персик.

седовласая женщина лежит на просторной кровати одна. её глаза прикрыты, как бы всячески заснуть она не пыталась, насильно заставляя себя отдохнуть.. мягкий матрац, который слегка, на пару миллиметров окутывал тело ханьи, пуховое тёплое одеяло и тусклый свет от ночника, напрягали женщину. удобно. она не заслужила удобство – она совершила грех, ей чужд любой комфорт, над ней кабала. в её желаниях открыть окно, откинуть одеяло и хоть немного замёрзнуть, почувствовать холод, как морозится её кожа. но персики любят тепло. в спальне мей посадила одно дерево персиков, не сдержавшись. на ветках только расцветают почки, а морозный ветер снаружи погубит их. ханья решает душить себя теплом и некоторым жаром. ей тошно, она чувствует спазмы в животе и на висках, её шею словно обвязала верёвка – мили миллиметр до асфиксии. это боль крайне слабая в сравнении с тем, что она пережила. ханья закрывает глаза и поворачивает голову к какому-то кустарнику - жуань подробно рассказывала о нём, но память ханьи не запечатлило все слова учёной. она чувствует щекой немного холода от подушки, сторону которую она не пригрела. с большей уверенностью она решает уснуть, насильно прикрывая свои глаза – она не хочет тратить время на ленивый и скучающий вид комнаты. но не хочет признаться себе, что всего лишь страшится скорого появления жуань. она вновь начнёт лезть голову ханьи, переворачивать всё, крушить, говорить ей неправильные слова. слова о том, что ханья должна жить иначе. да и просто начать жить, а не существовать, откупаясь за свой грех. это заблуждение, пагуба, сущее злодеяние, от которого она должна откреститься, помолившись во славу сяньчжоу. ханья недостойна любви, заботы, а главное прощения. она и не думала об освобождении, если бы не мей, что указывала на это в спокойный момент.  мысль о жизни для себя, для удовлетворения своих потребностей, в жизни без страданий для неё не существовала. до жуань. она не осталась на сяньчжоу, не стала следовать законам, посвятила жизнь себе. уверенная, влюблённая в себя, она идёт к своей цели и проживает свои дни с благоговением свободы. она счастлива. пока ханья проживает во страдании и как бы сказала жуань. – ты каждый день намеренно слепнишь, разрушая себя – в своих мучениях тебе подали спокойствие в жизни сестры. но.. это ли не фикция, персик? тебя посадили на цепь, отняли память, дав прожить размеренную тараканью жизнь. ханья, ты иная. ты привязывалась тесно и всё же была независима. я не могу смотреть как жизнь моего персика увядает из-за бюрократических порядков. ханья раскрыла глаза медленно, мутная дымка охватила её глазницы, взгляд расфокусированный на десяток секунд. воспоминания о жуань, приносили тревогу и тягость, ибо она должна сделать выбор, освободиться. она замечает как кто-то мягко, немного присасываясь целует её шею, то поднимаясь к шее, то опускаясь к ключицам. мгновение проведя в сомнениях, она чувствует облегчение, понимая, что это жуань. аристократические руки по собственнически сжимают тело ханьи, она хочет повернуть голову, увидеть жуань, но на бессознательном чувствует, что это пока не то, чего желает мей. жуань не задаёт бессмысленных вопросов, словно имеет абсолютное знание о ханье. тишину нарушает лишь редкое причмокивание жуань, ханья перестает думать, решаясь отдаться полностью и безвозмездно сейчас. посему её взгляд становится удивлённым когда она чувствует дуновение холодное воздуха. - я посадила породу устойчивых к холоду персиков, ты вновь не вслушивалась. ханья опускает свою голову, чувствуя себя виноватой, ей не нужно извиняться, ибо для жуань дереализация ханьи привычна, зная о пути ханьи, она полностью принимает её. лишь ханья зачастую обременяет себя чувством вины, считая себя незаслуженной близкого понимания. эоны, она сама себя не понимает. жуань.. – шепчет ханья и жуань мгновенно укладывает свою ладонь на правую щеку ханьи, поворачивая к себе. жуань слегка хмурится, её тонкие брови немного прижимаются к переносице, пока голодный, также по аристократически утонченный, взгляд откусывает по кусочку с лица ханьи. в этом голоде она чувствует покаяние, в этой изощрённой дикости. жуань прикладывается к губам ханьи, сжимая губы, проскальзывая языком в рот, она обводит чужое нёбо, вскоре переплетаясь с чужим языком. правая ладонь продолжает сжимать щёку ханьи, пока левая рука, скользнув под спину ханьи, прижимает тело ханьи у себе. колено жуань раздвигает бёдра ханьи – ей до безумия нравится как пухлые бёдра ханьи сжимают её колено. она глубже зарывается языком в рот ханьи, удушая последнюю. жуань расслабила хватку и отпрянула, нависая над женщиной. внимательно рассмотрев лицо, внимая каждой клетке, жуань освобождает тело ханьи, усаживаясь. ханья наконец решается полностью рассмотреть мей, поворачивая голову в противоположную сторону, сглатывая слюну от нарастающего грешного вожделения. тело жуань – её среднюю грудь, выделяющуюся талию и бёдра – обтянула ночная нежно-березовая сорочка. – в мифологии народа откуда я родом люди веруют в королеву запада си ван му. она хранительница источника и плодов бессмертия. она живёт в огромном и прекрасно дворце из нефрита, а близ её дома находится персиковый сад. она дарует бессмертие жрецам, шаманам, людям, которые постигли осознания. си ван му отводит человека в свой сад, вскоре скармливая ему плод персика, после чего человек обретает вечную жизнь. – взгляд жуань мей устремлён на ханью, в её глаза. – понимаешь о чём я, мой персик? не думай, мне мало, что известно о твоей прошлой жизни. но у тебя есть догадки и сомнения, я хочу их развеять. лофу сам погряз во грехе, чтобы обвинять других, дорогая. жуань мей обхватила ладонь ханьи, мягко поцеловав тыльную сторону. ханья завороженно смотрит на жуань, отвести взгляд ей не представляется возможным, она прикусывает внутреннюю часть щеки, полностью подчиняясь воле учёной. ты дорога мне, жуань.. – шепчет ханья. жуань мей редко могла услышать признания от ханьи. это дорогое удовольствие, связанное с её неуверенностью. это всего лишь временно. дорогой персик жуань мей расцветёт и будет съеден учёной, как дар богини за её ум и заслуги.