Я буду спасать тебя столько раз, сколько потребуется

      Такемичи бежал под проливным дождем, размазывая по лицу капли вместе со слезами. Он так надеялся, что все получилось. Потому что последний раз, там в будущем, Майки, такой несчастный любимый Майки, умирал на его руках и благодарил за смерть. Господи, вся прошлая жизнь для Сано стала тяжким бременем и сплошным страданием. Он потерял всех и превратился в призрака, пустую оболочку.       Вся эта гонка со спасением с того самого момента, когда из рук Такемичи ускользала чужая жизнь, когда он гладил лицо умирающего Майки, превратилась в спасение одного единственного человека. Того, кто стал для Такемичи самым главным и самым близким другом. Тем, за кого Ханагаки был готов умереть сам и не раз. И эти слова оказались ведь совсем не преувеличены.       Наото, сидящий на качелях, уже привычно и без лишних вопросов протянул бледную ладонь Ханагаки для рукопожатия. А Такемичи, крепко хватаясь за руку мальчика, молился.       Пожалуйста, Майки, только будь жив.              ***       Шторы колыхались из-за теплого летнего ветра и несильно помогали от ярких лучей восходящего солнца. Птицы, не смолкая, пели, стояло приятное прохладное утро.       Такемичи дернулся в попытке встать с кровати, но сильные руки только крепче перехватили его за живот и вернули на прежнее место. Ханагаки застыл, широко раскрыв глаза. На интуитивном уровне он знал, кто именно во сне прижимается к нему со спины. Может, это был запах, который он всегда чуял, прижимаясь к Майки, когда они ездили вместе на байке. А может эта особая хватка на животе.       Слезы неконтролируемо полились из глаз, делая картинку перед собой мутной. Такемичи до краев наполнили чувства, которые он сам в себе подавлял все то время, что он был в прошлом. Страх и отчаяние, которые он не позволял пропускать через себя, захлестнули одновременно с чувством неимоверного облегчения. Майки был жив, остальное уже не важно.       Теплое дыхание Майки опалило шею, а сам парень сквозь сон прижался к Такемичи еще ближе. Стараясь всхлипнуть как можно тише, Ханагаки повернулся в кольце рук и уткнулся носом в подбородок Майки. Его темные волосы щекочут щеки, и Такемичи забавно морщит нос, надеясь, что это поможет избавиться от грозящего чиха.       За сим действием он не сразу замечает на себе взгляд бездонных глаз. А когда замечает – тушуется и замирает в ожидании. Ведь что на самом деле произошло? В каких отношениях нынешний Майки и Такемичи? Засыпать вместе и обниматься не было чем-то необычным для подростков 12 лет назад. А Ханагаки так и не нашел в себе смелости признаться в чувствах, напоследок лишь крепко обняв того 14-летнего Майки, безуспешно пытаясь сдержать слезы. Сано тогда лишь подозрительно спокойно и молча обнял его в ответ, ничего не спрашивая.       Майки несколько секунд вглядывается в голубые глаза напротив. В его собственных глазах мелькает что-то глубокое и болезненно-облегченное. Удивляя Такемичи еще больше, он прижимает его тело к себе ближе, скользя губами по щеке к самому уху. — Вернулся.       И целует его в скулу. А затем снова и снова, усыпая какими-то отчаянными поцелуями все лицо. Прикусывает мочку уха, трется носом о мягкую кожу, зарываясь в темные волосы, а руками скользит по спине, не желая разрывать контакт ни на сантиметр.       Такемичи больше не может сдерживаться и начинает рыдать в голос, пряча свое лицо у Майки на груди, заливая слезами его футболку и мелко подрагивая.       Манджиро целует его в макушку и улыбается краями губ. — Я так долго тебя ждал. Чифую сказал, что ты вернешься. Я так ждал, Такемиччи. И когда вчера ты просто появился из ниоткуда весь мокрый и в слезах я… я просто не мог тебя отпустить, - Ханагаки в ожидании продолжения трется носом и крепкую грудную клетку, а Майки мягко со смешком хмыкает, - но ты вырубился, как только переступил порог комнаты.       Ханагаки прыскает от ожидаемой нелепости своих собственных действий и приподнимает голову от Майки, оглядываясь. Номер отеля был обычный, а иностранные надписи на постерах наводили на мысль… — Мы что, на Филиппинах?       Майки улыбается шире и кивает, а затем мягко нажимает на поясницу Такемичи, из-за чего тот инстинктивно прогибается, прижимаясь животом к телу Майки. Дыхание перехватывает, а кожу, к которой прикасается Манджиро, покалывает.       В бездонных глазах Майки Ханагаки видит мягкую покорность и что-то очень похожее на… любовь?       Сано прижимается лбом ко лбу Такемичи и выдыхает в губы: — Мне… можно?       За все эти путешествия Ханагаки научился действовать смело. А еще он задолбался. Последние несколько месяцев он только и делал, что находится в постоянном стрессе и каких-то бегах. Раньше он мог только мечтать о том, чтобы так спокойно лежать с лидером в обнимку и не бояться за его или свою жизнь. Поэтому к небольшому удивлению самого Такемичи, какие-то внутренние тормоза срывает, и он сам тянется ко рту Майки, раскрывая влажные губы и целуя его. Манджиро глухо стонет и сразу отвечает, языком скользя внутрь привлекательного теплого рта.       Чувства переполняют Такемичи – грудную клетку сдавливает, и становится очень больно, а из горла все-таки вырывается еще один небольшой нервный всхлип. Он зарывается пальцами в темные волосы Майки на затылке, немного оттягивая их. Сано шумно выдыхает и прикусывает нижнюю губу Ханагаки, после проводя по месту укуса языком.       Они позволяют себе касаться так, как всегда хотелось. Раздеваются, с осторожностью изучают тела друг друга. Такемичи, стянув с Майки футболку, с восхищением разглядывает подтянутое тело, а Сано, не разрывая поцелуй ладонями проводит по телу Ханагаки, изучая и запоминая все небольшие шрамы и неровности. Он отрывается от рта Такемичи и поцелуями проходится по подбородку, шее, оставляет небольшой засос в области ключицы.       Такемичи всхлипывает от возбуждения и прикрывает глаза ладонью, полностью отдаваясь во власть любимого лидера. Майки ценит такое доверие, всегда ценил. Он легонько прикусывает сосок, вызывая у Ханагаки еще один тихий стон, и спускается поцелуями ниже. Целует тазобедренную косточку, расстегивает и снимает с Такемичи джинсы с боксерами.       Ханагаки отводит руку от лица и смотрит вниз на лицо Майки у своего обнаженного паха. И он настолько счастлив, что ему даже не стыдно смотреть на то, как Сано с немного задумчивым выражением лица пару раз проводит по вставшему члену рукой, а после берет его в рот.       Такемичи почти задыхается от того, как горячо и хорошо ему одновременно. Одна рука сама по себя опускается на голову Майки, посасывающего головку, а затем берущего в рот до самого основания. Он направляет его рукой, и Сано поддается на эти движения, опускаясь ниже так, как хочется партнеру. Ханагаки не хватает надолго, особенно когда Майки ускоряет движения и берет еще глубже, расслабляя горло и одновременно мягко сжимая яички в руках.       Он кончает так сильно, что на несколько секунд проваливается в темноту, а когда выныривает из нее, над ним — довольное лицо Майки, который, улыбаясь, облизывает собственные губы. И Такемичи притягивает его к себе за шею, целуя глубоко и развязно, слизывает с его губ капли собственной спермы, проводит рукой по сильной спине, а затем резко меняет их местами, нависая над Майки и продолжая его целовать не в силах оторваться.       А когда же все-таки приходится оторваться от таких желанных губ, чтобы вздохнуть, Такемичи немного теряется. — А ты хочешь, ну… Чтобы я или… Майки на это только улыбается и гладит Такемичи костяшками пальцев. — Я хочу тебя. В себе. Ханагаки кивает скорее сам себе и цепляется взглядом за бутылочку кокосового масла, которое предусмотрительные азиаты всегда оставляют в местах скопления туристов «на всякий случай». Он перегибается через Майки, хватает бутылочку, и возвращается в предыдущие положение, чувствуя, как голые ягодицы проезжаются по скрытому еще боксерами паху Майки. Сано на это движение тихо стонет, а голубые глаза Такемичи только загораются еще большим огнем. Он опускается к лицу Майки и целует его, виляя задницей, проезжаясь ягодицами по твердому члену партнера и сам не сдерживая шумного выдоха. А потом он спускается ниже, стаскивает трусы с Майки и кусает его за внутреннюю сторону бедра, из-за чего Сано прогибается и стонет громче. Такемичи оставляет еще несколько поцелуев в опасной близости от паха. Майки дергается и сжимает простынь пальцами, когда Ханагаки широким мазком языка проводит по всему члену. Такемичи выдавливает на пальцы масло и мягко касается входа, слегка надавливая на колечко, но пока не входя в него пальцем. Он опускает лицо ниже и облизывает головку, оставляя и на ней небольшой поцелуй. А затем берет член как можно глубже, расслабляя горло, одновременно с этим входя в Майки одной фалангой пальца. Майки стонет от противоречивых ощущений, но очень быстро привыкает к дискомфорту и сосредотачивается на приятой стимуляции члена. Ханагаки не спешит, методично растягивая Майки сначала одним, а потом двумя пальцами, двигая на манер ножниц. Когда же он добавляет третий палец, Сано подбрасывает на кровати, потому что что-то внутри отзывается приятной искрой ощущения от касания. Такемичи, наблюдающий за реакцией партнера, повторяет движение под новым углом и Майки стонет громко и не сдерживаясь. — Такемиччи, я больше не могу. Пожалуйста! Ханагаки выходит пальцами из растянутого входа и нависает над парнем, направляя член и медленно входя. — Майки, я… Он смотрит на него, надеясь передать взглядом все самые глубокие чувства. Сано понимает, и лишь обнимает его руками за шею притягивая к себе ближе. Такемичи входит полностью и останавливается ненадолго, осыпая лицо перед собой поцелуями и шепча комплименты. — Господи, какой же ты красивый. Майки стонет во весь голос, когда Такемичи начинает размеренно двигаться, придерживая ноги партнера руками. Он ускоряет темп, а затем выходит полностью, переворачивает Сано на четвереньки и размашисто входит полностью вызывая у Майки громкий стон удовольствия. Такемичи ускоряется, втрахивая его любимого командира в кровать, впиваясь пальцами в ягодицы, наверняка оставляя синяки. Майки отталкивается руками от кровати, выпрямляя спину. Такемичи перехватывает его рукой под ребрами и прижимает спиной к себе, разворачивая лицо вбок и впиваясь мокрым поцелуям в губы. Сано неразборчиво стонет в поцелуй и тянется одной рукой к собственному члену, но Такемичи опережает его, несколько раз проводя рукой по напряженной плоти и доводя Майки до оргазма. Кончает Майки громко и долго, сжимая член Такемичи в себе, доводя и его самого до края. Ханагаки хватает пару движений, после чего он выходит и кончает второй раз за день на поясницу Майки. Ноги Сано разъезжаются в стороны, и он заваливается на кровать. У Такемичи хватает сил на то, чтобы вытереть футболкой сперму с них обоих, и лечь рядом с Майки, притянув того к себе. — Такемиччи? — Мм? — Я люблю тебя. Ханагаки открывает глаза и упирается взглядом в лицо Майки – лицо самого дорогого в его жизни человека, глаза, наполненные не страданием и усталостью, а любовью, удовлетворением и спокойствием. Такемичи снова хочет плакать. — Я знаю. Майки. Я тоже тебя люблю. Ты бы только знал, как сильно… Потому что после дождя выйдет солнце. А я буду спасать тебя столько раз, сколько потребуется.