—Андрейка.

—Ну же! — Крикнул тому Андрей, ударив по лицу. — Чушпаном ты стал, Маратик. Своих сдал, а это не по-пацански. — Продолжил Пальто, ударив его еще раз. А Марат-то что? А он ничего. Он пока просто стоял и выслушивал, что говорил ему Андрейка. Он ждал, ждал пока тот хоть немного остынет. Ведь смысла нет сейчас с Андреем спорить, а тем более бить в ответ. Ведь он сам прекрасно понимал, что этим ничего не сделает, лишь пару синяков оставит. Уж тем более когда тот весь горит, особенно глаза. Он будет стоять на своем до последнего, пока не осознает всю дрянь, в которой находится. Пускай и хочется вмазать ему хорошенько за это, но он не будет этого делать. Ведь благодаря ему тот стал пацаном, но перестал быть человеком. Если бы не та ситуация в автобусе, если бы они там не встретились… Если бы Андрюша отказался подтягивать по инглишу… Остался бы он чушпаном. Остался бы нормальным и жил бы себе спокойно дальше. Марат чувствовал вину, вину, он чувствовал себя виновным в этом, это он, он создал Пальто. Он сделал Андрея таким. Благодаря Андрейке он все-таки смог познакомиться с Ахмеровой. С Айгуль — прекрасной девушкой, которая рано ушла на тот свет из-за этих подонков. Обещал Марат себе, что найдет он эту мразь, что не по-людски с его девушкой поступил, и накажет. «Жизнь бы была проще», —Думал про себя Марат. —» Жизнь бы была проще, если бы не встретил я Васильева, не познакомился бы с Айгуль, не умерла бы она тогда… И Андрей не стал таким…» —Думал про себя Марат, чувствуя себя виновным в этом, виновным в том, что случилось. — «Надо мозги как-то вправить Андрейке, пока не поздно». — Продолжал размышлять Суворов. — «Пока не посадили. Он не такой. Он, мальчик пианист, он хороший, у него доброе сердце». — Думал Маратик, он понимал это как никто другой. — «Он не такой, это улица так на него повлияла» — Проносилось в голове Суворова. И он должен это исправить, пока не поздно. — Андрейка. — С усмешкой на лице произнес Марат, что заставило Пальто остановиться. Он хотел услышать, что скажет в свое оправдание Суворов. Он ждал. Ему сложно поверить, что Марат уже не тот. Это не тот Марат, которого он встретил, — это повзрослевший Марат. Они будто бы поменялись местами, будто Марат — это Андрей, который еще не пришился. Андрей, который не довел мать до дурки. Андрей, который не сидит у Иры в участке изо дня в день. И вот, его осенило. Он понял, что не хочет избивать Марата. Он на его стороне, он его любит. Он на стороне Марата. Он понял, что не хочет быть группировщиком. Он не хочет быть Пальто. Он хочет быть Андреем. Он начал понимать, что совершил ошибку, он поступил ужасно. Он предал маму, Юльку… Свою родную матушку, свою родную младшую любимую сестренку. Он понял, что он не с улицей. Он с Маратом. «Уж лучше я буду чушпаном, человеком. Чем откажусь от людей, которых я люблю». —Подумал Андрейка. — Прости. — Еле слышно сказал Андрей Марату. Искренне. На его лице читалось раскаяние, признание своей вины. И вот, Марат увидел того Андрейку, того Андрейку, которого он помнил. Он снова видел те самые добрые голубые глазки, которые он так любил. — Пацаны не извиняются. — Тут же добавил Суворов, смотря на Андрея. — А я и не пацан. Я понял всё, Марат. Ты прав. И мне не стоило пришиваться. Я ужасен. Мне стыдно. Марат, мне правда очень сильно стыдно! Я отвратителен. — Чуть ли не крича говорил Андрей, из-за чего получил удар от Марата в живот. — Ты не виноват. Улица… Я сделал тебя таким, Андрей. Андрюша, пока не поздно, нужно исправить всё, что ты натворил. Я не дам тебе сесть. Я помогу тебе. — Это было последнее, что сказал Марат перед тем, как притянуть к себе Андрея; Андрея, у которого на глазах наворачивались слёзы. Он притянул к себе Андрея, обхватив его своими руками за талию. На что Андрей его крепко-крепко обнял, давая понять, что Марат — это то, что ему нужно.