Почему в медицинских учреждениях, всегда такие ужасные цвета? И кровати жёсткие, поясница ужасно болит. По воспоминаниям электричеством пробежались отголоски вчерашнего дня, отдающиеся паникой в глубине подсознания. «- Она не от кровати болит. И мутит тебя не просто от утреннего голода.» Проведя рукой вдоль живота, я убедилась, что это не так больно, как было вчера, но под кофтой неприятно зашуршало. Физически было не настолько паршиво. Голова всё ещё мутная, при поворотах немного заносило, даже просто сидя на кровати. Сидеть и мотать ею мне настолько понравилось, что я доигралась до серьезного головокружения и тошноты. Молодец, ничего не скажешь. Пришлось падать обратно на подушку… подушки. Почему-то их тут было несколько? ВИП сервис? Кто-то их почти со всех кроватей собрал и любовно натянул на них наволочки, на кроватях, где подушки остались на месте они были совершенно «не одеты». «- Догадываюсь, кто у меня такой заботливый.» Отрывки ночи закружились в памяти. И вода, и что я несла, почти не соображая. Но сильнее всего мне запомнилось, что рядом постоянно был Вадим. Это сильно грело мне душу. Что после того, как двери операционной закрылись, он все же остался здесь и дождался. За дверью послышался стук пластиковых колес о разбитую плитку. Ещё один раздражающий звук этого места. Такой протяжный и долгий скрип действовал на нервы, пока старая дверь не открылась, и в проёме не показалась столь любимая спина Вадика. Довольный парень закатил какую-то нелепую подставку в палату, на которой стояла тарелка и пара кружек, в одной точно кофе, оно так приятно заполнило воздух своим запахом, надеюсь, что это моя. А ещё, этот мужчина где-то успел достать овсяное печенье, в воскресенье, в семь утра, когда ещё ничего не работает. Так мило, если бы не подкатывающая тошнота, кинулась бы к нему на шею. -По моему. Это столик для инструментов. - Скептически пялилась я на конструкцию стоящую теперь почти посередине прохода, между кроватей, загораживая собой выход. - Да. Нормальную тележку я не нашёл. Наташка выделила свою. – Вадим буквально упал рядом на кровать, закидывая руку мне на плечо, а ладонь другой аккуратно кладя на щеку, поворачивая к себе и заглядывая в глаза. Такой он… светящийся… счастливый, аж бесит, почему он настолько подозрительный?! Но где-то там, в глубине его глаз была печаль и усталость. – Как ты себя чувствуешь? - Странно, если честно. – «- Но вот ты пришёл стало лучше!» Очень хотелось так сказать, только я боялась, что буду выглядеть смешно. А больная голова выдала нечто не менее нелепое. – А ещё, помню, что слышала звон стекла ночью. И я замерзла как-то, ты окно открывал? Вадим только опустил глаза, делая вид что ни при чём. Окно в палате было целое, да и в обозримом пространстве ничего разбитого не было. Может мне в бреду показалось всё это. - Жуй свой омлет, ты его просила час назад. – Было похоже на правду, хотелось чего-то подобного, только именно употреблять не было никакого желания, мутило настолько сильно, что даже на печенья удавалось смотреть с трудом. Может Вадик это и понимал, но будучи в сговоре с врачами, мог в случае отказа и самостоятельно всё впихнуть, с него станется. - Я такого не помню, значит, не было. – Старания вещь ценная, но печенья все же отталкивали меньше. Не только они. Аккуратно пройдясь по всей длине руки мужчины, мои пальчики остановились на тыльной стороне ладони, слегка очерчивая разбитые костяшки, что сейчас уже были покрыты изумрудным раствором. Намёк он предпочел пропустить мимо, пришлось озвучивать свои желания словами. – Но я бы не отказалась от твоего кофе. - Не уверен, что тебе можно кофе. Так что вон, чай твой. – Парень кивнул в сторону другого стакана, и хотел было приложиться к кружке, но поглядывая на неподвижно сидящего и дующего губы «ребенка», который ещё и очень доверительно придерживал его руку и в глаза заглядывал. «- Если бы полгода назад, кто-то мне сказал, что я буду себя настолько наивно вести, да это ещё и будет работать…» Вадим сдался, тяжело вздыхая, передал ароматный напиток, смирившись, что теперь он ему светит только в кафе. – Ладно. Забирай, маленький вымогатель. - Спасибо! – Позволив себе умиротворенно закрыть глаза, и едва ли не раствориться в этом блаженном ощущении, что всё идёт так, как надо, как и должно быть. Наконец-то! Быть бы ещё в данную секунду не в больнице, а дома. Завтрак прошёл в тишине, под мерное позвякивание вилкой о керамическую посуду. Пока Вадик удобно пристроился сбоку, уместив свою голову на моём плече. Это казалось таким далёким, будто мы так не сидели больше года, а теперь встретились и снова наслаждаемся близостью друг к другу. Но, такие моменты долго не длятся. Особенно с ним. - Мне нужно уехать, проверить, как пацаны отработали вчера. – Казалось, будто ему самому не хочется уходить. Он не спешил вставать, продолжая почти неподвижно прижиматься к боку, только голову поднял. - Это никак не сможет подождать? – От его присутствия рядом было так спокойно, тепло. Морально и физически. Мне казалось, что если отпустить его от себя, этот ужас снова повторится. Затянет в свои лапы и больше не отпустит. - Нет, Дюш. Но я приду к тебе вечером. – Мужчина чуть пошевелился. Пришлось повернуться, чтобы взглянуть на него, и наткнуться на неожиданно очень серьезный, даже испытующий взгляд, моих обожаемых глаз цвета бури. Пару секунд, пока я недоумевала, он сосредоточенно что-то искал на моем лице, а потом стал медленно наклоняться ко мне ближе. Не буду искать причин столь странного взгляда. Не до этого, честно, я просто подалась вперед, закидывая руки за его шею. Утягивая в поцелуй, нежный и робкий, что скоро превратился в глубокий и рваный, от которого сбивалось дыхание, а сами мягкие касания заменяли мне воздух. – Вечером. Обещаю. Только не влипай больше никуда, ладно? Вадим заботливо огладил по голове, улыбаясь, тепло, и оставив последний легкий поцелуй на щеке, которая теперь горела сильнее, чем другая, удалился в коридор, оставив меня одну. Как только дверь за ним закрылась, я невольно подумала о том, что придется вот так всю жизнь его ждать. Группировка всегда будет стоять выше всего, семьи, счастья, может даже собственной жизни. Откуда взялись эти предположения, я не понимала. Спихнув всё на разыгравшуюся мнительность, и покореженное сознание, которое долго будет приходить в себя. Мне кажется, что вчера я разбилась, как хрустальная ваза, которую теперь проще выбросить, чем собирать обратно. *** Тишина сбивала с толку. Тут ведь должно быть много людей, нет? Снующие по коридорам санитары, медсестры, пациенты. Больница как будто вымерла. Или так только чудилось. Мне сейчас многое «чудилось». Каждый раз, закрывая глаза, стены из белых становятся серыми, а все убранство палаты превращается в старую комнатку, с одним матрасом. Эта картина долго будет представать перед глазами, возвращая в этот жуткий день. Даже казалось, что я оттуда не выбралась, это шутка. Издевательство от собственного мозга, что придумал красивую историю избавления. Чтобы отвлечься от всего этого, я решилась встать и погулять по коридорам, что далось, пусть и с небольшим трудом. Обезболивающие делали свое дело. Можно было бы попросить подобное для мозгов, но, максимум выйдет выпросить у Кати пустырник. Повезет, если на смене осталась именно она. А не повезет, нарвусь на кого-нибудь из её коллег, что не будут церемониться и отправят в палату. Обречённо бродив вдоль стен, мне хотелось выть. Останавливали лишь люди вокруг, в одиночку я бы, наверное, чокнулась. Всё равно придётся вернуться, время подходило к очередным экзекуциям. Еле дойдя до палаты, я рухнула обратно на кровать, поясница отдала ноющей болью. «- Пожалуйста, пусть это все кончится. Дня не прошло, а я так больше не могу!» А ещё наизнанку хочется вывернуться. Нужно спросить, почему мне настолько плохо, не от одних же синяков. - Как ты чувствуешь себя? – Тишину разбил приятный голос. Наталья вошла без стука, она привезла капельницу, это третья за сутки. Очень хочется сказать, что паршиво, но это будет не правильно, не нужно её волновать душевными терзаниями. - Нормально. Не болит и хорошо. – Я старалась ей улыбаться, пока не заметила какая она хмурая. Обычно такая лучезарная, сегодня была мрачнее тучи. Она молчала, пока все ставила, странно, обычно щебечет как птичка, про Цыгана или просто о чем-то отстраненном, но сейчас тишина. Девушка собиралась с мыслями, от этого держала рот закрытым. Не долго, лучше бы это так и дальше продолжалось. - Как ты вообще это терпишь? – Внезапный вопрос от неё изумил своей неопределенностью. Терплю что? Внезапные подарки от госпожи Удачи? Не то чтобы меня спрашивали. Но все оказалось куда сложнее, вопрос был глубже. – Вадим так странно себя ведёт! Я возмущена до глубины души! А ты просто так это спускаешь! Он буквально отбирает один из самых красивых моментов из вашей жизни! А ты и не говоришь ничего поперёк! – Девушка смотрела на меня недоуменно, будто бы я прямо сейчас должна встать и побежать что-то делать. – Нет, я, понимаю, он по уши втрескался, хотелось всё сделать быстрее. С ним может такое впервые, но чтобы так! А теперь, с ребенком он что сделает?! В подвале закроет?! Или что?! Нат возмущалась и дальше. Рассуждая, каков негодяй её братец, пока в моих ушах трещала только одна её фраза… Даже пришлось прикусить себе пальцы, чтобы не закричать, проверить, что мне не послышалось и это не сон. «- Поэтому я ощущала себя странно. Поэтому меня так воротило от сигаретного дыма и реагентов в лаб оратории. Поэтому сейчас такое… другое…» - А… погоди, ладно? Не так быстро. Про какого ребенка идет речь? – Девушка замерла, поджимая губы. Ну да, лить пустые рассуждения одно, а вот сказать ещё раз о чем-то травмирующем, она не решалась. – Наташ. Повтори. - Ну… - Блондинка опустила глаза в пол, и присела на край койки, стягивая перчатку и обхватывая мою руку холодными пальцами. А глаза её светятся, чуть ли не как новогодняя ёлка. – Ты только не переживай, ладно? С тобой все будет хорошо. Ты просто… беременна, две недельки всего. – Будто ушат холодной воды на меня опрокинула и сидит довольная. Она выдала все на одном дыхании, как только собралась с мыслями. Более всего мне не понравилось, что чтобы сохранить этот подарок судьбы, со мной придется носиться как с хрустальной вазой. – А Вадик не сказал? - Он… не успел… наверное. – Мысли сбивались в кучу, строить связные выражения выходило сложно. Всё полыхало, от обиды и страха. И от понимания, после какого именно раза мог появиться этот прекрасный малыш, который, разумеется не виноват, но от этого менее больно не становилось. Хотя бы, стала ясна реакция собственного организма на «отца». Я тянулась к защите, а её в этом чертовом городе, можно было получить только от него. Гормоны просто возвели это в абсолют. Делая его в моих глазах чуть ли не богом. Как долго это длилось? И сколько ещё будет? Мне теперь нужно время чтобы это прошло? Или эта безумная привязанность так и останется потом? Всё и так было сложно, а теперь это головоломка уровня «очень трудно». - Я пойду, мне ещё других пациентов надо обойти. Обед принесу тебе, ладно? – Она улыбалась. На душе сразу стало светлее, совсем немного. Наташа, наконец, выпорхнула из палаты. Оставляя мне, уже столь желанное одиночество. Лучше бы я продолжала погружаться в кошмары во снах. Чем вот так рухнуть наяву. Этот разговор будто опустошал. Ладно, с чем-то можно мириться, но эта любовь к контролю чужой жизни. Словно кукловод, дергающий за ниточки, и все идёт по его сценарию. Возможно, отец Вадима так же себя вёл с его матерью? Так же собственнически, и он просто это перенял. Любовь, в конце концов, может проявляться по-разному, да? Только если в силу времени она такое принимала, я не намерена терпеть. Это не по-человечески! Так, с по-настоящему любимыми, нельзя. Он что, решил меня оградить от моей же физиологии?! А потом бы что говорил «Котик, ну ты просто поправилась?!» Бред! Так можно и свихнуться. Что уже со мной понемногу происходило. «- Не нужно так сразу. Возможно, он действительно не успел все рассказать? Собирался, но просто не нашел в себе сил?» Нет, я… понимаю, он, скорее всего тоже в шоке от столь неоднозначной новости. Но не понимаю, как человек, который сломя голову несется, куда-то рискуя собой, может пренебрежительно отнестись к моим чувствам? Обязательно нужно задать вопрос, как это сработало у него в голове… До того как мне опять мозги запудрят. «- Ты же такая мнительная.» голосом Желтухина пронеслось в голове. И в сердечке затаилась обида, лавиной сносящая меня на дно. А ведь ещё утром, все было нормально. Для чего Наташа вообще решила поднять этот разговор?! «- Потому что она переживает?» Или просто потому, что хотела сунуть свой нос, куда не следует. Эта семейка меня довела сегодня. Одна болтает зря, другой как обычно молчит… Слезы опять подступали. «- Да сколько можно сырость разводить?! Ну, сколько?» Видимо много. Спрятав лицо в ладони, из глаз выходила горько-солёная вода. От лекарств горькая. Мало того, что гормоны нещадно набирают обороты, так ещё и лекарства эти… никакая нервная система не выдержит! Как бы мне сейчас хотелось, оказаться дома у мамы. Именно туда сейчас больше всего потянуло. Сесть на кухне, мамуля разольёт чай, достанет моё любимое печенье, а я расскажу ей все, что случилось. А она погладит по голове, и даст мудрый совет. Хоть и нет никакой уверенности, что после всего того, что я ей расскажу, она примет мой окончательный выбор. Эти мечтания, о светлом образе домашнего очага, прервал очередной стук в дверь, и на пороге палаты появилась знакомая фигура в форме, на запоминающемся усатом лице блеснула лисья улыбка. «- Тебя ещё тут не хватало…И как он узнал, что я тут?!» Интересно даже, что ему нужно. В прошлый раз повод для разговора был весомый, а сейчас… Ах да, отец, Вадим же рассказывал. Только ничего конкретного, моя скромная персона все равно не знает. Очередной пустой разговор. Милицейский с умным видом прохаживался по палате, скромно улыбаясь, разглядывая пустые койки, стало немного стыдно, подумает ещё, что по блату сюда никого не пускают. Может и правда по блату… - Надежда Сергеевна, как же вас угораздило в таком состоянии оказаться? – Мужчина делал особое ударение на отчество. Правда про папу пришел узнавать? Много ли эта старая лисица знает, про моё состояние? Или он снова пытается поиграть в доброго полицейского? - На шпану во дворе нарвалась. Больно они у вас в городе дикие, даже на девушек кидаются. – Невинно пожимала плечами, а у самой сводило зубы от такого вранья. Мне на миг показалось, что если бы всю ситуацию контролировала власть, то все было бы иначе. Может, поговори я с Ильдаром Юнусовичем сразу, такой ситуации бы ни возникло, и моё бренное тело было бы цело, и Вадим не замарал руки в крови, сильнее, чем это было. Если бы, но все сложилось иначе. - Хах, это да, развелось их тут как шакалов, вы себе просто не представляете! Ещё и в банды сбиваются, вообще ходить по улице страшно! – Кажется, задела чувствительную тему. Если грамотно потянуть за ниточку, то его так можно разговорить и о тайнах компартии. – Даже вот, до вас добрались. Хотя, Надежда, ну честное слово, учитывая в каких обстоятельствах, мы с вами беседовали в прошлый раз, и зачем я пришел сегодня, мне не верится, что они просто так на вас напали. Я думаю, это было спланировано, и вам ещё очень повезло. – Знал бы он, насколько близко от правды он крутится, прыгал бы от счастья. - А зачем вы пришли сегодня? – Как бы мне неприятно было общаться с этим человеком. Пустота коридоров и эти белые стены так душили, что мне буквально нужен был хотя бы кто-нибудь, чтобы голова не дурнела. Но данный человек компания не лучшая, пусть говорит, что ему нужно и уходит отсюда. Так что я сделала самое невинное из выражений лиц, что были в моём арсенале, чтобы он быстрее уже начал свои бессмысленные расспросы. - Понимаете, какое дело. – Он присел на край койки у изножья, любезно откладывая папку с какими-то документами в сторону, и как бы открываясь для беседы. Интересный ход, и это только тот прием, о которых знаю я, что он ещё использует, дабы расположить к себе? – В город недавно, вернулся наркокартель. Ужасное слово, понимаю, не пугайтесь. Громкие были дела, лет шесть назад, и их все её не раскрыли. Но, ваш отец, некоторое время назад мог знать некоторых участников, они по нашим данным, уже не состоят там, но могут быть полезны нам, для продвижения следствия, я гарантирую безопасность и поддержку свидетелей. Поговорите с родителем, и дайте мне знать, хорошо? Ради приличия, даже правда спрошу у папы про это, есть подозрения, что никто не согласится на это. Самый тяжелый грех для бандита «мусарнуться», даже для бывшего. Но я все равно утвердительно кивнула, закусывая губы. Был ещё вопрос. Не дающий мне покоя с недавнего времени. Один из парочки. Что решено было задать. -Извините, а могу я обратиться к вам с личной просьбой? – Не уверенна, что это тот человек, на которого можно положиться в этом вопросе, и не подставит ли это никого конкретного. Но этот зуд любопытства перекрывал абсолютно весь здравый смысл. На удивление, мужчина кивнул, и я потянулась к тумбочке, куда переложила документы из верхней одежды. Все время носила их с собой, и тут они пригодились. – Вы можете проверить подлинность? - А вы что же, не помните, как паспорт получали? – Усмехался милицейский, все же принимая заветную книжечку из моих рук, слегка покручивая её у себя в руках. - Была не трезва. А после не поверила своему счастью. И сейчас в нем сомневаюсь. – Как можно невиннее старалась делать выражение на своём лице. Это все же странно и подозрительно, о таком просить. Боже, я надеюсь, что последствий от этого никаких не будет. Мужчина коротко кивнул и, сказав, что занесет обратно вечером, после смены, удалился. *** Мне удалось выудить у врача книгу. Да, пусть это был медицинский справочник, зато я теперь подробно знаю, что со мной произошло. И какие могут быть последствия. Стало ли легче? Немного, появилась определенность, ушла ненависть к лекарствам, что успела развиться за единственный день, проведённый здесь. Завтра уже можно ехать домой, при условии полного контроля. «- Вся моя жизнь, один сплошной контроль.» А ещё узнала, что если бы не обезболивающие, ползать бы мне по углам, как одержимые из фильмов ужасов. Но, даже не смотря на это все, тут я не останусь. Мне очень хотелось в то место, что называлось домом последние время. За эти пару дней кое-кто успел соскучится и по уюту, и по милому котику, что сейчас сидел один, надеюсь что Вадик хотя бы заезжает его кормить. И в то же время, очень хотелось побыть одной, в нормальной обстановке, может тогда удастся справиться с кошмарами. Покой в очередной раз потревожили. «- Тут я точно оставаться не хочу, это не больница, а проходной двор! Кого там ещё принесло?!»Незнакомое лицо протиснулось в проем. Молодой парень в форме, и с довольным видом принес мои документы обратно. - Добрый день! Мы посмотрели в архивах. Прошлый паспорт был сдан, как положено, новый документ соответствует всем образцам, прописанным уставом государства. – Парнишка чеканил как по бумажке. Смешно даже, сижу и блаженно улыбаюсь, засматриваясь на милого мальчика в форме. Не ожидала от себя такой идиотской реакции, «- Крышечка отъезжать начала.» Кто бы мог подумать, что именно эту глупую картину застанет Вадим. Который сразу помрачнел, видя в моей компании молодого милиционера. Лишь бы только карьера у пацана не закончилась не успев начаться, или жизнь, по Жёлтому не очень понятно с каким настроением он пришёл. - То есть, мне не о чем беспокоиться? - Подытожив длинную речь, пришлось подтолкнуть юного опера сворачиваться. - Абсолютно! Могу я быть ещё вам чем-то полезен? - Паренёк косился на Вадика, который успел усесться на кровать. Тот может и не сильно младше, на пару лет, но грозный вид старшего целого района устрашал блюстителя закона. Хоть и документы были отданы именно ему. Мой новый знакомый поспешил ретироваться. Абсурдная ситуация вышла. Теперь у меня есть подтверждение своей «не свободы» и немного взвинченный парень рядом, у которого и так мозги набекрень, а тут ещё это. А если я сейчас не получу ответы на свои вопросы, то станет ещё хуже. Но вопрос он задает первым. - Почему ты просто не можешь принять действительность? Даже менты говорят, что ты моя… - Он абсолютно точно собирался ещё что-то сказать, но от этой фразы, волна возмущения захлестнула мой разум. - В жопу иди, Желтухин! - Спихнуть его с койки получилось, на удивление удачно. А вот прочистить горло времени не было, так что вышел из меня какой-то злобный клёкот вместо слов. - Я не вещь, чтобы так говорить, ясно?! И не твоя! - Надь, че случилось? – Тут грозит пройти тайфун. Обычно спокойно спускающий всё на тормозах парень, стоял сейчас немного поодаль, злой. Челюсть плотно стиснута, а на лбу пульсирует венка. «- Прости, любимый, я не хотела. Но выяснить отношения придется.» Разговор с его сестричкой отбивал такой канкан в памяти, что в купе с неудачно брошенной Вадимом фразой, это сорвало стоп-кран. - Щас расскажу что случилось… - Вдохнув побольше воздуха, я пыталась настроиться, что бы не сорваться. Хотелось же спокойно выставить все знаки препинания над нужными буквами, и начать жизнь дальше. А из-за собственной эмоциональности, всё грозит пойти прахом. – Ты, позволил себе, решить нашу совместную судьбу в одиночку. Лишил меня возможности чисто и искренне сказать тебе «да» если предложишь быть рядом. Одно из светлых пятен в нашей жизни, а ты так просто его отобрал. – Запал кончался уже сейчас, но ещё так много нужно сказать. Могу сказать мужчине только спасибо, за то, что он тихо стоял и слушал, пока я искоса наблюдала за сменой его эмоций. – Ты позволяешь себе, слишком много, нагло пользуясь тем, что я не могу сказать тебе «нет». И наконец… ты, с чего-то решил, что можешь молчать об одном из самых главных событий из МОЕЙ жизни. Не могу сказать, что нашей, потому что я теперь в этом не уверенна. – Голос был непривычно низок, он все же сорвался, начал хрипнуть. Сложно было все выговорить, все обиды, что за прошедшее не долгое время копились, хлынули водопадом, что зацепил и не нужное. Последнее было лишним. Вадим опять пытался вытянуть всю тяжесть новой информации на себе, а я снова как последняя эгоистка, вместо поддержки и радости только добавила проблем. – Как долго ты собирался скрывать? Надеялся, что оно само рассосется или что?! Мужчина подошёл к койке, настойчиво усаживая замешкавшуюся меня на подушки, и сам садясь рядом, прижимая к своему боку, отдавая своё тепло, и окутывая запахом своего одеколона и раннего весеннего вечера. В этот момент казалось, что он это делает исключительно ради того чтобы я замолчала и успокоилась, такая попытка утихомирить разошедшуюся девчонку, подарив ей немного ласки. Которая работала с неимоверной силой. Вот только сейчас нужно договорить, а не терять голову. - Позже бы рассказал. Когда ты успокоишься и перестанешь переживать. – Немного подрагивающим тоном произносил он. Опять пытался сделать вид, что все хорошо, и сказала я только что, какую-то глупость. – А ты опять все переворачиваешь с ног на голову и делаешь трагедию. – Голос, было перешёл на шёпот, но быстро вернулся к обычному тембру. – Я всегда семью хотел. Детей, мальчика и девочку. Хотел тебя, что бы всегда была рядом. – Парень немного остановился, настраиваясь заново, чтобы не сбиваться с привычно ровного ритма, вот только глаза его были необычайно ясными, будто он ни чуть не сожалеет об очередном умалчивании. – Дюш, я не хотел, тебя пугать. – Вадик отстранился, так привычно запуская ладонь в волосы, немного оттягивая за них от себя, чтобы можно было видеть блеск в его глазах, или он рассматривал что-то в моих, сейчас сложно было определить чужие эмоции. – Я правда заигрался. Действительно воспользовался тем, что ты не скажешь мне «нет». Плохо поступал с тобой в последнее время. Но, я все исправлю, что могу. Сделаю самой счастливой. Только прости меня за все. Даже если не сможешь сейчас. Просто скажи. И я обещаю, мы со всем этим справимся… - Я могу подумать, некоторое время, одна? – Очень странные ощущения, когда ты говоришь одно, а чувствуешь совсем иное. Словами, попытавшись оттолкнуть, но в остальном было желание повиснуть на парне и не отпускать его никуда. Даже не смотря на поступки. И судя, по его ожившим глазкам и едва пробивающейся улыбке он это прекрасно осознавал. Невероятный мужчина, у него снова получилось вывести мою истерику все в более менее спокойное русло. - Говоришь так, как будто бросать меня собралась. – Парень встал, немного нервно поправляя манжеты на рубашке. Фокусируясь только на этом. Как будто сдерживался, лишь бы не сказать что-то лишнее. - Вадим. Ты же понимаешь, что я бы не смогла? – Интересный какой. Мне временами кажется, что я вообще задыхаюсь, пока его нет рядом. И это очень беспокоит. Больше похоже на одержимость, чем на любовь. Он приподнял моё заплаканное за весь день лицо к себе, одними пальцами, аккуратно, будто держал на ладони бабочку, собирая пальцами, бисер катившихся слёз, что успели образоваться от этого «замечательного» разговора, который я сама затеяла. - Понимаю. Я бы и не отпустил. Ты ребенка моего под сердцем носишь. – Его разбитые пальцы немного сильнее давили на щёки, прохаживаясь по почти высохшим солёным дорожкам, иногда цепляя губы, выводя их по контуру, так заворожено смотря то на них, то прямо в глаза. – И в моем сердце настолько глубоко сидишь, что мне тебя теперь не вырвать, котик. – Эта близость, его такой взрослый, и одновременно наивный просящий взгляд, настолько близкое дыхание, заставляли замирать. Возможно, мне снова успели запудрить голову, но мне так хотелось, впитывать этот образ обычно скрывающего свои чувства мужчины. – Я дам время, подумать. Но приеду завтра забрать тебя отсюда. Поняла? – Он слегка касается губами лба, и отстраняется. Уже у двери, Вадик грустно улыбаясь достает из кармана маленькую книжечку, будь она не ладна, все сегодня из-за неё, одной блондинки и расшатавшихся нервов. – Фамилию тебе поменять обратно? – Немного издевательски протягивает он. - Нет. Смысла нет, туда-сюда её менять. – По сути это и было ответом на все вопросы. Но, мы оба будем делать вид, что это не так. Хотя бы какое-то время. Я буду делать вид, что не хочу оставаться рядом, и глубоко обижена, и не могу выдавить из себя обычное «прощаю». А он будет мучиться и принимать правила этой игры, потому что чувствует себя виноватым. На самом деле, мы оба просто упускаем время. Время, которого у нас и так не много. Ему теперь важно получить прямой ответ, который я не могу пока дать. Потому что не понимаю, что теперь со всем этим делать. С одной стороны ребенок и всепоглощающее чувство притяжения к его отцу. А с другой, это… настолько быстро и было все настолько не правильно, что теперь моя душа разрывалась. *** Эта ночь была хуже предыдущей. Вчера мне было тепло и спокойно. Не смотря на понемногу спадающий наркоз, а сегодня я дергалась от любого шороха за дверью. Их было много, будто кто-то специально ходил прямо рядом с палатой, такого оживления не было там даже днём. Что бы хоть немного утихомирить свое любопытство, не выглядывая за пределы относительно безопасной обители в коридор. Я хотела приоткрыть окно, проветриться и… возможно выйти в него со всего хода! После каждого разлада с Вадимом хотелось так сделать. В последний раз даже почти получилось, хоть я того и не осознавала, до меня только сейчас дошло, что первый мой приступ «ревности» чуть не закончился плачевно. Одурманенная не приятными мыслями и алкоголем я почти слетела тогда с крыши. Самое страшное, я даже не помню, когда это появилось. Может тяга к причинению вреда самому себе всегда была, просто в связи с травмирующими событиями постепенно раскрылась. Ни того ни другого сделать не выйдет, кто-то любезно скрутил ручку с окна. Выдернул, я бы даже сказала. Прошлой ночью она была. Желтухин точно открывал раму, может я и была в бреду, но это я помню. Отсутствие элемента интерьера перестало меня волновать, как только во дворе больницы, почти у себя под окнами не была замечена знакомая черная машина. «- Так он все ещё здесь…» Теперь мне точно очень нужно было выйти, и даже эти странные шаги меня не остановят от задуманного. В коридорах было темно, настолько, что горел только аварийный свет. Добраться до сестринской было той ещё задачкой, но других вариантов, где мой «принц на белом коне». Нет, не так. Вадик скорее большой красивый и мудрый дракон на прекрасных черных крыльях. Принц это слишком приторно для него. Не знаю, для чего я его ищу, и что буду говорить, когда найду, ведь эта глупая игра в «недотрогу» опять запустилась, и чтобы её закончить, нужно просто сказать «я тебя прощаю». Но приглушенное чувство обиды во мне говорило, что не достоин он прощения, что бы не делал. Даже то, что он готов нестись за мной куда угодно и в каком угодно состоянии, отчего-то не перекрывала последние его действия. «- А может он просто решил, что ты теперь ни на что не способна? Поэтому так просто ушел? А сейчас. В какой-нибудь палате. Развлекается с молодой пышущей здоровьем медсестричкой?» Мне пришлось смачно врезать себе по щеке. Получилось как-то слишком резко и больно. Ну и мерзкая же мысль пришла мне в голову. Дойдя все же до сестринской, удалось застать только Катю, она мерно пила чай, смотрела что-то из последних передач на телевизоре. - Страдалец мой, ты, что тут забыла?! – Она подскочила с места, быстрее утягивая меня на кушетку. Тут же начиная мельтешить, искать вторую чашку и ставить кипятильник в стакан. - Я машину знакомую увидела под окнами. Решила поискать владельца. – Честно призналась я. Сил что-то выдумывать не было. – Кать, я хочу сдохнуть, добей меня. Пожалуйста. – От самой себя, от собственной слабости и глупости противно было. Подруге видимо тоже, потому как от неё прилетел смачный подзатыльник, что я теперь чуть лбом об стол до кучи не ударилась. Ошарашено смотря теперь, на расстроенную и злую подругу. - Ты че несешь то такое?! Ты мне тут давай не это… У тебя может… Жизнь только начинается! - Стыдно стало, за то, что при ней это выпалила. Но кому, кроме неё я ещё могу это рассказать? – Знаешь, как говорят умные люди. «Когда летишь с крыши, понимаешь, что все твои проблемы решаемы. Кроме одной. Ты уже летишь с крыши.» - Да я… с Вадимом поругалась… наверное… - Девушка перевела на меня взгляд полный недопонимания и даже насмешки. Ну да, обычная бытовая ссора, что в этом такого, правда? Если бы я могла сказать ей настоящую причину беспокойства, быть может, она бы сейчас так не веселилась. - Так вот чего он по больнице шарохается полночи. Еле отправила его спать. Пациентов ходил пугал. В палате у тебя мудрил чего-то, чуть не разбудил. – Катерина насмешливо поджала губы, отставляя стеклянный стакан сладкого чая поближе ко мне. – Итак, во-первых, все ругаются, мир на этом не остановился. А во-вторых, я давно не видела, чтоб с таким обожанием на людей смотрели. – Она вмиг посерьезнела, от прошлых насмешек и следа не оставалось. – Всем бы таких мужиков. Узнал, что его мадам в положении, и не только не сбежал сверкая пятками, а бегал тут с тобой как мамка, опекающий он какой, ужас просто! Я бы не выдержала. Вот, что я думаю. У тебя тут два варианта, будешь как залюбленный цветочек или настрадаешься, от такого внимания. - И что ты мне предлагаешь? – В моей больной голове носились мысли, с такой скоростью, что улавливать получалось только самые полярные, от «бросить все и уйти, забывая об этой связи, этом человеке и то, что он сделал» до «принять ситуацию и его самого как подарок от госпожи судьбы». – Оставить все и бежать? Обратно в «теплицу» я не хочу, всю жизнь там сидела. - Дура что ли?! – Она впервые за долгое время засмеялась, так звонко и искренне, что даже слезы проступили, что она старательно утирала рукавом халата. – Не того пацана ты себе выбрала, чтоб заканчивать. Тут уже пока смерть не разлучит вас. – Девушка на секунду замешкалась. Подбирала слова, сама слегка краснея. – Я вообще думаю, что ты ему хорошо подходишь, податливая, ласковая, но опять же, в сложных ситуациях соображающая. Только, пожалуйста! Не отключай башку, когда он рядом! А то ты на блеющего ягнёнка похожа. Сама на вертел напороться, готова, когда на него смотришь. - Ну фу! Катя! – Эти слова заставили краснеть уже меня, а подруга заливалась звонким смехом, радуясь так удачно брошенной шутке. - Я никаких двойных смыслов сюда не вкладывала. Это ты извращенка! – Бедная девушка уже задыхалась от душащих её слез смеха. – Знаешь, как должно быть? Он на улице король положения, а дома должен быть весь твой, и делай с ним все что захочется. Тогда вас ждёт идиллия. - Это с Суворовым можно так. – Я, было закатила глаза, хоть куда-то их деть от стыда. Но подруга тут, же меня одёрнула, насмешливо посматривая, и показывая как бы в сторону, где сейчас стоял железный конь нашего основного обсуждаемого. - Вову ещё учить и учить. А с твоим все проще. Он на тебя смотрит так. – Она сама подняла глаза, быстро заморгав, изображая такой, карикатурный взгляд полного обожания. Что заставила меня засмеяться, доставая валяющееся в пыльном углу хорошее настроение обратно на полку. – Ну, я удивляюсь, как ты из него веревки не вьёшь. Правда. Я бы, при таком раскладе давно в мехах и шелках купалась! - Не умею. – Её слова заставляли задуматься, сводя брови к переносице. Нет, задуматься не о том, что можно нагло начать пользоваться своим положением, а о тех словах явного обожания. Это чувство ведь отличается от любви, да? Очень сложно сочетать в себе и то и другое, смотреть и восхищаться и не иметь возможности дальнейшей жизни без конкретного человека. Не очень мне хотелось крутить парнем, что смог в себе сочетать два прекрасных чувства. Подруга только усмехнулась. Она не до конца понимала меня, но старалась дать совет. То что и было нужно, в том тёмном углу, в который я себя сама загнала, мне нужен был голос разума, что выведет обратно к свету. Мы ещё, совсем не долго, поговорили, пока солнце не начало подниматься над горизонтом, тогда уже не было возможности продолжать. Ей нужно было работать, а мне хоть немного поспать. Перед тем как упасть на подушки, бросила короткий взгляд в окно. Машины там уже не было. *** Ровно в двенадцать пришёл врач. Принося с собой хорошие новости. Я наконец-то могу выйти из этой цитадели печали и горести и поехать домой. Только вот куда именно. Если, я тут собираюсь разбираться и копаться в себе, то моя старая квартира идеально подходила под это. Даже печальные синие стены прекрасно создавали фон для тоски и грусти. Но теперь там живет Валера, к которому иногда приходили друзья. Сосредоточиться и уйти в себя там не получится. А ехать к Вадиму… Сложно перебирать закрома своих чувств, когда буквально тот, кто их будоражит и переставляет с места на место всегда рядом. Ну, или почти всегда. Но там я точно получу ту заботу, которая была бы сейчас кстати. Пока перекись шипела, выедая кровь с джинсовой ткани куртки, надо было придумать, как и куда добираться. Автобус, как один из вариантов и своеобразный жребий. От ближайшей автобусной остановки уходил транспорт в обе стороны, какой приедет первый, тот и решит этот спорный момент. Но, в этом варианте было огромное но. На нем нереально доехать, даже доза морфина, что сейчас плескалась в крови, так любезно выделенная лечащим врачом. Не помогала бы. Это хожу я сейчас благодаря ей легко, а ехать в дребезжащем транспорте будет куда хуже. «Боже, бедный ребенок, сначала не пойми что, потом ещё и морфин с таблетками.» Ещё был вариант, не валять дурака и дождаться нашего «папочку», что обещался забрать. Но мне отчего-то так не хотелось ждать. Так что, спешно попрощавшись с подругой и забирая все положенные рецепты на препараты, я бежала к главному выходу «- Встретимся – хорошо! Нет? Ну, тоже своеобразный жребий.» Жаль, что нельзя эту волшебную жижу попросить ещё, так приятно, что от еле передвигающейся вчера полудохлой крысы ничего не оставалось, сейчас лестничные пролеты преодолевались так быстро и легко, что я себе казалась бабочкой. «- Павлиний глазка, она тоже вся коричнево-фиолетовая, и тоже проживет не долго.» А почему не долго? Потому что в конце лестницы, почти у самого выхода, ждал сюрприз. Вадим, стоявший и спокойно разговаривающий с каким-то мужчиной, повернулся и смерил меня таким взглядом, который ни с чем не спутаешь. На меня так мама смотрела, когда это значило, что дома ждет серьезный разговор. Терять нечего. Быстро пробежав мимо парня, попутно вручая ему все бумажки, что были у меня в руках, я спешила на выход. Лишь бы припарковался не далеко и двери были открыты. Машина нашлась почти у входа, и привычка не запирать её сыграла мне на руку. Опустившись на заднее сиденье, можно было немного успокоиться и перевести дух. От самопроизвольно устроенного марафона покалывало в боку, настолько, что пришлось за него схватиться, и от подошедшего так не вовремя Вадика это не укрылось. - Я сейчас сдам тебя обратно! Нахрен так носиться?! – Открывая дверь, он уже начинал читать нотации, но, видя такую картину перед собой, даже присел, жалостливо оглядывая. – Давай поднимемся, пока не уехали? - Ни-за-что. – В ужасе мотала я головой. Не вернусь. Лучше мучиться.Парень только поджал губы, сосредоточенно оглядывая мое бледнеющее лицо, но, в конце концов, сдался и сел за руль, заводя машину. – Куда повезешь? – Неприятные ощущения отступили, позволив снова двигаться. Так что, прижимаясь к водительскому креслу, этот вопрос прозвучал Жёлтому чуть ли не в самое ухо. - Я бы сказал, что куда скажешь. Но, раз ты носишься сломя голову, тебя нельзя оставлять одну. – Он не оборачивался, только сверлил угрюмым взглядом через зеркало заднего вида. – Да и Жёлтый младший очень по хозяйке соскучился. - М… а старший? – По малышу очень скучала, но вопрос о Вадиме, волновал чуть больше. И манипуляции котом, это что-то новенькое. Не поддеть парня за это было невозможно. Положив ему руку на плечо, я ждала ответа, вторя ему самому и разглядывая сквозь зеркало. - Безумно… - Большая ладонь легла поверх моей, поначалу не разрывая зрительный контакт, но потом парень все, же повернулся, оставляя легкий поцелуй на щеке. Мы просидели так немного, пока он держал мою руку, а я прислонялась лбом к его затылку, щекоча шею своим дыханием. Может и нужно, было сесть вперед, но спинка сидения, создавала какую-никакую дистанцию, что была мне так нужна. Дома он не задержался, опять нужно куда-то срочно бежать, и что-то решать. Но ладно. Пока светло и обстановка знакомая, не страшно. С почти спокойной душой отпустив Вадика, я пошла, делать то, что очень хотелось эти пару дней. Для начала до скрипа отмыться. Может в больнице и был душ, полного ощущения чистоты он не давал. И вещи все нужно закинуть в стирку. А может лучше сжечь, тут пока нужно подумать. Вторым пунктом было вдоволь наваляться на очень мягкой кровати, после пола и больничных коек, это было нечто прекрасное. Котик под боком, музыка из радиоприемника, и казалось бы, жизнь прекрасна. Пока вновь не накрыло чувство горечи. «- Не сопротивляйся, тебе понравится.» Эхом проносится в моей голове. Мало мне было последних событий, так наружу вырвалось ещё и то, что я так старательно задвигала глубже в себя, не желая признавать действительность. Невольно вспомнила про срок, о котором сказала Наташа. И в голове все сошлось. Если до этого, были просто пустые предположения, то сейчас, пока я лежала на той самой кровати, где все случилось, осознание било по и так больной голове. Теперь, о том дне мне будет напоминать не только смазанный штамп в новом паспорте, но и маленькая копия, моя или Желтухина. - Ну почему?! Почему все так вышло?! – Этот выкрик в пустоту квартиры спугнул только нашего кота, а в остальном, мне только тихим эхом отвечали стены. Сколько так просидела не вспомню, но на улице уже успело стемнеть, город зажег свои огни, и стало ещё хуже. Помимо агонии раскаяния, что ситуация такая не правильная, что я не могу теперь принять своего нового положения, от того как болезненно это произошло. Да и с наступлением ночи, никуда не делись другие кошмары. Все те же серые стены, все тот же пятнистый потолок преследовали и вне больничных апартаментов. Проблема была глубже, чем казалась, или просто рана слишком свежа. Не могу так больше, слишком уж я слабая, чтобы преодолевать такое. Лучше бы я ещё тогда, двенадцать лет назад под мостом утонула, и мелкий Вадик не вытаскивал глупую мелкую девочку из той мелкой реки, чем все вот это! Обнявшись с собственными коленями, и тихо сотрясаясь от уже давно не катившихся слёз, я так и просидела, то накручивая ещё больше, то пытаясь успокоиться привычным «- Все хорошо, просто период такой, все вернется в норму.» За этим самобичеванием, даже не заметила, как Вадим вернулся домой. Может так бы и сидела, если бы парень не обнял, попытавшись достучаться до почти отключившихся мозгов. - Надюш, что произошло? – Он все пытался, в лицо заглянуть, пока я сопротивлялась и отворачивалась. Хоть что-то связное выдать сейчас бы все равно не смогла. Точнее нет, кое-что смогла. - Вадим. Ты можешь меня ненавидеть. – Думала, что смогла успокоиться и остановить хотя бы слезы, но нет, они снова предательски покатились. – Я не хочу этого ребенка. Не хочу, напоминания того, из-за чего он появился. Я не смогу смотреть на него и спокойно радоваться, потому что когда-то его папа насильно взял его маму и… и я хочу уйти. Рука парня легла на мои губы, немного грубо сжимаясь. Возможно, мне казалось, но его сейчас трясло не меньше, чем меня пару часов назад. - Он не виноват. В том что оступился я. – После долгого молчания было страшно слышать его подрагивающий голос. – Дай ему шанс. Дай мне шанс постараться все исправить. – Мужчина буквально заставляет развернуться в свою сторону, утягивая в омуты его глаз, что сейчас полны отчаяния. - Я смотреть на тебя не могу Желтухин. – Пыталась снова отвернуться, но мне не давали этого сделать. Парень настойчиво старался быть ближе, пока, наконец не усадил на себя сверху, бережно поддерживая за лопатки. – И в то же время, не могу от тебя оторваться. – Пара секунд замешательства, и я все же нахожу в себе силы отстраниться от него, болезненно так, как будто пластырь сорвать. – Можешь не трогать меня… пожалуйста. – Попросить бы помощи, поддержки может, но вместо этого, снова отталкиваю его от себя. Повезло, что он сильно решительнее, чем безвольная девочка, которая ревет уже как третий день к ряду, потому что характера не хватает сделать ещё хоть что-то. Вадик подхватывая на руки, решил, что лучшим из возможных вариантов будет умыться, хоть как-то попробовать привести в чувства. Я же про себя даже хмыкнула, не первый раз с этой плаксой он таскается. Правда как мама, и терпение у него поистине ангельское. После того, что я сказала, не накричать и попробовать поставить на место, а просто быть рядом. Да, может меня и грызло чувство неправильности, но именно сейчас, в этот конкретный момент, переполняли нежность и признательность к этому парню. За то, что он не напирал, просто пробовал успокоить всеми известными ему способами. Он усадил меня в ванную, дабы не мучиться с раковиной, та все равно бы не решила проблемы, сам присел на бортик, аккуратно поливая водой и пытаясь стереть всю соль с лица, которая за все время будто проела себе дорожки, потому что все ужасно щипало. - Ва-дим. – Будто пробуя имя на вкус, и учась говорить заново это имя, вырвалось у меня. На него самого я старалась не смотреть. Представляю эту ужасную картину, которая перед ним предстала, и что крутилось в его мыслях. - Давай поговорим? – Он уже отстал от моего лица, но все, же приподнял его, чтобы в глаза не заливалась вода, для чего-то начал поливать теплой водой голову, массируя кожу, фактически заставляя меня мурчать подобно нашему коту от его прикосновений. Так правда легче. Но ничего говорить мне не хотелось. Точнее не так, каждый раз, когда я хотела открыть рот, к горлу подступал ком очередных слёз. Так что разговоры лучше было отложить. Он это тоже прекрасно рассмотрел. – Ладно, тогда потом. Сарафан мой от таких манипуляций нещадно вымок. Поэтому при попытке его снять, у меня ничего не вышло, ткань прилипала, а пальцы тряслись, всё время сорвались с края ождежды. - Давай я за тобой поухаживаю? – Разнеслось приятным голосом у меня над ухом. Парень уже было потянулся к подолу, но я успела мягко оттолкнуть его руки. Вызвав некоторое недоумение. – Ты чего? - Я не могу так… не хочу чтобы ты смотрел, не могу терпеть твои руки… Не знаю. Я как будто каждый раз получаю очередной удар, когда ты меня трогаешь… Как будто я тебя не достойна, а это все… что было и что сейчас есть случайность нелепая.– Мне потом будет очень стыдно за эти слова. Но это и, правда, так. Он ведь достоин, иметь рядом с собой хорошего человека, так? Который сможет давать ему максимально количество любви и поддержки. А не только забирать. А то, что у нас может появиться ребенок, только все усложняет. Все-таки встав в ванной, я попыталась выбраться за высокие бортики самостоятельно, но у Вадима были на это другие планы. Он все же дотянулся до края юбки и крайне аккуратно потянул её вверх полностью стягивая потяжелевший от воды лоскут цветастой ткани, оставляя меня в одном нижнем белье перед собой. Которое тоже было мокрым, но это уже такого большого значения не имело, на плечи сразу легло большое полотенце. - Надь. Че ты городишь? – Парень старался выдерживать спокойный тон, но все равно было слышно, что он награни. Вроде и не злился, но сама ситуация ему давалась почти с таким же трудом как и мне. – Если не хочешь, я не буду тебя трогать, могу и не разговаривать. Но отталкивать себя совсем, не позволю. Я нужен тебе. И ты мне очень нужна. Парень немного приподнялся, оставляя короткие горячие поцелуи на щеках, после опускаясь ниже на шею, а затем спускаясь по груди оставляя влажную дорожку из касаний губ. Он опустился коленями на холодную плитку, устраиваясь как можно удобнее, и укладывая руки мне на талию, посмотрел вверх, как бы спрашивая разрешения. Сказать, что-либо у меня бы не вышло, хватило только на то, чтобы все-таки посмотреть на него и запустить пальчики одной руки в его волосы, второй придерживаясь за крепкое плечо. Вадим это принял за положительный ответ и, прикрывая глаза, потянулся к животу, хаотично скользя по нему своими губами, а его руки привычно сжимали бедра. Это было жутко странно, с одной стороны, с другой было очень приятно, что даже в таком побитом виде мной не брезговали. Видела, как подрагивали его ресницы, от движений, и чувствовала, как все увереннее он прижимается, не ощущая сопротивления. Но эту сладкую истому пришлось прекратить, потому что я начала покрываться мурашками не только от приятных ощущений, но и от холода. Чуть позже, накидывая полотенце на мою голову, он сказал, наверное, те слова, которые хотела бы слышать любая девушка от своего возлюбленного. И что могли вытянуть из почти любого болота самобичевания. - Ты мой, самый родной человек. Понимаю, что тебе нужно время свыкнуться. Но не делай поспешных выводов. Нас скоро станет трое. И я постараюсь так, чтобы вы не нуждались ни в чём. – Он бережно укутывал моё дрожащее тело в большое полотенце. Заботливо стирая всю воду, что ещё оставалась на коже. Пока я тихо стояла, уткнувшись в ворот его рубашки, сожалея только о том, мне достался столь прекрасный молодой человек, а вот ему досталась маленькая плакса, что теперь жизни своей без него не представляла.