Sleep, William

      — Я тебя никуда не пущу, — сказал Уильям совершенно серьёзно.       Иногда Пьер сомневался, что Уильям — человек, который вырос в адекватном обществе. Ведь не могут люди вести себя так странно, совсем не подозревая о своих подозрительных чертах.       — Не пустишь?       — Не пущу.       Уильям говорил так твёрдо и уверено, будто другого варианта просто не было. Пьер устало вздохнул, чувствуя, что ещё немного и он точно свалится.       — Мой дом не здесь, а во Франции. Зачем тебе держать меня в городе, где идёт война? Хочешь, чтобы и на меня обрушился гнев Берхарда? Чтобы меня снова подмяли под себя? Уильям, я не понимаю тебя. То ты говоришь, что рад меня видеть, но потом я оказываюсь предателем.       Уильям замолчал. Но он выглядел так невинно, будто ребёнок, который не понимает, почему его слова не воспринимают всерьёз.       — Мне нужно идти, — Пьер развёл руками в сторону. — Восстанавливать гордость, страну. Думать о том, что теперь делать.       — Останься.       — Зачем? Ты хочешь унизить меня? Но какой в этом смысл? Я и так унизился, положившись на свою гордость. Я думал, Берхард уступит нам, выплатит всё.       — Он бы не стал этого делать. Ты бы тоже не стал, и я.       — Тогда что тебе от меня нужно, Уильям?       — Останься.       — Я не могу.       — Останься, — словно заведённый шептал Уильям.       Тяжело вздохнув, Пьер сдался. Ничего ведь не произойдёт с Францией, если его не будет пару дней?       — Хорошо, только на день.       — Ладно, — тихо говорит Уильям.       Пьер тихо хмыкает от его самомнения. Даже в таких вопросах, которые его совсем не касаются, он ведёт себя так, будто управляет положением. Но дело в том, что Уильям давно потерял интерес к Империи и власти. Его тянет к чему-то другому, тому, что, возможно, скоро сместит все его цели и принципы.       Цели у Уильяма всегда были глобальными, но они каждый раз касались его самого. Была потребность защитить себя и построить стабильность — Уильям всё сделал. Был страх будущего — Уильям уничтожил всех, кто мог бы стать для него концом.       Казалось, что весь мир крутится вокруг одного лишь Уильяма, который всё никак не мог утешить внутренний голос прошлого.       — Пойдём, — Уильям положил руку на спину Пьера, подталкивая его к своим покоям.       Их отношения позволили бы положить руку на талию или на более неприличные места, Пьер уверен, что их бы не осудили. Уильяму вряд ли кто-то мог сказать хоть слово осуждения. Но из раза в раз Уильям строил из себя джентльмена, правильного и безукоризненного.       — Зачем я тебе здесь?       Опустившись на дорогую кровать, Уильям поднял голову, чтобы видеть Пьера. Де Сенье даже удивился, ведь доселе Уильям никогда не расстилался ни перед кем. Он предпочитал смотреть свысока, подтверждая своё превосходство.       — Мне хочется...       Что хочется, Пьер так и не понял. Вместо внятного ответа Уильям взял ладонь стоящего перед ним Пьера, мягко сжал и поцеловал тыльную её сторону. Пьер поражённо открыл глаза, глядя на эту странную картину. Уильям не смел поднимать на него взгляд, мягко поглаживая костяшки пальцев.       — Жалко, что так получилось. Мы совершили ошибку. Нельзя было доверять Берхарду, он сошёл с ума.       — Он долгое время не мог соединить страну воедино. Мы загнали его в угол. Его воспоминания о жизни, когда его страна была разбита на кусочки, слишком свежие. Отчаяние порождает силу, Уильям.       — Всё равно жалко. И то, как Советский Союз неожиданно получил небывалую силу.       — Больше тебя не спрашивают, как поступить, — тихо хмыкнул Пьер.       На удивление, Уильям спокойно кивнул.       — Они делят Европу, как хотят. Прямо как мы.       Уильям оглаживал пальцы, запястья Пьера, заставляя его тело покрываться мурашками.       — Да, в точности как мы.       — Ты тоже мой враг, Пьер.       — Так было всегда. Национальные интересы выше нас самих и наших желаний.       Уильям замер, поглаживания прекратились. Его судорожный вдох опалил ладони Пьера.       — Если я выиграю у него, то заберу тебя обратно.       Это было приятно. Это было так приятно, что Пьер сел рядом с ним. Уильям изменился за этот век, его идеи и цели изменились.       Почему?       — Ты не победишь его в одиночку, нужно будет сражаться с помощью других.       — У Берхарда нет такой мотивации, как у меня, — твёрдо сказал Уильям.       — Какой же?       Уильям, не ответив, положил голову Пьера на плечо, тяжело выдохнув. Всё ещё дожидаясь ответа, Пьер молчал, хотя и знал, что ждать бессмысленно. Если Уильям не желал говорить, то ничто в этом мире не способно его убедить сделать обратное.       — Ты позвал меня, чтобы поспать? — тихо рассмеявшись, произнёс Пьер.       — Oui.       Пьер замер, стараясь унять своё быстро бьющееся сердце. Иногда Уильям мог сделать что-то, что кардинально должно поменять Пьера и его отношение к Темзенду. Но Де Сенье старался не обманываться. Всё-таки Уильям был первоклассным лжецом, он лгал в своих целях, не боясь кары и мести. Хотя была ли выгода лгать разбитой столице Франции?       — Кто бы мог подумать, что он разгромит меня так быстро. Деревни в Советском Союзе стоя́т дольше, чем я. Какой позор, — тихо сказал Пьер, стараясь не звучать так отчаянно, как он себя чувствовал.       — Это наша общая ошибка.       — Мы расслабились, Уильям. Потеряли хватку, былую смекалку и военную стратегию.       — Утром вспомним, — буркнул Уильям, а затем потянул Пьера на себя.       — Совсем устал, да? Может, тебе ещё и колыбельную спеть?       — Спой, я послушаю.       — London Bridge is falling down, — начал Пьер, тихо посмеиваясь. Он знал, как Уильям не любит эту песенку.       — Ужасно, — только и прошептал он.       — Falling down, falling down.       — Лучше спой что-нибудь своё, — прижимаясь к Пьеру, словно ребёнок, пробормотал Уильям.       — London Bridge is falling down...       Пьер замолчал, думая, петь ли ему дальше. Был ли Уильям ему достаточно дорог? А был ли Пьер дорог Уильяму?       — Почему ты дальше не поёшь?       — Потому что ты не похож на леди.       — Какая разница?       — London Bridge is falling down, my fair lady.       — Ужасная колыбельная.       — Одно из лучших достижений Британской Империи.       Уильям тихо фыркнул, засыпая. Мягкие подушки и одеяла, которые он предпочитал, были гораздо лучше пустого кабинета и кучи бумаг. Пьер предпочтения Уильяма полностью поддерживал. Хотя он сам не мог спать во дворцах, в которых раньше проводил всё своё время, у Уильяма эта возможность была. А значит, и Пьеру можно здесь задремать.       — Sleep, William, — тихо произнёс Пьер, зная, что утром Уильям проснётся один.       И не будет никого в его битве с Третьим Рейхом, никто не прикроет. Уильям прятался за Ла-Маншем, ну или, как он любил говорить: «Английским каналом». Но теперь прятаться негде. Корабли не могли уничтожить его, а самолёты могут.       — London Bridge is falling down, — может быть, сейчас именно этот Лондонский мост падает, пока Уильям спит. А может, он будет стоять ещё очень много лет.       Уильям заснул, тихо выдыхая прошлые дни, проведённые без Пьера.