Подарок

«Уже решил, где будешь отмечать?» — на дисплее телефона высвечивается текст нового сообщения. Лис, мельком глянув очередное смс, поморщился и отключил звук. Писать ответ, когда движешься в плотном потоке по оживлённому проспекту, было непредусмотрительно и влекло за собой множество нежелательных последствий. Да и приподнятое настроение невидимого собеседника ощущалось на расстоянии, и от этого становилось тошно. У Дисака, несмотря ни на что, всё всегда было в ажуре. Проебал гарнитуру за десять косарей — лишний повод приобрести другую, и похер, что в два раза дороже, зато новая модель. Траванулся салатом в столовой — уважительная причина не пойти на работу. Разбежался с подругой — полная свобода действий, никакого контроля, истерик и угроз подмотать шмотки и свалить к матери. Наверное, даже если бы начался всемирный потоп, нашествие саранчи, голод, мор, или какая другая дичь, Дисак и в этом нашёл бы свои плюсы. Обычно Лис был не против пообщаться с бывшим одногруппником. Спустя десять лет после окончания института из всей их прежней прикрутки связь он поддерживал только с ним. Остальные к этому времени уже успели обзавестись семьями, ипотеками, кучей кредитов и с головой погрузились в бытовуху — в то самое болото, из которого при всём желании выбраться почти нереально, а если вдобавок в этом болоте комфортно, то и смысла выбираться из него нет. С такими пассажирами Лису было скучно, а им с ним — непонятно. Так постепенно те, с кем раньше — как казалось — было много общего, ушли прошлое. А кто-то и вовсе пропал из жизни. Просто стёрся, заняв место на кладбище и оставив после себя лишь воспоминания. Дисак же был жив и здоров и никакой семьёй обзаводиться не собирался. Он относился именно к той категории людей — «вечно молодых, вечно пьяных», — которые оставались распиздяями, невзирая на возраст. Свернув с проспекта на улицу Горького, Лис выматерился и остановился на полпути. Впереди была пробка. Сдавать назад — не вариант, за ним уже выстроился ряд машин. Вечер, час-пик, предновогодний ажиотаж. Многие заранее затаривались продуктами, алкашкой, подарками и прочей праздничной канителью. Ситуация повторялась из года в год, и хоть Лис уже привык к этому стихийному бедствию, да и дома его никто не ждал, спокойно реагировать на массовое помешательство, из-за которого приходилось проёбывать свободное время, не получалось. Чтобы малость отвлечься, он достал телефон. Переписываться Лис не любил, проще было позвонить и обсудить всё сразу, чтобы не ждать, когда Дисак настрочит очередное послание. — Решил. Думаю, на дачу сорваться, — говорит Лис, когда после двух гудков раздаётся знакомое, — «На проводе.» — Ну нихера, расклад, — усмехается Дисак. — Походу, у тебя там жара намечается, а ты, мудак, даже не пригласил. — Не, никакой жары на этот раз, — Лис засёк в боковом нагло пристроившуюся в ряд белую «пятнашку» и снова поморщился. — Я так, в одного, ненадолго сгоняю. Заебал уже весь этот кипиш. — Вообще в одного? — с подъёбкой спрашивает Дисак. — Вообще. Говорю же, затрахало всё. — Как знаешь. А то я уже хотел тебя позвать. Мы тоже решили за городом отметить. В «Рассвете». Это где у Кузи дача. Кузю же по-любому помнишь? Который с пластиной в башке? — спрашивает Дисак. — Помню, — нехотя отвечает Лис, потому как если бы сказал, что не помнит, Дисака бы понесло в далёкое прошлое. А знакомиться с биографией забытого или вообще незнакомого Кузи желания не возникало. — Там все свои будут. Ну а чё, нормально же дня на три из города съебаться, побухать, шашлыков пожрать, расслабиться. Сауна есть. Всё на должном. Твоё СНТ вроде тоже где-то неподалёку. Так что если передумаешь - подтягивайся. — Я тебя услышал. Но обещать не буду, — Лис опустил стекло и закурил, вдыхая сигаретный дым и ворвавшийся в салон пропитанный выхлопными газами морозный воздух. — Да и хер с тобой. Нам больше достанется, — ржёт Дисак. — Но если передумаешь - шуми. Сбросив вызов, Лис сунул телефон в карман куртки и потёр виски. Передумывать он не собирался. И никаких гостей, никаких саун, бухла, шашлыков и мимолётных случайных связей, при воспоминании о которых становилось настолько омерзительно, что хотелось забыть всё как страшный сон, в его планах не было. За несколько лет вся эта однообразная дичь успела так подзаебать, что он уже и думать не хотел ни о чём подобном. Хотелось покоя и тишины, без всякой праздничной мишуры и заученных наизусть поздравлений, без настопиздевших корпоративов и бессмысленных подарков. — Заебало, — Лис выдохнул струйку дыма, выбросил на дорогу окурок и поднял стекло. Походу, пора валить из этой гнилой системы, пока совсем не затянуло. Не вывожу я уже, — мысли сами собой лезли в голову, не позволяя расслабиться. — Продержусь ещё неделю, а потом уволюсь нахрен. Хотя какой смысл оттягивать, если и так понятно, что за это время ничего не изменится? Устал, блять… Главное - не передумать в последний момент. Решился - сделал. Как всегда. Как раньше.

***

С каждым днём город всё больше погружался в новогоднюю атмосферу. И чем ярче светились украшенные гирляндами улицы и площади, чем радостнее были улыбки на лицах прохожих, чем чаще Лис слышал разговоры о предстоящем празднике, тем хреновей становилось на душе. Для него, в отличие от остальных, это время давно стало временем осязаемой щемящей тоски, а позитивное настроение окружающих вызывало лишь негативные эмоции. Казалось, что всё вокруг издевается над ним, заставляя чувствовать себя лишним. Лишним не во всяких мутных компаниях, куда его достаточно часто пытались затянуть знакомые и малознакомые лица. Лишним он ощущал себя в своей собственной жизни. И хотя к тридцати четырём у него было всё, о чём кому-то приходилось только мечтать — стабильный заработок, квартира, подержанный «Фокус» - трёшка — Лису не хватало другого. Единственного, чего он не мог добиться своими силами. В далёком детстве, когда Лис был совсем пиздюком, он безоговорочно верил в чудо, в исполнение желаний, которые обязательно должны сбыться, стоит только загадать. И он загадывал под бой курантов. Шептал, глядя в заиндевевшее окно, на падающие с неба снежинки. А утром в корзине под ёлкой его ждал щенок, которого Лис, — а тогда просто Сёмка — целый год выпрашивал у родителей. Желания всегда исполнялись: новая игровая приставка, железная дорога на батарейках, навороченная тачка на пульте управления, даже велосипед с переключением скоростей, который мать наотрез отказывалась покупать, аргументируя тем, что это слишком дорого. В Новый год всё, что он загадывал, сбывалось. До одного момента. Тогда Бакс, — так Сёмка назвал подаренного ему несколько лет назад щенка, — внезапно заболел перед самыми праздниками. И сколько его ни возили по ветеринаркам, сколько ни лечили, состояние с каждым днём становилось всё хуже. Сёмка в надежде, что это обязательно поможет, отказался от своего прежнего желания получить гитару и загадал единственное и самое важное. То, чего он действительно хотел больше всего на свете. Чтобы Бакс выздоровел. Но на этот раз чуда не произошло. На утро Сёмка обнаружил в углу прихожей остывший труп собаки. Ёлка по-прежнему мерцала яркими огнями гирлянды. Блестела разноцветная пушистая мишура. Серебрились тонкие нити фольгированного дождика. А Сёмка сидел на полу, обнимая окоченевшее тело пса, и опухшими от слёз глазами смотрел на своё отражение в новогодних шарах. Гитара, о которой он мечтал весь год, лежала под ёлкой, завёрнутая в подарочную бумагу. К ней Сёмка так и не притронулся. После этого он раз и навсегда перестал верить в то, что настоящие, искренние желания сбываются. Не детские глупые мечты о чём-то, по сути, не имеющим никакого значения, а самые важные, которые не смогут исполнить ни родители, ни кто-то другой. Только привычка осталась. И Сёмка загадывал, заранее зная, что ничего не сбудется. Так, ради прикола. И с каждым годом его желания становились всё более предсказуемыми и скучными. Наверное, единственное интересное, на исполнение которого повзрослевший Сёмка всё же надеялся где-то в глубине души — это замутить с понравившимся ему пацаном из параллельного класса. Но и это, естественно, тоже не сбылось, а осталось лишь мечтой, мимолётной фантазией. А вскоре он и вовсе забыл и про того пацана, и про то, что загадывал такую дичь, и вообще забил на сам этот припизднутый обычай. Потому что в действительности не существовало никакого чуда, а свои желания нужно было осуществлять самому. Брать ситуацию в свои руки и добиваться поставленной цели.

***

31 декабря, не нарушая сложившихся традиций, Лис до обеда поздравил тех немногих, кого посчитал нужным поздравить, развёз заранее купленные подарки и, ненадолго заскочив домой, прихватил всё необходимое для собственного празднования. На трассу он выехал, когда солнце почти скрылось за чёрной кромкой леса и небо медленно меркло, теряя краски. Простирающееся на много километров бескрайнее заснеженное поле завораживало взгляд, а пустая дорога уводила всё дальше от раздражающей бесконечной городской суеты, дальше от заебавших забот, дальше от шума и от людей. Спустя час Лис тормознул возле последнего дома в конце улицы и вышел из машины. К этому времени совсем стемнело и пошёл снег. Сады утопали во мраке, и только где-то вдали в нескольких домах горел свет, лаяли потревоженные собаки, а в воздухе пахло дымом. Лис наведывался сюда стабильно раз в неделю, чтобы развеяться, отдохнуть от однообразия, а заодно расчистить снег возле дома. Это немного помогало отвлечься от намертво засевших в голове мыслей о том, о чём вообще не стоило думать. Открыв ворота, он по привычке загнал тачку во двор. Хотя смысла в этом не было. В опустевшем на зиму СНТ можно было не беспокоиться о том, что какие-нибудь насиняченные долбоёбы попытаются снять диски. Лис зашёл в дом, щёлкнул выключателем и облегчённо выдохнул, когда под потолком загорелась тусклая лампочка. Перебои с электричеством здесь были обычным явлением. Он бегло оглядел единственную комнату, служившую одновременно и гостиной, и кухней. Всё осталось на своих местах. Топор у порога, небрежно наброшенный на диван плед, обугленное полено в камине, на столе — переполненная окурками пепельница и железная кружка с застывшим на дне в лёд чаем. Иногда Лис оставался здесь на ночь, и камин был как нельзя кстати. Небольшое помещение быстро прогревалось, и можно было не расходовать электричество на искусственный обогрев. Только сегодня топить камин Лис не собирался. Желания заморачиваться, вычищать золу и возиться с дровами не было. Тусоваться на даче до утра не входило в его планы, как и сидеть в четырёх стенах. Не для того он сюда приехал. Устроившись во дворе на скамейке, Лис закурил, откинулся на спинку и прикрыл глаза. До полуночи оставалось ещё полтора часа. Собаки успокоились и затихли. И в безмолвной тишине, казалось, было слышно, как кружатся в воздухе невесомые снежинки и плавно ложатся на белый мягкий ковёр. Вечер выдался на удивление тёплым и безветренным, и Лис почти успел поймать волну умиротворения и покоя — того, чего ему давно не хватало, но оживший в кармане телефон сходу обломил ощущение уединения. — Ну чё, не передумал насчёт моего предложения? — голос Дисака сливался с доносящейся из динамика музыкой, неразборчивыми разговорами и истеричным бабским смехом. Да и сам Дисак явно уже был под градусом и с трудом шевелил языком. — Не передумал, — Лис едва сдержался, чтобы не послать его нахер и не рубануть связь. — Может, всё-таки решишься? — не отставал Дисак. — Недалеко же, колёса под боком. А то у нас тут шашлык стынет. А ещё тёлки безотказные. Целых три. Выбирай любую, какую захочешь. — У вас там три целки стынут? — усмехнулся Лис, хотя никакие тёлки его не интересовали - ни целые, ни дырявые. — Не, уже разогретые и отжаренные, — ржёт Дисак. — Так чё? Сам подтянешься или заехать? — Ты только с пьяного глаза этих отжаренных с кем другим не перепутай, — с крайней затяжкой Лис бросил окурок в полное снега ведро и туда же отправил пустую пачку. Дисак ещё долго продолжал бы накидывать, стараясь завлечь Лиса всякой дичью, которая ему и в хуй не впилась, но тот, подзаебавшись слушать бухой трёп, решил не подвергать свой слух такому насилию. — С наступающим, уёбок, — поздравив друга, Лис сбросил вызов и отключил телефон, тем самым обезопасив себя от отвлекающих звонков и сообщений. Хотя, кроме Дисака, ему звонить бы никто не стал. Тем более сейчас, когда все были заняты последними приготовлениями — накрывали столы, ждали гостей или сами собирались туда, где их ждали. Лиса никто не ждал, а приглашение бывшего одногруппника было не в счёт. Дисак из года в год звал всех подряд — близких, неблизких, соседей, знакомых, знакомых близких, друзей соседей, соседей друзей. Он не особо придавал значения тому, кто придёт. Главное — собрать желающих оторваться, куражнуть, насинячиться в хлам, чтобы было что вспомнить. Если, конечно, кто-то из участников этих марафонов потом вообще мог вспомнить, что он такое. Лис распечатал очередную пачку, закурил и, снова прикрыв глаза, попытался выкинуть из головы все лишние мысли и расслабиться. Он умел запрещать себе думать о надоевшей работе, о бесконечном однообразии приевшихся бессмысленных отношений, о бесполезных знакомствах, которые в конечном итоге заканчивались либо полным разочарованием, либо диким желанием разнести всё к ебеням. Со всем этим Лис мог справиться и хотя бы на какое-то время сбросить накопившийся нервирующий негатив. Просто свалить подальше, выпустить и выдохнуть. Облегчение было недолгим, но оно позволяло прийти в себя и не поехать кукухой. Но было и то, с чем выработанная и проверенная годами система не срабатывала. Это состояние отличалось от всех прежних, с которыми Лис был давно знаком и точно знал, что с ними делать. Это было совсем иным. Особенным. Оно не вызывало раздражения или дискомфорта. Наоборот, оно было приятным, светлым и тёплым, лёгким и позитивным, как лайтовый приход. И Лис часто ловил себя на том, что от накрывающих волной эмоций улыбается как конченный долбоёб — искренне и неосознанно. И всё было бы заебись, если бы эта эйфория при длительном отсутствии допинга, не превращалась в ломку, от которой Лис не мог избавиться, не мог выбросить из головы так же, как всё то, что мешало здраво мыслить. Он понимал, что с каждым днём всё больше сходит с ума в ожидании новой дозы кайфа. И у этого кайфа было имя. Ломка, в отличие от самого прихода, напрягала. Бесила так, что Лис не находил себе места и готов был лезть на стены; раздражала осознанием собственного бессилия, невозможности повлиять на ситуацию, что шло вразрез всем взглядам и принципам. Лис привык думать и действовать, а не сидеть и не ждать у моря… Поэтому он и не сидел, а метался по самой кромке этого моря, то забегая в воду, то снова возвращаясь на берег. Метался в сомнениях, из-за которых ещё сильнее бесился. Но всё же ждал. Ломка выворачивала наизнанку, рвала в клочья, впивалась острыми когтями в окровавленное горло. А ещё она заставляла чувствовать. И эти новые чувства Лису совершенно не нравились. Пустота, обречённость и безысходность. Без малейшего проблеска надежды. Он знал, что того, чего бы ему хотелось, точно не будет. Но одно дело — знать, и совсем другое — чувствовать. Знать было терпимо. Чувствовать — больно. — Не хочу, — вздохнул Лис и открыл глаза. Забытая сигарета истлела до фильтра. Снег продолжал сыпать, скрыв недавно оставленные во дворе следы. Где-то далеко, со стороны улицы доносился едва различимый тихий хруст, будто кто-то шёл по дороге. Лис прислушался. Звук становился всё отчётливее. Действительно — шаги, неторопливые, размеренные. Словно этот некто вовсе не обламывался, проваливаясь по щиколотку в снег, а спокойно разгуливал по расчищенному тротуару. Вскоре незнакомец поравнялся с забором, подошёл к калитке, остановился и деликатно постучался. Лис не мог предположить, кем был этот незваный гость. Двухметровый забор надёжно скрывал от посторонних глаз и хозяина участка, и того, кто сейчас находился по ту сторону, но, по всей видимости, очень хотел, чтобы ему открыли. Мысли о том, что это может быть Дисак, и в помине не было. Он чисто физически, даже в трезвом состоянии не смог бы так быстро добраться из соседнего СНТ. В калитку снова постучали, и Лис, подобломившись от неожиданного визита неизвестного, поднялся со скамейки. Сейчас ему меньше всего хотелось кого-либо видеть, но интерес взял верх. Походу сторож засёк свет и решил наведаться с проверкой. Или какой-нибудь обжованный боярышником местный пассажир по синьке попутал дома, — размышлял про себя Лис, пока открывал заедавший засов. Он распахнул калитку, ожидая увидеть отёкшую от суррогата помятую рожу и самого её обладателя, мало чем отличающегося своим эксклюзивным тряпьём от вокзальных бомжей, на которых успел насмотреться ещё в детстве, в конце девяностых, когда те пачками оккупировали территории железнодорожного. Но Лис даже и не думал, что тот, кто так настойчиво прорывался, окажется не местным алконавтом, не сторожем и даже не Дисаком. Потому, сходу распознав в госте старого знакомого, на мгновение затупил. — Блять, Яха, ты какого хера тут делаешь? — единственный вопрос вырвался сам собой. — А ты какого? — прилетел встречный. — В такой день, точнее, вечер. Обычно люди Новый Год встречают в кругу семьи, ну, или если с этим не срослось, то хотя бы с друзьями. А ты, похоже, совсем один и без гостей, — усмехнулся визитёр, заглядывая через плечо Лиса, — Неправильно это как-то. Вот я и пришёл. Ты уж извиняй, что без подарка. — Да в жопу эти подарки. И гостей туда же, — вымученно улыбнулся Лис. — Заебали. — Понимаю, — Яха моментально отзеркалил улыбку. — Может, всё-таки пригласишь или так и будешь в воротах держать? — Ну, заходи. Приглашаю, — спохватился Лис и, пропустив гостя во двор, закрыл калитку. Яха подошёл к дому и заглянул в окно. — Никакого праздничного банкета на одну персону не намечается? — спросил он, осматривая сквозь стекло внутреннее убранство помещения. — А как же ёлка, мандарины, салат этот, в который мордой падают? Не соблюдаешь ты, Лис, традиции. — А нахрен всё это, — Лис вернулся на своё прежнее место на скамейке, вытянул из пачки сигарету и, зажав в зубах, щёлкнул кнопкой зажигалки. — Я сюда не жрать приехал и не валяться рожей в салате. Но насчёт традиций ты не прав. Фейерверк точно будет. Только рано ещё. Яха присел рядом и, задрав голову, взглянул на небо. На меховом воротнике его куртки серебрился снег. Белое на чёрном. Идеальный контраст. — Значит, ты всё-таки на самом деле собрался увольняться? — спросил он и выжидающе посмотрел на Лиса. — Собрался, — кивнул тот, не видя смысла скрывать правду. — Не вывожу я, понимаешь? Всё, блять, на пределе уже. — Может, ещё передумаешь? Время же есть. — Время есть. Желания нет, — отмахнулся Лис. — И потом, я для себя всё решил. — Хреново, — с наигранным разочарованием вздохнул Яха. — Жаль терять таких ценных кадров. Тем более за это время мы с тобой неплохо сработались, согласись? Да и я к тебе уже привык. При-вык, — повторил он, растягивая слово, будто впервые слышал его и теперь пытался запомнить, вслушиваясь в каждый звук. — Ничё, нового найдёте. Сам знаешь, свято место… — Свято место, говоришь, — Яха растянул губы в ехидной ухмылке. Лис улыбнулся в ответ. Он давно научился улавливать смысл того, о чём говорил Яха, даже если сказанное звучало неопределённо. — Смотрю, ты новый забор поставил, скамейку, — бегло осмотрев двор, продолжил собеседник. — Хотя, когда старый забор стоял, мне больше нравилось. Шикарный обзор открывался. Даже с улицы можно было в окно заглядывать. Прям, блять, как в кино. И сеансы у тебя там ничё такие проходили, интересные, а некоторые даже с сюжетом. Особенно, когда твои кенты бабу на двоих расписывали на том самом диване. Ну, ту, которую ты тогда сюда привёз, а потом этим бросил, как кусок мяса. До сих пор помню, как она орала, сопротивлялась, убежать пыталась. Впечатлило. А ты тогда в тачке сидел, музыку слушал и всё пропустил, — Яха тихо хохотнул и, заложив руки за голову, откинулся на спинку скамейки. — Чё уж там говорить, весело было. Лис помнил тот случай. Помнил тот корпоратив, на котором какая-то подпитая незнакомая девка клеилась к нему весь вечер и нахально лезла в штаны. Естественно, тогда Лис обломал её с продолжением, но зато пригласил на следующий день. И окрылённая особа в полной боевой готовности, с довольной блядской улыбкой на размалёванном лице, уселась в «Фокус» и отправилась навстречу приключениям не только на жопу, но и на все свои остальные дыхательно-пихательные. Лису она нахуй была не нужна, а вот тем двум его знакомым — очень даже, и как раз именно на хуй. Стоило этой любительнице острых ощущений переступить порог дома, как все её самые извращённые фантазии превратились в реальность. После всего произошедшего Лис больше не видел её, и каким образом она добиралась до города — не знал. Его это мало заботило. Потому что он был уверен, что даже куриным мозгом можно понять — не стоит никуда обращаться и катать заявы, учитывая то, что некоторые моменты самого процесса, на которых она уже не сопротивлялась и откровенно выпрашивала, чтобы ей пользовались по назначению, были сняты на камеру и в случае чего всплывут на необъятных просторах интернета. — А ты чё тогда не присоединился? Был бы третьим. Ей по-любому бы вкатило, — подъебнул Лис. — Так меня же никто не позвал, — пожал плечами Яха. — А я, сам знаешь, без приглашения не могу. Не по-человечески это как-то. Поймав насмешливый взгляд Лиса, он хохотнул, остро блеснув в темноте ледяными глазами. — По сути, она сама напрашивалась, — сказал Лис, перекидывая по пальцам зажигалку. — Хотела же ебаться. Вот её желание и сбылось. Яха повернулся вполоборота и пристально уставился на Лиса. — Кстати, насчёт желаний, — он внезапно сменил тему разговора, будто вспомнил о чём-то важном. — Чё там у тебя с ним? Всё ровно? — Да ничё, — Лис глянул в глаза собеседнику и опустил голову. — Не ровно, не криво. Вообще никак. — То есть, ты его отпустил? Вот так просто? — недоверчиво ухмыльнулся Яха, и на его лице отразилось откровенное непонимание. — Чтобы кого-то отпустить, надо чтобы этот кто-то был, — ответил Лис, ощущая, как от сказанных слов сердце бешено забилось, словно рвущаяся из клетки птица. — А разве не было? — не отставал Яха. — Не, не было, — Лис отвернулся и незаметно вздохнул. — Так ты из-за этого загоняешься? — Яха продолжал доёбывать вопросами. — И из-за этого решил уволиться и свалить? Лиса дико обламывал весь этот разговор. Меньше всего он хотел думать о том, что и так не давало покоя. А теперь внезапно растревоженные мысли и вовсе забили голову. Надо было срочно менять тему, пока его окончательно не понесло. — Да не важно, из-за чего. Есть причина, — Лис натянуто улыбнулся. — Ты хоть проводить-то придёшь? — Ну, смотря кто там будет, — безразлично ответил Яха. — Только близкие. Так, человек пять, может. — Не, тогда не пойду. Нечего мне там делать. Ты же понимаешь, почему они придут? — спросил Яха, но ответ ему был совершенно не нужен. — Потому что так положено, правила такие. Думаешь, кто-то из них действительно по-настоящему будет расстроен? Да нихера. Искусственные эмоции бездарных актёров. Скучно и неинтересно. А мне экшен нужен, трагедия. Ну или, на крайняк, драма. — Значит, в последний раз видимся, — сказал Лис. Яркие всполохи салюта озарили небо над городом, на мгновение прервав беседу. — Рано начали. До полуночи ещё полчаса, а они торопятся, — задумчиво протянул Яха. — Похоже, хотят поскорее старый год проводить. — Традиции соблюдают, — усмехнулся Лис. — Ну, если речь зашла о традициях, — Яха подсел ближе и заглянул в лицо собеседнику. — вернёмся к желаниям. Загадывать собираешься? Лис пару секунд молчал, изучающе рассматривая гостя, и неожиданно заржал, нарушив повисшую тишину. — Я чё, долбоёб, по-твоему? Какой смысл в этой дичи? — Смысл тебе, значит, нужен. Никакой, блять, романтики, — Яха разочарованно покачал головой. — А ты попробуй просто представить, что именно в эту ночь любое твоё самое заветное желание обязательно исполнится, — его голос завораживал, как в детстве завораживал и успокаивал голос матери, когда она перед сном рассказывала Сёмке волшебные сказки, и ему хотелось в них верить. — Просто представь. Это совсем несложно, — вкрадчиво произнёс Яха. — И подумай, чего бы тебе больше всего хотелось. Ведь есть же что-то такое, что ты сам не можешь сделать. Лис, будто под гипнозом, не задумываясь кивнул. — Ну, есть, — согласился он, изо всех сил стараясь не показывать дебильную улыбку. — Так что бы ты загадал? — Яха впился холодными глазами в глаза собеседника, не позволял тому прийти в себя от смутного ощущения призрачной надежды. — Хотя, в свете последних событий, я догадываюсь, каким будет твоё желание. Лис, даже находясь в малость заторможенном состоянии, понимал, что именно ожидает услышать гость. Но ответ явно его обломил. — Я бы загадал ничего не чувствовать, — сказал Лис. — Избавиться от тех чувств, которые… Короче, не хочу испытывать всю эту поебень. — И это всё? Просто не чувствовать? — спросил Яха, ошалев от такого заявления. — Но это же глупо. Ты можешь загадать быть с ним. Сам же хочешь этого. — А вот прикинь, не могу, — нервно дёрнулся Лис. — Неправильно это. Нечестно. Это же моё желание, а не его. А я, загадав такую хуйню, по сути, лишу его права выбора. А это уже пиздец. Без взаимности не катит. Ты сам представь, как потом жить и постоянно думать о том, что это всё неискренне, подделка, симуляция и вообще ему самому не надо. — Ну нихера ты загнул, — Яха поднялся со скамейки и потянулся, разминая спину. — Это с каких пор тебя стали заботить чужие желания? Тебе же всю дорогу было похер. Ты всегда делал, что хотел. Взять хотя бы того пацана, — Яха на миг задумался, щёлкая пальцами, будто это могло помочь мыслительному процессу, — Имя не помню, но это не важно. Молодой же совсем был, натурал, ёптить. А ты ему жизнь сломал. Накидал, приручил и втянул, куда бы ему совсем не надо было лезть. И что по итогу? Тебе его ровно на два года хватило, а потом всё, наигрался. А пацан после этого по рукам пошёл, потому что ты его к этому приучил. Хотя я тебя не осуждаю, не в моей это компетенции, и даже понимаю, сам бы не сдержался. — Я всего лишь помог ему раскрыть потенциал, — криво усмехнулся Лис. — И именно из-за этого его ебучего потенциала всё закончилось. Откуда я мог знать, что его так понесёт? Людям свойственно ошибаться. — Да ладно, чё уж теперь загоняться? — Яха глубоко втянул воздух, резко выдохнул и довольно улыбнулся. — Грех такому не присунуть. Ты же помнишь, какие у него губы были? Рабочие… И что он вытворял ими, — мечтательно произнёс он. — Ни одна шлюха и рядом не валялась. Лис всё помнил, только думать об этом не хотел. Это всё было в прошлом. В прошлом вообще было много всякой ебанины, о которой желательно было навсегда забыть. — Со всеми, значит, мог поступать как угодно тому, что душой называют, а с ним нет, — Яха насмешливо всплеснул руками. — В чём причина-то? Не пояснишь? — Да блять, во всём, — Лис едва сдержался, чтобы от захлестнувших эмоций не послать Яху нахуй. — Не могу я с ним так. Он особенный. — Особенный? Да тут, походу, всё совсем запущено, — гость прошёлся по двору, загребая ботинками нападавший снег, и, словно озарённый какой-то невъебенной идеей, метнулся к скамейке и встряхнул Лиса за плечи. — В общем, слушай и запоминай. Я делаю это в первый и последний раз. Сегодня ты можешь загадать любое желание, и оно исполнится. Но только одно. Считай, что это мой тебе подарок. — Чё? — Лис скептически прищурился. — Это с каких хуёв такая щедрость? — Я же сказал, — Яха снова присел на скамейку, почти вплотную прижавшись к Лису. — Это подарок. У людей же на Новый Год принято дарить подарки. — А ты умеешь исполнять желания? — Лис недоверчиво покосился на собеседника. — Я много чего умею, — вполголоса отозвался Яха. — Просто раньше не показывал. Повода не было. — И я тебе за это ничего не должен? — уточнил Лис. — А то всякое бывает. — Ничего. Абсолютно. Без наебалова, — кивнул Яха. — Одно-единственное желание. Безвозмездно. Я же, блять, не Мефистофель, чтобы заключать контракты на несколько лет и делать всё, что взбредёт в голову какому-нибудь ебанату. А потом душу его забирать, по сути, никому невсратую. Мне такое неинтересно. — То есть, вообще любое желание? — Лис всё ещё сомневался в том, что Яха не просто тупо разгоняется над ним и всё сказанное - правда. — Ну, только в рамках разумного. Если ты, допустим, захочешь прямо сейчас оказаться на каких-нибудь Сейшелах - не получится. Это так не работает. Ты, конечно, попадёшь туда, если пожелаешь, но самым обычным, реальным способом. — Нахер мне твои Сейшелы. Не хочу. Мне и здесь нормально, — сказал Лис, обдумывая услышанное. — Можешь загадывать всё, что угодно. Только желание твоё осуществится не по щелчку пальцев, а так, как позволяют законы мира, — Яха приобнял Лиса за плечо и продолжил уже шёпотом. — А от твоих чувств избавиться вообще легко. Прошлое тоже можно изменить. Убрать ненужный эпизод. Вырезать его из жизни. И тогда того момента, когда вы познакомились, никогда не будет. Ну, или, если ты не хочешь окончательно сжигать все мосты - оставляем ваше знакомство, но удаляем из твоей памяти лишнюю информацию, а точнее - осознание того, что ты на него запал, со всеми вытекающими. Лис пытался переварить весь этот треш, но получалось с трудом. — А если, предположим, мы не будем знать друг друга, его жизнь как-то изменится? — спросил Лис. — В смысле, в лучшую сторону? — Да никак она не изменится. Всё останется так же, как было до вашего знакомства, — Яха, подставив руку вверх ладонью, наблюдал, как снег медленно ложится на чёрную кожу перчатки. — Так что загадывай. Не хочешь чувствовать - не будешь. Может, и увольняться передумаешь. — Мудак ты всё-таки, — тихо усмехнулся Лис, толкнув собеседника плечом. — А говорил, что подарок. Безвозмездно. Однохуйственно, везде выгоду найдёшь. — Чё, наебать не получилось? — осклабился Яха. — Ну ладно. Не страшно. Желание-то один хер сбудется, и ты при этом ничего не теряешь. Просто не хочется, чтобы ты того… Ты мне здесь нужен, от тебя здесь пользы больше. А так мы оба в выигрыше. В голове Лиса творился полный бардак. Он много раз убеждался, что чудес не существует, но почему-то сейчас верить словам Яхи очень хотелось. — А как правильно загадывать? — спросил Лис. — А как ты это в детстве делал? Смотрел в окно на падающий снег и думал о том, чего больше всего хочется. Хотя окно тут особой роли не играет. Достаточно представить то, что хочешь, и просто сказать. Небо над городом всё чаще озарялось вспышками. Взрывались огненные шары, разлетаясь во мраке миллионами ярких огней. — Без пятнадцати, — проговорил Яха, глядя на угасающие искры. — Совсем недолго осталось. Ты поздравлять никого не собираешься? — Уже поздравил, — отозвался Лис, но телефон всё же достал. — Да если бы и хотел, хули толку? Сейчас все звонят, связь кроет. Он незаметно для гостя включил трубу, не особо надеясь увидеть то, что ожидал. Ни одного нового оповещения. Тишина. Как, впрочем, и предполагалось. Яха краем глаза засёк, как Лис на минуту залип в телефоне и, вновь отключив, сунул в карман куртки. — В общем, я тебе сделал подарок. Теперь ты вправе распоряжаться им на своё усмотрение, — сказал Яха. — И ещё раз напомню - желание только одно. Используй его с умом, потому что больше такого шанса не будет. А я пойду, пора мне. Он поднялся и неспешно направился к калитке. — Так ты на фейерверк не останешься? — спросил Лис. — Не, — махнул рукой Яха. — Чё я там не видел? Лис не стал его останавливать. — Ты только хорошо подумай, прежде чем загадывать, — Яха на мгновение задержался возле калитки, обернулся и подмигнул. — С наступающим. Лис, провожая гостя взглядом, кивнул в ответ. Тот без особых усилий справился с заедавшим засовом, вышел на улицу и моментально скрылся в темноте. Калитка так и осталась открытой. За ней стояла кромешная тьма. — Ебанутая привычка никогда не закрывать за собой, — усмехнулся Лис. Покинув пригретое место, он подошёл к машине, достал с заднего сиденья чехол и положил на скамейку. В запасе оставалось всё меньше времени. Нужно было определяться с желанием. Лис снова закурил и посмотрел на небо. Снег по-прежнему кружился в воздухе и медленно ложился на землю. — Одно-единственное. Всё, что захочешь. Больше шанса не будет, — звучали в памяти слова Яхи. Желание быть с ним — с тем, при мысли о ком сердце в считанные секунды набирало обороты, а способность трезво мыслить отключалась из-за переполняющих эмоций; с тем, от чьего единственного смс Лис улыбался как еблан; с тем, по кому он успевал безумно соскучиться всего за пару дней, — было слишком заманчивым. Но как бы Лису ни хотелось, чтобы эта мечта осуществилась, он не мог позволить себе ради собственной выгоды вызвать ответные чувства и привязать его к себе. Хотя всего несколько лет назад он, получив такую возможность, не стал бы даже раздумывать. Загадать избавиться от чувств, вырезать момент, поменять историю — как говорил Яха — казалось более правильным вариантом. Но тогда останется всё то, что было и раньше — наскучившая работа, заебавшие отношения, разъедающая мозг бытовуха. Только уже не будет того, кто радовал Лиса хотя бы тем, что он просто есть. Пускай и далеко, пускай не рядом, но он появлялся хоть изредка, как долгожданный глоток воздуха, необходимый, чтобы продержаться ещё день и не задохнуться от затхлости однообразия. И Лис метался, не представляя, как поступить. Надо загадать что-то действительно важное. Самое главное. То, чего ты никогда не сможешь сделать сам, — неожиданно пронеслось в голове, и от этой мысли Лиса прошибло. Он понял, чего хочет на самом деле. Осознание того, что даже если любое его желание исполнится, жизнь того, кто был ему по-настоящему дорог, не изменится, а останется прежней, — полной боли и разочарований, резануло по сердцу. Но только загадывать какую-то конкретную ситуацию будет неправильно. Потому что у всего есть свои последствия, и во что эта ситуация может вылиться в дальнейшем, Лис не знал. Нужно быть предельно осторожным в формулировке, чтобы не сделать ещё хуже. — Со своими желаниями я сам как-нибудь разберусь, — улыбнулся Лис и, присев на скамейку, расстегнул молнию на чехле. Небо над городом уже вовсю расцвечивали салюты, летели огненные брызги разноцветных фонтанов, взлетали ввысь искрящиеся звёзды и рассыпались сверкающим дождём. У Лиса было лишь одно-единственное искреннее желание. Глядя на падающий с неба снег, он бросил под ноги окурок и зажал между колен приклад карабина. Холодное дуло упёрлось в подбородок. — Будь счастлив, — шепнул Лис в темноту зимней ночи. Палец нажал на курок. А снег всё также падал, укрывая белым саваном кровавые брызги.

…Будь счастлив…