Прилежный ученик

Чимин нетерпеливо ёрзает на месте, слушая ленивую речь другой студентки. Не так, всё не так. Она говорит долго, растягивая гласные, чтобы выиграть себе немного времени, смотрит в парту, словно там написан ответ. Может быть даже ответы на все вопросы разом. — Да боже, — Чимин готов расхныкаться. От нетерпения тело горит, а он сам мелко подрагивает – это смесь негодования и предвкушения, потому что, когда учитель Мин закончит унижать большую часть их группы, то обратит внимание на Чимина. Маленького, нуждающегося в поощрении Чимина. От одной мысли, что он вот-вот сможет дать ответ, не важно сидя на своём месте или подскочив и встав по струнке смирно, у Чимина подрагивают коленки. Ему приходится больно прикусить губу, чтобы позорно не заскулить, тем самым, привлекая к себе внимание. А он привлечёт. Потому что, так Чимину кажется, учителю Мину безумно нравится дразнить своих подопечных. Не важно, знает ли студент ответ или нет, он будет лениво сыпать вопросами, никак не показывая, правильный ли был дан ответ. И лишь в конце, может быть, если учитель Мин будет в хорошем настроении, он позволит скупой похвале сорваться с губ. Чимин до боли сжимает ладошки, впиваясь ноготками в нежную кожу. Сегодня он готов даже не на сто процентов, а на всю тысячу. Изучил несколько тем сверху, лишь бы ещё раз услышать, как учитель Мин говорит ему «вы хорошо подготовились, Пак». — Садитесь, — учитель Мин отпускает несчастную студентку, никак не комментируя её ничтожные ответы. Если бы спросили Чимина, он бы ответил намного больше, привёл примеры или, например, вспомнил статистику. Да что угодно! Лишь бы не было этого равнодушного «садитесь». — Пак. Чимин вздрагивает, он единственный Пак на потоке, и порывается подскочить с места, но учитель Мин небрежно машет рукой. — Не поднимайтесь, — Мин подходит ближе, неприлично близко – опирается бедром о парту, практически нависая над Чимином, — надеюсь, хоть вы порадуете меня сегодня. — Конечно, — не было ещё такого дня, чтобы Чимин не знал ответа, — вы же знаете, сонсэнним. — Тогда начнём с простого, — учитель Мин кивает, никак не меняясь в лице. По нему вообще непонятно, доволен он ответом или разочарован, рад видеть того или иного студента на паре или нет. Однажды Чимину показалось, что он заметил мелькнувшую на губах улыбку, но стоило моргнуть – и она исчезла. — Расскажите мне, что такое поляризация. — Поляризация – это упругое смещение связанных зарядов под действием электрического поля, — Чимин начинает бодро отвечать, влажно облизывая вмиг пересохшие губы. Ему не надо даже мгновения, чтобы подумать над ответом, потому что он знает. Он знает, какой вид поляризации присущ всем диэлектрикам, знает различия между разными поляризациями, но отвечает лишь тогда, когда слышит соответствующий вопрос. Его возбуждает процесс. То, как учитель Мин спрашивает – немного скучающим тоном, смотря куда-то в сторону, лишь изредка одаривая Чимина короткими взглядами. То, как звучит голос учителя: хрипло и низко, с проскальзывающим в тоне сатури, с грубыми рычащими нотками, которые из-за тотального спокойствия Мина не звучат так, как хотелось бы. Чимин, из-за быстроты своего ответа, он действительно боится, что не успеет или его перебьют, или пара кончится, дышит слишком часто. Он раскрасневшийся, окрылённый, и не смеет отвести глаз от статной фигуры учителя Мина. Наверное, все его одногруппники думают, что Чимин влюблён, но они не знают, что он смотрел бы так даже на старого учителя Ли, если бы тот спрашивал с таким же напором. — А что насчёт спонтанной поляризации? — учитель Мин никак не комментирует, прав был Чимин до этого или нет, он лишь задаёт следующий вопрос. И ещё один, и ещё. — Как изменяются потери, обусловленные поляризацией, с ростом частоты? Чимину приходится замолчать на короткое мгновение, чтобы прикусить щёку с внутренней стороны. Если он так не сделает, то просто стыдливо застонет. Возбуждение, то, которое он не в силах контролировать, уже медленно зарождается в теле, заполняя жаром. Хочется нервно расстегнуть верхнюю пуговку рубашки, ослабить галстук, стянуть жилетку. Раздеться. Чимину бы это совсем не помогло, потому что даже голый, он бы нуждался совсем не в телесной разрядке. — Вы не знаете? — в голосе учителя Мина не звучит разочарование, но взбудораженное сознание Чимина самопроизвольно воссоздаёт нужный тон. По телу проходит такая сильная волна дрожи, что он вскрикивает громче обычного: — Нет! То есть знаю! — Знаете? — учитель Мин с любопытством наклоняет голову набок. Одна из тех эмоций, что иногда появляется на его лице. — Тогда даю вам минуту, чтобы ответить. Время пошло. — С-сначала потери поляризации увеличиваются, потом уменьшаются, — Чимин гулко сглатывает, чувствуя себя точно так же: его член, подталкиваемый возбуждением, увеличивается, пока он сам словно уменьшается под внимательным взглядом тёмных глаз учителя Мина, — а при дальнейшем увеличении частоты снова возрастают. Это уже вопрос из следующей темы. Чимина охватывает восторг, что он подготовился, что прочитал больше, чем задавали. Заведённое правильными ответами тело покалывает в самых разных местах. Напряжение собирается в копчике и волной скользит между ягодиц, вызывая зуд. Чимин неловко ёрзает на одном месте, стараясь не думать, как выглядит со стороны. — Хорошо, но что ещё? — Юнги спрашивает с нотками скуки и снисхождения, но его внимательный тёмный взгляд не скользит в сторону, как бывало с другими студентами. — Есть ещё что-то, что вам хотелось бы подчеркнуть в рамках этой темы? — Д-да, я… — Чимин судорожно перебирает в голове статьи, прочитанные параграфы учебника, выбирая чем бы удивить учителя Мина, чтобы хотя бы раз услышать похвалу на всю аудиторию. Гулко сглотнув, он опускает руки между ног, плотно стискивая их бёдрами, чтобы добавить хоть какое-то давление на член. — Н-например, с ростом температуры усиливается тепловое движение молекул и увеличивается количество свободных носителей заряда… — И что нам это даёт? — Юнги перебивает, сбивая с ровной мысли, подталкивая искать ответ в глубинах собственных знаний. Чимин судорожно перебирает варианты в голове, останавливаясь на нескольких и вываливает это всё на Юнги. Он дрожит, пусть и пытается скрыть своё состояние. Он чувствует себя павшим так низко и глубоко, что это практически неприлично. По кафедре проходится гул перешёптывания, но уловить даже отдельные слова не получается. Всё его внимание сконцентрировано на учителе Мине. — Дальше, — Юнги ведёт кончиками пальцев по парте, замирая совсем близко от сжавшегося из-за возбуждения Чимина, — что будет потом. Чимин беспомощно сводит коленки. Он знает так много, но раздразненное сознание не хочет собираться в какой-то единый ровный и внятный ответ. Поэтому он вываливает на Юнги всё, что знает. Рассказывает из прошлых тем, приводит примеры из будущих, даже пытается показать схемы. Его пальцы дрожат, он сам весь дрожит, хотя голос до последнего звучит ровно. — И это нам даст?.. Юнги задаёт наводящие вопросы, и, кажется, словно в его глазах есть насмешка. Чимин не удивился бы. Со стороны он выглядит взъерошенным с раскрасневшимся лицом, горящим взглядом и покусанными, истерзанными зубами, губами. Такой нуждающийся в том, чтобы кончить. Возбуждение достигает своего пика, уже причиняя дискомфорт, но Чимин отвечает. Ему самому кажется, что все слова звучат как бред и он давно говорит какую-то чушь. Ионы. Электроды. Разряд. Звучит так глупо и смешно, как и сам Чимин, когда пытается доказать один из физических законов – их они давно уже прошли. — Понятно, что ещё? — Юнги спрашивает стоит Чимину замолчать, пытаясь отдышаться. Тяжёлое дыхание звучит так шумного и громко, что на мгновение он даже задерживает его, лишь бы немного услышать собственные мысли. В мыслях пусто. Пульс бьётся так, словно пытается подать сигналом одно единственное слово: «кончи». Чимин и рад, но ему мало того, что есть – всего лишь несколько правильных ответов, всего лишь лёгкое давление сквозь одежду на член. Хочется иного, но он исчерпал весь запас своих знаний, поэтому пристыженно выдавливает, опуская взгляд на колени: — Я н-не знаю, сонсэним. — Конечно, — Юнги ухмыляется, и это так отчётливо слышится в голосе, что Чимин поражённо вскидывает голову, чтобы увидеть. Уголок губ поднимается вверх, демонстрируя то, насколько учитель Мин может быть прекрасным, когда улыбается. — Вы уже всё сказали, мистер Пак. Отличная работа. Ваши способности невероятно выдающиеся. Чимин застывает с приоткрытым ртом, не веря, что это правда. Его похвалили. Перед всеми. После нескольких долгих минут выпытывания ответов. Понимание этого с силой обрушивается на несчастного, пытающегося сдержать скуление Чимина. И не только стоны. Возбуждение, найдя для себя выход через такую ненавязчивую похвалу, стремительно собирается в одной точке. Он резко поднимает руку, чтобы прикусить ребро ладони, и не захныкать слишком откровенно и показательно. И так понятно, что Чимин сейчас находится где-то на грани оргазма, но не стоит всем знать, что он действительно кончает. Пачкает свои хорошенькие светлые джинсы, а дрожащими ладонями пытается не скользить по дёргающемуся члену. Как стыдно. Перед глазами темнеет, и Чимин едва успевает услышать, что с пары звучит звонок, а Юнги отправляет всех на выход. Озвучил ли он домашнее задание? Им надо пройти какую тему? Чимин импульсивно дёргается, но слух ему отказывает. В ушах звенит. Оргазм, невероятно сильный и мощный, впервые за всю его недолгую жизнь, сбивает с толку, а слабое тело плавно заваливается на бок. В себя он приходит в кабинете Юнги. Темная комната, подсвечиваемая только приглушённым светильником, и шорох бумаг. Тихая и уютная атмосфера бальзамом проскальзывает по раздраконенному возбуждением телу. Чимин начинает дышать ровно и спокойно. Он нехотя усаживается на мягком диване, не зная, как привлечь к себе внимание. — Пришли в себя, мистер Пак? — голос Юнги звучит глухо ещё для не пришедшего в себя Чимина. Он осознаёт вопрос не сразу, поэтому отвечает с небольшой задержкой: — Да, спасибо, учитель Мин. — Отлично, — Юнги поднимается со своего места – он сидел на кресле за столом – и подходит достаточно близко, чтобы подцепить двумя пальцами точёный подбородок Чимина. Их взгляды пересекаются, но распознать тёмную жгучую эмоцию практически невозможно. — Мистер Пак, если вы будете кончать каждый раз, когда я буду вас спрашивать или хвалить, то нам придётся проводить проверку ваших знаний в индивидуальном порядке. — Что? — Мне казалось, что вы достаточно умный студент, чтобы понять меня с первого раза, — Юнги надавливает подушечкой большого пальца на полную нижнюю губу Чимина, оттягивая её вниз, — мне повторить? — Н-нет, — Чимину кажется, что это сон, но он всё равно пробует рискнуть. Обхватывает губами подушечку пальца, начиная её плавно посасывать, не разрывая контакта глаз. Возбуждение, только что покинувшее тело, возвращается с новой силой. — Я хочу давать вам… ответы в индивидуальном порядке, с-сэр. — Я рад это слышать, мистер Пак, — Юнги властно толкается пальцем во влажный рот, пока ловкие ладошки Чимина тянутся к чужому ремню, — думаю, у нас с вами будет углублённое изучение физики. Вас это устроит? Вместо ответа Чимин расстёгивает молнию на брюках Юнги и робко тянется внутрь. Он оттягивает вниз бельё, решительно высвобождая довольно крупный и толстый член, невольно сравнивая с собственным. И проигрывает по всем статьям. У него член небольшой, аккуратный даже, с милой бордовой головкой, не идёт ни в какое сравнение с миновым. Тяжёлый, горячий, он идеально ложится в маленькой ладошке Чимина. — С теорией у вас намного лучше, чем с практикой, Чимин, — Юнги вплетается пятернёй ладони в распушившиеся волосы, несильно притягивая голову к паху, — а зачёт сдавать по обеим частям. От этой порочной смеси учёбы и секса Чимин краснеет, чувствуя, как кровь припекает щёки. Он не самый большой умелец сосать члены, особенно такие крупные, но с его синдромом отличника… Чимин хочет выслужиться. В голове мелькают все прочитанные им правила минетов, вспоминается собственный небольшой опыт, и он решительно распахивает рот, аккуратно убирая зубки. Брать до основания с самого начала Чимин не рискует. Он всласть облизывает бархатную головку, причмокивая и мягко посасывая небольшую дырочку в центре. Солоноватая вязкая капелька попадает на язык, словно поощряя действия. Хочется, чтобы поощрение ощущалось не только во рту, но и звучало на словах. Чимин робко двигается, заглатывая даже не до середины, когда чувствует, как ладонь в волосах сжимается крепче, подталкивая вперёд. Возбуждение от лёгкого принуждения вытесняет смущение, и Чимин решается на более смелые действия. Он старательно раздвигает губы, проскальзывает влажным языком по разгоряченной коже, оглаживая выпуклые венки, и, немного, конечно, теряется, но решает попробовать себя отпустить. Чимин прикрывает глаза, шумно втягивая воздух через нос, и неторопливо, с посильной помощью Юнги, опускается до основания. — У вас определённо есть навык глубокого погружения в предмет, — Юнги поощрительно поглаживает Чимина по голове, удерживая её на месте, — но есть аспекты, которые лучше усваиваются через пример. Примером Юнги служат толчки. Сначала плавные, немного расслабленные, словно вальяжные. Он двигает бёдрами, вбиваясь в растянутый вокруг члена рот, постепенно наращивая темп. Чимин даже жмурится, чувствуя, как в уголках глаз собирается влага. Его горло трахают. Используют для удовлетворения примитивной потребности, которая появилась из-за него. Ответов, реакции, действий Чимина. Знаний. Чимин готов заскулить не только от ощущения проскальзывающей по горлу обжигающей головки, но и от осознания, что учитель Мин, из всех студентов, выбрал только его. Неловко ёрзая на месте, он понимает, что возбуждение приятной тёплой волной проскальзывает по всему телу, всё сильнее нарастая. Слабо дёргающийся между ног собственный член, требует к себе немного внимания, и Чимин, не устояв, надавливает на него ладонью. Ведь сейчас, находясь не в общей аудитории… ему можно? — Что это вы делаете, ученик Пак? — Юнги грубо стягивает прядки растрепавшихся волос, сжимая их пальцами и оттягивая чуть вверх. Чимин поднимает слезящиеся глаза, с трудом продолжая удерживать рот открытым и доступным для члена. Челюсть затекает, но это становится таким несущественным, когда на всегда холодном лице учителя виднеется откровенно довольная ухмылка. — Разве я вам разрешал трогать себя? Или, может быть, вы решили, что раз я не запрещаю, то вы вольны делать со своим телом всё, что пожелаете? Похвальная самоуверенность для студента с вашим уровнем знаний. Безусловно вы – лучший на потоке, но не… единственный, кто привлекает внимание своей эрудированностью. Вам же хочется быть исключительным, верно? Юнги вбивается в горло в такт каждому прозвучавшему слову, а под конец, когда Чимин уже весь дрожит, не в силах сдерживаться, толкается особенно глубоко. Так, что кончик аккуратного носика касается коротких волосков на лобке. Он готов кончить без стимуляции и во второй раз, только от ощущения скользящего в глотке члена, от тёмного, властного взгляда. От голоса. Голоса учителя Мина, который поощряет его стремление к уникальности. Чимин слабо скулит, интуитивно начиная сглатывать в тот момент, когда Юнги кончает, наполняя рот вязкой спермой. — Что же вы молчите, Чимин? — Юнги выскальзывает из горячего рта и пошлёпывает головкой по влажным, раскрасневшимся пухлым губам. Размазывает остатки спермы, пачкая хорошенькую мордашку в себе. Чимин не может не думать, что так его помечают. — Или способность отвечать заканчивается, когда вас трахают? — Н-нет, — Чимин прикрывает глаза и часто-часто дышит, пытаясь успокоить разошедшееся сердце, — я не потерял способность отвечать вам, учитель Мин. — Тогда я жду ответ, — Юнги мягко проводит тыльной стороной ладони по бархатной щеке, а потом лукаво добавляет: — Или мне повторить вопрос? Чимин красный не просто от смущений или возбуждения, а от затапливающего изнутри стыда. Одна мысль, сказать что-то подобное вслух, озвучить, а значит — признать, как факт, что он действительно хочет… — Чимин? Юнги продолжает настаивать точно так же, как тогда, в аудитории, ожидая услышать ответ на свой вопрос. Он уже спрятал вялый член, поправил одежду, и даже лицо, беспристрастное и спокойное не выдаёт того, чем они только что занимались. Чимин опускает взгляд на колени, замечая, как между ног топорщится, но Юнги моментально поддевает его подбородок, вынуждая смотреть на себя. Красивый. Учитель Мин действительно самый красивый преподаватель во всём институте, но Чимин как-то не акцентировал на этом внимания. Пока не попробовал на вкус член. — Я жду, — Юнги постукивает подушечкой пальца по подбородку, цокая, — как мы продолжим с тобой заниматься, если ты не в состоянии ответить на простой вопрос. Резкий переход на неформальную речь выбивает достаточно сильно, чтобы Чимин мог выдавить из себя слабое: — Хочу быть ис-сключительным, — он гулко сглатывает, старательно контролируя дрожь в теле и особенно – на кончике языка, когда решительно заканчивает: — для тебя, Юнги-хён. — Умница, — Юнги поощрительно чешет под подбородком, словно Чимин заслуживший награды котёнок, — а теперь тебе надо записать домашнее задание и дополнительные вопросы с высоким уровнем сложности от меня лично. Поднимайся и иди к столу, Чимин. Чимин тянется следом за ускользающим прикосновением, совершенно не желая терять контакта с рукой Юнги, но тот двигается быстрее. Да и тягучее возбуждение, не нашедшее для себя выхода, притягивает Чимина обратно к удобному диванчику. Он буквально заставляет свои непослушные ноги двигаться в сторону стола, за которым учитель Мин уже вполне с удобством устроился. Прихватив по дороге сумку с учебниками и тетрадями, Чимин на ощупь достаёт одну, чтобы под диктовку записать сухой перечень тем. Это то, чего они будут касаться только во второй четверти… Точнее – большинство посредственных студентов. Чимин не такой. Он куда умнее, поэтому выучит всё к следующему же занятию, чтобы в очередной раз послушно отвечать на любые вопросы Юнги. — И последнее, — Юнги постукивает пальцами по столу, удерживая паузу, размышляя о чём-то своём, пока Чимин безбожно залипает. Он смотрит на крупные костяшки, на очерченные фаланги, на ногтевую пластину – аккуратную, подстриженную и ухоженную. И хочет… Чимин нервно проводит ладошкой по волосам, сглатывая всколыхнувшее его сознание вообразимую картинку. Где бы могли оказаться эти пальцы. Что с ним сделать. Как… научить. На примере. — Ты действительно должен подготовиться, Чимин, если хочешь, чтобы наши индивидуальные занятия продолжались в том же темпе. Чимин глупо моргает, пытаясь осознать прозвучавшую фразу. Подготовиться? Так он и так… О. О-о-о… — Ты меня понял, Чимин? — Юнги замирает, хищно проскальзывая взглядом вдоль тела Чимина, особенно долго задерживаясь на выпирающем бугорке в районе паха. — Или мне стоит озвучить инструкцию для твоей индивидуальной подготовки? — Я п-понял, — Чимин прижимает ладошку к горящей щеке, — я… я буду готов к следующему уроку, Юнги-хён. — Вот и славно, — Юнги склоняет голову набок, одновременно с этим толкаясь языком за щёку – жест, вынуждающий Чимина краснеть, вспоминая то, что случилось мгновение назад, и поднимается с места. — Тогда последнее. Меньше всего Чимин ожидал того, что Юнги его поцелует. Жадно и грубо, властно обхватив ладонью шею, чуть сдавливая. Ещё меньше он думал о том, как перевозбуждённое тело откликнется на такую ласку, на ладони, которые вальяжно проскользнут по бокам и подтолкнут пылающий под кожей жар к какому-то итогу. Громкий стон разрывает их поцелуй, потому что Чимин не может удержать себя в узде, не может не цепляться за Юнги, не может не дрожать. — Вот как. Сладкий мальчик, готов кончить от похвалы и поцелуя, да? — Юнги крепко удерживает Чимина в руках, пока все его тело содрогается от неожиданной и мощной волны оргазма. — Тебя можно трахать в рот, ебать в попку, но кончаешь ты совсем от другого. Забавно. Заскулив от смущения, Чимин вжимается лицом в изгиб шеи Юнги, отчаянно желая спрятаться, а в ответ слышит бархатный грудной смешок. Нежный и ласковый. Это совсем добивает его слабое сердечко, разрушая образ сдержанного и непоколебимого профессора, превращая его в нечто новое. И только его, персональное для Пак Чимина.

***

К моменту следующего занятия Чимин знает всё. И даже немного больше. Он выучил перечисленные Юнги темы, заглянул на несколько параграфов вперёд и даже законспектировал особенно сложные моменты. Поспать за эти три дня практически не удалось, но и организм, вроде как, совсем не требовал под себя постель с подушкой. О нет. Тело нуждалось в ином: в горячих прикосновениях, в жарких поцелуях, в движении большого и толстого члена. Хоть в горле, хоть в… Чимин краснеет, стоя перед входом в аудиторию, мучительно думая о том, что же сегодня случится. Юнги, как и в прошлый раз, будет спрашивать его перед всеми, доводить своими вопросами до нервного возбуждения и нуждающегося в разрядке члена? Или… или он пригласит остаться после урока, у Чимина как раз есть окно на два часа, чтобы детально и глубоко изучить заданные темы. Сладкая дрожь предвкушения мягко проскальзывает вдоль позвоночника, раздразнивая. — Ты чего замер? — одногруппница игриво толкает его в плечо в сторону аудитории. — Не говори, что после прошлого раза не подготовился? — Подготовился, — Чимин скомкано улыбается, чувствуя, как один из элементов его подготовки как раз перекатывается в попке из-за шагов, — с чего бы мне… что такого было в прошлый раз? Обычный опрос. — Обычный? — девушка присвистывает, опуская сумку на стул рядом с партой. Чимин зеркалит её действия, неловко думая, как бы сесть так, чтобы не потревожить пробку. Мелькает позорная мысль подложить что-то мягкое… — Он тебя буквально довёл до обморока, Чимин. Задавал такие вопросы, что даже наша староста смотрела на тебя, как на великого мученика. Как по мне – это было чрезмерно жестоко. Обморок? Жестоко? Чимин даже замирает, с открытым ртом смотря на совершенно серьёзную девушку. Вот так это выглядело для всех остальных: жестокий учитель Мин довёл несчастного ученика Пака до крайней точки истощения? В каком-то смысле, конечно, Юнги и правда его довёл… Чимин откашливается, совсем не зная, что сказать в оправдание, но это и не надо, потому что Юнги решительно выходит к ним из своего небольшого кабинета. Он осматривает каждого стоящего студента внимательным взглядом, а потом холодно бросает: — Добрый день, студенты, — Чимин ждёт, что на нём взгляд задержится, может быть, как-то потеплеет, но нет. Ничего. Равнодушие и пустота. Юнги тем временем раскладывает на своём столе папки, перебирая какие-то конспекты, и добавляет: — Сядьте. Когда вы стоите, то выглядите глупее, чем есть на самом деле. Они все, как по команде, опускаются на свои места. Пробка моментально даёт о себе знать, толкаясь особенно глубоко в дырку. И если подавить стон Чимин всё ещё успевает, плотно прикусив щёку изнутри, то вот дрожь – нет. Та самая одногруппница, не то чтобы он помнит её имя, конечно, некстати замечает это, но принимает, вероятно, совсем за иное. Скорее всего за испуг, потому что с сочувствием хлопает по руке, и одними губами говорит: «может, он тебя пропустит сегодня». Чимин надеется, что не пропустит. Что спросит. Что даст понять, насколько ценен его уровень знаний. А потом попросит остаться после урока, и… — Небольшой блиц опрос, — Юнги водит подушечкой пальца по списку студентов, выбирая первую жертву, — пять минут, перед тем, как приступить к новой теме. Студент Чхве Сан, скажите нам, за счет чего не могут возникнуть первичные электроны при развитии электрического пробоя газа в однородном электрическом поле? Сан неловко поднимается с места, кидая затравленный взгляд на сидящих студентов, и особенно длинный и просительный – на Чимина. Но никто не будет подсказывать, потому что наказание за шум в аудитории можно получить страшное. Юнги не бьёт, не унижает, не травит, но за каждую, не важно правильную или нет, информацию не от того студента – сухим тоном задаёт дополнительный реферат. И количество таких рефератов может расти до бесконечности. — Не знаете? — Сан неловко мотает головой из стороны в сторону, стыдливо краснея. — Печально, что вам приходится учить такой бесполезный, как я вижу, для вашей жизни предмет. Тогда следующий. Может, есть желающий ответить? Чимин торопливо вскидывает руку, неуёмно ёрзая на месте, но Юнги игнорирует. Он целенаправленно спрашивает тех, у кого физика – не профильный предмет и кто совершенно точно из раза в раз не готовится к занятию. Мин переключается от студента к студенту, лениво ожидая правильного ответа, а когда получает – просто задаёт следующий вопрос. Пять минут длятся так невероятно долго, но ещё дольше идёт лекция. Конечно, Чимин обожает слушать глубокий голос Юнги, смотреть, как он проходится перед столом из стороны в сторону, рассказывая о зависимости пробивного напряжения при электрическом пробое твердого диэлектрика. Чимин зависим не меньше. Он тяжело дышит, раз за разом облизывая пересохшие губы и записывая нетвёрдой рукой новую информацию. Что-то ему приходилось слышать, что-то читать, но из уст Юнги каждый звук ощущается как нечто более ценное. Весомое. Чимин невольно скользит взглядом от лица Юнги к его же паху, вспоминая вкус члена во рту, и гулко сглатывает. Возбуждение, преследовавшее с самого общежития – из-за небольшой пробки – нарастает с той же силой, с которой, при увеличении температуры, уменьшается сопротивление полупроводника. Чимину сложно просто сидеть. Ему хочется подойти к Юнги, встать перед ним на колени и, как в прошлый раз, просто и послушно дать себя использовать. Это же так просто. Так же, как и физика, будь она неладна. Чимину приходится прикусить ребро ладони, чтобы требовательно не заскулить. Привлечь внимание Юнги. Это он виноват, что Чимину сейчас приходится сидеть в душном помещении, среди совершенно бестолковых студентов, и слушать то, что он и так уже знает. Хорошо знает. Превосходно. Так, что может рассказать без запинки, лично для Юнги. Один на один в приятном небольшом полумраке кабинета. Но Мину откровенно плевать на любые потаённые желания Чимина, потому что он спрашивает всех, кроме него. Буквально. Задавая вопросы по ходу лекции, Юнги то и дело поднимает с места то одного, то другого студента, игнорируя неизменно поднятую ладошку Чимина. Не смотря даже. Не поворачивая головы в сторону ёрзающего, пыхтящего, всеми силами шумящего Чимина. Так жестоко. Чимин не знает, что надо сделать ещё, чтобы получить в свою сторону хотя бы взгляд. Даже если Юнги просто вскользь посмотрит, даже если незаинтересованно, даже если холодно или равнодушно… Чимину просто мало. Ощутив на вкус не только член, но и безраздельный интерес – ему не хочется делиться. Ни с теми, кто даже не удосуживается открыть параграф, чтобы хотя бы знать обозначения слова «диамагнетика». Юнги заканчивает пару, не дожидаясь звонка. Он всегда за пять минут до окончания подводит сухой итог, оценивает уровень знаний студентов, выставляет, по необходимости, баллы. — Надеюсь, что хотя бы часть информации отложилась в ваших головках, — Юнги хмыкает, улыбаясь так остро, что можно пораниться, — потому что эта тема будет на зачете, впрочем, как и любая, на которой я акцентирую ваше внимание. Хочу напомнить, что получить «автомат» у меня практически невозможно, и единственный студент, который хотя бы близок к этому – Пак Чимин. Чимин дёргается, когда слышит своё имя. Впервые за полуторачасовую лекцию. Он чувствует, как на нём скрещиваются десятки глаз одногруппников, но не получает главного – интереса Юнги. Учитель Мин всё так же не смотрит, совершенно спокойно принимаясь собирать свои бумаги со стола. Мгновения до звонка кажутся бесконечными. Чимин успевает перебрать в голове, что же он мог сделать не так. Юнги подобрал себе другого ученика? Выебав в рот, он решает не пробовать большее, что Чимин, без сомнений, готов дать. Как учитель, он понял, что не имеет права трахаться со студентами? Паникующие мысли, вместе с возбуждением, стягиваются в тугой нервный узел, который сводит с ума. Чимин должен получить ответ на каждый из вопросов, но желательно, конечно же, чтобы Юнги лично оценил качество подготовки к уроку. Не только по уровню знаний. Вместе со звонком поднимается привычный гомон сборов. Пусть и шёпотом, но все начинают обсуждать и осуждать прошедшую пару. Чимин не пытается концентрироваться на чужой болтовне, полностью сосредоточившись только на одном: подойти к учителю Мину и… Спросить? Посмотреть в глаза? Положить ладонь на чужое предплечье, сжать и удержать на месте? Это будет странно и неуместно. Любой жест, любое слово, любой взгляд. И всё же Чимин игнорирует клубящийся в душе стыд, уворачивается от уходящих одногруппников и замирает напротив стола Юнги. Он терпеливо ждёт, когда аудитория опустеет, не обращая внимания на любопытные взгляды в спину, и когда за последним студентом хлопает дверь, он неловко роняет, смущённое: — Почему? — В этом вопросе слишком много переменных, студент Пак, — Юнги проводит ладонью по столешнице, задерживая пальцы на одной из папок, а потом всё же поднимает взгляд, — но вот, что удивительно, что бы не следовало за словом «почему» — ответ не меняется. У Чимина перехватывает дыхание от темноты в глазах Юнги. Возможно, это всего лишь домыслы, возможно, он просто выдает желаемое за действительное, но… но видя, как в чужом взгляде смешивается откровенная похоть с нетерпением – Чимин начинает понимать, почему учитель Мин его игнорировал. Если бы он хоть раз посмотрел на него на паре, задал бы хоть один вопрос, то уже не смог бы не замечать. Не смог бы равнодушно вести занятие. — Я хорошо подготовился, — Чимин не отступит, — выучил все темы, тщательно изучил каждую, проникнув… достаточно глубоко в суть. — Вот как, — ухмылка на лице Юнги не теряет остроты даже когда предназначена лично Чимину. Наоборот, она словно становится расчётливей, опасней. Желанней. — И готов продемонстрировать вам свои знания на л-любой из плоскостей, — Чимин всё же краснеет, запинаясь. Ему не стыдно предлагать себя так откровенно, особенно, когда суть их договора включает в себя секс, но природная неловкость не вовремя берёт верх. Не получая реакции со стороны Юнги, он добавляет: — Вы же обещали проверку знаний в индивидуальном порядке. — Обещал, — Юнги не увиливает, — и у вас есть время? Сейчас. — Как и у вас, — Чимин не поленился найти расписание учителей, чтобы убедиться, что у Юнги тоже есть свободные два часа, — я проверил. — Ваша целеустремлённость действительно поражает, Чимин, — Юнги шустро собирает оставшиеся вещи со стола, показывая, что тянул он только по одной причине – их с Чимином разговор, — поэтому мне действительно стоит проверить, насколько она оправдана. Идёмте. В прошлый раз Чимин оказался в кабинете не по своей воле, потеряв сознание в слишком важный момент, и сейчас с интересом семенит за Юнги. Стоит двери за его спиной захлопнуться, а ключу провернуться в замке, как времени на более внятный осмотр кабинета не остаётся. Жаркий, жадный поцелуй, вместе с такими же алчно исследующими его задницу ладонями поглощают Чимина. Юнги не сдерживается. Он, порыкивая, грубо впивается в губы Чимина, сминая их и толкаясь языком в распахнутый от стона и неожиданности рот. Ладонями же проскальзывает сразу под джинсы, ловко расстегнув пояс вместе с короткой молнией и маленькой пуговкой. Вздрагивая от нетерпения на каждое прикосновение, Чимин нетерпеливо ждёт момента, когда пальцы наткнутся на… — Значит, ты действительно не проигнорировал дополнительное задание от меня, да? — Юнги прерывает поцелуй, чтобы спросить с хитростью в голосе. Его же пальцы совершенно бесстыдно теперь играются с пробкой. Изучают плоское основание, которое торчит снаружи, а потом властно нажимают на него, толкая игрушку вглубь. Чимин стонет на выдохе, жалко цепляясь за пиджак учителя. — И сидел с ней всю пару, нуждаясь в том, чтобы я хотя бы посмотрел на тебя, да? — Д-да… — Какой славный мне достался ученик, — Юнги продолжает плавно двигать игрушку внутрь и наружу, мелко трахая Чимина. Этого движения недостаточно. Хочется чего-то более толстого, длинного, более… живого. — В таком случае, опрос я проведу с небольшим усложнением. Раздевайся, Чимин, оставь только рубашку. Юнги отстраняется так же резко, как вжал его до этого в дверь, принимаясь целовать. Чимин пытается взять под контроль дыхание, пока Мин вальяжно усаживается на своё кресло за столом и расстёгивает брюки. Этого не видно, но Чимин прекрасно слышит звук расстёгиваемой молнии. — Не задерживай, время для устного зачёта ограничено, — Юнги не сводит с него тёмного нечитаемого взгляда, пока Чимин неловко раздевается. Аккуратно сложив джинсы, носки с бельём и свитерок на диване, он неловко оттягивает край рубашки вниз, чтобы хоть как-то прикрыться. — Расстегни, Чимин. И подходи сюда. Это всё похоже на какую-то игру. Невероятно сексуальную, до невозможности пошлую, но Чимин включается моментом. Он медленно расстёгивает пуговки на рубашке, позволяя разойтись двум краям, чтобы открыть вид на розовый, истекающий от смазки член. И подходит. Ковёр в кабинете ворсистый, приятный на ощупь, так что Чимин ступает мягко и тихо, пока не оказывается сбоку от Юнги. — Мне надо убедиться, что у тебя нет шпаргалок, Чимин, — крупная ладонь плавно скользит по голой ножке, пока не добирается до пробки. Юнги привычно надавливает на неё, а после – вынимает, оставляя стоять на столе. — Кажется, это точно будет мешать. Садись. Юнги хлопает себя по бедру, приглашая. Теперь Чимин может рассмотреть, насколько крепко стоит член. Пусть и с поддержкой ладони, но он всё равно не кренится в сторону, не падает, ожидая, когда… Чимин смущённо прикрывает глаза. Он использовал дома игрушки, чтобы понять каково это принимать в себя что-то крупнее пальцев, но лёгкий мандраж всё равно скользит по коже. Упираясь о плечи Юнги, Чимин перекидывает одну ногу через бедро, подбирая для себя удобное положение, и плавно, с посильной чужой помощью, опускается на член. Это отличается от игрушек. Отличается от пальцев. От всего, что Чимин пробовал до этого момента. Он шумно выдыхает, стараясь не стонать, но мягкий скулёж всё равно прорывается наружу, когда Юнги пошлёпывает его по попке. — Ты же прилежно занимался? — Юнги помогает опуститься Чимину до основания, не провоцируя двигаться дальше, давая немного времени привыкнуть. Его голос едва прорывается до сознания через заполошно бьющийся пульс, но повторять он не просит, уже зная, как сильно учитель Мин ненавидит работать попугаем. — Д-да, — Чимин скользит ладошками по плечам Юнги, сминая одежду. Останутся складки. Ткань будет помята и любой сможет спросить учителя Мина – почему. Что он ответит? Проигнорирует или, может быть, переоденется? Чимин в действительности хочет пиджак стянуть, отшвырнуть в сторону и впиться пальчиками в голую кожу. — Тогда ты знаешь, какая величина гораздо меньше у магнитомягких материалов, чем у магнитотвердых? — вместе с вопросом Юнги сжимает обе половинки полных ягодиц массируя их, не давая и шанса подумать о других мягких материалах, кроме своих собственных. С каких пор физика стала настолько пошлой? — Время идёт, Чимин, ты же не хочешь терять его зря? Чимин не хочет, но то, чего он действительно хочет, видимо, не получить, если не напрячься. С пульсирующим членом в заднице думать намного тяжелее. Мысли плавятся, сталкиваются друг с другом, но неизменно стекаются в область ниже пояса. К твёрдым телам, которые прямо сейчас дёргаются внутри мягких. Может это правильный ответ? Не в силах собраться, Чимин пробует приподняться, чтобы отвлечь учителя, но получает за это шлепок. — Сможешь начать двигаться только если ответишь правильно, Чимин, — Юнги скользит пальцами к дырочке, где мышцы ануса и член соприкасаются. Прикосновение лёгкое как пёрышко, немного щекочущее. Игривое. — Или член в твоей хорошенькой попке вытесняет любые умные мысли? — К-коэрцитивная сила, — ответ приходит от злости. Чимин знает. Он действительно знает эту тему настолько хорошо, что мог бы ответить на любой вопрос, если его разбудить посреди ночи и спросить. Никто, правда, не говорил, что сидя на члене тоже надо уметь отвечать. — Слишком п-просто, Юнги. Я знаю больше. Не дожидаясь подсказки, Чимин начинает плавно приподниматься и опускаться. В этом процессе не надо быть гением, чтобы понять, как двигать тазом, чтобы трение их тел приносило действительно желанное удовольствие. Юнги пропускает смешок. Низкий, довольный звук поощряет так же сильно, как и поглаживания по бёдрам. — Как изменится величина удельной мощности потерь на гистерезис в ферромагнетике с ростом частоты? — голос у Юнги даже не меняется. Он такой же ровный, как во время лекции, словно это не Чимин сейчас елозит по его члену своей попкой, старательно удовлетворяя их обоих. Вместе с вопросом, ответ на который яснее ясного, ему теперь хочется… Сбить Юнги с этого состояния полного контроля. — Увеличивается, — Чимин, словно желая подтвердить свои же слова, принимается подпрыгивать быстрее. Он шумно дышит, постанывая и реагируя всем телом: то откинет голову, чтобы дать полюбоваться на покрывшуюся испариной шею, то прикусит губу, намекая, как ещё можно было бы занять его рот. Чимин увлекается. Наслаждается тем, как голодный взгляд Юнги исследует то, что не скрыто рубашкой, и, наклонившись к ушку, говорит: — Ты теряешь хватку, Юнги? Хочется поддеть Юнги. Заставить скинуть с себя эту оболочку наигранной незаинтересованности, когда Чимин тут старается наслаждаться своим первым разом. Он прикрывает глаза, растворяясь в ощущении скользящего внутри члена, распахивает сладкий ротик, постанывая в такт движениям внутри. Это приятно. То, как его наполняет, переполняет, толстый ствол, как головка мягко проезжается по простате, искорками отдаваясь в уздечке. Чимин отдаётся моменту с такой отдачей, что едва не забывает об их маленькой игре. — Почему листы электротехнической стали изолируют друг от друга? — но учительский тон Юнги быстро возвращает Чимина в реальность. Сухой и суровый он совсем не сочетается с тем, как пальцы грубо впиваются в кожу, а жаждущий взгляд исследует часто поднимающуюся грудь. Чимин игриво хихикает, придумав маленькую шалость. Он чуть откидывается назад, пока не упирается спиной в край стола и, не останавливаясь, говорит: — Чтобы уменьшить потери на вихревые толчки. — Толчки? — Юнги вскидывает бёдра, намереваясь сбить Чимина с ритма, но он ждал чего-то подобного, поэтому ловко подмахивает, насаживаясь на член и совсем не теряя в динамике. Привыкнув к ощущению внутри, Чимину даже кажется это забавным. Возбуждающим. — Ты уверен? — Теперь не я теряю время, возвращаясь к вопросу, ответ на который уже был дан, — Чимин гордится тем, что он мог сказать это без запинки, продолжая подпрыгивать на члене, — дальше. — Почему, — Юнги сощуривается, принимаясь время от времени вбиваться в Чимина, — почему при освещении полупроводника его сопротивление уменьшается? — Потому что… — Чимин убирает одну руку с чужого плеча, чтобы опереться на стол. Так он может лучше контролировать моменты, когда Юнги решает перехватить инициативу, и начинает толкаться во влажно хлюпающую дырку. Ответ в голове звучит так развратно, что Чимин не уверен в его правильности. — Потому что увеличивается количество свободных толчков… то есть, носителей заряда из-за фотоионизации. Ах. На оговорку Юнги шлёпает его по бедру, толкаясь в попку особенно мощно. Так, что Чимин слегка проезжается спиной по столу, едва не падая на него. — В каком состоянии находятся атомы в полупроводнике? — Юнги властно скользит ладонями от бёдер к талии, грубо сжимая её, сдавливая. Маска на его лице даёт трещину, показывая, что Мину уже не терпится перейти к следующему шагу – Чимин не знает какому, но очень хочет прочувствовать на себе всё. Поэтому он намеренно ошибается, отвечая: — В возбужденном состоянии, — ведь это честность иной стороны. То, что происходит между ними, когда Юнги действует так властно и решительно. Пресекает возможность двигаться и теперь просто натягивает Чимина на член. — Неправильно, — рыкнув, Юнги поднимается с кресла, не обращая внимания, как тот откатывается назад, и опрокидывает Чимина на стол, нависая сверху, — незачёт, студент Пак. — Т-тогда я надеюсь на пересдачу, ах! — Чимин вскрикивает под конец, потому что Юнги подтягивает его к себе, грубо сжав бёдра, и решительно вбивается в попку. От столкновения их бёдер по всему кабинету разносятся сочные, громкие шлепки, не давая место для фантазии – что ещё может так звучать, помимо секса? Теперь, когда Юнги не даёт и шанса на самоуправство, Чимин понимает, как много свободы у него было. Потому что он не может подмахивать – сильная ладонь властно вжимает его тело в стол. Не может деть ноги куда-то помимо плеч Юнги – они слабо дрожат и в другом положении просто разъехались бы в стороны, открывая бесстыдный вид на истекающий от смазки член. Но может бесполезно цепляться за край стола, чтобы не дать себе улететь за его пределы. Юнги не стонет, не хрипит, но иногда порыкивает в такт особенно глубоким и сильным толчкам. Он всё ещё одет, не ослаблен даже галстук, и Чимина от этого кроет, особенно когда он начинает думать, что после их секса учитель Мин как ни в чём не бывало, в этом же костюме, выйдет в аудиторию и… Проведёт лекцию. Своим скучным, равнодушным тоном, который теперь Чимин не сможет воспринимать спокойно. Потому что он слышал его, сидя на члене. И знает, как тон может измениться, если довести учителя Мина до состояния близкого к потере контроля. Чимин не обманывается. Пусть он и чувствует, как в его попку долбится член, видит, что взгляд у Юнги поплывший, но не безумный, не слетевший с катушек. Приятно знать, что именно он смог пустить трещину и, пусть сейчас этого достаточно, но с каждым новым разом Чимину будет мало. Мало просто трахаться в кабинете института. Мало просто целоваться, скрываясь от всех. Мало-мало-мало. Он стонет высоким, полным наслаждения, голосом, представляя, как отсасывает во время лекции, может быть, экзамена или зачёта. Насаживается на всю длину, принимает по самые яйца, и просто держит ствол во рту, слушая неправильные ответы безмозглых студентов. От этой яркой фантазии вместе с властно наполняющим его членом, Чимин кончает, едва успев накрыть пах ладошкой, чтобы не запачкать всё вокруг. — Так быстро, студент Пак, — Юнги жадно смотрит на извивающегося от оргазма Чимина, размашисто двигая бёдрами, и достигая пика вслед за ним, — теперь понятно, почему ваши ответы столь поспешны и ошибочны. Чимин всхлипывает. Его затапливает стыдом от того, что Юнги намеренно проезжается по неправильному ответу, акцентируя на этом так много внимания, но вместе со стыдом в груди растекается тепло наслаждения. Неправильного, но чертовски приятного. С последним толчком, Юнги не выскальзывает наружу, замирая и наполняя Чимина спермой, со смешком комментируя: — Может быть, так в вас будет больше знаний. — Эт-то сработает при условии регулярного повторения, — Чимин заговаривается, заплетающимся языком, но сдержаться не мог, — вы гарантируете это, учитель Мин? — Ты очень жадный, Чимин, — Юнги покачивает головой, переключаясь обратно на неформальную речь, — чего ты действительно хочешь? Юнги неторопливо отстраняется, заменяя член пробкой, чтобы не дать сперме вытечь на мягкий ковёр. Ощущать в себе обратно эту небольшую затычку непривычно и даже как-то дискомфортно, но Чимин не спорит. Он думает над вопросом. Чего он хочет? Учитель Мин ему нравится, как профессионал своего дела и как… он краснеет, стараясь не думать о том, как много у Юнги таких студентов. Моргнув и торопливо облизав губы, он именно это и говорит: — Чтобы не было других. — Других? — Юнги хмыкает, оценивающе проскальзывая по Чимину любопытным взглядом. — Обычно мне предлагают отсосать вместо того, чтобы нормально сдать предмет. Это считается за других? — Да, — Чимин скромно скрещивает ноги, запахивая рубашку. Он и не думал, что действительно есть студенты, которые готовы на такое. — Только я. На то такие занятия и называются индивидуальные, разве нет? — Не зря между учителями ходит байка, что нельзя трахать отличников. Если плохой студент отсосёт и забудет, собственно, получив то, в чём нуждался – оценку или зачет, то вот хороший… — Юнги весело посмеивается. Он обходит стол, чтобы добраться до скрытого в стене шкафа, и достаёт оттуда полотенце. Вместе с ним Чимину дают ещё и влажные салфетки. — Оботрись, Чимин. И оденься. — Это не ответ, — Чимин, продолжая краснеть от собственной смелости и ситуации в целом, торопливо приводит себя в порядок, решая, что пробку он вынет всё же дома. Слишком стыдно это делать сейчас. — Зачем ты вообще… зачем. — Ты кончил на моей паре, Чимин, — Юнги стоит, опираясь на стол и сложив руки на груди, — не то чтобы каждый в мире студент кончает на физике. А потом ты сам полез мне отсасывать. Просто так вышло, чем бы, в конечном итоге, это не было. Чимин кивает, чувствуя себя растерянно удовлетворённым. Не то чтобы он влюблён в Юнги, но ему нравится физика, нравится быть лучшим и, чего теперь скрывать. Ещё и нравится, когда его трахают. Грубо, властно и, желательно, с вопросами. Чимин кидает неловкий взгляд на Юнги, не ожидая, что тот внимательно смотрит, как он одевается. — Ладно, — Юнги нарушает тишину первым, — у меня всё равно нет отношений и нет потребности в том, чтобы переебать весь институт, Чимин. Так что, если ты хочешь определённости в том, что мы трахаемся только друг с другом – она у тебя есть. Закончив говорить, Юнги отталкивается от стола, которым подпирал спину, и подходит к переминающемуся с ноги на ногу Чимину. Обхватив его лицо ладонью, он мягко проводит подушечкой большого пальца по бархатной щеке, а потом целует. Неожиданно ласково и нежно. Так, как Чимин, пожалуй, не против целоваться чаще.