***
— Кто это был?! Кто был эмиссаром? Это была Ведьма-Дракон? — Обратилась Хлоя. Как и ожидалось, она и другие слушатели практически подпрыгивали на своих местах, вопросы переполняли их умы. — Ведьма-дракон? Не будь глупой, конечно, это был Король Лев, она запала на героя с тех пор, как они встретились! — Возразил Иллия. — Эх, не знаю, как вы, ребята, но я бы сказал, что Королева Теней была той, кто подобрала его. — Предложил Александр с несколько мечтательной улыбкой. Возможно, эта история была просто воплощением фантазии, которая зарождалась в голове юного завоевателя. — Я согласен, потому что связь, которую они образовали, действительно была довольно сильной и самой красивой из всех. — Согласился Фионн, на его лице появился легкий румянец. Еще раз стало ясно, что его мысли были где-то далеко, возможно, в том же месте, что и у Александра. Шахерезада улыбнулась, когда ее аудитория разразилась спором о том, кто же это был, кто перенес юного героя в безопасное место. Ни разу никто из них не упомянул о возможности его смерти, а его последнее видение было всего лишь иллюзией перед смертью. Казалось, она успешно вложила их всех в борьбу своей героической юности до такой степени, что они отказывались видеть какой-либо конец, кроме его победы и выживания. Кроме того, она заметила, что люди всегда становились довольно возбудимыми, когда дело доходило до «доставки», как, как она слышала, это называется в наши дни. Шахерезада могла это понять, но как рассказчица, она предпочитала сидеть сложа руки и позволять своим читателям самим делать выводы. Говоря о выводах, теперь, когда ее история была завершена, ей нужно было где-то быть. Никто не заметил, как она ускользнула в завесе дыма, которая унесла ее в соседнюю комнату. — Итак, как все прошло? — Радостно спросил семнадцатилетний парень с лучезарной улыбкой. Прежде чем сразу ответить, она шагнула вперед и обхватила его ладони своими. Небольшие порезы и ушибы испачкали ее ладонь, они также испортили его лицо. — Им это очень понравилось, но поскольку я взяла за основу твою роль, это вполне естественно, Мастер. Он откинулся на спинку кресла, с его губ сорвался тяжелый вздох. Рицука не мог сказать, что ему не было больно, это было так, но по сравнению с тем, что он пережил в прошлом, это было ничто. Боль, скорее всего, пройдет в течение следующих пятнадцати минут. — Должен сказать, никогда еще поход в «я сам» не был таким… веселым мероприятием на Хэллоуин. Шахерезада смотрела на него с видимым любопытством, когда начала обрабатывать различные порезы и раны по всему его телу. — После всего, через что ты прошел… Мастер, нет, Рицука… ты очень странный человек. — Когда она держала его за запястье, изумрудный свет исходил от ее ладоней, Кастер смотрела в пол, на ее лице появился розовый оттенок. — Но я не думаю, что это плохо. На самом деле, я думаю, что без таких качеств никто из нас не был бы здесь, наслаждаясь очередным праздником, когда угроза полного уничтожения миновала. Минуту человек молчал. Затем он улыбнулся и засмеялся. Шахерезада почувствовала, как ее щеки вспыхнули жаром, а нервозность схватила ее за сердце. Видя ее замешательство, Рицука придвинулся, чтобы облегчить ее беспокойство. — Прости, прости! Шахерезада, я не смеюсь над тобой! Это просто… то, что ты сказала… когда мы впервые встретились, я вроде как никогда не думал, что услышу что-то настолько оптимистичное из твоих уст. На самом деле это своего рода… облегчение. — Заявил он, надеясь, что не подал ей ложного представления. Очевидно, она поняла, к чему он клонит, и, очевидно, тоже нашла это забавным. И, возможно, что-то еще, когда ее руки скользнули с его запястья на ладони. Шахерезада сжала его руку, как будто это была какая-то драгоценность. — Оптимизм… надежда… Я отказалась от этих вещей давным-давно, так давно, что действительно потеряла счет времени. На самом деле смотреть в будущее вместо того, чтобы бояться его, молиться о жизни вместо быстрой, вместо того, чтобы жить в страхе перед мучительной смертью, которая просто приведет к еще одной и еще… такие превращения — не что иное, как чудо, вот почему ты… Мастер Рицука, вот почему ты истинный Король-Герой. Подросток уставился на Кастер с отвисшей челюстью, шокированный тем, что она только что сказала. Ее слова заставили его полностью упустить тот факт, что их руки все еще были сжаты вместе. Между ними расцвела растущая теплота, факт, о котором знала только Шахерезада. Она решила заговорить сейчас, пока Рицука не заметил этого. — Само собой разумеется, что никогда еще не было такого массового собрания лучших и худших представителей человечества, объединенных под общим знаменем и целью. Все они… во главе с тобой. — Лично ей показалось немного милым, что он несколько уклонился от своих главных достижений, когда о них упомянули. — Рицука… по всем правилам… ты должен был умереть множество раз до этого, и вся история человечества резко остановилась. И все же, мы сидим здесь, и все из-за тебя. Сегодня вечером мы все можем наслаждаться жизнью, и все благодаря тебе. Освободились от наших внутренних демонов и теперь пытаемся жить настоящим, готовые следовать за вами, куда бы вы ни пошли, и противостоять любой угрозе от вашего имени. Скажите, может ли быть какой-либо титул, более подходящий тебе, чем этот? Было бесчисленное множество вещей, которые Рицука хотел сказать в ответ на это заявление, но он не мог выдавить ни одной из них. Смущенно он попытался отвести взгляд в сторону, свободной рукой потирая затылок. Маленькая привычка, от которой ему еще предстояло избавиться. — Ну, говорить что-то подобное вслух, я не думаю, что это хорошая идея. Ты знаешь, как, вероятно, отреагирует Гильгамеш. Удивительно, но арабская красавица с вызовом покачала головой. — Если он сразит меня… значит, так тому и быть. Я… я… благодаря тебе я решила, что не могу и не буду жить в страхе перед тем, что может произойти. Вместо этого… возможно, пришло время мне… начать более позитивно смотреть в будущее, по крайней мере, пока оно касается тебя. — Она увидела, как его взгляд метнулся к их переплетенным рукам. Шахерезада инстинктивно крепче сжала его. — П-пожалуйста, я-я знаю, ч-ч-то, что я описываю, з-з-звучит как безумие, но это правда! Прости, если я… Его другая рука легла поверх ее, заставляя Кастер замолчать. Озадаченная, она заглянула в ярко-голубые глаза японского подростка. После такого путешествия, как у него, можно было бы подумать, что ему не помешало бы немного тишины и покоя, и отправиться в путь без напоминаний обо всех трудностях, которые ему пришлось пережить, чтобы остановить ошибочный план Гоэтии. Вместо этого он присоединился, пережил эти приключения через нее и казался вполне счастливым от всего этого. Без сомнения, он был удивительным человеком, драгоценным человеком. — Не мог бы ты… ты получил травмы, помогая мне рассказывать истории детям, поэтому я чувствую себя обязанным закончить лечение твоих ран. Не мог бы ты…позволь мне это сделать? — Осведомилась одетая в белое Кастер с неуклонно растущим румянцем. Наконец, к нему вернулась способность говорить. За исключением того, что ему немного не хватало контроля над тем, что он говорил. — Конечно, но только если ты позволишь мне приготовить тебе ужин. Поскольку вечеринка в честь Хэллоуина была в самом разгаре, ускользнуть было довольно легко, не то чтобы это было сложно для них обоих в любое другое время. Оба были довольно хороши в том, чтобы ускользать, прятаться, убегать. Для таких «слабаков», как они, это был ключ к выживанию; в другое время это было просто то, что они делали, когда хотели побыть одни. Одиночество было еще одним демоном, с которым они оба боролись по-своему. И каждый преодолел его по-своему. Не будет большой натяжкой сказать, что Рицука стал центром внимания практически всей Халдеи. Для многих он был сердцем и мозгом, которые поддерживали работу Слуг. Такая важная часть всего этого, неплохо для подростка из семьи среднего класса, который оказался не в том месте не в то время. Или, как многие сегодня сказали бы, не в том месте не в то время. Шахерезада, безусловно, больше соответствовала последнему описанию. В конце концов, если бы он умер, как все остальные Мастера, то надежда действительно была бы потеряна для них всех. Правда, она могла бы навсегда остаться мертвой, как и все остальные, но тогда она никогда бы не встретила Рицуку. Она никогда бы не узнала его. Он никогда не дал бы ей сил взглянуть в лицо собственной жалкой трусости и, наконец, научиться держаться немного прямее. Она никогда бы не смогла попробовать его изысканную стряпню так, как сейчас. Но самое главное, у нее никогда не было бы шанса влюбиться в него, факт, который она пыталась скрыть от японского подростка. Какое право она, трусиха и шлюха, имела любить его? Не тогда, когда было так много других подходящих женщин, из которых он мог выбрать. И все же я сижу здесь, смеюсь и улыбаюсь вместе с ним. Он у меня есть… только для меня. Прошептал страстный голос из глубин ее сознания. Не снимая теплой маски, она энергично возразила той своей части, что это продлится всего одну ночь. Когда рассветет и они переедут в ноябрь, жизнь вернется в нормальное русло. — Эй, Шахерезада, что ты об этом думаешь? Даже мысленно отчитывая себя, она сохраняла достаточно разума, чтобы обращать внимание на то, что происходило перед ней. — Ты можешь сражаться, ты можешь руководить, чинить, планировать, рисовать и, наконец… ты умеешь готовить. Рицука, ты, без сомнения, человек со многими талантами. — Она улыбнулась. — Только потому, что у меня были люди, которые могли меня научить, а это действительно важно. — Ответил в ответ подросток. — Учить, — Повторила она, обдумывая это слово. — Я… не верю, что когда-нибудь смогу в достаточной мере отблагодарить тебя за то, чему ты научил меня, за дар мужества. — Шахерезада наклонилась над столом, ее разум обратился к далекому прошлому, которым, как она поняла, она по-прежнему была связана. — Мы оба были слабы и бессильны, но тебе удалось подняться и превратить себя во что-то по-настоящему великое. Стоять рядом с тобой… это… — Не говори, что ты недостойна, потому что это не так. — Он быстро оборвал ее. Когда их глаза встретились, в них была та же стальная решимость, о которой она рассказывала в своей предыдущей истории. Конечно, так и было, это не было простым авторским изобретением, это было взято у самого Рицуки. Это было реально во всех смыслах этого слова. — Шахерезада, каждый раз, когда ты унижаешь себя, ты должна знать, каков будет мой ответ. Я видел, как ты менялась, черт возьми, я видел, как ты ныряла на линию огня… иногда, чтобы… спасти меня. — Последняя часть была произнесена с явной болью, поскольку это были моменты, которые он не мог выбросить из головы. Видя, что ее прекрасная фигура каким-либо образом пострадала, что-то в нем изменилось. Чаще всего в нем зарождалось жгучее чувство ярости, направленное на того, кто причинил ей вред. Шахерезада поднялась со своего места, привлекая его внимание. Внутренне она размышляла, стоило ли раскрываться перед этим храбрым молодым человеком. Она никоим образом не заслуживала его, но чувства бурлили внутри нее, и она больше не могла с ними бороться. По крайней мере, она была обязана сделать это ради себя самой. Она взяла его за руку и повела по коридору в свою спальню. Ее спальня, освещенная свечами. Шахерезада была в некотором роде классической женщиной, она предпочитала старинные ароматические свечи и тому подобное современному электрическому освещению. Временами это, безусловно, помогало ей писать… и в некоторых других вещах. Рицука все это время мучительно молчал, но то, о чем он не говорил, говорило за него его тело. Тот факт, что их руки были соединены, только укреплял связь. Они остались вдвоем, когда она усадила его на край кровати. — Если бы с тобой что-то случилось… я… я… я не думаю, что смогла бы продолжать жить. Я бы не желала смерти; я бы искала ее, потому что жизнь без тебя — это то, чего я не хочу. — Призналась слуга-араб. Ее голос дрожал. — Рицука… после всего, через что мы прошли… Я… я… я не знаю, как еще это описать, но я могу смотреть в будущее только с улыбкой и надеждой на лице, когда я знаю, что твое сердце будет продолжать биться. Даже если оно бьется не для меня? Его руки сжали ее; она почувствовала, как участилось его дыхание, когда он посмотрел в ее зеленые глаза. — …Кто сказал, что это не для тебя, Шахерезада? Кастер почувствовала, как ее тело расслабилось, затем напряглось, затем снова расслабилось. Внутри нее боролись облегчение и неверие. Видя это, Рицука придал силы первому, убрав свои руки из ее, только для того, чтобы обхватить ее за плечи. Шахерезада чуть ли не прильнула к поцелую, ее глаза наполнились слезами, как будто они могли наполниться в любую секунду. Чтобы остановить их, она сделала первое, что пришло ей в голову, — поцеловала парня, который держал ее в своих объятиях. Ее первый настоящий поцелуй за столетия и вообще его первый поцелуй. Они странно подходили друг другу, но, тем не менее, были хороши. Между ними вспыхнули страстные искры, приземлившиеся на сухое дерево, которое было их душами. Слишком быстро искры превратились в тлеющие угли, которые постепенно начали разрастаться. Даже когда пара вышла на воздух, они не утихли, а только усилились. — Ну, мой король? Что ты хочешь от меня? — Спросила Кастер тем же соблазнительным голосом, которым говорила с ним, все ее тело практически гудело от чувственной энергии, когда она представила себя человеческому подростку, который вожделел ее, и которого она сама вожделела. То же самое вожделение быстро овладело разумом Рицуки. Как только это произошло, на него нахлынули облегчение и ликование. Эти два чувства смешались в одно, когда он снова заглянул в яркие глаза Шахерезады, которые мерцали, как тонко отполированные драгоценные камни. Что скрепило это, так это теплая улыбка на ее влажных губах. Они расстались всего на секунду, и в эту секунду Рицука принял ее приглашение. Столики между ними счастливо поменялись местами. Теперь он был тем, кто дарил поцелуй, а она принимала. Человек и Слуга наслаждались переменой, что было очевидно по долгим и удовлетворяющим стонам, которые они издавали, когда их рты опустошали друг друга. Тлеющие угли между ними теперь превратились в ад, который сожжет их обоих дотла к рассвету. Кроме того, к тому времени они оба планировали объявить другого своим единственным. Будучи более опытной, Шахерезада оторвалась первой, ее губы были влажными и покрыты эссенцией ее японского любовника. Ее светло-зеленые глаза задержались на тонкой струйке слюны, соединявшей их двоих. Быстро взглянув вверх, она увидела, что Рицука совершенно справедливо хочет, чтобы мост либо вырос, либо рухнул, когда две стороны снова обнялись. Лично ей ничего так не хотелось, как сделать это, но у Слуги-араба были свои планы. Эти планы включали в себя проведение ее возлюбленного и короля по долгому и славному пути, по пути любви и наслаждения. По этой причине она быстро подняла палец и удержала его на расстоянии. Довольно удивительно и к счастью, ее единственного пальца было достаточно, чтобы остановить его. На данный момент. Хихикая, она тихо отступила назад, ее ноги оторвались от пола, когда она подплыла к идеально застеленному матрасу. Добравшись до центра, она опустилась на пол, слегка взъерошив простыни и подушки. Шахерезада безмерно гордилась своими способностями к соблазнению и безоговорочно верила в мужчину, для которого она их пробуждала. Оглядываясь назад, она поняла, что с тех пор, как она делала это, прошли буквально целые жизни. На самом деле, ей, честно говоря, было трудно вспомнить, будил ли даже ее муж-султан в ней такой страстный и пламенный дух. То, что бурлило внутри нее, было чем-то, возможно, совершенно новым и чуждым. И удивительным. Она восприняла это как еще одно доказательство того, что молодой человек, с благоговением смотревший на нее, действительно был ее избранником — ее единственным настоящим королем и ее единственной настоящей любовью. Этого было почти достаточно, чтобы вызвать слезы на ее глазах. — Приди, Рицука, как герой моей истории… Нет, не только это, — Начала она, поднимаясь и глядя на него затаившими дыхание глазами. — Как мой герой, приди и потребуй свою награду. Сделай меня своей женщиной! Заставь меня подчиниться тебе и только тебе! Как и в случае с легендарным султаном, Рицука почувствовал, что его околдовал голос красавицы. Возможно, это было заклинание под названием любовь. Улыбаясь, он поддался его чарам и начал заползать на кровать, его сердце колотилось в груди с каждой секундой. Внутренний взрыв чуть не произошел, когда он поднял глаза и увидел, что Шахерезада протягивает руки, предлагая ему себя. Удивительно, но он не бросился сразу же в ее ладони, как разъяренный бык. Вместо этого он продолжал ползти вперед, запрокинув голову так, чтобы кончики ее всегда идеальных ногтей могли коснуться его кожи. Очевидно, контакт кожа к коже что-то воспламенил в Кастер, когда с ее губ сорвалось затрудненное и горячее дыхание. Это выглядело так, словно она была женщиной, изголодавшейся по воде, и, наконец, получила кристально-голубое озеро для купания. В некотором смысле, так оно и было. Вода называлась любовь. Наконец, она напилась из озера, ее губы жаждали и дрожали. Без промедления руки Рицуки обхватили ее бока. Он прижал Кастер к себе, когда их языки снова обняли друг друга. Стоны Шахерезады стали громче, все ее тело сотрясалось, как будто в нее только что ударила молния. Удары продолжались, пока Рицука нервно водил пальцами по ее левой, правой и ягодицам. Между всеми этими толчками их поцелуй разомкнулся. Кастер слегка подняла голову к потолку и издала несколько ехидных стонов и вскриков. Имя Рицуки прозвучало среди волны рассеянных и тяжелых штанов. Даже если предполагается, что ты соблазняешь меня… как насчет того, чтобы я соблазнил тебя? Шахерезада, ты заслужила это, ты заслужила это, возможно, больше, чем кто-либо, кого я когда-либо встречал. Был высокий шанс, что она могла услышать его мысли. Конечно, в ее быстро ухудшающемся сознании вполне возможно, что она не смогла уловить смысл, стоящий за ними, или даже вообще услышать их. Рицука был немного рад этому. Он хотел продолжать удивлять эту покрытую шрамами, но красивую женщину так долго, как только мог. И показать ей, что он не был полным новичком в постели, как многие считали, даже если у него не было никакого опыта. Он учился и всеми фибрами души хотел использовать то, что он изучил, чтобы легендарная рассказчика почувствовала себя любимой и лелеевой. Пара гладких и шелковистых пальцев пробралась к его копне черных волос. Ева так нежно, что они надавили, посылая подростку четкое сообщение. Глядя в ее быстро затуманивающиеся глаза, Рицука наклонился вперед и нежно поцеловал Кастер в губы. Хотя изначально он намеревался отстраниться раньше, у Шахерезады были другие планы. Их губы были разлучены всего на несколько секунд, но для нее это было слишком долго. Прежняя сдержанность и планирование женщины отошли на второй план по сравнению с удовлетворением ее и его первобытных желаний. То, что началось как легкий поцелуй, быстро стало влажным и страстным, когда ее руки проделали с ним то, что он делал с ней. Рицука чувствовал, как ее пальцы ласкают его тело мягкостью перьев, пробуждая в нем внутреннего зверя. В ответ он ничего не мог сделать, кроме как изо всех сил ответить на поцелуй. Похоже, у его возлюбленной было припасено для них несколько сюрпризов. Ему не терпелось узнать, что это за сюрпризы. Когда они оторвались друг от друга из-за неизбежной потребности в воздухе, они оба были в равной степени задыхающимися и дезориентированными. Благодаря своему предыдущему опыту Шахерезада быстрее пришла в себя и смогла поменяться ролями со своим молодым любовником. В буквальном смысле. У Рицуки перехватило дыхание, когда он посмотрел в ярко-зеленые глаза плетущей слова Кастер. Она улыбнулась ему сверху вниз. — Это должность, о которой ты мечтал, да? Я думаю, это одна из многих, и хотя мне нравится… есть одна поза, которая мне понравится больше, — Еще раз продемонстрировав, насколько сильно произошел разворот, загорелая красавица наклонилась и чмокнула Рицуку в губы. Он был единственным, у кого возникло желание обнять ее и превратить светлый пик в нечто большее. И все же он сдержался, отчасти потому, что хотел услышать, что скажет его возлюбленная. — Эта поза мне понравится… Я уверена, что тебе она тоже понравится, как и большинству других мужчин. В сочетании с ее улыбкой лицо японского подростка выглядело готовым взорваться. Это было именно то лицо, о котором мечтала Шахерезада. Она не смогла удержаться от сладкого смеха. — На случай, если ты не понял, любовь моя, я та, кого в современном мире назвали бы «сабой». Можешь ли ты сказать, что удивлен? Глупо, но все, что Рицука мог сделать, это покачать головой. По правде говоря, он действительно не был таким, и маленькая похотливая часть его даже надеялась, что это так. Казалось, это действительно вознаграждало его за то, что он снова и снова совершал невозможное. — У тебя будет твоя очередь поиграть со мной, заявить на меня права, как ты пожелаешь… но сначала я прошу тебя, пожалуйста, насладиться этим маленьким представлением, которое я устрою для тебя. Эти слова быстро привлекли внимание Мастера. На его лице появилось выражение понимания, когда он посмотрел на Шахерезаду и сказал. — Тогда я действительно с нетерпением жду шоу, моя прекрасная Кастер. Точно так же, как ее слова заставили его покраснеть, его слова сделали с ней то же самое. И снова Шахерезада почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, когда она наклонилась и прижалась губами к губам своего возлюбленного. В отличие от предыдущего пика, это был настоящий поцелуй. Ее нога поднялась и потерлась о бок своего Мастера, в то время как его руки скользнули по ее талии, в конце концов найдя подходящее место, чтобы порезвиться на ее заднице. Шахерезада снова замурлыкала от восторга, почувствовав, как его мягкие пальцы ощупывают шоколадного цвета шары, которые были ее ягодицами. Она чувствовала возбуждение и похоть — две вещи, которые она не испытывала ни к одному из своих партнеров уже целую вечность. Они заставили ее углубить поцелуй, продлить его дольше, чем она изначально планировала. Поцелуй стал длиннее, когда она почувствовала, как что-то твердое упирается ей в область талии. Она точно знала, что это такое, и хотела попробовать это на вкус. Удобно обхватив ее, Рицука приподнял бедра вверх, заставляя свой член тереться о чресла Кастер. Это была ее вина, что на ней была такая тонкая одежда. Хотя одежда служила своей цели — возбуждать ее мужчину. Ее обнаженное тело прекрасно справлялось с этим, и именно это Шахерезада планировала показать своему Мастеру. Однако, чтобы сделать это, ей сначала пришлось бы освободиться от Рицуки, подвиг, который было легче сказать, чем сделать. Но ей все равно удалось это сделать. Догадавшись, что у нее в рукаве, человек отпустил своего арабского любовника, хотя его глаза продолжали мерцать желанием. Глаза Шахерезады были почти такими же. Возможно, в следующий раз она позволит ему раздеть ее голыми руками, будет умолять его взять ее, как будто она была каким-то военным трофеем, вынесенным из спальни. По общему признанию, чем больше она думала об этом, тем больше возбуждалась. Так много разных планов и мыслей на будущее, что она с трудом могла сосредоточиться на настоящем. Тем не менее, она нашла способ успокоить свой разум настолько, чтобы раствориться в облаке золотого песка, а также приказать комнате подчиняться ее воле. Возвышалась платформа, на вершине которой был шест, на который Шахерезада лениво облокотилась. При этом она обнажила свое потное, разгоряченное тело в невидимом свете, отбрасываемом магией. Рицука сидел прямо, его рот был вытянут в прямую линию, хотя его лицо быстро приобрело несколько оттенков красного. Между его ног была заметная выпуклость. Увидев это, Шахерезада решила заставить эту выпуклость пульсировать и расти и в конце концов взорвалась. Сначала ее рука потянулась к плечам, где она волшебным образом расстегнула первую пару зажимов. Обе ее руки были скрещены, ее магия была единственной вещью, которая удерживала инкрустированные золотом украшения. Когда она отбросила их в сторону, верхняя одежда исчезла вместе с ними. Наконец, ее груди размером с дыню выпрыгнули наружу. Сама Шахерезада, казалось, вздохнула с облегчением. Не то чтобы ей было тяжело сдерживать их, но были моменты, когда ей хотелось выпустить свои шары наружу и просто быть свободной, чтобы их целовал воздух. Сегодня вечером их собирались поцеловать гораздо больше, чем просто так. Украдкой взглянув на своего Мастера, Кастер подмигнула. — Они гораздо более впечатляющие, чем ты изначально думал, не так ли? Хе-хе, не волнуйся, мой благородный король, они твои, можешь играть с ними, когда пожелаешь. — Глаза Рицуки чуть не вылезли из орбит, когда он увидел, как ее рука скользнула к центру нижней части тела. Одна рука на шесте, а другая прикрывает ее присед, в этой позе невозможно было устоять. — Как. Есть. Это. — Ее пальцы сжались, затем разжались точно так же, как и ее руки. Сердце, глаза и член подростка грозили взорваться, когда он смотрел на совершенно обнаженную фигуру Шахерезады, женщины, которая снова и снова обманывала смерть, пока, в конце концов, не заслужила свою свободу и счастливый конец. В отличие от него, у нее не было шрамов от прошлой борьбы. Она, без сомнения, была безупречной, захватывающей дух красавицей, достойной всех историй, которые о ней рассказывали. И она была влажной для него. Все, что осталось, — это ее золотой головной убор, больше ничего. Было настоящим благословением видеть ее тело без отметин; это также было свидетельством ее мастерства, поскольку ей удалось остаться без шрамов до самого конца. Аморальный султан, за которого она первоначально вышла замуж, никогда не поднимал на нее руку, и в ее жизни не было никаких других опасностей. Однако ее время в качестве служанки было немного более… рискованным. Она получила травмы, некоторые из них по своей вине, но многие из-за своего господина, повелителя, а теперь и любовника. Она с радостью подвергла бы себя любым пыткам, которые предстояли в будущем, если бы это означало защитить его, не дать множиться количеству шрамов, которыми он обладал. Чувственно покачивая бедрами, она подошла, опускаясь в жесткие, но теплые объятия японского подростка. Ее обнаженная грудь встретилась с его одетой грудью, когда их губы снова соединились. И снова его руки ощупывали ее тело, на этот раз они были на сто процентов свободны от каких-либо препятствий и имели полную свободу действий. И снова Шахерезада стонала и мурлыкала от блаженства, ощущая, как пальцы ее мужчины касаются ее тела. Они упали навзничь, на мгновение разорвав соприкосновение губ, но только на короткое время. Она снова была на нем, ее собственные руки двигались, когда она расстегивала его рубашку. Она отступила назад, затем быстро отбросила предмет одежды, который держала в руках. Ее зеленые глаза уставились на мириады «завещаний», собранных ее возлюбленным. Действительно, подумала Кастер, проводя пальцами по многочисленным шрамам. Я недостойна такого храброго и благородного мужчины, как этот. Как, как я вообще могла оказаться в его… — Хм! Он двигался быстро, используя ту же быстроту, с которой не раз спасался от смерти и ранений на поле боя. Застигнутая врасплох, Шахерезада быстро наклонилась для поцелуя, прижимаясь телом к своему возлюбленному-человеку. Что стало для нее шоком, так это ощущение тепла его руки, коснувшейся ее век. На мгновение придя в себя, она отстранилась и посмотрела вниз. У нее текли слезы, и ее Мастер заметил это и нежно вытер их. Это дало ответ на ряд тривиальных вопросов, когда она посмотрела в голубые глаза единственного Мастера Халдеи. — О-о, Р-Р-Рицука… — Если ты моя женщина, тогда я твой мужчина, и вытирать это — моя работа. — Сказал он ей голосом, который с таким же успехом мог принадлежать ангелу. Что касается Фуджимару Рицуки, то он был ангелом, ее личным ангелом. Ее ангел, спаситель, Мастер, король и, наконец, — ее возлюбленный. Переполненная искренними эмоциями и облегчением, Шахерезада прижалась губами к его губам, ее тело практически слилось с телом ее возлюбленного. Она не хотела ничего, кроме него, держать его в своих объятиях и быть прижатой к нему. Все существование могло рассыпаться в прах в тот самый момент, и она была бы согласна с этим, согласна умереть. До тех пор, пока она делала это в объятиях этого мальчика, нет, этого мужчины. Раньше она имела представление о том, кем он был, но теперь она была уверена — он был всем ее миром. Ее смыслом жизни, как некоторые назвали бы это. Он прижимал ее к себе так крепко, как только мог, жадно посасывая ее губы и вытирая слезы, которые продолжали литься из ее глаз. — Я-я… Мне жаль, мой любимый. — Захныкала арабская красавица, понимая, что не сможет заставить их остановиться. В своей улыбке Рицука сказал ей, что у нее нет причин извиняться. — Выплачь тысячу слез, и я вытру их тысячу раз, Шахерезада. Я всегда буду рядом с тобой, что бы ни случилось на нашем пути. Она обхватила его лицо руками, благодарная улыбка расцвела в полную силу. — С-спасибо тебе… спасибо тебе, Рицука, но я… если ты готов зайти так далеко ради меня, то я сделаю то же самое для тебя. — Зная, что огонь внутри нее вот-вот разгорится полностью и выйдет из-под контроля, Шахерезада решила закончить все одним долгим и чувственным поцелуем. Это было то, что в конечном итоге должно было закончиться, но ни человек, ни Слуга не хотели этого. По этой причине они продлевали это как можно дольше. Даже когда их губы физически разомкнулись, их языки оставались соединенными, точно так же, как связь между ними двумя. Они послужили связующим звеном, когда они снова оказались вместе, ее обнаженное тело прижималось к его полуодетому. Между ними проскакивали взрывные искры, практически танцующие в свете свечей. Наконец, пришло время им отделиться друг от друга. Как и в случае с их первыми поцелуями, их губы соединила струйка слюны. Это было лишь одним из физических проявлений связи между ними. — Позволь мне сделать тебя мужчиной. — Сделай меня своим мужчиной, моя прекрасная Кастер. — Подросток улыбнулся в ответ. Влага капала из киски упомянутой Кастер, видимый признак ее возбуждения, которое все росло и росло. Теперь Шахерезада была уверена, что этот Хэллоуин закончится только одним способом — ее мозги будут выебаны напряженным членом мужчины под ней. Она с радостью приблизилась к такому выводу, покрывая поцелуями-бабочками его живот, получая короткую, но сладкую радость от того, что уделила внимание его шрамам. У ее мужа не было таких травм, поскольку он был не из тех мужчин, которые оказываются на передовой или попадают в такие опасные ситуации, от которых замирает сердце. Рицука был таким, и за это он заслуживал награды. Лучшая награда, которую могла дать ему женщина. Разум Шахерезады пришел в почти полный упадок, как только она добралась до талии Рицуки и сняла с него брюки и трусы, заставив его член хотя бы попробовать свежего и ароматного воздуха. — Ты… ты… ты большой… такой… большой… такой… — Повторила она почти загипнотизированным голосом, в то время как семнадцатилетний парень густо покраснел и попытался отвести взгляд. Это привлекло внимание Шахерезады. Она рассмеялась. — Ну-ну, тебе нечего стыдиться, мой король. На самом деле, ты должен чувствовать нечто противоположное стыду — гордость. — Ее собственное сердце бешено колотилось в груди, она протянула руку и провела пальцами по мясистому лезвию. Шахерезада почувствовала, как ее киска задрожала от возбуждения, струйка предварительной спермы, вероятно, вытекла на простыни. — Как я уже сказала, ты большой… и такой вкусный. Я просто не могу устоять. — Верная своим словам, она наклонилась вперед и провела языком по стволу подростка. Его спина тут же выгнулась над матрасом. — Намного лучше, чем твоя рука, верно? Рицука понятия не имел, действительно ли она хотела ответа или нет; в любом случае, он изо всех сил пытался что-то придумать. — Б-б-бесконечно. — Прошептал он. Ухмыльнувшись его ответу, Шахерезада начала облизывать его член, ее язык опустошал мясистую головку всем, что у нее было. Для нее одного лизания было недостаточно, ей нужно было все больше и больше, поэтому она продолжала. Иногда она водила языком по его пенису, а иногда ее движения были быстрыми и стремительными, как взмах меча. В конце концов, все сводилось к тому, что она и ее Хозяин переносились в царство плотского наслаждения. Они планировали остаться там до конца Хэллоуина. Трудно было сказать, сколько прошло времени, концепция, казалось, растворилась в ночи. В освещенной пламенем темноте эхом отдавалось безостановочное дыхание любовников и мясистые звуки языка Шахерезады, заявляющего права на член Рицуки как на свой. Она испытывала странное, но наполняющее чувство гордости и выполненного долга от того факта, что она была первой женщиной, которая когда-либо видела его член и брала его в рот. Самый желанный холостяк Халдеи, и он принадлежал ей, полностью принадлежал ей. От этой гордости возникло еще большее самодовольное чувство удовлетворения, которое заставило ее взять верхнюю половину его члена в рот. Рицука мгновенно отреагировал на ее действия роскошным воем, который был сладкой музыкой для ушей Шахерезады. Это был идеальный тон для «истории», которую она мысленно сочиняла. Она точно знала, как заставить музыку продолжаться, и это именно то, что она сделала. Я-я-я-я никогда не знал, что ми-ми-минет… м-м-может быть таким приятным! Подумал черноволосый подросток, когда его член подвергся нападению языка Кастер. Быть облизанным — это одно, но иметь половину его члена у нее во рту и постоянно вводить в него все больше — это был совершенно новый мир. Он был не против остаться там на всю оставшуюся жизнь. — Ш-Ш-Шахе… Шахе… п-пожалуйста… продолжай… — Не нужно спрашивать, мой Рицу, у меня есть твердое намерение не останавливаться, пока я полностью не осушу тебя досуха. — Она оторвала свой рот от его члена, но только потому, что у нее на уме было что-то другое. Что-то такое, от чего японский Мастер, вероятно, охрип бы от крика. Схватившись за свои гигантские груди, она захихикала над ним, прежде чем раздвинуть их, наклоняясь вперед. Места как раз хватало для его семидюймового члена, и как только он оказался внутри, Шахерезада сжала свои дыни вместе. — ООООООО! Она была прямо на носу. Искренняя гордость вспыхнула в душе темнокожей женщины, когда она услышала яростный вой, который издал ее любовник. Ему никогда раньше не отсасывали, и уж точно его член никогда не был зажат между женских холмиков. Что ж, у нее был один из самых впечатляющих бюстов во всей Халдее, чем она молча гордилась. Теперь у нее была еще одна причина гордиться. Ее глаза загорелись, она начала двигать своими грудями вверх и вниз, потираясь обеими о затвердевший пенис подростка. Какими бы мягкими и нежными ни были ее груди, его член был твердым, как укрепленный меч. Шахерезада предвкушала, как осушит эту твердость, даже если на это уйдет вся ночь. Нет, особенно, если это займет всю ночь. Все, что он носил в себе, она с радостью примет. Точно так же он принял бы все, что она могла дать. Как только ему удалось восстановить некоторое подобие контроля над своим голосом, за ним последовало и все остальное тело. В некотором роде. Рицука никогда не испытывал ничего подобного, даже иллюзии, основанные на похоти, и близко не подходили к тому, чтобы заставить его чувствовать себя так. Казалось, фальшивые ощущения не могли сравниться с настоящими. Оглядываясь назад, часть Рицуки верил, что ложное удовольствие и тому подобное — это все, что он когда-либо испытывал. Внезапный толчок, сосредоточенный на его члене, выбил его из колеи. Его пальцы вцепились в матрас, челюсть отвисла. Он быстро посмотрел вниз, чтобы найти источник. Хотя большая часть его члена теперь массировалась прекрасной Кастер, верхний кончик его члена оставался свободным. В некотором смысле. Шахерезада продолжила с того места, на котором остановилась раньше — опустошала его кончик языком, как фруктовое мороженое. Ее прекрасные ясные глаза встретились с его взглядом, посылая телепатическое сообщение — она всегда будет с ним. Она всегда будет рядом с ним, она всегда будет той, кто удовлетворит его. Эта мысль вызвала одинокую слезу на глазах Рицуки, когда он по-настоящему увидел глубокую и нежную преданность, которая таилась в Кастер Ночного города. Ей бы ничего так не хотелось, как протянуть руку и смахнуть эту одинокую слезинку, но Шахерезада знала, что могла бы сделать больше, побаловав член своего любовника. Кроме того, он был близок к тому, чтобы кончить, она это чувствовала. Шахерезада увеличила скорость во всех направлениях, подталкивая дремлющую гору перед собой. Каждая потраченная секунда была секундой наслаждения, пока ее усилия не увенчались великолепным белым извержением. — ААААА! Прошли столетия с тех пор, как она в последний раз ощущала мужскую сущность. Длинноволосая Кастер была бесконечно благодарна за то, что ее первое повторное знакомство с ней произошло с мужчиной, которого она любила всем сердцем. Скорее, это было у нее на груди или во рту, она принимала все это. Закрыв глаза и разум, Шахерезада позволила себе просто чувствовать; то, что она чувствовала, было раем, в этом не было сомнений. Рицука последовал за ней, его спина, наконец, коснулась кровати, и полоска плотных штанов соскользнула с его губ. Его сердце продолжало бешено колотиться в груди, но когда его член выплеснул все свое сдерживаемое содержимое, он обнаружил, что постепенно возвращается к своему первоначальному ритму. Он осторожно приоткрыл один глаз и был встречен видом своего Слуги, который все еще лакал его соки, пока ничего не осталось. Она поймала его рассеянный взгляд; лицо и грудь были окрашены в кремово-белый цвет, она подмигнула ему. Это принесло ему еще одну порцию спермы. В мгновение ока Шахерезада повернула голову как раз вовремя, чтобы позволить белой струе попасть ей в рот. Рицука присвистнул. — Ты действительно удивительная… удивительная женщина. Белое и красное смешались, когда Кастер застенчиво обернулась. — Ты слишком добр, милорд. Я бы поклонилась, но, как ты можешь видеть… Я… — Ты моя. — Он усмехнулся, выпрямляясь. Его приключения во времени и пространстве сотворили чудеса с его выносливостью, что он твердо намеревался продемонстрировать своей арабской возлюбленной. Ее глаза заблестели, как будто она, казалось, прочитала его мысли. — Приведи себя в порядок, затем ляг на спину. Теперь я хочу попробовать тебя на вкус. Киска Слуги задрожала в экстазе, как и все остальное ее тело. Она двигалась без всякой мысли, только слова ее любовника звучали в ее голове, как эхо от колокола. Ее тело, казалось, откликнулось на какой-то укоренившийся импульс. То, что ей приказывали делать, само по себе не было для нее чем-то новым, но это было впервые в том смысле, что она так страстно хотела, чтобы ее съели; ее соки извлекли из нее и проглотили целиком. К черту весь этот бардак, который был заварен в процессе, все, что имело значение, — это высвобождение чувственной энергии, которая накапливалась внутри нее. Она была готова лопнуть, точно так же, как это было в Рицуке. Он остро осознавал этот факт и, как любой человек в его положении, наслаждался им. Глубоко. Шахерезада лежала на кровати, не сводя с него пристального взгляда, а ее твин пикс вздымался и опускался с каждым ее вздохом. Словами невозможно описать, насколько соблазнительно она выглядела — обнаженная, как в тот день, когда она родилась, и на ее шоколадной коже не было ни единого изъяна. Все опасности, которые встречались на ее пути и через которые она прошла, и ни одна из них не оставила физических напоминаний; ментальные, с другой стороны, были другой историей. Или, скорее, они были такими раньше. Чистое восхищение сверкало в ее светло-зеленых глазах, когда она смотрела на него снизу вверх. Ее губы были приоткрыты в нескончаемом стоне, который, наконец, прекратился, когда Рицука решил ублажить ее поцелуем. Как и в случае с другими, это быстро переросло в огненный поцелуй, в результате которого они оба вцепились друг в друга, как звери. Кончики пальцев и ногтей скользили по покрытым потом телам, в то время как языки сражались друг с другом за превосходство. Внизу шло соревнование твердости и влажности. Член человека терся о мокрые чресла Слуги, трение поднималось по их позвоночникам прямо в мозг. Что затем быстро подпитало их продолжающиеся поцелуи. Это было похоже на раздувание пожара, который уже вышел из-под контроля, на двух фронтах. Масло непрерывно лилось на пламя снизу; тем временем на севере ветры еще больше раздували пламя, разгораясь лишь каждые несколько секунд. На самом деле, кратковременные паузы только еще больше разжигали пламя. Ни один из супругов не ждал, пока другой полностью переварит те глотки воздуха, которые они набрали, прежде чем вернуться друг к другу. Небрежные и влажные поцелуи продолжались все дольше и дольше, в то время как обнаженные тела без конца прижимались друг к другу. Они были полярными противоположностями вплоть до текстуры, один был испещрен шрамами, другой — нет. И все же они становились одним целым. Постепенно Рицука поднял руки, чтобы обхватить лицо своей возлюбленной класса Кастер. Ему не нужны были пальцы, чтобы вытереть ее все еще падающие слезы, он был вполне способен стереть их поцелуями. Все, что он сделал, это обхватил ладонями ее лицо, неохотно отстраняясь от нее. Безмолвное сообщение было отправлено ей глазами. Шахерезада сделала паузу, в ее голове на мгновение промелькнула мысль о том, чтобы просто насадить себя на его член там, но она смягчилась. Она ограничилась одним последним долгим поцелуем, прежде чем отпустить его, чтобы он мог делать то, что сам хотел. Не то чтобы он не собирался прекращать доставлять ей удовольствие, отнюдь нет. По правде говоря, она просто стала немного жадной до его губ. Любой мужчина, такой как Рицука, был либо целующейся от природы, либо невероятно быстро обучающимся. Пока она размышляла, кто же это был, голубоглазый подросток украл у нее еще один поцелуй. — Спасибо. — Сказал он, по-подростковому покраснев. Это было невыразимо мило. — Спасибо, что… так много думаешь обо мне, Шахерезада. На ее щеках появился румянец такого же оттенка. — Рицука, ты человек со многими талантами и добродетелями, и все они заслуживают похвалы. Как твоя женщина, я буду петь тебе дифирамбы отныне и до скончания времен, мой любимый. Ладно, за это она заслужила еще один поцелуй. Хихиканье рассказчицы продолжалось, даже когда он начал покрывать поцелуями ее шею и плечи. Даже после того, как эти смешки превратились в стоны, они продолжали проигрываться в голове Рицуки. Был хороший шанс, что каждый звук, каждый вскрик, который она издавала, запечатлеются в памяти подростка. Возможно, они уже были такими. Он не возражал, что его разум был полностью заполнен мыслями о ней, поскольку чувства были обоюдными. Рицука был рад этому. Он не хотел, чтобы эта великолепная женщина думала о смерти или заботах о будущем; только о нем. Все, чего он хотел, — это чтобы ее разум был наполнен мыслями о нем. Судя по ее безостановочным вздохам и пыхтению, его миссия увенчалась оглушительным успехом. Говоря о реве, он решил, что ему пора повысить ее голос на несколько октав. Рицука завис над ее левой грудью, его разум на мгновение попытался осознать, что то, что он делает, происходит на самом деле. Само собой разумеется, что какое-то время он мечтал пососать две шоколадные горы, которые были грудями Шахерезады, она, конечно, несколько раз делала ему предложение, но он сдерживался, не желая посягать на ее личность. О, как все изменилось. Сосок был спелым и потным, именно таким, как хотелось бы ему или любому другому мужчине. Следуя своим мысленным размышлениям, он погрузился прямо в него, нежно прикусив зубами весь кончик. — Ооооооооооо! — Как обнаружил Рицука, существует огромная разница между рукой и ртом другого человека, предпочтительнее того, кто тебе нравится. Он был ознакомлен с этим фактом. Шахерезаду представили повторно. Она была невероятно счастлива, что именно Рицука сделал это для нее. Оторвав спину от матраса, рассказчица еще глубже прижала свои груди к лицу и рту своего Мастера. Хотя поначалу Рицука был несколько застигнут врасплох, он быстро все понял и отреагировал соответствующим образом. Он прикусил чуть сильнее, проводя языком по ее ярко-розовому соску. Тело его возлюбленной выгнулось дугой, чуть приподнявшись над кроватью, и снова он прикусил сильнее, затем приложил немного больше силы к ударам языком. Шахерезада не разочаровала в своих ответах. Чувство первобытной гордости захлестнуло его, придав сил делать больше. Облизывая и посасывая ее левую грудь, он переместил свободную руку на ее правую. Оба шара заслуживали его внимания, и он собирался уделить его им. — М-М-Мастер! П-Пожалуйста… ооо… д-да, прямо т-т-там… — Простонала черноволосая женщина, ее тело изо всех сил старалось превратиться в букву «U», в то время как ее руки вцепились в простыни, почти разрывая их с той неосознанной силой, которую она вкладывала в них. Два непрерывных потока молний проникали прямо в ее грудь; ее Духовное Ядро ярко горело с новой силой, позволяя ей сохранять странное положение на кровати. Как долго это могло продолжаться, оставалось предметом обсуждения, хотя; эйфория, охватившая ее, становилась все сильнее и сильнее, угрожая перегнать передающуюся магическую энергию. Если бы такое было возможно, то, конечно, Рицка смог бы это сделать; делать невозможное — это то, что у него получалось лучше всего. Точно так же, как ее губы превратились в зависимость, так же как и ее грудь. Несмотря на то, что он просто переключался с одного на другое, оторваться от ее грудей было одной из самых трудных вещей, которые пришлось сделать Рицуке. Боль была недолгой, поскольку он обнаружил, что ее правый сосок был таким же восхитительным, как и левый, который он ласкал пальцами. Все эти долгие часы, дни, потраченные на изучение обращения с различным оружием, наделили его почти сверхчеловеческой ловкостью. Скорее всего, это было не совсем то, для чего оно предназначалось, но оно определенно пригодилось. Это повторится в будущем, особенно в ближайшем будущем, когда его глаза окажутся на уровне ее киски. Хотя он был сосредоточен на ее груди, уши Рицуки были достаточно остры, чтобы уловить едва заметное подрагивание ее нижних губ. Когда он спустится туда, у него будет из чего напиться, практически из целого озера. Когда Шахерезада почувствовала, как ее спина прижалась к кровати, ей показалось, что прошло сто дней. Ее дыхание было горячим и учащенным, возможно, чуть чаще, чем было, когда они начали. Излишне говорить, что с тех пор произошло довольно много событий. После нескольких глубоких вдохов она поняла, что ее любовник дает ей немного времени прийти в себя. Немного восстановив самообладание, она подняла голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как он ухмыляется ей, а затем налегает на ее влажную вагину. — Риииицуууууу… — Закричала персиянка, ее бедра дернулись; единственная вспышка божественного огня пробежала по ее позвоночнику от киски через сердце и сердцевину, а затем, наконец, в мозг. Мириады цветов взорвались перед ее глазами, в то время как слух временно вышел из-под контроля. Мир смешался и превратился в гигантскую разноцветную кашу, в которой был только один якорь реальности — Рицука. Он оставался ее единственным связующим звеном, постепенно возвращая ее в реальный мир, мир, где величайший герой человечества выедал ее киску. Она закрыла лицо руками, слезы текли по ее щекам. Все это было слишком хорошо, чтобы быть реальным, и все же это было так. Его руки крепко лежали на ее бедрах, поддерживая устойчивый баланс, пока его язык исследовал ее киску. Он чередовал нежные поцелуи с пылкими прикосновениями, от которых Шахерезада снова выгибала спину. Сердце в груди стучало и колотилось, как барабанщик, отбивающий какой-то ритуальный ритм. «Мир киски», как, как он слышал, непристойно называли его некоторые мужчины и даже женщины, был действительно потрясающим. Рицука еще глубже погрузил свой язык в ее любовную пещерку. Невозможно было сдержать рвение, которое двигало им, заставляло его вникать в суть знаменитой рассказчицы. При этом его зрение стало почти бесполезным, но это не имело значения. Его чувство вкуса, слуха и обоняния с лихвой компенсировало все это. Что касается первого, он решил сделать следующий шаг и погрузить указательный и средний пальцы правой руки во влажную киску. Это вызвало бурную реакцию, Шахерезада взвыла от эйфорического восторга. Его язык и пальцы почти мгновенно нашли ритм, который он использовал, чтобы изменить форму вагинальных губ Кастер. Был пульс, который они оба могут чувствовать по-разному. Шахерезада отреагировала на это, обхватив своими толстыми бедрами голову своего Мастера. Рицуке было все равно, он не собирался вырываться, пока не отведает женского нектара легендарной рассказчицы. — РИЦУУУУУКАААА! Оргазм обрушился на Шахерезаду подобно удару булавы, отправляя ее душу в полет через мили за милями. Пока она парила, чудеса Вселенной простирались перед ней во всей своей красе. Она протянула руку, чтобы прикоснуться к ним, открыла рот, чтобы попробовать их на вкус, открыла уши, чтобы услышать их. Она сделала все это, но чувствовала, что этого все равно недостаточно. Поддавшись явному величию всего этого, темнокожая красавица просто позволила увлечь себя великолепию всего этого. Небеса снизошли к ней, и от нее они перетекли в Рицуку. Сквозь звуки собственного наслаждения и биения сердца она слышала, как он лакает ее переполняющие соки. Она слабо улыбнулась, поскольку ей показалось, что она подшутила над своим Мастером и королем. Как она изначально и предполагала, удовольствие пересилило магическую энергию, которая обычно приходит с половым актом. Учитывая, насколько оживленной она себя чувствовала, это о чем-то говорило. На самом деле было трудно понять, что именно оживило ее; конечно, в конце концов, это не имело значения. С ее мощным оргазмом все, как и следовало ожидать, разрешилось само собой; она выставила его напоказ, а теперь он выставил напоказ ее. Единственное отличие, на которое можно было обратить внимание, заключалось в том, что ее соки пролились на простыни, поскольку Рицука не смог принять ее всю в себя. Хотя он, безусловно, пытался. Даже тогда он слизал белую эссенцию, которая стекала по ее влагалищу. Это действительно было его собственное озеро, из которого он мог пить, причем священное. Как только с выпивкой было покончено, он подполз и вытер слезы с лица своей возлюбленной. К ней вернулись чувства; первое, что она увидела, был он. Шахерезада улыбнулась и подарила ему обжигающе горячий поцелуй, который усугублялся остатками спермы у нее во рту. Это был не первый раз, когда она пробовала свои соки, но это был первый раз, когда к ним примешивался вкус Рицуки. Даже вино, хранящееся во Вратах Вавилона Короля Героев, не могло сравниться с этим испытанием. Если бы у него были с этим проблемы, он был бы волен сразить ее, она бы стояла на своем. У Кастер было смутное осознание того, что их тела движутся, он лежит на теле, а она сверху. Как только это осознание пришло, она начала двигаться, прежде чем осознала это. Шахерезада посмотрела на своего молодого возлюбленного сверху вниз мерцающими глазами. — Это та часть, где я превращаю тебя в мужчину, мой король. — Прошептала она. Он испытывал странное чувство нервозности и силы, и то, и другое смешалось в нем. Это не повлияло на его руки, поскольку он мог работать ими просто отлично. Рицука держал свою любовницу за бедра, ее влажное влагалище нависало над его возбужденным членом. — И это та часть… где я делаю тебя своей женщиной. Она знала, что он почувствовал, как все ее тело задрожало от волнения. — Э-э-это т-только одна часть того, чтобы д-д-делать это, Р-Р-Рицука. Н-н-несмотря ни на что, мой король, любовь моя, я готова. Затем он опустил ее на свой член, его семь дюймов быстро заполнив ее канал любви. — Аааааааах… даааааааааа! В тот момент стало совершенно ясно, что Шахерезада тосковала по мужскому пенису. От некоторых игрушек и их пальцев можно было добиться многого, и магия могла предложить некоторую передышку, но не могла конкурировать с настоящим изделием. Она думала, что никогда в жизни не попробует его на вкус, или что она будет слишком напугана, чтобы протянуть руку и прикоснуться к нему. Теперь эти страхи были не более чем пылью на ветру. Сквозь нее пробился свет, когда героическая рассказчица снова выгнула свое тело назад, ее киска медленно привыкала к размеру мясистого меча ее любовника. При этом ее стенки периодически вздрагивали и сжимались, неожиданный рефлекс, на который Рицука ответил резким толчком вверх. Шахерезада снова взвыла, вызвав приятное эхо в голове человека-подростка. Голова Рицуки, ее сторона соблазнительницы, теперь полностью проснувшаяся и активная, взяла инициативу в свои руки, и она ухватилась за нее в считанные секунды. Хорошо, что он сидел, так как это облегчало задачу. — Ах… ха… ах! Пососи меня… Пожалуйста, Р-Рицу, пососи мою грудь, как ты делал раньше. — Обратись с такой просьбой к своему королю, прежняя она бы взбесилась от такой мысли, но Рицука был королем другого типа. Она могла бы попросить его сдвинуть луну, и он нашел бы способ сделать это. Такой прекрасный мужчина и она, такая угрюмая и сломленная женщина. Первая вцепилась в грудь второй, нетерпеливо прогоняя мрачные мысли и возвращая ее к лестнице на небеса. — Еще… еще! Соси меня сильнее! Оооооо! Вот так! Последняя часть произошла не из-за его рта, а из-за его левой руки. Хотя ее грудь и влагалище были заняты, ее задница — нет. В сознании Рицуки это все еще требовало внимания. Все еще облизывая и лакая ее подпрыгивающие холмики, он агрессивно погладил шоколадного цвета попку, которая его очаровала. В ту секунду, когда его руки коснулись ее ягодиц, Шахерезада разогналась почти до скорости света на пути к сексуальному освобождению. Тем не менее, к ее большому удовольствию, путешествие было долгим и восхитительным. — Такая горячая… такая тугая… такая… такая… такая… такая хорошая, Шахерезада! — Бормотал подросток, его мир быстро строился и сосредотачивался исключительно на ней. Ему нужно было больше от нее, столько, сколько он мог получить, всю ее. Шахерезада была более чем счастлива отдать это, когда начала активно подпрыгивать на теле своего возлюбленного, ее голос звучал как завывание бури. Ее хватка на его голове стала крепче, его лицо еще глубже зарылось в темную, но сладкую и благоухающую ложбинку ее груди. Это чувство… этот экстаз… могло ли это быть… Непредвиденный, но мощный толчок задел кончиком его члена ее лоно. Глаза Шахерезады расширились, как и ее рот, поскольку казалось, что все ее тело вот-вот развалится на куски в этот момент. Без сомнения, да, да, это так! Он… Рицука — мой…! Внезапно голова Рицуки оторвалась от груди его возлюбленной; следующее, что он осознал, — его губы были на ее губах. Шахерезада была жадной, возбужденной, как бы это ни называлось, когда она доминировала над его губами. Казалось, что у него было лекарство от какого-то смертельного яда, разъедающего ее изнутри. Такое описание было недалеко от истины. Хотя поначалу он был немного застигнут врасплох, он быстро погрузился в поцелуй и нежно отодвинулся, сохраняя темп своего траха в ее киске. Насколько это было возможно, казалось, что его член рос, когда он входил в нее, каждое введение подпитывало мужскую силу внутри него. — ААААА! СИЛЬНЕЕ! СИЛЬНЕЕЕЕ! МАСТЕЕЕЕР! — ТААААК ХОРОШО! Их восхождение к небесам подошло к великолепному завершению, чудесный свет взорвался перед ними и окутал пару своим сиянием. Нигде это не было так сильно, как в их соединенных бедрах. Переполненные оргазмическим блаженством, пара вскрикнула, их голоса, возможно, проникли сквозь укрепленные стены, окружавшие их комнату. Потоки раскаленной добела спермы выстрелили прямо в сердцевину Шахерезады, наполнив ее до краев. Среди тумана она заметила Рицуку и потянулась к нему. Он встретил ее на полпути, нежно поцеловав, когда они вдвоем испытали свой первый оргазм как пара. Шахерезада погладила его по лицу, чувствуя, как пот стекает по его щеке, когда он проделал то же самое с ее задницей. Они держались вместе, когда свет окутал их обоих, словно священный кокон. Даже когда человек упал на спину, они не разорвали помолвку; вместо этого они, казалось, крепче прижались друг к другу. Струи спермы продолжали выстреливать в лоно Слуги, внутренние стенки которой сжимались и обливали член внутри нее ее соками. Их тела раскачивались в унисон, безмятежность постепенно окутывала их. — Я люблю тебя, Рицука. — Прошептала Шахерезада, когда они оба начали переводить дыхание. — Без сомнения… ты первый мужчина, которого я по-настоящему люблю всем сердцем. Ее слова заставили его покраснеть, но не отвести взгляд. Японский подросток прижал Кастер крепче, почти собственнически теперь, когда она раскрыла свое внутреннее откровение. — Это… здорово, потому что я тоже люблю тебя, я… думаю, что всегда любил, я просто не думал, что моя любовь многого стоит для такой женщины, как ты. Взволнованная и испытывающая облегчение, она наклонилась вперед и поцеловала его в губы. — О, Рицука, твоя любовь значит для меня все, так было всегда. Я просто… ты прекрасный мужчина, настоящий герой, совершенно неподходящий для такой женщины, как я. И все же, — она чувственно потерлась бедрами о его бедра. Его член соответственно запульсировал. — Вот мы здесь, занимаемся любовью при свете свечей этой темной ночью. Я не смогла бы написать историю лучше. Но это еще не закончено. На его лице отразилось замешательство. — А-а? Улыбка, которая соблазнила короля и бесчисленное множество других, вернулась в полную силу, когда арабская красавица выпрямилась, все еще насаженная на его член. — Я сказала тебе, что сделаю тебя мужчиной, и я сделаю, я сказала тебе сделать меня своей женщиной, и ты в основном выполнил это. Осталось еще кое-что… нет, что я хотела бы сделать с тобой, любовь моя. — Хихикнув над его покрасневшим выражением лица, она потянулась и взяла его руки, переместив их к своей заднице, где провела ими по своему гладкому заду. — Ты трахнул мою вагину, разрушил ее, заявил на нее права, пометил как твою и только твою. Сейчас… сделай то же самое с моей задницей, Мастер! Возьми мой горшочек с медом! Исполни свое давнее желание сделать меня своей шлюхой! — ЧТО?! И снова она рассмеялась, как будто он только что отпустил шутку. — Не удивляйся так, у меня самой были такие мысли. Как ты должен знать… — Она почувствовала, как его руки сжали ее, даже когда она попыталась отстраниться от его члена. — Я являюсь признанной шлюхой, женщина, которая с радостью продаст свое тело кому угодно, чтобы выжить. Теперь я прошу тебя сделать меня твоей шлюхой, твоей личной помойкой для спермы, которой ты можешь пользоваться, когда тебе заблагорассудится. — Полностью раздевшись, она подошла к краю кровати, покрутилась, оставляя свои полуночные волосы блестящими, прежде чем склониться над кроватью королевских размеров. Рука потянулась назад и ощупала ее мокрую анальную дырочку. — Иди сюда и трахни меня. Держи меня и насилуй, шлепай меня и издевайся надо мной, если хочешь! Все это ты можешь делать со мной, моя Рицу. Еще до того, как она закончила, что-то сработало в мозгу Рицуки. Какой-то скрытый ограничитель, который мешал ему по-настоящему доминировать над своим Слугой-любовницей. Ее слова разрушили этот ограничитель. Через несколько секунд он стоял позади нее, его полностью затвердевший член оказался на одной линии с ее анусом. — Ты действительно… распутная женщина, не так ли, Шахерезада? — Сказал он тихим, но пылким голосом. Кастер не могла не вздрогнуть от этого. — Да, это так. Но… с этого момента я твоя распутная женщина. Его руки лежали на ее бедрах, на лице играла дерзкая улыбка. — Черт возьми, ты права, ты вся моя и только моя. — ООООООООООО! По общему признанию, анальный секс был для нее очень глубоко укоренившимся увлечением. Когда она сделала это в первый раз, у Шахерезады произошло что-то вроде… пробуждения. После следующих двух раз она тихо осознала, что ей это очень нравится. С годами это стало центральной частью ее сексуальной стороны, со всем тем пресмыкательством и проституцией, которыми она занималась. Когда-то давным-давно она, возможно, испытывала стыд при этой мысли, но не больше. Особенно когда член, разрывающий ее анус на части, принадлежал ее единственной настоящей любви. У него было полное разрешение делать с ней все, что ему заблагорассудится. — ЧЕЕЕРТ! Я ЗНАЛ, ЧТО У ТЕБЯ ТУГАЯ ЗАДНИЦА, НО ЭТО НЕРЕАЛЬНО! Последний оставшийся Мастер Халдеи превратился в животное во время течки, и Кастер Ночного города была его очень добровольной парой. Ей нравилось все это, грубые толчки и даже случайные шлепки, которые сопровождали это. Все это согревало ее душу и заставляло чувствовать, что в мире все в порядке. Она отстранилась, просто чтобы посмотреть, что произойдет. Дальше Рицука надавил сильнее. — ДА! ВОТ И ВСЕ! ТРАХНИ МЕНЯ, НАДРУГАЙСЯ НАДО МНОЙ! ПОГУБИ МЕНЯ ДЛЯ ДРУГИХ МУЖЧИН! СДЕЛАЙ МЕНЯ СВОЕЙ И ТОЛЬКО ТВОЕЙ! Одна из его рук схватила ее за вздымающуюся грудь, пальцы вцепились в сосок, как нападающая кобра. Это еще больше воодушевило Шахерезаду, которая оттолкнулась, зная, что произойдет. Она была достойно вознаграждена оглушительным толчком в задницу, от которого она выгнулась дугой, слюни потекли по ее горлу, когда она взвыла в экстазе. Рицука воспользовался возможностью, чтобы привлечь ее к небрежному и несбалансированному поцелую, другому типу, который нравился Слуге. — Кому ты принадлежишь, Шахерезада? — Тебя! — Ответила она. ШЛЕП! — Кому принадлежит твоя киска? — Тебе! ШЛЕП! — Твои груди и задница, кому они принадлежат? — ТЕБЕ! Вместо шлепка она получила крепкое сжатие, за которым последовал другой вопрос. — Кому я принадлежу? Этот вопрос вывел ее из оцепенения, вызванного вожделением, хотя бы на мгновение. Она обняла его за шею и улыбнулась ему с искренней нежностью. — Ты принадлежишь мне, Рицука. Он улыбнулся в ответ и поцеловал ее, их губы ласкали друг друга, пока потребность в воздухе не заставила их оторваться друг от друга. Все это время их трах не прекращался, только набирая скорость, поскольку оба направляли всю энергию, которая у них была, в чувственный танец, который, наконец, достиг своей кульминации. — ШАХЕЕЕЕЕЕЕ! — РИЦУУУККААААА! Река мужских соков прорвалась через задние двери арабской рассказчицы, в результате чего ее руки и ноги чуть не развалились на части. Рицука был единственным, что хотя бы отдаленно поддерживало ее в вертикальном положении. Он держался за нее, непрерывно двигая бедрами вперед, чтобы влить в ее анус как можно больше своей спермы; Шахерезада дрожала, приветствуя все это, неустанно целуя своего любовника все это время. Шло время, и в конце концов они оба снова оказались среди подушек, обнимая друг друга, как драгоценный камень. Впервые Рицука обратил внимание на тот факт, что в комнате Кастер было световое окно над кроватью. Довольно подходящее для этой ночи, полная луна освещала их своим ярким сиянием. Под его пристальным взглядом Шахерезада поднялась и посмотрела на него. — Рицка… У меня… у меня есть вопрос, который я должна задать тебе. — Их руки переплелись, когда он держал ее, уделяя длинноволосой женщине все свое внимание. — Я хочу, чтобы ты продолжал жить… и ты хочешь, чтобы я продолжала жить, так что, с этого момента мы можем… — Жить вместе? — Закончил он за нее. Смеясь, он притянул ее в свои объятия, служанка почти растворилась в нем. Она останется в его объятиях так долго, как позволит ей время. — Я бы не хотел, чтобы было по-другому, Шахе. Хихикая над своим новым прозвищем, она легонько царапнула его по груди, и еще одна тщательно скрываемая мысль сорвалась с ее красных губ. — Даже после того, как обо всех Сингулярностях позаботились? А-А-А ты… вернешься в реальный мир? Т-ты бы…тогда возьми меня? — Отбросив последнее подобие нервозности, она обхватила ладонями его лицо и посмотрела ему прямо в глаза. — Хотел бы ты, чтобы я стала твоей женой… и, возможно, однажды матерью твоих детей? При упоминании второй темы она почувствовала, как его член запульсировал внутри нее. Одного этого было достаточно для ответа, но Рицука прошел ради нее всю милю. — Черт возьми, да, я бы хотел, чтобы ты была моей женой и той, кто родит мне детей. — Он сел прямо, держа ее за бедра и отвечая на ее столь же страстный взгляд своим собственным. — Я… я объявил тебя своей женщиной, так что… Я, эм, я полагаю, это означает, что я-мпх, ммммххх. Между ними больше не было необходимости в словах, по крайней мере, до конца ночи. Вопросы, которые они так долго держали в себе, были заданы, и были даны удивительные ответы. Остаток ночи они могли говорить своими телами. Что касается послезавтра, они вместе продвигались вперед, продолжая свое «долго и счастливо», которое оба когда-то считали недосягаемым. Теперь это было не только в пределах их досягаемости, это было их право формировать так, как они хотели, вместе.Часть 1
25 февраля 2024 г. в 00:39
— Эй, ты знаешь, что это ад, в который ты собираешься попасть. Ни одно существо никогда не проходило через эту Богом забытую башню и не возвращалось живым. Ты знаешь это, не так ли, ча?
Молодой человек напрягся, невысказанная правда о его путешествии снова открылась ему. Как в переносном, так и в буквальном смысле.
Не темный лес из дерева и листьев, а запутанный лабиринт из стали и метала, все это служило лишь прелюдией к возвышающемуся шпилю, который стоял в конце. Он был таким высоким, что его верхушка, казалось, касалась небес, зловещая багровая луна появилась всего в двух шагах. Он стоял как темный страж, нет, король, правящий извращенной империей греха, коррупции и безумия. Потребовалось бы не что иное, как акт божественного вмешательства, чтобы свергнуть башню и освободить землю от злой власти сущности наверху.
Никакого божественного вмешательства не последовало, только один человек, вооруженный скромным количеством оружия и снаряжения, своим умом и, наконец, силой воли.
— Несмотря на это, я должен идти вперед, потому что если я этого не сделаю, то никто другой этого не сделает. — Ответил юноша, стойко сопротивляясь холодному ночному воздуху. Это было просто предвестием того, с чем он столкнется. Интересно, что он рассмеялся. — Кроме того, поворот назад не принесет мне большой пользы, так что я могу с таким же успехом двигаться вперед.
Более мрачный, зловещий смех донесся от привратника, его тревожные ярко-желтые глаза остановились на юноше.
— Мальчик, идти вперед — значит встретиться лицом к лицу со смертью.
— Как и возвращение назад. Если мне суждено умереть, я предпочел бы сделать это, продвигаясь вперед. По крайней мере, тогда я смогу спокойно отправиться в ад.
Темный привратник разразился смехом, эхом разнесшимся в темной и безоблачной ночи. Фигура встала со своего поста, приближаясь к юноше с горящими глазами. Он приготовился к драке, даже когда фигура остановилась перед ним; зубы разжались, обнажив острые клыки.
— Тогда удачи вам, молодой человек.
Мгновение спустя он снова остался один, но это не остановило юношу. Он посмотрел вперед, навстречу тьме, которая быстро распространяла свое влияние по всей стране. Сделав последний вдох, он сделал первый из многих шагов в ад, который, без сомнения, оставит его сломленным, а его останки развеются по ветру.
Верный своим предупреждениям, молодой человек действительно столкнулся с адом. Ад в виде кровожадных воров, головорезов, убийц, безумцев и женщин. Тем не менее, он продолжал двигаться вперед.
То, с чем он столкнулся, было монстрами, зверями, чей облик и мышление были полной противоположностью всему, что напоминало человеческое. Их единственной целью было удовлетворение первобытной жажды крови, которая гнала их вперед. Это заставляло их охотиться на всех низших существ, которые попадались им на пути, включая молодежь. Все до единого из них смотрели на молодого человека глазами, которые жаждали крови, клыками и когтями, которые жаждали разорвать его плоть и то, что скрывалось под ней.
И все же он был силен. Он боролся, он сопротивлялся изо всех сил.
И в конце концов он одержал верх.
Но это обошлось не даром. Жизненная эссенция вытекала из него потоками, пока он прыгал вперед. Казалось, что конец был неизбежен, потому что ни один человек, каким бы психически крепким он ни был, не смог бы выдержать такие травмы и остаться в живых. По крайней мере, не без посторонней помощи. Юноша тихо закрыл глаза и приготовился к холодному забвению, которое, несомненно, должно было последовать.
Когда он открыл их в следующий раз, его встретили теплой улыбкой.
— А, ты проснулся. Кажется, мы добрались до тебя вовремя. Не можем же мы допустить, чтобы ты умер в таком захудалом месте, как это, не так ли?
В этом аду, где жизнь была короткой и часто жестокой, сострадание стало редкостью, а для многих и обузой. Тем не менее, юноша отказывался отказываться от своего, помогая любому, кто нуждался в его помощи, независимо от того, просили они об этом или нет. Кем он был для них? Странный прохожий? Еще один паразит, стремящийся воспользоваться ими? Нет, в глубине души он был просто храбрым молодым человеком, пытающимся поступать правильно и помогать любому, кто попадался ему на пути. Он был такой странной личностью в этом темном мире монстров, больших и маленьких, сил, которые играли жизнями смертных, как куклами.
И все же он продолжал бороться и продвигался вперед. Поскольку он утверждал, что как человек, это было единственное, что он мог сделать, даже когда дорога впереди, казалось, вела прямо в пропасть, из которой не мог пробиться свет.
Но свет сиял не свыше, как многие подозревали, а от честной и даже несколько упрямой молодой души, которая упорно шла по пути, который был предначертан ей.
Этот свет привлекал других, кто видел его. Их разбитые и израненные души купались в сиянии, когда юноша улыбался им, смеялся вместе с ними и, возможно, самое главное — бросал им вызов подняться над оковами, которые были на них наложены. Некоторые негодовали на него за его вмешательство и его миссию, называя его дураком, чье путешествие, без сомнения, закончится особенно ужасной смертью.
И все же они сплотились вокруг него, присоединившись к нему на темной дороге.
Скоты и воры, монстры и мужчины, рыцари и бродяги, мужчины и женщины чести… и абсолютные подонки, которые отрицали наличие у себя какого-либо чувства добродетели вообще. Все они сплотились вокруг молодого человека, который продолжил свой путь, чтобы избавить землю от мерзкой угрозы Короля Демонов на вершине своей башни.
Его собственные приспешники и те, кто был поглощен собственной злобой, стояли перед ним, и все они стремились воспрепятствовать неуклонно растущему прогрессу, которого он достиг в своем путешествии.
Юноша держался стойко, хотя и был помят как умом, так и телом, его решимость оставалась такой же сильной, какой была, когда он отправлялся на поиски. Нет, она стала сильнее.
Человек или зверь, живые или мертвые, все они преграждали ему путь. В борьбе за силу, ум или волю юноша выдержал и преодолел все, что встало на его пути. Заметьте, не один, ибо на его стороне стояла армия. То, что начиналось как банда изгоев, превратилось в армию, всех объединила связь, которую они установили с молодежью. Самые сильные и самые слабые, блестящие… и недалекие, все сражаются под общим знаменем.
С юношей во главе они прорвали оборону, продвигаясь все глубже и глубже на территорию Короля Демонов, прежде чем обнаружили, что осаждают его темную крепость. Из глубин он выпустил на волю самую отвратительную из своих демонических орд, чудовищ, само существование которых бросало вызов законам природы.
Каждый член собравшейся армии подталкивал юношу вперед, возлагая на его плечи свою веру и судьбу своего мира. Это была нелегкая задача для такого молодого человека, но только телом. В огне конфликтов и трагедий он закалился, превратился в то, что многие считали исчезнувшим из мира, — в героя.
На вершине башни юноша столкнулся с Королем Демонов, который повернулся к нему лицом не просто как к смертельному врагу, но как к равному. Он прислушался к словам короля, услышал его пожелания. Он признал его живым существом.
После этого они вступили в свой последний поединок не на жизнь, а на смерть, используя все приемы и оружие, которые они накопили за свою жизнь, в эпическом столкновении, которое столкнуло две души друг с другом. Кровь окрасила пол, который потрескался и содрогнулся от их битвы и от того, что происходило под ними.
Снаружи темнота начала трескаться, как стекло. После того, что казалось столетиями, долгая ночь начала подходить к концу.
Наконец забрезжил рассвет, и когда он наступил, молодой человек, начавший свое путешествие без всякого имени, победоносно стоял на вершине темной башни.
Вопреки всему, вопреки всякой логике, молодой человек преуспел в своих поисках. Хотя он едва стоял на ногах, его щеки опухли, а зрение затуманилось, он смог оставаться в вертикальном положении достаточно долго, чтобы поднять голову к небу и увидеть зрелище, которое, как он полагал, никогда больше не увидит, — восход солнца. Темнота отступила, и землю постепенно залил свет. В сиянии купались руины, которые оставила после себя тьма, но то, что было разрушено, можно было отстроить заново. То, что было сломано, можно было починить, а если нет, то по-прежнему беречь.
Из теперь уже опустошенных останков башни Короля демонов доносились громовые победные крики союзных армий молодежи. Их крики оборвались, когда грохот вокруг напомнил им всем, что рукой их лидера силы, поддерживающей башню, больше не было. Победа могла быть одержана снаружи, при свете.
Толпами они все начали покидать башню, выбегая наружу и греясь в лучах солнечного света. Наверху стоял юноша. Его последним зрелищем было ослепительное сияние, за возвращение которого он боролся зубами и ногтями. Перед его глазами возникла фигура, возможно, посланец света. Испустив последний усталый вздох, юноша протянул руку.
Эмиссар взяла его за руку, нежно притянув в свои объятия, когда она подняла его с разрушающегося строения и вознесла к небесам, их сияние теперь снова сияло на земле.