Заигрался

      Их первая встреча прошла весьма необычно. Кей бесит, а Тобио бесится. Связующий как-то на автомате схватил рослого первогодку за шиворот, а тому хоть бы хны. Стоит и ухмыляется всем видом. Кагеяма взгляда не сводит. Что ж, Цукишима оказался не из тех парней, которые треплют языком, а в случае, когда пахнет дракой, засовывают его в задницу. Он готов ответить за каждое своё слово, потому что знает, что прав. И это Кагеяму бесит еще больше, отчего вынужден отступить, отпустив ворот гакурана.       После того дня Тобио то и дело, что скалился на Цукишиму. И был безумно рад обыграть его в партии три на три. Но Кей так спокойно относится к любому поражению, что насладиться победой в полной мере не выходило. Вот же ж гад.       Апогеем движения крыши и здравого рассудка по отношению к Цукишиме у Тобио снесло подачей Хинаты в его затылок. Сам он, конечно, боли не почувствовал, лишь прикосновение мяча, но вот ойканье и шипение Кея, который моментально схватился за затылок, напрягло. — Ох, да ладно! Эти двое?! — Серьёзно? — Это явно станет катастрофой.       Гомон голосов наполнил часть площадки, на которой стояла Карасуно. В синих глазах бушевал пожар, который хотел сжечь Цукишиму заживо. Внутри всё так кипело от этой несправедливости судьбы, что Тобио позабыл о Хинате, который, впрочем, и попал ему в голову. Удача для Шоё и наказание для Кея. Сразу видно, кто родился под солнцем. — Из всех людей мира! — Не обращая внимания на окружение, Тобио вновь схватил Кея за ворот, начиная трясти того вперёд-назад. Блокирующий в ответ лишь схватил парня за предплечья, чтобы тот перестал. Но связующий явно только начал. — Почему это именно ты?! — Кагеяма, отпусти его! — Крикнул Дайчи, схватив первогодку за плечо. — С радостью! — Тобио тут же швырнул Цукишиму на пол, отчего тот ударился копчиком и затылком. Самому Кею было до фонаря, а вот Кагеяма вспомнил, как эта связь работает. Кто придумал, что человек может чувствовать исключительно только боль своей родственной души? — Кагеяма! Остынь! — Вновь дернул его капитан. Отцепившись, Тобио направился в уборную, чтобы умыться и по возможности успокоиться. Но как тут успокоиться, когда тебе в судьбу ввели язву в очках. — Да, не повезло тебе, парень, — проговорил Киндаичи, глядя на эту ситуацию с другой стороны сетки.       И вроде как наступила тишина. Уроки, волейбольный клуб, тренировки. Всё своим ходом и своим чередом. Но, как оказалось, это всего лишь затишье перед бурей. — Почему ты тренируешься? Ты же вчера ногу подвернул, — Цукишима потер ступнёй о щиколотку, где неприятно тянуло, — ты сделаешь лишь хуже, если не дашь передышку. — Мне-то какое дело. Больно ведь только тебе, — пробурчал Кагеяма, злобно зыркнув из-под челки. — Но проблемы со ступней будут у тебя, даже если ты этого не чувствуешь. К тому же, ноющая боль в ноге, знаешь ли, сильно отвлекает от игры, — попытку быть в каком-то смысле заботливым не оценили, поэтому Кей тут же выплюнул, — хотя, чего еще ждать от Короля-Тирана.       Цукишима зажег спичку около колонки «Огнеопасно», оттого и понёс последствия. Тобио, всё еще осознавая, что если ударит Кея, то хуже сделает себе, замахнулся и со всей дури ударил кулаком по железной двери. За спиной тут же послышался скулёж и фраза: «Ты что, больной?» Повернув голову на сокомандника, Кагеяма заметил, как Цукишима прижимал руку к себе, растирая, чтобы уменьшить боль. Стиснутые зубы и брови, сощуренные глаза, гримаса боли. И Кагеяме это понравилось. Это и стало первой точкой невозврата.       Кагеяма определённо сошёл с ума, и это сумасшествие вели именно ненависть к Цукишиме на пару с любовью причинять тому боль. В любой удобный момент Тобио делал так, чтобы Кей скулил и шипел от неприятных ощущений. И если раньше это были просто укусы и щипания, то вскоре он специально подставлялся под мячи во время тренировки подач, принимая их, то лицом, то затылком. Иногда он руками и ногами колотил стены и двери, внимательно слушая, как Кей шипит сквозь зубы, метая в его сторону недовольный взгляд.       Однако команда также заметила, что их основной связующий специально вредит себе, лишь бы насолить Цукишиме. Поэтому на тренировках он был пай-мальчиком, а за пределами школы начиналась экскурсия по острым ощущениям для центрального блокирующего.       Сначала это было лезвие. Забрав один из кухонных ножей, он пошёл в комнату, подальше от посторонних глаз. Сев на кровать, он закатал рукав, разглядывая своё предплечье. Но идея оставить на руках пару порезов отвалилась по нескольким причинам: во-первых, он связующий и руки нужно беречь, во-вторых, на тренировках он занимается в футболке. Другие заметят и сразу поймут. А так, Кей никому об этом не скажет, слишком уж тот гордый, чтобы жаловаться.       Тогда было решено повредить бёдра. Спустив штаны, парень без раздумий прислонил лезвие к коже. Холодное. Затем стал надавливать, отводя столовый прибор в сторону. Тонкий краснеющий порез Кей мог и не почувствовать, вернее, не прочувствовать, оттого Кагеяма тут же сделал второй порез, глубже вонзив лезвие в кожу, распоров её.       Красная кровь тут же побежала вниз по изгибам ноги, капая на кровать и пол. А вот это плохо. Сморщившись, Тобио направился в ванную, оставляя за собой красный след. Что ж, он недостаточно хорошо подготовился. В следующий раз он продумает все лучше, иначе если родные увидят нечто подобное, то разговора и нотаций не избежать.       После к порезам на бедрах и щиколотках пошла соль на эти самые раны. Щепотка белой смерти попадает на повреждённую кожу, а Тобио, улыбаясь и прикрыв глаза, представляет, как сейчас корчится от боли Цукишима, где бы тот не находился.       Приходя на тренировки, он то и дело, что косился на Кея. Тот не обращал на него никакого внимания, отчего Тобио бесился ещё сильней. Купив канцелярский нож, Кагеяма, будучи в школьном туалете, резал кожу на плечах, там, где их скроют рукава. И он получил реакцию от Цукишимы, когда тот влетел в туалет, толкнув Кагеяму на стульчак. Связующий ухмылялся так, будто он победил в этой игре. — Идиот, ты хоть обрабатывай их нормально, — прошипел Кей, достав из своей сумки перекись, ватку и бинты, — что-нибудь о заражении слышал? Мне-то больно не будет, а ты понесёшь последствия.       От шока Кагеяма молчал. Сидел и наблюдал, как Цукишима смачивал ватку и проводил по его коже, слегка морща нос. Затем парень попросил показать порезы на бёдрах, но Тобио лишь толкнул блокирующего ногой в живот, зашипев. Выйдя из туалета, убежав к себе в класс и держась за торс, Кагеяма начал вспоминать, что связь работает в две стороны, ибо он очень редко чувствует боль самого Кея.       Драка с бугаями в планы Тобио не входила, но он не сильно сопротивлялся, когда его били по голове или пинали ногами. Не его боль, не его проблемы. Он лишь улыбался обидчикам, провоцируя их ещё больше. Но и тут вмешался Цукишима, который еле передвигал конечностями. А вот это нехорошо, потому как если будут бить его, то достанется Кагеяме. — Отстаньте от него! Это что за выступление? Трое на одного полезли. — Ботан, тебе чего надо?! — Крикнул один из них, толкнув Тобио ещё раз. — Пошёл вон! — Выпалил уже сам связующий, чуя, чем пахнет. Но блокирующий продолжал наступать.       Подойдя к Тобио, Цукишима рывком поднял того за руку, заставляя встать на ноги. Разбитые нос и губа, распухшее лицо, подбитый глаз. Красавец парень, ничего не скажешь. Перекинув руку Кагеямы себе через плечо, Кей хотел было уйти, но его тут же отдёрнули. Отпустив товарища по команде, Цукишима одним ударом разбил нос обидчику, а затем, выхватив бутылку газировки из сумки, разбил о голову второго, который хотел дать в отместку за товарища. Розочка уже смотрела в брюхо третьего, сам Кей смотрел в глаза второму, который остался в сознании.       Волейболисты отступали, не сводя взгляда с бугаёв. Те в отместку следили в основном за Кеем с разбитой бутылкой в руках. Оказавшись за первым поворотом, парни пустились наутёк. Не ровня они тем трём в бою. Добежав до магазина Укая, двое тут же распахнули двери. Тренер, завидев своих подопечных, а точнее состояние Кагеямы, бросился к телефону, вызывая скорую помощь, пока Цукишима усаживал того на стул, готовясь обрабатывать раны. — Снова ударишь меня или в этот раз будешь умней? — Заткнись! Какого чёрта ты туда припёрся? Как ты вообще меня нашёл? — Великая любовь родственных душ привела меня к тебе, — вновь эта ухмылка, а затем последовал и наигранный воздушный поцелуй, брошенный в сторону Тобио. Но через мгновение лицо блокирующего стало серьёзным. Медовые очи пронизывали визави, отчего тот лишь сморщился, — а если честно, то собирался к тебе в гости, чтобы поговорить. — И о чём же? — Не делай вид, будто не понимаешь, — томно выдохнув, Кей продолжил вытирать кровь с чужого лица. Поблагодарив тренера Укая за лёд, который Тобио приложил к лицу, Цукишима продолжил, — ты же понимаешь, что своими действиями делаешь хуже себе? Боль пройдёт, а последствия останутся. — И какие же меня ждут последствия? — Нагноения, осложнения, ещё что-то придумаешь, ещё хуже будет. Ты уже на руки перешёл, а это главный инструмент связующего. — Вновь заглянув в глаза Тобио, чтобы заложить свою мысль в самую глубокую точку сознания, Кей заговорил тише. — Разве оно того стоит? Разве я стою профессионального волейбола? — Это никак не скажется на моих навыках! И да, стоит! Одна мысль о том, как тебя, мразь такую, скручивает от боли, радует меня. — Неужели простой смертный смог засесть в голове Его Величества, что тот думает о нём и днём и ночью? — Вновь эта хитрая улыбка, вновь издёвка. А Тобио кипел. Он замахнулся рукой, чтобы ударить ей о стол, дабы убрать эту самодовольную ухмылку с лица, но Цукишима тут же перехватил её, — я польщён.       И если бы не прибывшая скорая помощь, кто знает, что произошло бы дальше.       А после этого случая Кагеяма окончательно сошёл с ума. Началась игра «Принеси Цукишиме Кею как можно больше боли». Порезы, укусы, удары, иголки под ногти — и всё это для Кея. Безумная пляска агонии, но не для Тобио. Однако, каждый раз, когда он видел блокирующего на тренировках, который выглядел так, будто ему абсолютно всё равно, Кагеяма взрывался и метался, точно раненный зверь. В голове крутилась одна и та же мысль, разгоняя прочие, блокируя здравый смысл. Сломайся. Сломайся, сломайся, сломайся! Сломайся от боли, Цукишима Кей!       А Кей будто и не думал идти по этому плану. Жил так, будто ничего не происходит, помогает Тобио залатать его порезы, тщательно промывая их, кривясь от неприятных ощущений. Это злило Кагеяму ещё сильней.       И он искал всё более и более изощренные способы. Тобио едва ли не буквально готов был сжечь себя. Сначала мылся под сильно горячим душем, затем засовывал руку в кипящую воду, а дальше и в раскалённое масло. Это не осталось незамеченным родителями парня, которые тут же повезли сына в больницу. Но Тобио выглядел так, будто он ни о чём не жалел. Ему не больно и никогда не было.       Правда, ему тошно от того, что в больницу пришёл Кей. Лицо его было спокойным, а руки даже не дрожали, будто на тот миг, когда Кагеяма сжигал свои, связь временно оборвалась. Нависнув над младшим, Цукишима глядел на забинтованные ладони. А точно ли Кагеяма Тобио сжёг только свои руки? — Можешь навсегда попрощаться с волейбольной карьерой.       Синие глаза тут же распахнулись, будто с них наконец-то слетела пелена ненависти. Разум стал очищаться от навязчивых мыслей принести больше боли своему соулмейту. Тобио осознал, что он натворил собственноручно, хоть и отказывался в это верить. Вторая точка невозврата. Чужой голос вновь повторил вопрос: «Разве я стою профессионального волейбола?» — Это ты виноват! — Надрывая горло, кричал Тобио, метая искры в сторону Цукишимы, который и бровью не повёл, — это всё твоя вина! — Разве? Я ведь тебя предупреждал, не так ли? Но ты был так одержим мной, что позабыл обо всём, даже о ранее любимом волейболе. А знаешь, что самое забавное в этой ситуации? — Упёршись руками о колени, Кей заглядывал в синие глаза, готовясь нанести сокрушительный удар. — Я последние недели не чувствовал твою боль, Тобио, я привык к ней. И стал чаще принимать обезболивающие. Поверь, они помогают. А это значит, что всё было зря. — Врёшь! — Я почувствовал лишь лёгкое жжение и тепло, растёкшееся по рукам. Не больше. — Выпрямившись, Кей впервые взглянул с сожалением. Или с жалостью, бывший связующий не до конца разобрался, но это точно не было лицо самодовольства или ехидства. — Мне, правда, жаль, Тобио. Ты бы стал лучшим игроком в волейболе, но ты сам захлопнул перед собой дверь. А ведь я пытался тебя вразумить, я даже пытался не задирать тебя лишний раз, но все мои старания были проигнорированы. Я даже делал всё возможное, чтобы не травмироваться лишний раз, лишь бы моя боль не мешала тебе. Мне жаль, что твои мечты разбились, но ты заслужил это. Это расплата за твою глупость.       Кей ушёл, оставив Тобио наедине со своими размышлениями. Стиснув зубы, Кагеяма наблюдал за удаляющимся силуэтом. Цукишима врал, определённо врал, что ничего не чувствует. И раз Тобио нечего больше терять, он бежит в туалет. Ненависть вновь ослепила его.       Достав тот самый канцелярский нож, который уже весь затупился и заржавел от крови, Кагеяма, нервно смеясь, задрал футболку, вырезая на своём животе одну и ту же фразу, которая поселилась в его голове с того момента, как он узнал, кто предначертан ему судьбой. Надписи заполонили и грудь и ключицы. Этого мало, этого всё ещё было мало. Можно было бы порезать себе лицо, но пародировать Джокера всю оставшуюся жизнь не хотелось, поэтому было решено раскрошить себе предплечья.       Перебинтованными руками резать было крайне трудно, но через полчаса Кагеяма был весь в порезах, а Кей так и не пришёл, что б хотя бы остановить его. Или же обработать раны, как это происходило чаще всего. Неужто тот действительно больше ничего не ощущает? Или это Тобио себя жалеет?       Крепче схватив затупленный нож, парень стал не то, что резать, рвать своё предплечье. А затем и вовсе вцепился в рану зубами, разрывая её. Кровь текла по руке и подбородку, капая на грудь, стекая на кафель. Финальным штрихом стало тупое лезвие в левом глазу, ведь Кагеяма был уверен, что спокойно сможет прожить и с одним. Тобио определенно сошёл с ума, раз даже в последние минуты своей жизни не осознавал, что он сейчас делает. Третья и последняя точка невозврата.       Руки, как и всё тело, немели. Нож выскользнул из ладони, проскакав пару раз по полу, неприятно брякнув.       Цукишиме Кею больше не будет больно. Никогда.