У луны две стороны

По вечерам в таверне Пяти облаков было очень шумно. Многие забегали сюда после работы, чтобы съесть по миске горячей лапши, выпить вина и поделиться свежими сплетнями. За столиками оживлённо шли разговоры, которые то тут, то там срывались на громкие гоготы. В течение последних двух недель все обсуждали назначение нового губернатора уезда. О Ким Тэхёне отзывались как о человеке с весьма суровым нравом и обострённым чувством справедливости. Ещё ходили слухи, что альфа холост и совсем не падок на омег. Некоторые даже сомневались в его ориентации и считали обрезанным рукавом, ведь к двадцати восьми годам он так и не обзавёлся ни мужем, ни наложниками. У аристократов так было принято, поэтому сей факт вызывал подозрения. Ким Тэхён был младшим сыном советника юстиции и с детства увлекался чтением, каллиграфией, рисованием. Лишь к шестнадцати годам он присоединился к старшим братьям, чтобы овладеть боевым искусством, и то только из необходимости уметь постоять за себя. Впрочем, Тэхён отлично преуспел и в нем. Несколько лет он служил у восточной границы, а недавно вернулся и приступил к обязанностям губернатора родного уезда. В основном его хвалили, ибо за короткий срок на посту он уже много чего сделал в пользу простолюдинов. Например, провёл ревизию, благодаря чему, наконец, выплатили жалованья тем семьям, чей урожай пострадал от наводнения. Летом уровень воды сильно поднялся в реке и смыл урожай с трети полей. Сейчас на дворе стояла морозная зима, и деньги как раз были им очень нужны. Но несмотря на всеобщее ликование, за одним из столиков, где сидела компания из двух молодых бет, велась беседа совершенно на другую тему. Им было отнюдь не до политики и не до чужих сплетен. — Забудь о нём, раз он так подло поступил с тобой. — Чимин отодвинул чарку с вином подальше от друга, чтобы тот больше не пил. Чонгук был уже достаточно пьян и слегка пошатывался на низком стуле. На его лице отражалось сочетание из всевозможных оттенков грусти. Глаза были на мокром месте, а щёки горели от количества выпитого алкоголя. Чонгуку жутко не везло в любви. Сегодня его бросил очередной омега, и по этой причине он страдал. Каждое расставание разбивало ему сердце, особенно если учитывать, что все отношения заканчивались с одинаковыми фразами: — Мне не хватает узла, а у тебя его нет. Прощай. — Жаль, что ты бета и не можешь меня повязать хотя бы в течку. Чонгук ни в чём не уступал альфам. Был крепким, красивым, высоким и зарабатывал неплохо в мастерской. Мало кто умел так ловко обходиться с деревом, как он. Особенно хорошо у него получались ажурные рамы для картин, зеркал и всё, что было связано с мелкой кропотливой резьбой. За одно изделие ему платили столько, сколько за год выручал обычный плотник. Так что бедным он себя назвать никак не мог, но и до богатея чуток не дотягивал. Тем не менее, омегам этого было мало. Им ещё и узел подавай в обязательном порядке. Ну разве Чонгук был виноват, что родился бетой? В конце концов, он не мог повлиять на подобные вещи даже при сильном желании. — Мне так плохо на душе, — пробормотал Чонгук и упрямо потянулся за вином. Сцапал чарку из рук друга и осушил её до дна. Несколько капель стекло вниз по подбородку, смочив ткань бордового ханбока. Чимин понуро опустил плечи и нахмурился, тяжело вздохнув: — Если не прекратишь пить, то скоро и телу станет плохо. Хватит уже! — Пухленькая ладонь сжалась в кулак и негромко стукнулась о стол. Когда Чимин сердился, то выглядел до невозможности мило. Заламывал брови и морщил нос так, что напоминал насупленного ребёнка. В действительности ему было двадцать пять лет, ровно столько же, как и Чонгуку. — Тебе меня не понять, — продолжил бормотать страдалец, подпирая голову рукой. Волосы, которые были собраны в пучок, слегка выбились, придавая ему ещё более несчастный, жалостливый вид. На самом деле Чимин его прекрасно понимал. Года три назад он тоже горевал из-за одиночества, пока в его жизни не появился Юнги. Случилось это абсолютно неожиданно. Оба едва не подрались в очереди за сладостями, и в итоге альфа уступил Чимину последнюю сладкую булочку, прежде чем ему нахамить. Обозвал дикой голодной кошкой, и… в общем, длинная история. Кстати, эта таверна принадлежала Юнги, точнее, досталась по наследству от дяди, но сейчас речь совсем не об этом. — У луны две стороны, — выпалил вдруг Чимин после некоторого задумчивого молчания. Чонгук тотчас скривил лицо, будто бы ему только что запихнули в рот нечто кислое и заставили съесть. Он с раздражением замахал рукой перед собой. Люди обычно произносили фразу: «У луны две стороны», когда хотели напомнить бетам о специфике их природы. Вот и Чимин имел в виду то, что Чонгук мог бы попробовать отношения с альфой, если с омегами ему настолько не везло. — Пожалуй, мне действительно пора домой, — с толикой обиды подытожил Чонгук, встав из-за стола. Он надел поверх ханбока меховую накидку, едва держась на ногах. — Может, мне проводить тебя? — прикрикнул Чимин ему вслед и получил в ответ знак, мол, не надо, сам доберусь. Выйдя из шумной таверны, Чонгук направился в сторону своего дома. С неба крупными хлопьями падал снег, который пушистым слоем оседал на черепичные крыши домов и кроны деревьев. Благодаря снегу было не так уж и темно, несмотря на поздний вечер. Из дымоходов поднимался серый дым, смешиваясь с разными запахами еды. Там, за чужими заборами, были слышны детские голоса, песни… Все были счастливы, предвкушая предстоящий праздник. Близился пятнадцатый лунный день первого месяца. В этот день жители империи устраивали всеобщее веселье, а в ночи запускали небесные фонарики, предварительно загадав желание. Чонгук с тяжестью на душе думал о том, что он опять будет отмечать этот праздник в одиночестве. А ведь до него осталось всего два дня. — Я такой несчастный… — повторял он себе под нос. Пребывая в подавленном настроении и под воздействием алкоголя, Чонгук не заметил под ногами камень, о который споткнулся и упал. Сколько времени он провёл лёжа на холодной земле, он не знал. Очнулся только на несколько коротких мгновений, видя перед собой смазанный человеческий силуэт. Кто-то похлопывал его по щекам, чтобы привести в чувства. — Ты в порядке? Сколько пальцев видишь? — прозвучал глубокий, бархатный голос. Перед носом Чонгука маячила чья-то ладонь с очень изящными длинными пальцами. Неподалёку стоял ещё один человек маленького роста и держал фонарик из промасленной бумаги, чтобы освещать место, где упал Чонгук. И судя по звуку, рядом фырчали лошади. — Четыре, нет, восемь… — Зрение совершенно не фокусировалось. Чонгук снова потерял сознание, успев только понять, что над ним нависал альфа благородного происхождения, ибо одежда на нём соответствовала высокому уровню достатка. А вот разглядеть чужое лицо у него не получилось.