Призрак надежды

Каирнгорм стоит на открытом балконе и смотрит вдаль невидящим взглядом. Там, вдали, над горизонтом медленно поднимается сияющий огромный шар мира, который они так необдуманно оставили, поддавшись уговорам Фосфофиллит. Зачем они последовали за ней на Луну? У каждого из них была своя причина: Аль хотела наконец выйти из извечной тени своей младшей сестры и сиять самостоятельно, Падма надеялась восстановить свое несовершенное тело и распрощаться с извечной летаргией, Алекс сгорала от любопытства и желала увидеть поближе жителей Луны, и при этом остаться в здравом уме и не поубивать тут всех... Близняшка-Аметист хотела почувствовать себя самодостаточной, почти как Аль, с той лишь разницей, что у Алмаз это было идеей-фикс, а Аметист просто хотела доказать, что она и без сестры тоже вполне себе боевая единица. Фос тоже хотела. Многого и сразу: и получить ответы на свои вопросы, и остановить наконец извечное противостояние жителей Луны и Самоцветов, и доказать всем, что она не так никчемна, как была раньше. Но самое главное - вернуть. Всех тех, кого забрали на Луну, кого раскололи и размолотили в пыль, пустили на украшения и посыпали сверкающей пыльцой на поверхность. Рубин и Сапфир, Изумруд и Гелиодор и многих других... И Аниту. В первую очередь, ее. Каирнгорм ее понимала. Даже очень хорошо понимала. Она и сама так мечтала вернуть Ляпис, но то, что она услышала, стоя безмолвной тенью за спиной Фос, когда Эхмея извиняющимся тоном своим признанием словно обрушил небеса на их головы... То, что заставило ее замереть сверкающей скорбной статуей, пока Фос, рухнув на золотые колени, в безграничном отчаянии зарывалась тонкими сверкающими пальцами в серебристую драгоценную пыль - единственное, что осталось от их товарищей по жизни и оружию... Эхмея парой слов разбил все их робкие надежды: все, кроме Фос и Кай получили тут то, чего так страстно желали. Но именно их надежды были окончательно похоронены в сверкающей пыли на поверхности Луны. И Фос замкнулась в себе, все больше и больше отдаляясь от остальных, становясь все холоднее, отчужденнее и... ненормальнее. Кай видела, что Фос теряет себя, теряет связь с реальностью и все чаще путает ее с Анитой, которую она никогда не сможет вернуть. Это отчаяние ломало ее изнутри, рождая новые трещины, которые заполнялись золотым сплавом, рисуя на теле Фосфофиллит все новые и новые замысловатые узоры, и уводя ее все дальше и дальше от реальности, вглубь наступающего и прогрессирующего безумия. Иногда Кай видела в ней тень былой Ляпис и скрипела зубами от безысходности: не получится у нее ни вытащить из этого кошмара одну из них, ни вернуть потерянную вторую. Больше медлить было нельзя - трещин на теле Фос стало слишком много. Кай понимала, что ею движет не своя воля - о, она сама с огромным наслаждением снесла бы этой бестолковой дуре башку, чтобы та наконец-то поняла прописную истину: потерянных уже не вернуть, и надо жить дальше, ради тех, кто еще остался. Ради тех, кто ждет... Кай помнила голодный взгляд Киноварь, почти потухший, лишенный надежды, но такой цепкий, словно умоляющий о чем-то... Наверное, так же на Фос смотрела Призрак, тщетно выискивая в ней отражение Ляпис, наверное, и сама Кай иногда ищет тени прошлого с таким же тоскующим взглядом. Ею все еще движет такая же тень, живущая в ее глазу - то, что осталось от Призрак, то, что из последних сил цепляется за ненужное больше обещание... И она принимает решение: она станет для Фос Анитой. Не во имя призраков прошлого, не во имя возвращения того, чего больше никогда не вернуть, но во имя возможности прожить завтрашний день и выполнить обещания, данные тем, кто так ждет и нуждается в них. Ради призрачной надежды на будущее.