Хотеть касаться

Загорелая кожа под ладонью упругая, мягкая, шелковистая. Леви любит в такие вот минуты, за несколько мгновений до пробуждения Эрена, положить руку ему на плечо, или грудь, или спину, в зависимости от того, в какой позе тот спит на данный момент, и просто чувствовать тепло, исходящее от его тела, и осязать, просто осязать, ловя странный кайф, до мурашек и микроразрядов, от ощущений под пальцами. Это странно, ловит он себя каждый раз на мысли, — получать такое трепетное удовольствие от простого прикосновения. Это даже не ласка, не объятие, страстью не пахнет от слова совсем, и всё же такие моменты для Леви значимее и ценнее десятков и сотен прикосновений других, что были до Эрена. Ни один партнёр, ни один оргазм в его жизни не стоили того простого, но захватывающего с головой кайфа, когда Эрен просто подходил сзади и, чуть наклонившись, обнимал, как бы закрывая, обволакивая собой. Неважно, где и как это происходило — на прогулке на улице, стоя возле пруда, куда пришли отдохнуть от шумного городского ритма и покормить вечно голодающих уток и карпов; у друзей на вечеринке, общаясь со знакомыми и незнакомыми утомительными людьми; дома у окна, глядя на капли холодного осеннего дождя, или на кухне, мешая или, наоборот, помогая Леви готовить ужин. Каждое прикосновение Эрена к Леви или Леви к Эрену было незабываемым и невероятно приятным. Это наверное, удивительно, но Леви кажется, что он помнит каждый их телесный контакт — от первых неожиданных нелепых объятий до вчерашних, в которые завернулся по — уже — привычке, засыпая после невероятно чувственного секса. А начиналось всё с… — Обнимашки, бесплатные обнимашки! — Леви шарахнулся в сторону от выскочившей перед ним как чёртик из табакерки миниатюрной, ниже него самого, миловидной голубоглазой блондиночки с картонной, от руки написанной табличкой Free hugs, в то время как Ханджи, радостно раскинув в стороны руки, кинулась обнимать её и ещё троих молодых людей с такими же картонками. Леви, глядя, как та, весело болтая с ними, переходит по очереди к рослому темноволосому конопатому парню, потом к невысокому блондину — или блондинке? чёрт бы побрал эту моду на унисекс — в куртке оверсайз, бесформенных клетчатых брюках и смешной шапке-панаме с одинаковой вероятностью мог быть как парень, так и девчонка, — и заканчивая девушкой с двумя милыми свободно завязанными хвостиками, испытывал стойкое желание отряхнуться, хотя его так никто и не коснулся. — Славные ребятки! — Ханджи просто светилась позитивом. — Вот пообнимаешься с такими пупсиками и прям будто энергией от них подзаряжаешься! Аккерман, ты б хоть попытался, что ли, — она пихнула его локтем в бок, а он поморщился, однако позволил подхватить себя под руку и продолжить тащить дальше по празднично украшенной улице. Хоть до Рождества оставалось ещё больше месяца, оно уже не оставляло шансов сделать вид, что Леви о нём забыл, и нарастающая суета в магазинах и на улицах намекала, что хочешь не хочешь, а в какой-то момент всё же придётся и ему влиться в этот поток. И нет, Леви прекрасно знал об онлайн-покупках и большинство всего, что нужно, заказывал через сайты, но никак не мог отказать неугомонной Ханджи, которой обязательно нужно было всё потрогать, пощупать, повертеть в руках, ̶л̶и̶з̶н̶у̶т̶ь̶, задать сто-пятьсот вопросов продавцу, и в итоге использовавшей его в качестве тягловой силы, потому что все пакеты со всеми коробками не мог в одиночку унести ни один человек, даже такой энергичный, как его заклятая подруга. Почему он не мог ей просто отказать? Потому что она была одной из немногих, к чьим прикосновениям он не испытывал отвращения. Она, Эрвин, мама, Иззи, Фарлан; рукопожатие и короткие крепкие мужские объятия дядюшки Кенни Леви мог пережить, поскольку случались они редко, раз в год, как раз-таки на Рождество и совпадавший с ним его, Леви, день рождения. В принципе, по мере надобности терпел и допускал и иные прикосновения — приёмы у врача, рукопожатия коллег и деловых партнёров, секс, в конце концов, тоже без телесного контакта… не секс. Но в большинстве случаев это была дань необходимости — здоровью, работе, физиологии. Без доверия и удовольствия. Исключением были объятия и простые родные ласки матери — обнять, прижать его голову к своему плечу, чмокнуть в щёку или макушку — как в детстве, отчего Леви каждый раз смущался и возмущался — «Ну что за детский сад, мам!» — и одновременно на пару мгновений оттаивал — потому что на самом деле почувствовать себя снова просто маленьким любимым ребёнком было очень приятно. А потом снова идти жить свою взрослую жизнь. В которой Ханджи могла бесцеремонно сграбастать в грубые объятия и затискать, как плюшевую игрушку, и за это временами хотелось, конечно, её малость придушить, но в целом… В целом она как-то интуитивно угадывала, когда ему это было нужно. Смит изредка сподабливался приобнять при встрече, и его объятия походили на объятия дядюшки Кенни, только случались чаще, чем раз в год, и тоже не вызывали желания оттолкнуть, а потом отряхнуться или вовсе принять душ. С Изабель и Фарланом он последний раз виделся лет пять назад, перед тем, как они переехали в Финляндию, и в ту встречу Иззи пролила реки слёз и соплей, уткнувшись прямо ему в плечо, а Фар без конца похлопывал его по спине, прощаясь надолго, но ни тот, ни другой не вызвали никаких неприятных эмоций и ощущений, хоть рубашку потом пришлось выкинуть, потому что следы от туши с ресниц Иззи въелись намертво. А в остальном… А в остальном первым, что всплывало в сознании при контакте с незнакомым человеком или даже с тем, кого Леви знал довольно продолжительное время, были слова мамы, сказанные давным-давно в детстве: «Сынок, запомни, пожалуйста, раз и навсегда — никогда никому не позволяй себя трогать без разрешения. Пообещай запомнить, мне важно знать, что ты это понял». Леви тогда, конечно, пообещал и запомнил, что чужим людям нельзя разрешать прикасаться к себе, как запомнил и заплаканные мамины глаза и то, как до этого она за закрытой дверью ругалась и громко кричала в телефонную трубку на дядю Мориса, чтобы тот не смел больше появляться у них дома. Помнил, как она фурией вылетела после из комнаты с какими-то его вещами и повыкидывала их с балкона, а потом звонила дядюшке Кенни и что-то спрашивала у него, Леви запомнил какие-то слова про заявления в полицию, только не понял, за что и почему мама так отреагировала на его слова об их с дядей Морисом игре. Леви-то, в принципе, не против был поиграть в «Котёнка», тем более что от него ничего и не требовалось, он даже мог не отвлекаться от своих конструкторов или книжек с картинками, пока дядя Морис просто сидел рядом и гладил его по голове, плечам или спине. Он говорил, что Леви напоминает ему котёнка и что гладить его так же приятно, как маленьких котят. Правда, случалось это обычно, когда мамы не было дома, а сам дядя Морис садился на диван, укутывался пледом и просил Леви сесть рядом. Гладил же всегда одной рукой, а второй… А вторая всегда оставалась под пледом, как он сам объяснял, ей он «чесал яйца». Чесалось, видимо, сильно, и удовольствие он получал от этого тоже большое, потому что в какой-то момент задерживал дыхание, потом сильно выдыхал и убирал вторую руку от Леви. Просил принести попить, и Леви бежал на кухню за стаканом сока или воды, а когда возвращался, тот уже обычно сидел, отбросив плед и отставив обратно на стоявший рядом столик коробку с одноразовыми бумажными салфетками. Неизвестно, сколько бы ещё продолжались такие «игры», если бы однажды, проходя в магазине мимо отдела с товарами для животных, Леви не спросил, что такое блохи — его внимание привлекла коробка с яркой надписью и изображением какой-то мультяшной букашки, хватающейся за шею и закатывающей глаза. Мама ответила, что это маленькие насекомые, которые очень больно кусаются и места их укусов потом сильно чешутся, а коробочка — средство, чтобы избавиться от них. — Тогда давай купим его для дяди Мориса, — предложил тогда Леви. — Зачем, родной? — рассмеялась мама. — Чтобы у него перестали яйца чесаться, — как на духу ответил Леви. Он запомнил, как медленно сползла улыбка с маминого лица и как осторожно она расспрашивала его — про то, откуда он взял такое выражение, про игру, про то, когда они в неё играют и как… Они спешно вернулись домой, мама даже не стала заходить в рыбный отдел, к великой радости маленького Леви — он терпеть не мог рыбу, а мама настаивала, что она очень полезна и её обязательно нужно есть хотя бы раз в неделю, — и мама закрылась в комнате с телефоном. Дядю Мориса он больше не видел, как и не видел других мужчин, с которыми иногда встречалась мама — в дом она больше никого не приводила, с Леви не знакомила, а он на всю жизнь запомнил — никогда никому не разрешать себя трогать без разрешения, потому что пообещал это своей заплаканной маме, а видеть её заплаканной — даже по такой непонятной причине, как просто игра — он больше не хотел. Правда, на следующий день он огрёб игрушечной лопаткой по голове от соседской девчонки Изабель, с которой всегда играл на детской площадке, оттолкнув её, когда она с привычным воплем «Братик Леви!» кинулась его обнимать. Он попытался объяснить, что нельзя трогать чужого человека, на что та разозлилась, стукнула его и пояснила, что она и Фарлан, тоже их друг и сосед, никакие не чужие, и их обнимать можно и нужно, и если Леви сейчас же её не обнимет, у неё ещё и ведёрко игрушечное есть. Именно тогда у Леви появилось странное интуитивное чувство — кого можно допускать в своё личное пространство, а кого нельзя. В скором времени они с мамой переехали в другой город, Иззи и Фарлан остались в прошлом — до студенческой поры, но тогда Леви ещё не знал об этом, — Леви пошёл в школу и в первый же день стал «жертвой нападения» забавной очкастой девочки, оказавшейся его одноклассницей — на первой же перемене она подошла к каждой парте, представляясь: «Привет, меня зовут Ханджи, давай дружить», а после, не дожидаясь ответа, накидывалась с «обнимашками». Попал под раздачу и Леви, изначально собиравшийся увильнуть от такого действа, но, увидев искренность и радушие, которыми та просто лучилась, позволил себя обнять и даже улыбнулся, обретя забавного «друга». Такой способ знакомства оценили далеко не все, и один особо рослый пацан с силой оттолкнул её, так, что она упала на пол и сильно ударилась локтем, обозвал «чокнутой четырёхглазой вонючкой», а после внезапно приземлился рядом, хватаясь за щёку. Другой не менее рослый мальчик в паре шагов от них мотал кистью руки, стряхивая боль от удара. «Не смей обижать тех, кто слабее тебя», — припечатал он, шагнул ко всё ещё сидевшей на полу Ханджи, протянул руку, помогая подняться, отряхнул ей юбку, а после улыбнулся и сказал: «Привет, меня зовут Эрвин, давай дружить», а потом обнял. Ханджи тогда, обняв в ответ, разревелась, девочки, уже знакомые и ещё нет, отвели её умываться, а Леви, встретившись с тем мальчиком взглядом, сам протянул руку для знакомства — видел, как это делают взрослые. Эрвин улыбнулся и пожал её, а Леви понял, что, пожалуй, хватит на сегодня — да и на ближайшее время — новых знакомств и друзей. Уже значительно позже, став подростком и начав осознавать, что такое половое влечение, Леви понял, почему мама в тот день была такой заплаканной. Осознание было неприятным и добавило ещё больше нежелания кого-либо касаться. Так что, пока его одноклассники, а после одногруппники трахались направо и налево, как обезумевшие кролики, Леви выбирал партнёров основательно и редко. Но при всём при этом понимал, что, по сути, это не больше, чем удовлетворение физиологических потребностей — как, например, есть рыбу. Он по-прежнему не особо любил её, но ел раз в неделю. Конечно, можно было заменить рыбу на приём капсул с аминокислотами, а полноценный секс — на дрочку или «игрушки», но… Но всё же Леви был за более или менее «натурпродукт». Внезапные же контакты, будь то навязчивые липучие прикосновения желающих познакомиться в ночном клубе или же та блондиночка с «бесплатными обнимашками», не вызывали никаких других желаний, кроме как отстраниться, отряхнуться, помыться и забыть о них как о дурном сне. Тем удивительнее было то, как Леви тянуло без конца прикасаться к Эрену, начиная с их самой первой встречи, которая случилась буквально на следующий день после их с Ханджи похода по магазинам. — Аккерман, привет, чем занят, когда освободишься? — пулемётной очередью влетел в ухо неумолимо жизнерадостный голос Ханджи. Леви, поморщившись, немного отстранил телефон от головы и боковой клавишей убавил громкость динамика. — Однажды ты научишься разговаривать по-человечески, и Вселенная схлопнется. Но не сегодня, не сегодня, — Леви встал из-за рабочего стола и подошёл к окну. — Чем порадуешь? Утро понедельника уже «порадовало» сломавшейся кофемашиной, пробками, снегопадом, остановившимся лифтом — благо, простояли недолго, но осадочек остался — и новым сотрудником, у которого были влажные липкие холодные руки и от которого исходил неприятный запах пота. Не то чтобы Леви мог в принципе назвать запах пота приятным, но вот такой, с кислинкой, как от совсем маленьких детей, которых слишком тщательно укутали в сто одёжек, вызывал особое отвращение. Теперь вот — внезапный звонок от Ханджи, а она, зная, что Леви очень дорожит распорядком дня и рабочим временем, «срочно-обморочно» без веского повода беспокоить бы не стала. — Ой, не занудничай, Аккерман, ты ж знаешь, я по делу, — в ответ протараторила Ханджи. — Можешь срочно-обморочно, — ну конечно, любимое выражение, — в позавчерашний магазин забежать, кое-что забрать нужно? — Во-первых, в разгар рабочего дня — нет, а во-вторых, в какой из? Их больше двадцати было, я на четвёртом отключился, — хмыкнул в трубку, прекрасно понимая, что, видимо, несмотря на «разгар рабочего дня» всё же придётся туда идти. Благо та улица, где они накануне оставили нехилую дань богам покупок и транжирства, находилась буквально в паре кварталов от офиса, и на ней же располагалась симпатичная кофейня, куда они с Ханджи нет-нет да наведывались, а время неумолимо приближалось к обеду, и… — У тебя же скоро обед, вот как раз в кофейне той, ну, ты понял, можешь перекусить, а заодно за заказом моим заскочить. Чисто по пути, как мимокрокодил. Левичка, ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! — перешла на ноюще-умоляющую интонацию Ханджи. Леви страдальчески выдохнул в трубку, понимая, что, как бы он ни был занят, каким бы строгим боссом ни был, как бы ни дрожали коленки у подчинённых при разборе полётов на планёрках — Ханджи могла его заставить делать что угодно и когда угодно. Может, это была какая-то странная плата за их крепкую многолетнюю дружбу, в которой Ханджи только отмахивалась от любых обид, которые ей зачастую неосознанно наносил Леви, но факт оставался фактом. — Что там такое нужно срочно-обморочно забрать? — спросил, сдаваясь. Чёрт с ней, заодно на десерт в той кофейне закажет тех вкусных пирожных с кремом и ягодами… — Ты просто душка, люблю тебя! — почти взвизгнула та. — Да понимаешь, я очень редкую книгу нашла, вернее, редкое издание этой книги, и забронировала её, помнишь, мы мимо «Читателя» проходили? — Леви мысленно перебрал все магазины, которые недавно попадали в их поле зрения, и смутно припомнил что-то книжное. — Её туда смогли доставить только сегодня, но оказалось, что бронь только на три часа, потому что есть ещё претендент на неё, и её отдадут другому, а я так хотела порадовать Эрвина! — А, ну теперь стало понятно. Ради любимого супруга Ханджи договорится хоть чёртом, хоть с дьяволом, хоть с Леви. — Мне же проще сразу согласиться, чем объяснять, почему «нет»? — улыбнулся Леви. Эта парочка выросла на его глазах, из хороших школьных друзей перейдя в бунтарский пубертат, затем в трепетную юность — хотя в отношении Ханджи эпитет «трепетная» хромал на обе ноги, — после — в цветущую молодость. Он видел рождение их семьи, был шафером на свадьбе, стал крёстным их дочкам-близняшкам — и они тоже были исключением, кому позволялось… да всё им позволялось, даже хвататься обслюнявленными пальчиками за только что вымытые руки и угощать уже надкусанным печеньем. Лимит вседозволенности у них был бесконечным. Так что и отказать одной, готовящей подарок для другого, он просто не мог. — Я знала, я верила в тебя, спасибо-спасибо-спасибо-спасибо! — вылетела на прощанье ещё одна пулемётная очередь на сей раз благодарностей, и Ханджи отключилась. Леви улыбнулся одним уголком рта. Никогда бы не подумал, что из Ханджи получится любящая супруга и заботливая мать, тем более двойняшек, она, скорее, производила впечатление фанатика своего дела, готового дневать и ночевать на работе, однако вот погляди ж ты, её энергии хватало на вся и всех — мужа, детей, дом, двух собак, трёх кошек, пару тарантулов, работу, хобби, отдых. Удивительная женщина. Что ж, теперь ради этой удивительной женщины придётся пройти лишние пару кварталов, и, взглянув на часы, Леви достал из шкафа пальто и направился на обед. В этот раз народу на улице было незначительно меньше, несмотря на будний день и обеденное время, словно никому не нужно было работать или работа заключалась в шатаниях по магазинам и покупке подарков. Нет, Леви здесь оказался сугубо по делу, но тем не менее никак не мог отделаться от мысли, что тоже невольно примыкает ко всем этим праздношатающимся людям. Нужный магазин оказался практически одним из первых на улице, и, забрав заказ — книга как книга, подумалось в тот момент, как тысячи других в том же отделе, — Леви понял, что до той самой кофейни нужно пройти ещё немного. Влившись в поток идущих по своим предпраздничным делам горожан, тоже направился в нужном направлении. — Бесплатные обнимашки! — на сей раз откуда ни возьмись перед Леви нарисовалась высокая стройная брюнетка. Несмотря на картонную табличку, похоже, ту самую, что красовалась в руках блондиночки буквально позавчера, раскинутые в стороны руки и словно приклеенную улыбку на лице, складывалось впечатление, что отвечать на такое заманчивое предложение опасно для жизни. Если та, первая девушка излучала искренность и, кажется, обнималась со всеми с настоящим удовольствием, как и остальные ребята, то эта, предлагая объятия, взглядом обещала медленную и мучительную смерть в случае, если бы кому в голову пришло всё же принять её предложение. Наверное, Леви выглядел бы точно так же, участвуй он — чисто гипотетически, конечно, — в чём-то подобном. Аккуратно обойдя её и не заметив ни тени разочарования от этого на её лице, бегло окинул взглядом улицу, прежде чем продолжить путь. Невдалеке так же, как и в субботу, ещё трое предлагали такие же free hugs, только сегодня это были другие персонажи. Леви даже замедлил шаги на пару мгновений, рассматривая их. Высокий белобрысый качок создавал впечатление, что эти объятия будут последними в вашей жизни, ибо он просто сотрёт в порошок, лишь обняв. Несмотря на довольно широкую улыбку, он словно излучал флюиды опасности и недоверия. Рядом маячил долговязый брюнет с грустными глазами и меланхоличной улыбкой на губах. У него на шее болталась такая же табличка, но, если качок свои костедробильные объятья предлагал довольно уверенно и даже настойчиво, то этот разводил руки будто формально, дескать, «Я, конечно, не настаиваю, но если вдруг вы захотите обняться, то да, можете подойти. Впрочем, ничуть не огорчусь, если вы пройдёте мимо». Между этими двумя практически затерялась невысокая блондинка. Её можно было бы сравнить с той, другой, «субботней» — тоже маленькая, тоже светловолосая, — если бы можно было сравнивать чашку ароматного горячего какао с зефирками и «Кровавую Мэри». Вроде и тоже напиток, и вкусно, конечно, но на любителя. В холодных голубых глазах застыло безразличие, и весь её вид словно говорил: «Я не имею к этому никакого отношения, но обниму вас, если вам так уж припёрло». Откровенно говоря, никого из сегодняшних «обнимальщиков» обнимать не хотелось. Не то чтобы Леви в принципе жаждал хоть кому-то хоть когда-то дарить свои объятия, но, если бы такое — внезапно — случилось, то эта четвёрка их явно бы не получила. Фыркнув себе под нос, Леви продолжил путь к кофейне, сделав в уме пометку возвращаться в офис другой дорогой. На следующий день Леви весьма удивился, прочитав адрес, по которому должна была состояться деловая встреча — через три квартала от их офиса, и пройти туда удобнее всего было как раз по той улице, на которой он побывал накануне и где они с Ханджи ухнули в чёрную дыру шоппинга в субботу. Можно было, конечно, доехать и на машине, в теории — пять минут, но, зная, какие обычно в это время дня там пробки, и не обольщаясь на этот счёт, дойти получалось гораздо быстрее. Чертыхнувшись, что встреча не была назначена на вчера, или что Ханджи не могла заказать эту книгу на день позже, «чтоб два раза не вставать», Леви выдвинулся по указанному адресу. Подходя к началу улицы, сразу заметил молодых людей всё с теми же табличками и слегка изменил траекторию, стараясь держаться вне зоны их «обнимашек». Надо же, в этот раз снова другие, отметил на ходу. Высокий рыжий парень протягивал руки, создавая впечатление, что обнимет проходивших мимо, хотят они того или нет. Впрочем, зачастую безрезультатно, потому что многие, издалека ещё заметив такую навязчивость, ловко лавировали в потоке или увиливали в последний момент. Высокая девушка с каштановыми волосами, собранными в высокий хвост, тискала, неудобно зажав, коротко стриженного парня, и складывалось впечатление, что больше-то им никого и не нужно было — им вполне хватало друг друга. Симпатичная зеленоглазая девушка со стрижкой под каре на вьющихся волосах почему-то создавала впечатление стервы — с одной стороны, вроде, вела себя показушно жизнерадостно, с другой — в её взгляде свозило такое непонятно откуда взявшееся высокомерие, что желающих броситься в её объятия было откровенно мало. Проскочив в этот раз мимо незамеченным, ускорил шаги, словно боялся, что все эти «обниматели» кинутся за ним, мало ли, может, у них там план по выполнению обнимашек какой-то есть, и они с ним явно не справляются. Встреча затянулась, и вместо планируемых максимум двух часов растянулась на четыре. Леви, однако, не жалел потраченного времени — партнёрство обещало быть интересным и прибыльным, но, выйдя на улицу, понял, что уже стемнело и пошёл снег. Рабочий день подходил к концу, и времени оставалось как раз вернуться к офису за машиной, ну максимум на скорую руку накидать план отчёта о проведённой встрече. Прикидывая в уме, что и как будет писать, и рассеянным взглядом скользя по витринам магазинов, мимо которых проходил, Леви как раз уже собирался свернуть в нужный ему переулок, когда… — Бесплатные обнимашки! — совершенно неожиданно прямо перед носом Леви оказался широкий мужской торс, обтянутый тёмно-серой футболкой, в который он этим самым носом и уткнулся, в то время как его, казалось, всего целиком заключили в крепкие объятья. Всё случилось настолько внезапно и стремительно, что он не успел ничего ни сообразить, ни сделать — ни увильнуть, как от рыжего парня, ни обойти, как высокую брюнетку, ни шарахнуться в сторону, как от малютки-блондинки. Единственная мысль, которая успела мелькнуть за эти мгновенья — футболка явно не по погоде. Запах кондиционера для белья приятный, Леви таким же пользуется, явилось в мозгу следом. Потом — он не в одной футболке, просто куртка расстёгнута. Тепло со всех сторон. Откуда-то сверху дыхнули мятой, и вместе с освежающим потоком пришло осознание — его обнимают. Нагло, вероломно, вломившись в его личное пространство без стука и не вытерев ноги. Прижав к груди и, кажется, не собираясь отпускать. Откуда-то со стороны затылка по телу начало разливаться немое возмущение, холодом растекаясь по шее и плечам и заставляя огнём гореть уши и лицо, и когда оно было готово стать возмущением вербальным, руки, удерживавшие его, разомкнулись, а сам человек, столь внезапно заключивший его в объятия, сделал шаг назад, отпустив и заставив пошатнуться. — Хорошего вечера, сэр! — Леви не успел толком рассмотреть высокого наглеца, почти сразу шагнувшего в толпу прохожих и растворившегося в ней. Глаза, кажется, зелёные были. И волосы тёмные, отросшие торчали из-под шапки. Небритый, что ли. Слишком мало примет, чтобы найти и… И что? Дать в морду? Потребовать объяснений, что это было? И то, и другое глупо, понимал Леви, продолжая растерянно стоять посреди улицы. Объяснения не особо требовались — похоже, он из той банды «обнимальщиков», что промышляет здесь не первый день. Кстати, а зачем им это вообще, обнимать проходящих мимо людей? Стряхнув оцепенение, Леви быстро огляделся, замечая прочих обнимашечных деятелей неподалёку и понимая, что, как и планировал, собирался свернуть чуть раньше, не доходя до них, но не успел. В лёгкой панике хлопнул себя по карманам пальто и заработал микроинфаркт, когда понял, что телефона в боковом кармане нет. Сразу после накрыло макси-облегчением, потому что в боковом его и не должно было быть, так как сам же его переложил в небольшую сумку, ремень от которой был перекинут через плечо. Отойдя в сторону, чтобы не мешать людскому потоку, быстро проверил остальное — ключи, портмоне, телефон, часы — всё было на месте. Значит, не ограбление было целью. А что тогда? Раздосадованный такой нелепой и странной задержкой, Леви поспешил продолжить путь к стоянке рядом с офисом. Завтра всеми отчётами займётся, хватит с него на сегодня. Телефон деликатно пиликнул пришедшим сообщением, потом ещё одним, и ещё, и ещё, а после разразился настойчивой трелью, как если бы ребёнок сначала дёргал за рукав, пытаясь привлечь внимание взрослого, а потом разревелся на всю улицу, не добившись желаемого. Леви даже гадать не нужно было, кто же так настойчиво пытался завладеть его вниманием. — Слушаю, Ханджи, — ответил, проведя по экрану пальцем, отвечая на звонок. — Привет! — донеслось жизнерадостное из трубки. — Левичка, а мы когда с тобой встретимся, чтобы ты мне книжечку передал? Я завтра девчонок на тренировку закину и как раз в районе твоего офиса буду, пара часиков свободных есть, давай зарулю за тобой в обед, с меня те самые пирожные с ягодами, в общем, решено, жди завтра и… -Хан! — попытался вклиниться в поток бурной речи Леви. — …И не забудь книгу! — завершила та. — А? — Тебе хотя бы моё официальное согласие нужно, или ты меня в любом случае достанешь и доставишь в кофейню? — Ну что ж ты такого плохого мнения-то обо мне, Аккерман? Не можешь завтра — давай в другой день, я закину девчонок на репетицию и зарулю к тебе, на обед вместе сходим, о, а можно наоборот, вечером, после работы, я девчонок в студию закину… — Понятно. Ты всё равно куда-нибудь закинешь девочек и явишься по мою душу. В моих интересах согласиться как можно быстрее. — Ой ну тебя, а! Я к тебе всем сердцем, предлагаю скрасить твои серые офисные будни, а ты… прям как будто пирожных не хочешь. — Поправь меня, если я ошибаюсь, но тебе они понравились ничуть не меньше, и у меня вообще складывается впечатление, что ты ради них только планируешь нашу встречу, а я и книга лишь приятные бонусы, — поддел в ответ. — Ла-а-а-адно, десерты, конечно, вкуснющие там, что уж говорить, — рассмеялась в трубку Ханджи. — В общем, ты, я и пирожные. И книга. В любой день, какой выберешь. Например, завтра. — Завтра так завтра, всё равно ж не отстанешь, — улыбнулся в трубку Леви, выслушал ответные восторженные вопли и нажал на отбой. Почти на подходе к стоянке в нескольких шагах впереди вдруг мелькнула спина высокого парня в вязаной шапке и с отросшими волосами, как у незнакомца с обнимашками. Леви начало казаться, что это наваждение, которое преследует его, хотя — технически — это он преследовал того парня, находясь сейчас позади него. Или не него, стопроцентной уверенности, что это именно он, не было. А ощущение, что тот находился где-то поблизости — было. Леви не мог объяснить этого — просто чувствовал. За подобными размышлениями он не заметил, как дошёл до пешеходного перехода, отделявшего его от стоянки. Найдя в кармане ключи, завёл машину, чтобы начала прогреваться — поздновато, конечно, спохватился, совсем как-то вылетело из головы сделать это заблаговременно. Недовольно мотнув головой на собственную внезапную рассеянность, решил немного отступить в сторону — в ожидании разрешающего сигнала вокруг скапливалось всё больше людей, и некоторые из них стояли слишком близко. То, что под пушистым пятном снега скрывалась лужа, понял только, когда нога не нашла ожидаемую опору и погрузилась в холодную воду. Пожалуй, одно из самых неприятных ощущений — ледяная жижа медленно, но неотвратимо пропитывала носок и холодила кожу, заливаясь со стороны мыска. От этого передёрнуло, и Леви отступил назад, разворачиваясь и пытаясь сходу решить, что же делать теперь — идти до машины и ехать домой в хлюпающем ботинке или… Или что? Пойти в магазин за новой парой обу… Полёт мысли оборвался вместе с внезапным скольжением ног куда-то назад, мелькнувшим внезапно прямо перед глазами тёмным пятном одежды и приземлением… нет, не на тротуар, как было бы ожидаемо. Тротуар бы не охнул и не оказался довольно мягким. Для тротуара, конечно. Полёт Леви оборвался с приземлением на стоявшего сзади парня, которого он своим падением сбил с ног. Короткое «ха-а», вырвавшееся из груди, когда Леви всем весом на эту грудь упал, говорило, что воздух оттуда тоже вырвался, и дышать сейчас тому, на ком лежал Леви, крайне затруднительно, так что надо было бы, по-хорошему, всё же встать, но… Лежать на парне было… удобно. Упруго, тепло, верхняя одежда в меру добавляла мягкости, пожалуй, только борт пальто неприятно упирался в губы, и хотелось вытянуть шею, чтобы избавиться от этого противного ощущения. Леви так и сделал, подбородком прижимая к шее мешающийся край одежды, и исподлобья посмотрел в лицо своего внезапного «матраса», сразу встречаясь взглядом со смеющимися… зелёными глазами. — Вам нужна помощь? — услышал он с разных сторон и увидел протянутые к нему руки людей, желающих помочь встать, но инстинктивно отпрянул от них, невольно прижимаясь к тому, на ком лежал всё это время. Да. Он всё ещё лежал на том самом парне, и тот за всё это время не возразил против такого положения вещей — и расположения Леви на нём — ни разу. — Спасибо, мы сами, — услышал он, как парень отвечает сразу и за него, и почувствовал, как слова гудят в груди под пальцами, и это «мы» странно царапнуло сознание. Какое «мы», если всё это «мы» заключалось в случайном падении и лежании… Ах, да, он всё ещё лежал на нём. Чёрт. Надо хотя бы ради приличия вставать, а то это «мы» всё больше приобретало вес. Того и гляди, с весом самого Аккермана скоро сравняется… Упершись руками в грудь, обтянутую футболкой, — и всё же вот не холодно ж ему в расстёгнутой куртке — почувствовал, как в ответ напряглось тело под ним, становясь не просто упругим, а подобным натянутому канату. Неловко поднялся на ноги, не отводя взгляда от улыбающегося какой-то совершенно искренней тёплой улыбкой лица в обрамлении рассыпавшихся волос — шапка, та самая, вязаная, отлетела и сейчас лежала неподалёку. Парень продолжал лежать и улыбаться, будто это падение — лучшее, что произошло с ним в жизни. Ну или за день как минимум. Леви поднял шапку, отряхнул её кое-как от снега и снова внимательно посмотрел на парня. Лежал себе, словно так и было задумано — раскинуться чуть ли не звёздочкой в центре города на тротуаре и смотреть поочерёдно то на небо, откуда продолжали плавно спускаться белые хлопья, то на самого Леви. И хоть самого лежащего, судя по всему, ничего не смущало, рациональность нашептывала Леви, что всё же так быть не должно и надо бы с этим что-то делать. — Прошу прощения, не хотел, чтобы так получилось, — извинился Леви и, увидев, как на нём сфокусировали внимание и даже замерли, протянул руку, чтобы помочь встать. — Всё нормально, обращайтесь, — парень, подмигнув, как-то слишком внимательно посмотрел на протянутую ладонь, а потом протянул свою, сначала весьма аккуратно, медленно обхватывая пальцами руку Леви, потом, словно убедившись, что сцепление надёжное, крепче сжал её, совсем немного потянул на себя и довольно легко поднялся на ноги. Рука у парня была тёплой, хватка — крепкой, но в то же время какой-то деликатной, словно держать-то держал, и держал надёжно, но давал понять, что отпустит по первому требованию. Но пока что не отпускал, а Леви почему-то не спешил руку забирать — прикосновение не пугало и не вызывало отвращения. — Серьёзно, могу я вам ещё чем-нибудь помочь? — взгляд пробежался с головы до ног и задержался на потемневшей от воды коже ботинок. — Вы промокли? — мелькнувшее в глазах беспокойство отразилось в порывистом пожатии — парень так и держал его руку в своей. Словно спохватившись, он разжал пальцы, выпуская ладонь Леви. Нагретой чужим теплом, руке сразу стало зябко. — Есть немного, — нехотя протянул Леви. Холод уже не так чувствовался, но ощущение чавкающей влаги доставляло дичайший дискомфорт, заставляя поморщиться. — Всё нормально, — поспешил, однако, заверить. — Здесь в двух шагах бар моего дяди, там есть сушилки для обуви, для своих, конечно, но мне он не откажет. Пока сохнет, можно выпить чего-то согревающего, глинтвейн, чай, какао? — парень предлагал так, словно Леви уже сидел за столиком или стойкой в том заведении и неспешно листал карту бара, не зная, что выбрать. Поддаться соблазну и очутиться в тёплом помещении с чашкой горячего чая вместо того, чтобы торчать на холоде улицы в промокшем ботинке хотелось неимоверно, но вот так, с бухты-барахты собираться и идти куда-то с незнакомым парнем, с которым попал в дурацкую неловкую ситуацию, это как-то… — Эрен, — тот как будто прочитал мысли — или их часть — и протягивал руку для пожатия. — Леви, — пожал её Леви. — Бар до утра работает? — На недоумённое поднятие бровей пояснил: — Обувь сохнет в лучшем случае часа два, как правило, дольше. Спасибо, как-нибудь в другой раз, — отказался-таки от заманчивого предложения. — Эм… как-нибудь в другой раз вы снова собираетесь промочить ноги, поскользнуться и упасть на меня? — это можно было бы расценить как насмешку вкупе с улыбкой, расцветшей на лице парн… Эрена, но глаза смотрели искренне и как-то мягко, по-доброму. Зелёные большие глаза с необычным разрезом и длинными ресницами. — Нет, как-нибудь в другой раз наведаюсь в бар твоего дяди, но за предложение спасибо, — Леви поблагодарил и, чуть кивнув головой в знак прощания, развернулся и направился к стоянке, благо на пешеходном как раз загорелся зелёный. Машина как раз, наверное, прогрелась; провести ближайшие минут двадцать с промоченной ногой, конечно, удовольствие ниже среднего, но Леви поступил правильно. Вот так идти неизвестно с кем неизвестно куда — подобное случалось последний раз, похоже, в период пубертата, когда «отморозить уши назло маме» было важнее безопасности и здоровья. Повезло, что тогда всё обходилось без каких-либо последствий. Да и сейчас, скорее всего, тоже бы обошлось. Не было ничего такого уж угрожающе-опасного в парн… в Эрене, Леви не чувствовал никакой неприязни или отторжения ни когда лежал на нём, — даже в мыслях это звучало как-то… пикантно — ни позже, когда тот держал его руку в своей. Влага в ботинке противным чавканьем намекала, что не таким уж и правильным было решение. Сквозь шум спешащей по своим делам толпы показалось, что его пару раз окликнули по имени, но усилием воли — и силой упрямства — он убедил себя, что только показалось. *** — …Так вот, Аккерман, вот такой сюрприз я ему приготовила, гениально же, скажи, ну? — Ханджи, наверное, как собеседники идеально подошли бы сувенирные кивающие головой собачки, те, которые в машинах раньше на торпедах ставили, у мамы Леви такая была в своё время. — Как всегда, — со вздохом согласился Леви. Многоходовочка с вручением заветной книги Эрвину больше уже походила на шаманские пляски с бубном или довольно труднопроходимый квест, но светящейся от радостного предвкушения Ханджи Леви это сказать как-то не мог. Одной нравится дарить с выкрутасами, второму — оценивать такое её к себе внимание, кто Леви такой, чтобы вмешиваться в эту их идиллию? — Скажи мне только ради всего святого, Хан, почему не кафе? — Он в очередной раз оглядел довольно брутально обставленное и украшенное под стать помещение и снова вздохнул, листая барную карту. Страницы с алкогольными напитками пропустил сразу, потому что, несмотря на то, что рабочий день уже закончился, оставлять машину на стоянке, ехать домой на такси, а наутро на такси же добираться до работы совершенно не улыбалось, и вообще, договор был на уже знакомую кафешку, где ждали-тосковали волшебно-вкусные воздушные пирожные со свежими ягодами. — Не занудничай, — Ханджи торопливо перелистывала страницы меню. — Потому что… где же оно… потому что здесь недавно… а-а-а-а, вот! — хлопнула она обложкой по столу и радостно потёрла руки. — Здесь недавно появилась новинка, согревающие напитки со всех концов света. Я хочу попробовать! Ты вот масала-чай пробовал? А сахлав? А сб… сбитень? Крам-бам-бу-лю? Мама дорогая, ну и названия, не вышепчешь! — Масала — не удивила. — Ну ещё бы, такого фаната чая, как ты, масалой удивить… — А вот про кукарямбу… — Крамбамбулю! — …Слышу в первый и, надеюсь, в последний раз. — Ну сегодня она нам и не грозит, это алкогольный напиток. — Оно ещё и алкогольное. В общем, я рисковать жизнью и здоровьем сегодня не готов, так что если нам жизненно необходимо попробовать что-то из этого твоего особого меню, то я морально готов только к масале. Ну и поесть бы нормально, вообще. — Ай, Аккерман, да поешь ты, успокойся! Это же не просто бар, а гриль-бар, тут мяса во всех видах — завались, даже экзотическое есть и дикое, ну, в смысле, из диких животных. По названию ж догадаться можно — «Егерская едальня», явно тут не только наливают, но и закусь соответствующая. — И обстановка — дом лесоруба, — добавил Леви, вновь обводя взглядом помещение, стилизованное под деревянный сруб и декорированное круглыми спилами деревьев, ветками и прочими всевозможными деревяшками. Смотрелось, в общем-то, довольно стильно и нетривиально, но рассчитано было, скорее, на душевные посиделки с друзьями вечерком под крепкий — или не очень — алкоголь и разные вкусные виды мяса, чем на то место, где можно быстро перекусить в обеденный перерыв и бежать дальше по своим делам. — Да-а-а, круто же! — подхватила Ханджи, не уловив в тоне Леви подкола. — Ну что, тебе масалу, мне, пожалуй, сбитень, ну и я вот рёбрышки с брусникой и можжевельником хочу попробовать, а ты что будешь? — Раз уже тут без вариантов, стейк закажу, есть же здесь стейки? — На четвёртой странице видела. Ты выбирай, я пока заказ сделаю, — Ханджи оглянулась, взглядом отыскивая официанта, и улыбнулась, кивком головы прося подойти к их столику. — Так, молодой человек, — затараторила, стоило тому приблизиться, — я бы хотела заказать сбитень, что бы он из себя ни представлял, и рёбрышки с брусникой, а моему другу — масалу и помочь подсказать, какой стейк у вас самый обычный, традиционный, так сказать, он довольно зануден и не очень новинки жалует, — состроив забавную гримасу, уставилась на Леви. — Традиционный, значит, — услышав мягко прозвучавший голос стоявшего рядом официанта, Леви напрочь забыл, на каком куске мяса с какой степенью прожарки он в итоге остановил свой выбор, и в удивлении поднял глаза к источнику звука. — Ну вот, другой раз наступил, надеюсь, сегодня ваша обувь в порядке, но я всё ещё могу предложить сушилку, — да, рядом стоял тот пар… Эрен, на которого не так давно Леви упал. Стоял и улыбался мягкой улыбкой, высокий, широкоплечий, довольно органично вписывающийся в обстановку бара в зелёном фартуке из грубой ткани и с планшетом для заказов в руках. Бар дяди, точно. Пока Леви пребывал в некоем ступоре, тот наклонился довольно близко и, ткнув пальцем в меню на стейк рибай, произнёс: — Вот этот — традиционнее некуда, — выпрямился и снова улыбнулся, но на этот раз чуть печально. — Ой, ну стейк-то традиционный, а вот мой друг… — внезапно влезла Ханджи. — Хан! — оборвал её Леви. С чего её понесло? — …традиционный зануда! — неожиданно завершила та свою тираду, видимо, вовремя прикусив язык. — Пусть будет рибай. И салат, овощной, на ваше усмотрение, — устало выдохнул Леви. — А мне с папоротником! — встряла Ханджи. Неугомонная. — Проверим заказ: для вас, — повернувшись к Ханджи, — сбитень, рёбрышки по-лесному и салат с папоротником. Для вас, — поворачиваясь и встречаясь взглядом с Леви, — мас… масала, — чуть запнувшись, продолжил, — стейк рибай и овощной салат, могу порекомендовать с булгуром, овощами и сыром фета. — Пойдёт, — кивнул Леви. Фета так фета. Когда официант удалился передавать заказ на кухню, Ханджи, хищно сверкнув очками, всем корпусом подалась вперёд, чуть ли не ложась грудью на столешницу. — Под-роб-нос-ти, Аккерман! — скомандовала, улыбаясь во все тридцать два. — Чего под-роб-нос-ти? — попытался уйти от ответа Леви, заранее понимая, что стопроцентно безуспешно. — Как чего? У вас тут какой-то «другой раз» с этим красавчиком, какие-то сушилки для обуви, и вообще… — Что «вообще»? — Аккерман, он над тобой навис аки скала, пальцем в твоё меню ткнул, чуть не в затылок дышал — и ты от него не шарахнулся ни разу! Так не бывает! Ты даже от меня по первости шарахался! — Я вот прямо сейчас от тебя шарахнуться хочу. — Не начинай даже, Аккерман! Рассказывай давай, — Ханджи уставилась с таким азартом, что, казалось, глаза выскочат через линзы. Леви поочерёдно перебрал и применил на ней фирменные взгляды, когда одними глазами мог сказать: «Серьёзно?», «Да ты издеваешься!», «Боже, за что мне это?», «Ладно ты, всё равно не отцепишься», в то время, как она продолжала так же одним взглядом поощрять: «Давай-давай! Ну же! Я жду», выглядя при этом как верная собака, которой хозяин по неосторожности показал любимый мячик. Смирившись, что рано или поздно придётся посвятить её в произошедшее недавно недоразумение, собрался с духом и начал: — В общем… я случайно — случайно, Ханджи! — упал на него. — В… в смысле упал? Откуда?! — Ханджи явно не совсем поняла, о чём речь. — Не откуда. Поскользнулся и упал. На него. — Нет, а ещё говорят, что классные мужики под ногами не валяются… ну, парни, ок… Ты под ноги не смотрел или, наоборот, смотрел, и как только увидал этого красавчика, сразу — уи-и-и-ть? — изобразила она голосом скольжение. — Да не так всё было, не сочиняй, — отмахнулся от неё Леви, краем глаза замечая, что на барной стойке появился высокий стакан и па… Эрен забрал его на поднос, на котором уже расположилась чашка с, предположительно, чаем. — О, напитки наши несут, — переключилась Ханджи за мгновение и лучезарно расплылась в улыбке подходящему к их столику Эрену. — Итак, что есть что? Это масала? Это, стало быть, сбитень? Аккерман, дашь попробовать? — Вот как от тебя не шарахаться, а? — устало выдохнул Леви, плавным движением, ничего не расплескав, подтягивая к себе чашку и скептически принюхиваясь к её содержимому. — Ну… допустим, — решился, делая аккуратный глоток. — Терпимо, — вынес вердикт. — Не обращайте внимания, это значит, ему чай ваш понравился, только по-человечески он выражать чувства не умеет, — тут же вмешалась Ханджи, как-то по-свойски подмигивая улыбающемуся официанту и отпивая из своего стакана. — Хм-м, прикольно! — шумно оценила напиток и немного почмокала языком. — Что сюда входит? Мёд? Имбирь? Корица? Гвоздика? Что ещё? Не могу разобрать… — Лавровый лист и облепиха, — чуть поклонился Эрен на удивлённо распахнутые глаза Ханджи. — Лавровый лист в составе напитка редко кто ожидает встретить, да, — повернувшись к Леви, тоже чуть поклонился и добавил: — мясо будет готово минут через пятнадцать, салаты принесу через пять-семь минут, — и, снова улыбнувшись, ушёл в сторону кухни. — Итак, у нас есть пять-семь минут, чтобы ты успел всё же мне рассказать, чем тебя так притягивает этот мальчик, — отпив ещё пару глотков, Ханджи вернулась в «позу собаки, ожидающей мячик». — Ну, предположим, не притягивает… — хотел было возразить Леви, но был остановлен взмахами рук, словно Ханджи пыталась отогнать птиц или — что более вероятно — опрокинуть свой стакан, устроив сбитневое озеро посередине их стола. — Не предположим. Ты не только не шарахаешься от него, но ещё и сам навстречу тянешься. Это так мило! — закусила она нижнюю губу и восторженно вытаращилась на Леви. — Ита-а-ак… — протянула, приготовившись слушать. Пару раз выразительно на неё посмотрев и вздохнув, Леви, не забывая о своём напитке, поведал всю ту короткую историю, сложившуюся за эти несколько дней, начиная с «Помнишь, ты, очкастая, меня по магазинам потащила и мы на девчонку с табличкой free huggs наткнулись?» и заканчивая «Если честно, сам не пойму, как оно так всё получилось». — … Но тебе это явно на пользу, Аккерман, — выслушав до конца, улыбнулась Ханджи. — Как бы там ни было, но ты должен дать хоть шанс этому парню, которого ты, недотрога эдакий, к своему телу священному допустил, — хихикнула, прячась за стаканом, из которого сделала ещё пару глотков. — Ни до чего я его ещё не допускал! — возмутился Леви. — О! Ключевое слово — «ещё»! — не упустила шанс его поддеть Ханджи. — Мяско несут! — опять моментально переключилась. — Мяско будет чуть позже, пока только салатики, — подхватил её тон Эрен, расставляя перед ними тарелки. — Могу ещё что-нибудь предложить? — Да, мне, пожалуйста, чай масала, а то этот вредина так и не дал попробовать, а ему самому — замуж, — как само собой разумеющееся озвучила Ханджи и демонстративно начала поедать свой салат, дескать, когда я ем, я глух и нем. На последнем предложении подвисли оба. Рты тоже пооткрывали одинаково и даже переглянулись практически синхронно. — Это уже ни в какие ворота не… — Леви не знал, откровенно говоря, как реагировать на такую её наглость, в то время как Эрен чуть ли не будничным голосом озвучил: — Ещё один масала и замуж, главное — не перепутать, — и, подмигнув, как ни в чём не бывало снова удалился в сторону кухни. — Я тебя придушу, честное слово, — устало выдохнул, понимая, что, во-первых, заклятую подругу не переделаешь, во-вторых, спокойная реакция Эрена не только погасила готовое сжечь всё на своём пути пламя ярости Аккермана, но и будто пообещала что-то важное и нужное, что-то, что сам Леви ещё не мог определить. — Ньюм… фотом ефё фпафибо фкажешь, — а вот сейчас ей ничего, даже полный рот еды, не помешало высказать свою точку зрения. Разве что трель мобильного заставила отложить столовые приборы и начать хлопать по карманам и сумке, пытаясь определить его местоположения. — Да где ф ты… — активно дожёвывая, выудила всё же его из недр сумки. — Да, Мэгги, моя дорогая… Тише! Детка, тише! Господи, что случилось? Что с Крис? Не с Крис? С кем? С тобой? Врач? Я сейчас приеду, пять минут, детка! — лихорадочно оглядевшись по сторонам, схватила сумку и, глядя огромными от паники глазами на Леви, выпалила: — Мэгги что-то с ногой сотворила, я не поняла, ревёт, наступить не может, — пошарила взглядом по столу, снова уставилась на Леви: — телефон мой не видел? — В левой руке у тебя, — ответил тут же. На всякий случай добавил: — Сумка в правой. Я с тобой, — и поднялся, намереваясь составить ей компанию в неожиданной семейной неурядице. — Я сама, врач там, тренер там, главное успокоилась чтобы, — она стремительно поднялась из-за стола, мазнула рукой ему по плечу, — прости, счёт на тебе, я убежала, — и на ходу натягивая подхваченное с вешалки пальто, ураганом вылетела в двери. Леви видел, как она пронеслась мимо окон и как мигнул фарами Жук на парковке рядом с баром, практически сразу отъезжая с неё. Леви устроил подбородок на сложенные руки, упёршись руками в стол, и задумчиво проводил авто взглядом. С одной стороны, беспокойство за старшую из близняшек царапало сознание, с другой — он прекрасно знал, что такое бурное проявление эмоций со стороны женской половины семейства Смит случается не в первый и, будем честны, скорее всего, не в последний раз. Леви помнил, как вот точно так же Ханджи подрывалась, когда Крис разбила лоб на тренировке по баскетболу, а Мэгги звонила и в ужасе верещала, что у той кровь залила всё лицо, и ничего не помогает, и шишка, мама, шишка такая надулась, что, наверное, теперь придётся делать пластическую операцию. На следующий день все трое как ни в чём не бывало звали его в кино на новый мульт, и хоть Леви был не особым любителем кинотеатров и самого жанра как такового, согласился, думая эмоционально поддержать девчонок. Эмоционально они сами могли поддержать хоть кого, у Крис на лбу красовался пластырь, прикрывающий шишку (и вовсе не такую, что «мама, придётся делать пластическую операцию»), и, пожалуй, на этом было всё. Все шутили и смеялись над вчерашней ситуацией, включая саму Крис, словно и не было никаких слёз и паники. Лоб, разбитый новый телефон, потерянная сумка с дорогой формой, порванная куртка, выбитый палец, жвачка в волосах — просто потому, что обе были довольно безалаберными и вещи обеих, а иногда и всех троих находились в некоем хаосе, где жвачка могла соседствовать с наушниками, а зубная паста — с тетрадями, — это то, что Леви мог припомнить навскидку. Хуже дело обстояло, когда все трое становились крайне серьёзными — тогда девочки сухо излагали вводные данные, чётко отвечали на вопросы матери и сохраняли железную выдержку в по-настоящему сложных ситуациях — когда одного из псов на прогулке задела и травмировала машина, девчонки позвонили и сообщили сухие факты — во сколько произошло, где находятся, адрес ближайшего ветеринарного пункта, характер повреждений. Получили чёткие скупые указания что делать и не делать от внезапно ставшей серьёзной матери, которая после разговора с ними быстро попрощалась с Леви и уехала спасать питомца. Поэтому отчего-то Леви был уверен, что и сегодняшняя суета завтра будет казаться не стоящей выеденного яйца. — Ваша спутница не дождалась мяска? — Эрен возник словно бесшумно, хотя, скорее всего, просто Леви не заметил его, задумавшись. — Она вернётся? — Вряд ли, неожиданные семейные обстоятельства. Спасибо, — Леви благодарно кивнул, когда перед ним появилась тарелка с куском мяса и гарниром, от которых шёл восхитительный аромат. — Сэр, а как быть с рёбрышками? — Эрен держал вторую тарелку в руках, сняв её с подноса, но так и не поставив на стол. — Можешь составить компанию, если не занят и если позволяют правила бара, — Леви указал рукой на свободный стул, приглашая. — Правила, конечно, не позволяют, но сейчас не так много посетителей, да и дядя не простит, если гость уйдёт недовольным по такой простой причине, — улыбнулся Эрен. — Я уберу и вернусь, — произнёс, забирая почти опустевший стакан и тарелку из-под салата. — От рёбрышек, кстати, откажусь, невозможно остаться голодным, работая в гриль-баре, могу сложить их вам с собой, жаль будет, если пропадут, поверьте, они хороши, — тарелка, недавно всё же поставленная на стол, снова вопросительно забалансировала в руке. — Ты просто будешь сидеть рядом, пока я буду есть? — Если вы не против, я буду пить, — на удивлённый взгляд Леви предупреждающе поднял руку, — чай, только чай. — Не можешь же ты всё время пить чай, только чай, так не бывает, — Леви тем временем отрезал кусочек мяса и отправил его в рот. Вполне вкусно. — Нет, ну в компании, конечно, могу и не только чай, но сейчас я на работе. Так что делать с рёбрышками? — спросил снова. — Заверните с собой, а ты всё же составь мне компанию, будь так сказочно любезен, — Леви расправился ещё с одним кусочком мяса. — Хорошо, сэр. Желаете что-нибудь ещё? — Всё, что желаю, я уже озвучил. — Понял вас, — улыбнулся Эрен и, поставив тарелку на поднос, в очередной раз удалился в сторону кухни. Оставшись один, Леви продолжил планомерно расправляться с куском мяса, оказавшегося весьма вкусным, и пожалел, что всё же не заказал ещё чая, простого, чёрного крупнолистового. Масала, конечно, хорошо, но лишь в качестве разнообразия, а вот любимого чая отчаянно не хватало. Придётся всё же просить принести чайничек… За окном тем временем постепенно темнело, загорались фонари, праздничные гирлянды, украшающие тут и там витрины, засияли ярче, напоминая, что Рождество всё ближе и ближе. Леви задумался, как будет встречать его в этом году. Конечно, его ждали у Смитов. Как и всегда. Конечно, его ждала мама. Тоже как всегда. И можно было, как всегда, провести первый час у неё, а потом уехать к Смитам, но… Но отчего-то именно в этот раз не хотелось повторять многолетний сценарий. И почему — Леви не знал ответа. Не то чтобы он был любителем разнообразия, скорее, наоборот, был довольно привержен традициям, однако почему-то это Рождество хотелось встретить как-то… — Сэр, я всё же решил угостить вас десертом, — Эрен снова оказался рядом незаметно. Когда Леви повернул голову, рядом уже стояла тарелочка с… воздушным пирожным с ягодами, как раз таким, какие ему запомнились в той кофейне, где они обычно встречались с Ханджи. А Эрен разливал по двум чашкам ароматный чёрный чай, крупные листья которого плавно колыхались в янтарном напитке в пузатом прозрачном чайничке. Именно такой, какой хотел заказать Леви, и он никак не мог сообразить, когда успел сообщить об этом Эрену… — Чай тоже выбрал на свой вкус, люблю дарджилинг. — Похоже, не сообщал, подумал Леви. — Вы сами готовите эти пирожные? — Ну любопытно всё же, откуда они тут. — Это из кофейни моей мамы, она занимается десертами, ну и дядю снабжает. Без фанатизма, конечно, в гриль-бар всё же не за пирожными идут, — Эрен с удовольствием отпил из своей чашки. Надо же, никогда бы не подумал, что этот парень любит чай. Такому подошёл бы или молочный коктейль с кучей всяких топпингов и добавок, или пиво, или кофе, или текила… Но никак не классический чёрный чай. Удивительно. — Кофейня? — Неужели та самая… — Ну да, тут относительно недалеко. Семейный бизнес, только мама выбрала сладости, а Ханнес — бар. Потом к нему присоединился отец моей подруги, мы семьями дружим с детства, он заядлый охотник, предложил поставлять дичь, ну и вообще постепенно бар в гриль преобразовался, — Эрен болтал так непринуждённо, словно они были знакомы сто лет. И у Леви ощущения тоже были именно такими. — Микаса, это подруга которая, стиль вот такой предложила, — обвёл Эрен жестом помещение. — Говорит, в детстве отец брал их с мамой в охотничий дом в лесу, и он был таким вот, сурово-брутальным. Они с матерью оставались в нём и ждали мужчин с охоты, пока те получали разрешения у егеря и добывали дичь. И она-то и предложила такой стиль. Не знаю, мне нравится, — пожал он плечами и снова отпил чая. Терпкий аромат манил, и Леви тоже отпил из своей чашки. Вкусный. И заварен правильно. Рука сама потянулась за десертной ложкой, отломила кусочек пирожного и отправила в рот. Знакомый вкус растёкся по нёбу, заставив на мгновение закрыть глаза от удовольствия. — Маме передай, у неё талант к кондитерскому делу, — проглотив, проговорил. Удивительно, но ужин превзошёл все ожидания, и изначально скептически отнёсшийся к идее сменить место дислокации Леви сейчас ни о чём не жалел. — А у дяди — к мясным блюдам, стейк был хорош, — похвалил и неведомого Ханнеса. — О, вы ещё его коктейли не пробовали, — усмехнулся Эрен. — Всё же первичное его призвание — это выпивка. Ребятам здесь нравится, — на удивлённый взгляд Леви пояснил: — однокурсники. Мы тут учимся все неподалёку, в медицинском, я подрабатываю, они забегают на перекус, по выходным иногда зависаем, — Эрен крутил в руках чашку. — В медицинском? — меньше всего парень походил на студента-медика, но, опять же, и чай с ним не особо вязался, тем не менее предпочитал тот явно его. — Ну да. Мы с первого курса вместе учились, на третьем разделение пошло на направления, нас всех разбросало кого куда, но мы по-прежнему поддерживаем общение и, если надо, на помощь друг другу приходим. Вот как с Кристой, вы же видели… — тут он немного смутился и споткнулся, — видели тут недалеко ребят с табличкой Free hugs? — смущение словно всё ещё не отпускало его, а Леви приподнял бровь в молчаливом вопросе. — Видели, конечно, — понял Эрен. — Ну допустим, — пирожное вкупе с чаем настраивали на продолжение беседы. Глядишь, и тайна Клуба анонимных любителей обнимашек раскроется. — Сакральный смысл этих танцев с бубном какой был? — Да задание ей нужно было сдать, по психологии, эксперимент провести. Вообще-то она на детского психолога учится, но возрастных рамок ей не ставили, вот она и решила по обнимашкам экспериментировать, типа, кто чаще откликается на них, учитывая возраст людей, место проведения и время года. — А есть разница между объятиями летом и зимой? — Как оказалась, огромная, — Эрен отпил чай, окинул взглядом зал, проверяя, не нужна ли кому его помощь, и продолжил: — например, летом люди обнимаются не особо охотно, вероятно, из-за жары, дискомфорта от возможных запахов и влажной от пота кожи. — Пожалуй, в этом что-то есть, — Леви даже передёрнуло от того, как живо представились потные липкие прикосновения совершенно не знакомых ему людей. — Во-о-от, а весной, наоборот, охотнее идут на контакт — пробуждение природы, вероятно, так влияет, кто-то подсознательно ищет потенциального партнёра, рассматривая тех, кто обнимает, как возможный вариант, — это тоже не особо вдохновило Леви: подумать только, ты обнимаешь в ответ, сразу строя на незнакомого человека какие-то планы? Бред. Но поддержать разговор хотелось дальше. — А как осенью? Зимой? Есть какие-то особенности? — Осенью чаще на контакт идут те, на кого осенняя хандра навалилась, они пытаются, обнимаясь, хотя бы немного её развеять, прям терапевтический эффект получается. — Ну надо же… — Леви было странно слышать о таком. Обниматься, чтобы почувствовать себя лучше? Хмм… — А зимой люди обнимаются охотнее в преддверии Рождества и нового года и в первые дни после них, а вот после — стараются избегать, будто вместе с праздничными украшениями убирают куда подальше и положительные эмоции. Хотя, конечно, это может быть и просто низкая температура, не располагающая к тому, чтобы лишний раз задерживаться на улице. — Так, получается, вы уже давно вот так… экспериментируете? — если речь идёт о времени после праздников и весне, это ж… — Почти год уже скоро, да, долгоиграющий проект получился, — Эрен улыбнулся и посмотрел за окно, где переливались золотом огни гирлянд и украшения на зданиях. — Примерно в это же время одного из наших друзей постигло разочарование в любви, и мы всеми силами старались ему поднять настроение. Так и созрело решение о проведении чего-то подобного. Ох, чего только мы за год не насмотрелись, — усмехнулся, отпивая чай. — Например? — даже интересно стало, что такого могло приключиться с этими обнимателями. — Например, мы зареклись проводить такие «акции» в парках, особенно когда там не особо много народа, — Эрен покрутил в руках чашку. — Мине там попался эксгибиционист, представляете? — На лице Эрена проступило странное смешанное выражение — что-то среднее между отвращением, смущением и улыбкой. — Она потом долго отказывалась вообще с нами выходить, даже на оживлённых улицах. — Её можно понять, — заметил Леви, очень живо представив, каково это — нежданно-негаданно лицезреть голое тело вместо обычных обнимашек. — Ну да. Но больше никто этого мужика не встречал из наших в парке — туда Энни сама попросилась, как раз после случая с Миной. Она хоть с виду и миниатюрная блондиночка, но на самом деле КМС по боксу, всё детство и юность на соревнованиях провела. — Эрен слегка фыркнул от смеха. — Пришла, попросила лёд и полотенце, посидела, прикладывая это к костяшкам на руке, а потом сдала отчёт, что обнимашки после пиздюлей способны вылечить человека от навязчивого желания демонстрировать голое тело, — Леви тоже фыркнул, представив, как вместо ожидаемого шока у девушки от увиденного тот неведомый мужик получил шок от нокдауна. — В официальную статистику мы это, конечно, не внесли, но с тех пор стали работать только в группах, и чтобы кто-то мог в случае чего отстоять наших, — Эрен допил чай и крутил кружку на блюдце. — Надолго ещё ваш проект рассчитан? — почти год обниматься, надо же… — Да нет, уже почти заканчивается. Пара недель осталась, — Эрен оставил в покое посуду. — Чтобы ровно год, какие-никакие выводы сделать, оформить всё это и сдать. — Больше не будете людей подкарауливать и кидаться на них с объятиями? — усмехнулся Леви, вспоминая, как неожиданно первый раз перед ним возникла та девушка с табличкой. — Ну… если только люди сами не будут против, — улыбнулся Эрен, стрельнув настолько заинтересованным взглядом, что Леви чуть не поперхнулся чаем, который отпил как раз так не вовремя. — Кстати, я долго думал, как к вам подступиться, чтобы получилось обнять. — Признание слегка выбило из колеи. Долго думал? — И как же это?.. В смысле, насколько долго ты это… обдумывал? — стало немного не по себе, что он, оказывается, был объектом наблюдения и кто-то строил на него какие-то свои планы. Ладно, в итоге он особо не возражал, что этим кем-то оказался именно этот парень, но сам факт… — Эм… я давно как-то заприметил вас в кофейне у мамы, и то, что вы не особо жалуете близость других людей, тоже отложилось в памяти, — Эрен смутился — видимо, не особо хотелось признаваться, что сталкерил. — Видел, как вы официантов сторонитесь, столик выбираете дальний, где меньше всего человек, но при этом ваша спутница могла до вас спокойно дотрагиваться. Стало интересно, как можно — и вообще, можно ли — попасть в этот круг доверия, — взгляд зелёных глаз смущённо стрелял по сторонам, избегая прямого контакта. — И тут вот недавно на улице вас заметил, и как мастерски вы от Кристы увернулись, хотя по статистике она, Армин и Мина наиболее располагали других людей к объятиям, им никто не отказывал. А вы — увернулись. Единственный из всех за всё время. Наши тогда настолько опешили, что чуть ли не единогласно решили, что обнять такого, как вы — нереальная задача. А я решил попробовать рискнуть, — взгляд наконец-то перестал метаться по сторонам, и Эрен открыто уставился Леви в глаза. Словно молнией зелёной метнул, аж холодок по затылку пробежал. — Ты рисковал и в нос получить, так-то, — хоть, по сути, результат такого риска Леви на данный момент вполне устраивал, не обозначить своё первичное недовольство он не мог. — Оно бы всё равно того стоило, — открыто улыбнулся Эрен, и Леви подумалось, что, в конце концов, пожалуй, да, стоило. Колокольчик над дверью в бар затрезвонил как-то особо долго и будто нетерпеливо, и, обернувшись на его звон, Леви увидел довольно многочисленную компанию молодых людей, шумно галдящих и с удовольствием растирающих после уличного холода руки. Приглядевшись, узнал некоторых из них — «банда обнимальщиков», как он их прозвал про себя. Вон высокий белобрысый здоровяк, угрюмая брюнетка, не то девушка, не то парень в унисексе, хмурая невысокая блондинка и многие прочие. Весело переговариваясь, они подошли к барной стойке, поприветствовали хозяина и заозирались, ища кого-то взглядом. Эрен махнул им рукой, и они замахали в ответ, зовя к ним. — Прошу прощения, мне нужно идти. Рёбрышки я вам упакую с собой, второй масала в счёт включать не буду, его не успел донести, — Эрен встал, подхватил со стола чайную пару, из которой пил чай, и добавил: — если вам что-то нужно, позовите, — и, уже почти повернувшись, чтобы идти к стойке, договорил: — я надеюсь, вам у нас понравилось, и мы ещё с вами увидимся, — и, улыбнувшись, зашагал к шумной компании. Леви смотрел ему вслед и думал, что этот гриль-бар, пожалуй, самый оптимальный вариант для ланчей. И ужинов. И простой зайти выпить чего бы то ни было — тоже неплохо. — Увидимся, Эрен, — произнёс негромко, но тот, хоть и находился уже в кругу друзей, словно услышал, обернулся и кивнул. И они увиделись. Ещё раз и ещё. И даже в Рождество, когда, по традиции встретив его с мамой, получил кучу сообщений с поздравлениями от Эрена, не смог отказать увидеться с ним в эту ночь. Его компания праздновала неподалёку от дома Смитов, и, направляясь к с нетерпением ждущей его Ханджи и крестницам, Леви был-таки перехвачен Эреном, который очень как-то естественно и непринуждённо утянул его в объятия, и Леви совершенно не хотелось из них вырываться. Наоборот, пришлось с сожалением из них выпутываться, когда миссис Смит чуть не взорвала телефон непрекращающимся потоком сначала СМС, в которых с нетерпением маленького ребёнка задавала на разные лады вопросы о местонахождении Леви и «Ну ты скоро уже» с бесконечным количеством вопросительных знаков в конце, а потом и самими звонками с дубляжом уже заданных вопросов. Потом уже были официальные знакомства со всеми Смитами, включая собак, кошек, тарантулов и хамелеона, поселившегося в их бесконечно интерактивном доме как раз на Рождество. С друзьями Эрена Леви был знаком заочно, вполне предсказуемо узнав, что Энни как будущую профессию выбрала патологоанатома, здоровяк Райнер — мануального терапевта, а конопатый Марко — пластического хирурга, и неожиданно приняв как факт, что одуванчик-унисекс Армин выбрал медицину катастроф. Сам Эрен тоже удивил — кем-кем, а педиатром его Леви представлял очень смутно, хотя, надо отдать должное, язык с детьми тот находил на ура, и девчонки Ханджи тут же это оценили, по умолчанию ангажировав его себе полностью на вечер, который они проводили вместе с Леви у них в гостях. Были поиски новой квартиры, подходящей им обоим, шумный переезд, потому что помощь предложили все — и друзья Эрена, и всё семейство Ханджи, перезнакомившись друг с другом и устроив массовые посиделки после успешного его завершения. Было много чего — и недопониманий по первости, и ссор, и примирений, и новых открытий, приятных — Эрен, оказывается, очень вкусно готовил — и не очень — грязные носки зачем-то заботливо складировались под кроватью, принципиально даже не пытаясь быть донесёнными до корзины с грязным бельём. Всё это проживалось, переживалось и становилось частью уже общей истории. Неизменным оставалось одно — теперь Леви жизненно необходимы были прикосновения Эрена и прикосновения к Эрену. Грудная клетка под рукой поднялась чуть выше обычного в глубоком вдохе, тело напряглось, потягиваясь, и в следующее мгновение Эрен притянул Леви к себе, словно целиком обволакивая собой и растворяя в себе. Уткнувшись носом куда-то в ключицу, Леви думал, что это даже странно — настолько чувствовать себя сроднившимся с другим человеком, что прикосновения друг к другу ощущаются уже неотъемлемой частью самого себя. — Доброе утро, — прогудели слова в груди, к которой Леви был плотно прижат. — Доброе, — ответил он ключицам в частности и Эрену целиком. — Во сколько сегодня Ханджи девочек собиралась нам подкинуть? — прогудело следом, и Эрен завозился, укладываясь так, чтобы можно было видеть лицо Леви и целовать, мягкими губами касаясь виска и скулы. — Обещала часам к одиннадцати, — дотянувшись, Леви посмотрел время на телефоне, поняв, что у них есть чуть больше часа до приезда женской части семейства Смит. — Значит, пора вставать, — оставив пару поцелуев на губах, Эрен ещё раз потянулся всем телом и неожиданно улёгся на Леви, придавив своим весом и заставив охнуть. — Я вот так точно не встану, — сдавленно проговорил он. Тяжесть сверху, однако, ощущалась весьма приятно, напоминая о прошедшей ночи. — Я чуть-чуть, — улыбнулся Эрен. — Не хочу тебя от себя никуда отпускать, — приподнявшись на руках, переместился всё же, улёгшись рядом и притягивая спиной к себе. Взаимно, подумалось Леви. «Любить — это хотеть касаться», — вдруг всплыло у него в голове. Память услужливо перебрала карточки с воспоминаниями, помогая понять, откуда вдруг взялась эта фраза. Ханджи, конечно. В тот вечер они втроём с Эрвином ходили в театр, и конечно же она вспомнила знаменитое изречение Станиславского — «Не верю!» Чему она там не поверила на сцене, Леви помнил уже плохо, а вот история про то, что, когда у этого режиссёра спросили, что такое для него любовь, и он ответил именно так, отчего-то засела в памяти. «Хотеть касаться» — повторилось мысленно ещё и ещё раз, и, в очередной раз растворяясь в объятиях Эрена, Леви полностью осознал значение этих простых слов. Позволив себе ещё несколько минут поваляться в постели и напитавшись прикосновениями друг к другу, они встали и начали новый день своей жизни.