Da mihi manum tuam. Pagato per tacere.

      Вечер в приятной обстановке. Каждого ступившего за порог аббатства с улыбкой встречали сёстры и браться Император, провожая в главный зал, где тихо шептались голоса гуллет, ведь как принято “наверху”, в людском мире. “Дамы вперёд.”. Следом заходили и остальные упыри, а под конец и Папа Эмеритус IV. Папа унаследовал макияж глаз кардинала, ведь, как оказалось, кардинал Копиа избежал участи быть съеденным крысами. Но это никак не мешало вести дело группы дальше. Очередной тур, очередные эмоции, очередные разногласия между участниками. Позвольте, я представлю или напомню ещё раз. Гуль Огня. Один из самых опасный гулей. Держитесь от него подальше, если не хотите пинок под свой мягкий зад. ДьюДроп - он же Лид-гитарист, Содо-гитарист, ведущий гитарист, называйте, как ваше душе угодно. В группе он, считай, самый низкий. Полные противоположности гулю огня - гули квинтэссенции, земли и воды. Одни из самых уравновешенных. Гуль Квинтэссенции - упырь ритм-гитарист, в настоящее время этот пост заменяет Фантом, но также присутствовал и Эфир. Старый добрый мишка, которого нам всем так не хватает. Упырь Воды - Рейн и пожалуй самый тихий и скромный упырёк. Никогда не подойдёт к вам, даже если понадобится Ваша помощь. Также Рейн является основой объёмного звука - басист. Гуль Земли - могучий Маунтин, Маунтэйн. Слышал разные формулировки этого имени. Упырь, владеющий основой музыки - барабанная установка в самом центре сцены. Мульти-гуль. Само слово за себя говорит. Гуль способный не только поддерживать бэк-вокал, но и играть на разных инструментах: от гитар, до бубнов. Свисс мастер своего дела. А также гуллеты. Упыри воздуха. Девушек Саншайн, Циррус, Кумулус. Зачастую все они бэк-вокалисты и клавишники.       Комнаты упырей — это святилище, в котором звучат мелодии и рождаются гениальные композиции. Она наполнена атмосферой страсти и творчества, где каждая нота пронизывает сердце слушателя, а атмосфера так и говорит: “Помолчи. Послушай тишину. Послушай музыку и биение струн.” Одной прекрасной ночью, Дью проснувшись из-за чувств тревоги и сухости, решил выйти со своей каморки на кухню. Приоткрывая до занудства скрипящую дверь постукивая по ручке в такт одной, взъевшейся в голову, песни группы. Высовывая в кромешной тьме свой острый нос, а после и голову, Огонёк убедился в отсутствии других нежелательных глаз упырей в округе комнаты, выходя буквально на цыпочках до кухни. Она, к слову, была соседней комнатой, объединённой с общей гостиной, где он почти не появлялся. Вся суматоха, как на зло, с самого утра была именно за его дверью. Открывая холодильник, Дью достаёт оттуда холодную жестяную банку напитка, но не успевает поставить её на заветный стол, чья-то рука накрывает его губы мягкими подушечками, явно не пытаясь душить, напротив. Осторожно сползала вниз, давай мелкому упырю вдохнуть. Оборачиваясь видит перед собой кромешную темноту, просыпаясь в холодном поту в своей кровати. Кошмар. Голоса, доносились с общей комнаты, значит очередное собрание..       Поднимаясь с кровати, юноша облокотился о тумбу рукой, приоткрывая тяжёлые веки, смотря на небольшие часы. Видимо, они наручные, так как экранчик совсем уж затерялся среди тьмы. Но комнату на мгновение осветила белая пелена. Началась гроза. Капли тут же стали шустро играть наперегонки друг с другом по прозрачному стеклу, а ветер лишь направлял их вниз, будто бы говоря малышам быстрее стекать. Подойдя к окну, Дью никогда не думал, что людской мир так прекрасен. Погода. Вот что для него было поистине новинкой. Приоткрывая окно, Огонёк высунул свою ладонь, ловя пару капелек воды в жаркую руку, а после, высовывая две белых и острых рога со своим носом, будто бы маленький котёнок, изучающий окружающий мир. Капли стекали по загрубевшей коже гитариста, волосы намокли, а в глазах отражался блеск молний в мрачных тучах. Хвост гитариста неспеша вилял из стороны в сторону. Казалось, обычное явление природы этот дождь, но упырь чувствовал себя пустым. В том плане, что его голова не была забита лишним хламом, музыкой, воспоминаниями или словами. Вновь в глазах промелькнула белая кривая строка, преследовавшая громом. Молния, била в неизвестность. А гром пытался её догнать. Волосы уже давно намокли, но это приятное чувство свежести никак не могло его оттуда оторвать. Заостряя внимание на уличный фонарь, Дью пытался разглядеть в этом скрытый смысл. Тусклый уличный фонарь, кругловатый на конце, где прослеживались миллионы капелек дождя, и было видно, как букашки старались попасть под него, дабы не утонуть в погодной суете. Иногда в сбое лампы фонаря, молния заменяла ни хуже, освещая небольшой тротуар рядом с ним, как и одинокую лавочку под каким-то громоздким деревом.       Беря хрупкую и шумящую пачку бумаги в руки, светловолосый упырь открывает крышу, доставая тяжёлые сигареты. Тяжёлые не они сами, а их вкус, и привязка к лёгким. Дью прикрыл глаза, стараясь думать о своём недокошмаре. Кто мог его так схватить за рот. Оскорбительно. Зажигая, гитарист трёт глаза, моргая несколько раз то ли от едкого дыма, то ли от того, что хочет проснуться. На улице холодно. Темно. Свежо. Некоторые капельки попадали прямо по фильтру, прямо по тлеющей бумаге, будто бы заставляя Дью бросить эту неудавшуюся попытку отвлечься. Наконец, он бросает её куда-то за окно, разворачиваясь спиной к окну.        Всё же занырнув головой обратно в комнату, упырь завесил окно плотными шторами, аккуратно поправляя уголки снизу, чтобы всё выглядело ровно. Делая на голове небольшой хвостик, тот включает настольную лампу, от которой исходил приятный тёплый оттенок, волосы гуля отдавали невероятным блеском. Каждая маленькая капля держалась на волосе, словно жемчуг. Очередной разряд света заставил того покинуть комнату. Приоткрывая дверь увидел перед собой картину. Рейн сидел у окошка с Маунтином, обсуждая прохладу на улице, гуллеты ворковали на кухне, видимо собирались что-то приготовить, Папа сидел с важным и задумчивым видом в кресле, покусывая конец карандаша, чиркая что-то на листке. Но не было лишь Дью, Эфира и Свисса. Мульти и гуль квинтэссенции перетаскивали вещи во временное пристанище нежити, промокнув во всю, да так, что с обоих в сию секунду текли лужи. Подойдя и помогая упырям, они гораздо быстрее закончили с разбором коробок и чемоданов. Уже вовсю все сидели по парам, грелись в столь прохладный вечер, как и Дью.       Осторожно отводя старшего гуля квинтэссенции в комнату ритм-гитариста, Огонёк помедлив, будто бы спрашивая разрешения, незамедлительно пал в объятия старшего гуля. От низкого упыря так и веял запах потухшего костра, который всё также грел, всё также светил, но тускло. Широкая фигура напротив была совершенно не страшна, а запах от него стоял, напоминающие луг, усеянный цветами в такую же погоду, как за окном. Ничего не менялось. Голова Эфира осторожно прилегла рядом со сверкающим от молний маленьким белым рогом, слегка двигая мягкой щекой, затрагивая пушистыми волосам собранный хвостик ДьюДропа. Оба несоразмерных хвоста лениво качались из стороны в сторону, затрагивая друг друга, образуя небольшое сплетение, также лениво даря тепло окончанию хвостов.       -- Сегодня ты довольно быстро уснул. Я запретил себе будить тебя..-- Виновато начал ритм-гитарист, обхватывая руками крохотную, по его мнению, талию напротив, поглаживая столь осторожно, насколько у него это выходило. Огненный лишь от нелепых движений издал подобие тихого смеха, приподнимаясь на носочки, не задумываясь, тронул очертаний губ партнёра своими, превращая из этого позёрства в маленький островочек счастья, которое пришлось разрушить спустя пару тихих, медленных секунд, когда рога упырей столкнулись.       -- Опять херню городишь..сколько я тебе говорил, что ты можешь приходить ко мне столько раз, сколько твоя чёрная душонка разрешит?-- мелкий упырь слегка тронул когтистой лапой основание хвоста старшего, широко улыбаясь, довольно ласково поглаживая против шёрстки. Сильные руки Эфа буквально проскользили к талии ДьюДропа, подхватывая его чуть выше колен, заставляя парить младшего на руках. Поднимая голову к голове Огонька, Эфир чуть крепче сжал худые ноги, смотря на оголённые блистательную улыбку партнёра, которая тут же оказалась в кресле, вместе с телом хозяина.       Большой гуль бережно уложил младшего под окном, размещая на своих коленях, утыкаясь молчаливо в его горячую шею, покрывая маленькими поцелуями, не оставляя никаких следов. И так Лид-гитариста ругали за татуировки на руках, так что доводить дело до воротников он не хотел. Оттого и предупредил старшего. Глаза Огонька медленно прикрывались, а голова вот вот упадёт с плеч на широкую вздымающуюся грудь. Хотелось столько всего рассказать старшему, но тяжёлые веки делали за собой дело.       Погода никак не хотела утихомириться. Всё наоборот. Дождя стало больше, а ветер напевал свою мелодичную партию сквозь щели окон. Лёгкие поглаживания были бесяче медленные. Пусть ладони и проходил около рогов, за ухом, кончался их путь на подбородке, когда тонкую линию губ вновь накрыли чужими, но столь родными для партнёра. Так и уснули двое на одном, совершенно непредназначенном для сна, кресле. Уже утром, Эфир решил что-то приготовить. Очередное блюдо заканчивалось шедевром. Ведь некоторым, как мульти гулям и огонькам нельзя было даже смотреть на плиту. А у гулей квинтэссенции выходило это гораздо лучше. Запах жареного лука разносился по этажу спален, заставляя всех упырей проснуться. После лука шёл на обжарку бекон, целыми ломтиками, а на соседней плите красовалась кастрюля со спагетти, которые так и ждали участи быть съеденными. Последние штрихи и Эфир добавляет в лапшу жирные сливки, бекон, перемешивая сия чудо кулинарного искусства. Также и лук не забыл переместить на отдельно стоящее маленькое блюдце. Совершенно обычная паста заставила почти всех высунуть голодные клювики со своих спален, доманивая вопросом ”Что готовим в самую рань?”. Когда уже каждый был на своём месте, Папа перед трапезой пожелал продуктивного дня, просвещая планом на ближайший день и неделю, чтобы все гули и гуллеты были собраны с мыслями и настроены на тяжёлые каждодневные репетиции.       Дождь всё же перестал лить как из ведра где-то под утро. Росинки крепко держались за маленькие травинки под окном, образуя пелену из стёклышек, где отображалось Солнце в миллионом размере. Сонный Дью вспоминал вчерашний вечер, стремительно набирая краску не от смущения, а от непонятного для него ощущения “радости”. Огненный выхватил момент где-то после общей репетиции, хватая старшего упыря за один из его тяжёлых браслетов на руке, затаскивая его уже в свою комнату. Хоть и маленький, но сильный гитарист убедительно заставил того усесться на краю кровати, где на второй половине лежали наработки соло-партий, какие-то рисунки отдельный чертят, инструментов и их кастом. -- Diabolus.. Дью, что на тебя нашло. Что с тобой ignis.. Внезапно поток столь лишних слов прервал поцелуй, направленный в голову. Закрывая свет от окна своей худощавой спиной, Огонёк уложил руки на обе щёки старшего, заставляя поднимать голову вверх, не прекращая воровать воздух с чужих уст. Всё же прекратив Эфир уставился на усталую улыбку, лисьи глазки, которые вот вот сомкнутся, светлые пряди, которые упали, сквозь которые виднелись острые уши. Гуль застыл, ничего не хотел говорить, только наблюдать со стороны, как вдруг младший столкнулся лбами, заставляя цепь с кельтским крестом на шее Дропа колыхнуться, опуститься ниже, вновь задевая хитро губы Эфира.       -- te amo... Но что за хитрый взгляд?"Неужели тебя повысили в мульти ряды?" С усмешкой проговорив, Дью наигранно состроил недовольную рожецу, слегка матернув.       -- умеешь ты разрушать спокойствие.. Последовал очередной, мягкий, до ужаса желанный поцелуй в очернелые рога Эфира, осторожно просовывая руку в растрёпанные волосы, чувствуя убаюкивающее сердцебиение старшего второй рукой, которая стала блуждать по телу и ключице старшего. Но после такого, последовали медвежьи объятия, в которых Дью чувствовал себя, будто бы он укутал в несколько одеял.       --Quod suus quid cecidit in amore cum vobis. - прошептал гуль квинтэссенции рядом с запястьем гитариста.       -- Нас потеряют. а потом меня ещё же обвинят, в твоей милоте. Вставай ursus . Идём к другим. - осторожно и неохотно пробормотал Огонёк, вставая с родных колен.