***
Он был счастлив видеть ее, видеть ее, это отражалось в его ярких бирюзовых глазах. Только глаза живого существа могут быть такими чистыми, яркими и полными надежды. И только у живого существа можно услышать, как бешено бьется сердце. Это был не выброс адреналина от битвы, как это было несколько секунд назад, это был… Все, что он мог сделать, это отстаивать свою правоту, возможно, больше ради нее, чем ради человечества, что было крайне эгоистично. Рицука прекрасно понимал, что поставлено на карту, больше, чем он мог себе представить. И все же, что по-настоящему двигало им, так это желание поднять хмурый взгляд женщины, стоявшей перед ним. Не имело значения, что она была богиней, не имело значения, что она была правительницей подземного мира и могла остановить его сердце за секунду, если бы захотела, по-настоящему захотела. Она была человеком, которому было больно, и Рицука протянул руку и попытался помочь. — Я имею в виду, ты всегда беспокоилась о людях. Так, может быть, именно поэтому. — Предложил он, оглядываясь вокруг. Насколько хватало глаз, там были клетки, содержащие лазурные огоньки, человеческие души. Их были миллионы, возможно, триллионы, и все они были в безопасности в клетках. Это не было идеальным существованием… но это было далеко не худшее, что он видел. Это была работа не того, кто ненавидел человечество, а того, кто в глубине души жаждал какой-то формы товарищества. Это было не так уж трудно выяснить, по крайней мере, для него. — Кроме того, — продолжил Рицука, делая шаг вперед. — Ты приходила навестить меня снова и снова. И ты научила меня некоторым довольно важным вещам, которые мне были необходимы, чтобы выжить здесь, без них, я почти уверен, я был бы одной из душ, плавающих здесь в этих клетках. Так или иначе… ты помогла мне выжить. Итак, принимая все это во внимание… Я пришел к выводу, что ты не можешь быть злой богиней. Или, по крайней мере, не по-настоящему злой. — Будущее человечества в руках тихоня. — Простонала ее сестра со стороны, низко опустив голову. — По крайней мере, он симпатичный. Если бы она не была так очарована мужчиной, стоявшим перед ней, она бы ответила на замечание сестры тем же. Вместо этого ее разум был полностью сосредоточен на том факте, что он единственный человек, что так легко разгадал ее защиту и маскировку, как будто они были кристально чистыми. Смущение вспыхнуло на ее щеках и подтолкнуло ее к комедийной тираде, которая только еще больше развеселила человека-подростка. И вот так все мои представления о ней подтвердились. Подумал японский подросток. Затем богиня была разрублена пополам мечом, взявшимся абсолютно из ниоткуда. Или так казалось. Ужас пронзил его, когда он бросился вперед, схватил белокурую богиню на руки и проверил, нет ли у нее травм. Его сердце бешено колотилось в груди, страх охватил его сердце и сильно сжал, когда он обнаружил, что богиня смерти выглядела неприятно близкой к смерти. Затем старик начал говорить, успокаивая его страхи загадочными словами, произнесенными ровным тоном. — Кажется, судьба связывает нас, Фуджимару Рицука. Со сколькими людьми «судьба» собиралась связать его? С каким еще странным, ужасающим и фантастическим существом он столкнется следующим? Рицука отбросил все эти мысли в сторону, когда посмотрел вниз на бьющуюся богиню в своих объятиях. Она высвободилась из его объятий, спрашивая старика, почему он освободил ее. Удивительно… его ответы были прямыми, раскрывающими, когда королева Кур стояла там и слушала их, на ее лице появилась надежда, когда она озвучила то, чем гордилась — защитой спокойной тишины подземного мира. Это существование… оно не самое лучшее… но и далеко не худшее. Повторил черноволосый юноша. Учитывая характер его занятий, он был вынужден изучать свою мифологию, и изучать ее хорошо. Ты никогда не была ни злой богиней, ни жестокой. Просто одинокой. Размышлял семнадцатилетний юноша, наблюдая, как Гильгамеш объясняет статус недавно умершего. Безмолвная благодарность была выражена, когда они узнали, что их не похоронили, а только увезли, как будто они страдали от какой-то болезни, а не от их своевременной кончины. На мгновение он представил, как какой-нибудь бедолага просыпается в темноте внутри гроба и стучит в крышку, требуя, чтобы его выпустили. Вид слез богини с косичками побудил его действовать. — Я хочу, чтобы ты сразилась со мной с Горгоной, Эрешкигаль. — Он протянул ей руку. Он был таким странным, но в то же время таким ослепительным, что она не могла удержаться от слез. Она заколебалась, когда потянулась к его руке, пустота в ее груди звенела от электричества. Наконец, их ладони хлопнули друг о друга. По-настоящему впервые она услышала его, устойчивый ритм, который характеризовал существо как «живое». Это был мощный и теплый ритм, на который богиня настроила свой слух. Это было сердцебиение; это был звук жизни. Прямо тогда и там Эрешкигаль решила, что она защитит это, она защитит его, чего бы это ни стоило.***
За тысячи лет, что она правила Подземным миром, она думала, что видела всю смерть, которую ей нужно было увидеть. Как же она ошибалась, не говоря уже о том, какой невежественной она была. Тиамат была мерзостью творения, мерзким существом, от вида которого даже у нее сводило живот от отвращения и ужаса. Через несколько секунд после того, как она увидела ее, она поняла, почему Боги восстали против нее и стремились к ее уничтожению. Эрешкигаль знала, что она была смертью, а великий змей — жизнью… но это была ужасающая, извращенная насмешка над «жизнью», на которую, как она сомневалась, подписалось бы любое существо, и меньше всего человечество. И в конце этого списка человек, который проник во тьму ее сердца. Лицо Рицуки оставалось в ее сознании, физически и метафорически, пока она и ее сестра работали вместе, чтобы остановить Биста II. Это было все, что они могли сделать, поскольку, если бы они этого не сделали, все погибло бы, абсолютно все. Несмотря на ужасающую ситуацию, она поймала себя на том, что смеется над иронией разворачивающихся событий. Мать Жизни была предвестницей смерти, и она, богиня смерти… приносила в жертву себя и свои владения, чтобы жизнь могла продолжаться. Конечно, здесь был замешан эгоизм. Она боролась за жизнь, но за одну жизнь в частности. Рицука… Я знаю, ты слышишь мой голос. Я… я надеюсь, это отплатит тебе за доброту, которую ты проявил ко мне. Без сомнения, это было дороже всего на свете, дороже всех сокровищ на небесах и на земле, это был… ты… Рицука, ты был благословением, которого часть меня всегда жаждала. Ты, без сомнения, был светом в мрачной тьме, которого я втайне жаждала. Чувствуя твое тепло… спасибо тебе, спасибо тебе… и прощай. Эрешкигаль слышала его голос, его безумные крики. Она увидела его мысленным взором, стоящим перед одним из множества грубо отесанных утесов, возвышающихся над ямой, разверзшейся в земле. Он плакал, плакал или она. Сама Богиня позволила нескольким слезинкам скатиться по ее лицу, услышав не только его голос, но и его сердце. Сдерживая Тиамат в меру своих способностей, она одарила Рицуку и его оставшихся союзников всеми божественными благословениями, какие только могла. Это было все, что она могла сделать, но она вложила в них столько своей силы, сколько смогла. Оказавшись на поверхности, он почувствовал, как ее благословения физически проявляются вокруг него. Рицкка подошел к краю ямы, но был остановлен только Машу, чьи слезы временно высохли. Они уже видели так много смертей, но битва еще не закончилась, пока. Это не помешало ему позвать ее, протянуть руку над бездной, думая, что сможет дотянуться до нее. Он умолял ее покинуть подземный мир, оставить Тиамат запечатанной там и положить конец этому кошмару. Это закончится от твоей руки, Рицука. Я знаю, жертвы будут велики… но я верю, что ты победишь. Я знаю это… Поманила Богиня, и ее неземная форма появилась перед ним. Ее рука скользнула по его руке, их ладони встретились на кратчайшее мгновение, прежде чем ее фигуру развеял завывающий ветер. Пока Мать Жизни вопила и бушевала, Ангел Смерти спустился и наложил окончательный конец на падшую Богиню. Жизнь, которая стала испорченной, познала смерть, и пришли мертвые, атаку возглавил молодой человек, чьи глаза горели убийственной яростью к Чудовищу. Мысленно представив себе богиню-скелет, он вонзил свой клинок в череп чудовища. Спокойный Подземный мир, который он знал, исчез во взрывной вспышке света, а вместе с ним исчезла богиня, поселившаяся в его сердце.***
На что была похожа смерть для богини смерти? Эрешкигаль, честно говоря, не знала ответа, что было довольно загадочно. После убийства Тиамат был свет… затем тьма. Ненадолго завеса теней рассеялась, когда ее, как и многих других, призвали в Храм Времени. Как только она услышала знакомый звук, сердцебиение этого особенного человека, она побежала, призывая всю божественную силу, которая еще оставалась в ней. Еще один зверь, еще одно зло человечества; это имело для нее такое же значение, как и предыдущее, — почти ничего перед лицом страданий Рицуки. Вместе с десятками других Слуг она боролась изо всех сил. Удача улыбнулась ей, когда она мельком увидела его. Мало что изменилось, его одежда была порвана, тело покрыто порезами и травмами, его левый глаз был обесцвечен кровью, льющейся из пореза над глазом. Даже тогда он расширился вместе с правым, когда увидел ее. Рицука потянулся к ней, и она потянулась к нему. СРАЖАЙСЯ! Скомандовала она, все еще стремясь к нему. Это был последний раз, когда она видела его, и Эрешкигаль нравилось думать, что этого будет достаточно, когда она вернется в великую бездну, ожидающую богов. Но затем последовала еще одна вспышка света, и бездна расступилась, открыв серебряные стены и мириады звуков и голосов, которые сбили ее с толку. Она моргнула, чувствуя невероятную шаткость, пытаясь прийти в себя. Минуту назад она была… Эрешкигаль на самом деле не имела ни малейшего представления о том, как это назвать, но это определенно не было жизнью. Затем в следующее мгновение она стояла на возвышении, а вокруг нее были десятки незнакомых фигур. Конечно, это был не подземный мир, которым она правила, и не потустороннее поле битвы. Ее уши услышали это прежде, чем ее глаза увидели его. Что-то шевельнулось в ней, она начала двигаться вперед, крик застрял у нее в горле. Он не сходил с ее губ, пока он проталкивался сквозь толпу, чтобы поприветствовать ее. Эрешкигаль опьянела при виде него, и вместо темной туники, которую он носил в Вавилонии, на нем была белая форменная рубашка. Что ее по-настоящему успокоило, так это отсутствие травм на его теле, никаких признаков шрамов или уродств; проще говоря, он был цел. Он был жив. — Р-Рицу… Рицука… — Прошептала Хозяйка Кура, поднимая руки. Он бросился на нее, заключая в объятия ее одетое в темное тело. Его ноги дрожали, в любую секунду они могли подкоситься. Она почувствовала знакомый запах и услышала слишком знакомый ритм его сердца, его грудь была так близко прижата к ее груди. Секундой позже они оба оказались на коленях; Эрешкигаль обхватила его руками, в ее рубиново-красных глазах появились слезы. — Я-я… е-если это сон… тогда я не хочу просыпаться от него. — Ей было все равно, кто ее слышит или видит. Ее гордость была на втором месте после физического присутствия человека, чье существование осветило весь ее мир. Последний Мастер человечества был в похожей лодке. — Это не сон, а если и сон, то он снится нам обоим. Впрочем, это не имеет значения… ты здесь… ты здесь, передо мной, Эрешкигаль. Шепот в здании заглушался, иногда насильно. Тем не менее, на заднем плане некий писатель яростно водил пером по бумаге, его глаза горели художественным огнем. Не часто можно было стать свидетелем такой нежной сцены между влюбленными, разворачивающейся прямо у вас на глазах. Далеко в глубине толпы некая Арчер с косичками развернулась на каблуках и начала уходить, но ее остановил раздражающий, но всем знакомый голос. — Неужели ты не нанесешь удар и не заявишь о своих правах? — Всему свое время и место, — Выпалила в ответ Иштар. Последовала многозначительная пауза, когда ее кулаки сжались, а затем сами собой разжались. — Кроме того… после всего, что произошло… может быть, минута или две — это то, чего она заслуживает. Может быть. Король Урука позволил Богине любви удалиться молча, сохранив ее достоинство в основном нетронутым. Он усмехнулся и оглянулся на полное слез воссоединение смертного и его божественной возлюбленной. Краем глаза Кастер заметил еще одного представителя своего вида, Тамамо-но-Маэ, наблюдающую за происходящим со слезливой улыбкой; без сомнения, объятия японского подростка и богини подземного мира пробудили в ней какие-то старые воспоминания. К счастью, рядом с ней была Киехимэ. Повернувшись ко всем спиной, он начал уходить из комнаты призыва. Он не хотел, чтобы кто-нибудь увидел его улыбку и принял ее за то, чем она не была. Это определенно не было счастьем, которое он испытывал по отношению к своему Мастеру. Он был Королем Героев, и что он чувствовал… так это то, что один из его подданных был справедливо вознагражден за свои усилия. Вот и все, ничего больше.***
Она стояла на вершине горы, глядя на пышное зеленое море, которое было лесом, синие точки пробегали по нему и в конце концов соединялись с огромным морем далеко на западе. Даже так высоко и так далеко она могла слышать шум волн, бьющихся о береговую линию. Ветер шелестел тысячами, миллионами листьев, которые были прикреплены к толстым и крепким ветвям, и цветами, которые слегка гнулись от мимолетного ветерка. Она вдохнула ртом и шумно, множество ароматов почти ошеломило ее до такой степени, что она чуть не потеряла равновесие. К счастью, рядом с ней был кто-то, кто поддерживал ее в вертикальном положении. — Для протокола, я понятия не имею, что находится в лесах, так что… хочешь закричать так громко, как только сможешь? Покраснев, она посмотрела на него с шоком в глазах. В ответ человек просто ухмыльнулся ей в ответ, как будто молча бросая ей вызов сделать это. — Я ЭРЕШКИГАЛЬ, КОРОЛЕВА КУРА И ПРАВИТЕЛЬНИЦА МЕРТВЫХ! СЛУШАЙТЕ МЕНЯ И ТРЕПЕЩИТЕ ОТ СТРАХА, ДИКИЕ ЗВЕРИ! Секунды превратились в минуту, минута превратилась в две, затем в три, и все это время ее голос разносился по воздуху. Ответа не было, кроме шума ветра. И едва сдерживаемый смех Восстановителя человеческой истории. — Т-ты подставил меня! — Обвинила месопотамская богиня, ее лицо покраснело, как вишня. — Я так не думаю. — Д-да, ты это сделал! — Не могла бы ты, пожалуйста, объяснить это. Его взгляд в сторону был почти убийственным доказательством в ее глазах. — Т-ты пригласил меня сюда даже после того, как я сказала тебе, что нам лучше держаться на расстоянии! Наедине! Только мы двое… — Ты бы предпочла, чтобы я привел с собой кого-нибудь еще? — Вмешался он, выражение его лица стало печальным. Дрожь страха пробегает по ее телу. — Нет! Вовсе нет! Я счастлива, более чем счастлива! Я хотела, чтобы это были только мы вдвоем! Только мы вдвоем и никто другой, так что… так что… — Сочетание его улыбающегося лица и ее собственного смущения заставило слова застрять у нее в горле. Ее ладони сжались в его, ноги подкосились, как и тогда, когда они воссоединились почти месяц назад. С тех пор время, казалось, пролетело так быстро. Можно было бы поспорить, что они продолжили с того места, на котором остановились, в Вавилонии, которая была… странным местом. Мерлин был добр к ней, позволив ей впервые увидеть цветы во время битвы с Тиамат. С тех пор… она стала почти одержимой желанием узнать все, что могла, о верхнем мире, мире, изобилующем жизнью и светом. Направляя ее руку, он поднял ее руку, растопырив пальцы. Ветер ласкал ее пальцы, ее руку, все ее тело, если быть точным. Другой рукой он обнял ее за талию, удерживая на месте; ее золотистые волосы хлестали его по лицу, хотя Рицука, казалось, не слишком возражал. Он слышал, что когда волосы принадлежат кому-то, о ком ты заботишься, получить пощечину на самом деле доставляет удовольствие, он, конечно, наслаждался. Эрешкигаль наслаждалась его присутствием у нее за спиной. — Рицука… ты слишком добр ко мне. — Я не вижу в этом ничего плохого. — Ответил черноволосый юноша. — Да… так и есть, ты знаешь, что в конечном итоге произойдет, если ты продолжать быть таким… таким милым со мной. — Красота живого мира становилась для нее слишком большой. Или, может быть, это было постоянное физическое присутствие человека позади нее, который обнимал ее, утешал. Он нежно развернул ее, его бирюзовые глаза нашли ее рубиново-красные. Обе его руки обхватили ее за талию, крепко прижимая к себе. Нервничая, Эрешкигаль скользнула ладонями вверх по его груди, остановившись в центре. Чувствуя, как бешено колотится его сердце, она позволила себе расслабиться, наклонившись вперед и прижавшись к нему. — Я знаю, чем рискую… но я готов пойти на это, потому что ты девушка, которой стоит отдать свое сердце. — Даже если у меня нет собственного сердца? — Ответила она в ответ. — Я богиня подземного мира… наши сердца… — Полны любви, гнева, грусти, огорчения, сожаления и любых других эмоций, которые есть у живых существ. — Мягко возразила семнадцатилетний парень. Храбро она протянула руку и погладила его по щеке. — Я не смогу переубедить тебя… не так ли? Не то, чтобы я этого хотела. — Тааак, и что же это нам дает? — Невинно поинтересовался он. — …Кажется, в наши дни это называется «свидания». Я… хотела бы, чтобы наше продолжилось. Крепче прижав ее к себе, он легонько коснулся губами ее лба, отчего ее щеки вспыхнули. — Тогда следуй за мной, моя королева. Они спустились с горы, держась за руки, в огромный лес, ожидающий, когда их исследуют. У них было три дня в этой пространственно-временной аномалии. Официально их миссией было исследовать ее источник; неофициально… это было какое-то личное время для последнего Мастера человечества и Хозяйки Кура. Они были полны решимости максимально использовать свое время. И это именно то, что они сделали. Она ходила босиком, по крайней мере, в основном из-за того, что наступала на правую ногу. Она хотела почувствовать траву, камень и влагу под ногами, все это так поразило ее, как и то, что она увидела над собой. Птицы и насекомые разлетались в стороны и время от времени садились на деревья, кусты и землю перед ней. Временами Эрешкигаль не могла сдержать любопытства и тянулась к ним, ее мертвое сердце начинало бешено колотиться, когда она приближалась. Разочарование охватило ее, когда некоторые улетели, но, ободренная своим Мастером, она попробовала снова. Никогда раньше она не видела живую птицу или жука. Никогда ни один из них не садился ей на палец. Рицука наблюдал за ней с понимающей улыбкой, карандашом и блокнотом для зарисовок в руках. Она тихо размышляла о том, каким будет его художественное проникновение в нее. Без ее просьбы он показал ей. — Ты… Рицука, твой художественный талант… — Разрабатываю. — Закончил он за нее. Застенчивый румянец покрыл его щеки, когда она просматривала альбом для рисования, который он решил взять с собой, Рицука не особо любил показывать другим свои работы, особенно тем, от которых его сердце по той или иной причине учащенно билось. — Рисование и письмо… это один из способов, которым я справляюсь со всем этим. Кроме того, бывают моменты, когда вы не можете сфотографировать все, тем более что, когда все это закончится, я, скорее всего, поклянусь хранить тайну. Ее голос дрогнул. — Тогда любой, кто будет отрицать красоту твоей работы, ответит передо мной. — Она улыбнулась, когда он разразился комедийным смехом, и она последовала его примеру. Они продолжили свой путь, в конце концов достигнув моря, которое они видели мельком ранее. Вода, которая не была гнилой или наполненной зловонием разложения, ощущалась на ее ногах и лице просто чудесно. Рицука любезно предложил ей, если она захочет, искупаться, пока они там. Часть ее хотела этого… особенно, если это означало, что он обнажится так же, как и она, насколько это потребуется. Однако, в конце концов, она предпочла сидеть на берегу и наблюдать за волнами. Рицука не стал спорить, когда сел рядом с ней, слегка зарисовывая изображение нетронутого моря перед ними. Сидя бок о бок, они позволили волнам целовать их голые ноги. Их путь продолжался, теплые лучи солнца сушили их ноги. Эрешкигаль подняла руку, когда остановилась, позволяя солнечному свету бомбардировать ее. Они были далекой секундой по сравнению с ощущением руки Рицуки на своем теле. А потом он легонько сжал ее ладонь своей, и мир стал абсолютно идеальным. — Как самочувствие на солнце? — Спросил он. Улыбаясь, она крепче сжала его руку. — Божественно… абсолютно… божественно. Постепенно солнце начало опускаться все ниже и ниже, небо при этом слегка потемнело. Часы пролетали незаметно для пары, поскольку ни один из них не утруждал себя отслеживанием времени. Только когда они посмотрели вверх и заметили фиолетовый оттенок неба, они поняли, что быстро приближаются сумерки. Ни один из них особо не возражал, поскольку, если бы появились какие-нибудь ночные хищники, они были уверены, что смогут справиться сами. Эрешкигаль определенно была абсолютно уверена в своей способности отразить все, что могло причинить вред ее Мастеру. Уверенные в этих мыслях, они искали не место для лагеря, а вершину холма, с которой они могли бы наблюдать за звездами. Немного погуляв, они нашли место с видом на долину, разделенную рекой, которая впадала в море. По словам Рицуки, всего через несколько минут солнце сядет и официально начнется ночь. — Тогда… Я смогу увидеть больше звезд. — Пробормотала она, привлекая внимание человека. Ее фирменная застенчивость подкралась к ней, она отвела взгляд. Огонь вспыхнул на ее щеках, когда она подтянула колени к груди. — Еще звезды… Я уже видела одну в своей жизни. — Действительно? Я полагаю, это могла быть могила Энкиду, когда он был похоронен. — Предположил человек. От самого гуманоида, вылепленного из глины, он слышал, что его погребение в подземном мире было грандиозным мероприятием по приказу самого Гильгамеша. — Хм? Ее левая рука была вытянута и слегка дергала его за рукав рубашки. — Звезда, которую я видела… она была такой яркой и прекрасной, ее свет пронизывал тьму подземного мира, как это случалось много раз прежде. На самом деле, это больше похоже на падающую звезду, путешествующую по космосу, принося свет и надежду, куда бы она ни направлялась, тому, кто станет ее свидетелем. — Пояснила Богиня, румянец на ее щеках становился сильнее с каждой секундой. — Эта звезда… это знак надежды, а также защиты, если можно так выразиться. Такая вот странность: как раз когда вы думаете, что он перегорит, его сияние продолжается. Его собственные щеки запылали от жара, человек, связанный с Халдеей, протянул руку и переплел свои пальцы с ее. Слишком быстро она переплела их пальцы вместе, но отказывалась встречаться с ним взглядом. — У этой звезды… есть название? Медленно она посмотрела ему в лицо. — Это так… и я бы все отдала, чтобы вечно держать это в своих объятиях, но я знаю, что этому не суждено сбыться. С моей стороны было бы эгоистично держать все это при себе целую вечность. Он сжал ее руку. — Тогда держись за это так долго, как сможешь. В конце концов, всему придет конец… Но прежде всего подумай обо всем, что произойдет в промежутке. По крайней мере, это то, что делаем мы, люди, так мы придаем смысл нашей жизни. — Именно так вы все… сияете так ярко, несмотря на свою хрупкость. — Добавила Эрешкигаль. — Некоторые сияют ярче других. — В таком случае, Эрешкигаль, моя жизнь… — Наконец, он посмотрел ей в лицо. Никогда еще ее губы не выглядели так соблазнительно, но его внимание оставалось прикованным к ее глазам, сверкающим рубинам, к которым его всегда тянуло. — Насколько ярко сияет моя жизнь? Ее другая рука легла на его. — Оно сияет… намного ярче, чем все остальное. Так ярко, что я не могу не растворяться в нем, раз за разом. Это свет во мраке, который был моим существованием и продолжает оставаться светом, благодаря которому я… — Все функции в ее мозгу остановились, когда она почувствовала незнакомое ощущение на своих губах. Огонь, разгорающийся на ее щеках, взорвался и затопил остальную часть ее тела. Затем все исчезло, когда Рицука оторвался от поцелуя. — Итак… что ты думаешь? — Нервно спросил японский подросток, его щеки были яркими, как вишни, когда он уставился на столь же раскрасневшуюся богиню перед ним. Он не собирался испытывать судьбу, особенно когда дело касалось Эрешкигаль; это и это было немного больше связано с ней, чем с ним, или именно так он хотел все устроить. Ветер продолжал свистеть у него в ушах, подбадривание и едкая критика смешивались вместе, пока он терпеливо ждал ответа от богини подземного мира. Он знал, что ожидание может вызывать стресс, но это было непохоже ни на что, что он когда-либо испытывал; смутно он вспомнил одну из многих вещей, которым научил его отец. Признаться девушке было, пожалуй, самым стрессовым поступком, который когда-либо мог сделать мужчина, и он только что сделал это. Через секунду после того, как он выудил воспоминание, пришел ответ. Схватив его за лицо, Слуга с волосами, заплетенными в косичку, схватила его за щеки и посмотрела ему прямо в глаза, ее собственные красные глаза пылали. Следующее, что он осознал, его рот был занят, ее язык подвергся нападению. Эрешкигаль бросилась в атаку со всей силой, на которую была способна, повалив человека на спину. Ни разу не разорвав поцелуй, он стал сильнее, яростнее. Рицука ответил на ее действия нежными ласками ее тела голыми руками. Один из них протянул руку назад и провел по ее светлым прядям. Это было скрытое побуждение, которое он подавил, заставил себя бороться с нежеланием нарушать священное доверие, которое они установили друг к другу. Быстро стало очевидно, что священное доверие переросло во что-то новое, во что-то… удивительное. Как раз в тот момент, когда он провел руками по ее великолепным желтым прядям, Эрешкигаль потакала своим собственным желаниям, проводя руками по груди своего Мастера, ощущая под ней утонченное телосложение. Она отстранилась от него, ее губы покраснели, а дыхание стало затрудненным, как будто она только что перенапряглась до предела. Такое состояние красноречиво говорило о том, что она чувствовала, насколько глубоки были ее чувства к черноволосому человеку под ней. Его левая рука, в конце концов, скользнула вниз к ее талии, где легла на бедро, как и его правая. Их позы… это почти не оставляло простора воображению, особенно их. Тепло разливалось по их телам, конденсируясь вокруг талий, которые плотно прижимались друг к другу. Рицука проглотил невидимый комок и осмелился покачать бедрами, прижимаясь ими к бедрам Эрешкигаль. В ушах у него зазвенело, а сердце учащенно забилось, когда он услышал непримиримо чувственный стон, сорвавшийся с губ Богини. Уже восхищенный этим, он снова задвигал бедрами, желая услышать больше звука. Человек получил именно то, что хотел, и его сердце снова забилось быстрее, а уши загорелись ярче. Он очень хорошо чувствовал, как его член напрягается в чреслах… и он был почти уверен, что белокурая красавица над ним становится влажной. Его подозрения подтвердились, когда его натренированный нос, почти как у ищейки, уловил запах возбуждения. У Рицуки перехватило дыхание, когда он снова покачивал бедрами. Сквозь ее одежду, сквозь его пальцы подросток почувствовал это — почти божественный ток эротического электричества, пробежавший по Слуге. Она только что получила небольшую подзарядку; это говорило о многом, поскольку они оба все еще были одеты, дальше простых поцелуев дело не зашло. Несмотря на все это, это было абсолютно бодрящим для древней богини. То же самое можно было сказать и о Рицуке, который почувствовал некоторое облегчение, услышав гортанные стоны Слуги-Лансер. Еще раз покачав бедрами, Эрешкигаль, наконец, потеряла контроль. Ее руки метнулись вперед, снова схватив его за щеки и притянув их к себе. Они встретились в обжигающем поцелуе, который поразил и Мастера, и Слугу. Руки Рицуки скользнули по ее бедрам, обхватили за талию, прижимая к себе. Их языки встретились, когда их губы разомкнулись, пусть всего на несколько секунд, но потом они вернулись к этому, практически пожирая рот друг друга. Руки Эрешкигаль скользнули по его голове, перебирая темные пряди, лаская щеку и, наконец, добравшись до шеи. Как только они достигли места назначения, Рицука снова покачал бедрами. Эрешкигаль оторвалась от поцелуя, с ее губ сорвался эротический стон. Когда ее охватил восторг, она увидела почти хищный блеск в глазах своего Мастера. Быть судьей мертвых имело свои недостатки… и преимущества. Естественно, одним из них было наблюдение за воспоминаниями умерших. Она, конечно, повидала больше, чем ей полагалось, проституток и потаскух; наблюдая за их жизнями, она смогла распознать свет, сияющий в глазах Рицуки. Эрешкигаль на самом деле почувствовала прилив возбуждения от такого взгляда. Возбуждение увеличилось в десять раз, когда ее перевернули на спину, Рицука теперь был над ней, практически трахая ее, пока доминировал в поцелуе. Она быстро пришла в себя, благодарная за перемену положения; зажатая между ним и теплой травой, она не могла придумать лучшего места, чтобы оказаться. Ее ноги быстро обвились вокруг его талии, которая двигалась так, словно на них не было одежды. Чувствуя свою продолжающуюся влажность, а также его растущую твердость, она опустила руки вниз, царапая его зад. Точно так же, как его покачивания бедрами делали свое дело за нее, ее руки делали свое дело за него. Казалось, что сотни молний пробегали по его заднице, побуждая его продолжать. Он с таким удовольствием это делал. Он смутно осознавал, что одежда на них обоих мешает; у него не хватило духу пройти через хлопоты по снятию всей их одежды, во всяком случае, пока. Его любовница-Слуга, казалось, не слишком возражала, поскольку она казалась вполне довольной тем положением, в котором они находились, возможно, даже чересчур. Его сердцебиение отдавалось в ушах, он оторвался от губ Эрешкигаль и потянулся к ее шее. Это было пробное движение по воде, таким же, каким был его первый поцелуй. Очень быстро стало очевидно, что он может пересечь все озеро. Она вцепилась ему в спину, ее черные ногти почти прорвали его усиленную одежду и прокололи кожу. Каким-то образом почувствовав это, Рицука прикусил ее, совсем чуть-чуть, за шею. Эрешкигаль открыла рот и закричала, звук, без сомнения, разнесся по лесу. Это было настоящим благословением, что они были одни, потому что, если бы кто-нибудь услышал, что королева Кура выглядит такой… растрепанной, что ж, богиня знала, что на восстановление ее репутации уйдут столетия. Однако в данный момент ее это не волновало. Ее не волновали ее обязанности повелительницы подземного мира, богини или даже ее роль Слуги. Она была женщиной, женщиной, охваченной страстью к мужчине своей мечты. Звеня в ее ушах, как далекий колокол, донеслось знакомое биение его сердца. Услышав это, глаза Эрешкигаль расширились. И снова что-то отозвалось эхом в ее собственной груди; тепло разлилось по ней, окутало ее, подобно набегу диких цветов, пускающих свои корни по плодородной земле. Эти корни впились в нее, взяв под контроль ее мозг, который направлял ее следующих древних. Задыхаясь в экстазе, она потянулась к краю его рубашки, нашла его и потянула вверх. К счастью для нее, Рицка понял намек и оторвался от нее. Эрешкигаль была опечалена потерей его губ на своей коже, но ей открылось зрелище, которое, несомненно, компенсировало это, когда она стянула защитную одежду с семнадцатилетнего человека. Тело Фуджимару Рицуки было произведением искусства, книгой рассказов, в которой рассказывалась длинная и по-настоящему героическая история. Оно было худощавым, но мускулистым, чистым… все еще покрытый шрамами: лезвия, пули, огонь, кислотные вещества — вот что она увидела, когда протянула руку и провела по обесцвеченным участкам на его теле. Ее и без того судорожное дыхание замедлилось, когда волна раскаленного добела гнева захлестнула ее. Те, кто сделал это с ним, те, кто осмелился причинить ему вред таким образом… она хотела изгнать их в самые глубокие, темные закоулки своих владений. Нет, она хотела уничтожить их, размолоть их души так, чтобы они были окончательно стерты с лица земли. Такая судьба была единственной, которая подходила тем, кто пытался остановить великолепную мелодию, которая была его сердцебиением. Возможно, почувствовав ее растущий гнев, человек наклонился и погладил ее по щекам. Мысли о мести быстро улетучились, словно сам Энлиль. Прикосновение Рицуки было таким же чистым и нежным, как приятные дуновения божества ветра, подарки для тех, кто заслужил его благосклонность. Эрешкигаль знала, что она ничего подобного не делала, но все же была здесь, благословленная прикосновением небес. Она хотела услышать звуки этого, почувствовать рай. Вот почему она собрала несколько сортов винограда и перевернула их обоих. Раздался легкий стук и шуршание травы под ними, но ни один из них не обратил на это особого внимания. Они были слишком очарованы открывшимся перед ними зрелищем. Рицука уставился на закутанную в плащ красавицу, которая была месопотамской богиней смерти, Эрешкигаль восхищалась прекрасным экземпляром, который был последним Мастером Халдеи. Он был спасителем жизни, и чертовски хорош в этом. Так же, как и она, он, казалось, не был обеспокоен переменами; определенно, не судя по теплой улыбке, появившейся на его лице. Честно говоря, такая вещь была более сияющей, чем солнце, наполовину скрытое за горизонтом. Чего Эрешкигаль не знала, так это того, что угасающий солнечный свет очерчивал ее силуэт, делая ее неземную красоту еще более заметной для человека, который сейчас лежал на спине. Она не была богиней смерти, она была богиней красоты, ее сияющие волосы сияли золотом, ее кровавые глаза были словно отполированные рубины. Ее румяные щеки пылали, сияние солнца окружало ее, Эрешкигаль была воплощением божественной красоты, большей, чем он осмеливался сказать, даже Иштар. Рицука не мог побороть желание протянуть руку и подтвердить, что сияние перед ним было реальным. Это действительно было так, и оно сияло только для него. Теплая, а не холодная рука погладила его руку, когда он положил ладонь на ее левую щеку. Эрешкигаль, казалось, растаяла, баюкая его руку, по ее лицу расплылась успокаивающая улыбка. Вздохнув почти с облегчением, Рицука свободной левой рукой взял правую руку своей возлюбленной. Сначала он нежно погладил ее ладонь, затем приложил к своей груди. Он был счастлив, что его сердцебиение вернулось к чему-то вроде разумного ритма; настанет время, когда оно будет биться быстрее молнии, но это должно было произойти позже. Богиня подземного мира растопырила пальцы, прислушиваясь к божественному биению его сердца, как ей стало нравиться делать. Ее глаза медленно закрылись, как будто она собиралась погрузиться в сон. Рицуку это устраивало, несмотря на его собственные бушующие гормоны, он знал, что обрел определенную… власть над ней, которой у него не было намерений злоупотреблять. Эта мягкость… этот ритм, который является отличительной чертой всех живых существ… Я удивляюсь… смогу ли я когда-нибудь повторить это? Хех, что за глупый вопрос, я богиня смерти. Упрекнула Лансер, ее глаза чуть приоткрылись, чтобы встретиться со спокойными бирюзовыми глазами Рицуки. На лице Эрешкигаль появилась улыбка. Она почувствовала, как его рука скользнула вверх, двигаясь к ее затылку. Секундой позже последовал легкий рывок; она не прилагала никаких усилий, чтобы сопротивляться ему. Ни один из них на самом деле не был ответственен за поцелуй, они просто наслаждались существованием друг друга, любовью друг друга. Ее рука оставалась у него на груди, прямо над сердцем, а его — у нее на затылке. Лансер застонала в рот своему любовнику, чувствуя, как его руки, руки, которые никогда не должны были держать оружие, плавно перебирают ее золотистые пряди. Ее пальцы сомкнулись на его груди, эротическое напряжение клубилось у нее внутри и между ног. Без сомнения, ее трусики намокли, испачкались до такой степени, что она покраснела бы от смущения, если бы не была слишком сосредоточена на чувственном поцелуе, которым занимались она и ее смертный любовник. Эрешкигаль боролась с эротическим пламенем, горевшим внутри нее, но теперь оно разгоралось вовсю, опаляя ее существо, оставляя от нее обугленную груду. Точно так же они неистовствовали в Рицуке, сжигая остатки разума, за которые он держался. Когда последние остатки разума сгорели в огне, он решил высказать сокровенные мысли, которые скрывал от нее. — Эрешкигаль, — Начал он, отстранившись от нее. Она посмотрела на него голодными глазами, если бы он не поторопился, она бы инициировала еще один поцелуй, и этот, скорее всего, она бы контролировала. — Ты… ты хочешь увидеть мой член? — Очевидно, это было последнее, что здравомыслящий человек должен был сказать богине, особенно богине смерти. Это было самоубийство! Но если и было что-то, что Рицука мог бы использовать для описания атмосферы вокруг него, так это необычность. Красные глаза загорелись похотливыми амбициями, когда красивая блондинка покачала головой вверх-вниз. — У меня есть… Я жаждала увидеть это, да. Да! Я, Рицука… Я хочу твой член! Я хочу его и тебя! — Тот небольшой стыд, который она, возможно, почувствовала, был быстро и полностью похоронен, когда она увидела легкое подергивание губ своего Мастера. — Буду ли я… первой женщиной, которая… увидит это? — Что это стучало у нее в ушах? Это было не его сердце; этого не могло быть. — Эм… ну… нет, ты бы не стал. — Признался черноволосый человек со стыдливой улыбкой и нервным почесыванием в затылке. Эрешкигаль почувствовала, как ее желудок сжался, и ее охватило всепоглощающее чувство отчаяния. — Н-н-но т-ты была бы первой девушкой, которая о-о-отсосала бы мне! Я-я бы не хотел, чтобы это был кто-то другой, кроме тебя! Честно! — Быстро встал на защиту японского юноши, осознав, что его слова охладили пыл богини, а это было последнее, чего он хотел. — Ты знаешь, что в Халдее есть своя доля… извращенцев. — Добавил Рицука, отводя взгляд, когда старые воспоминания, приятные воспоминания, несмотря на их… специфическое содержание, промелькнули в его голове. Тяжелый вздох сорвался с губ Лансер. — Да, я в курсе. Особенно эта так называемая богиня войны и любви. До нее тебе приходилось иметь дело с махинациями других… женщин, таких как эта раздражающая кельтская королева. — Одного образа Райдер с розовыми волосами, Медб, было достаточно, чтобы разболелась голова. Честно говоря, неужели у этой женщины не было стыда? Предполагалось, что она королева! — И ребята. — …Ч-ч-что? — Она запнулась, глядя на японского подростка с покрасневшим лицом. На мгновение он встретился с ней взглядом, затем отвел глаза. Эрешкигаль тихо опустила голову, ее щеки вспыхнули от последнего откровения. — А-а… х-х-хорошо… Я… не могу сказать, что я удивлена. Похоть не знает гендерных барьеров, особенно для тех, кто ставит ее в центр внимания. Я-я полагаю, учитывая твои… достижения и… телосложение, ты привлек поклонников обоих полов. Это действительно… свидетельство в твою пользу, Рицука. — Она надеялась, что этот ответ не показался ей слишком отталкивающим. Вместо этого, это прозвучало шокирующе. — Ты… действительно думаешь? Увидев сомнение и беспокойство в его глазах, месопотамская Богиня что-то всколыхнула. Втянув носом воздух, она потянулась и обхватила ладонями его лицо. Он не мог смотреть ни на что, кроме нее, он хотел смотреть только в ее алые глаза. — Фуджимару Рицука… любой мужчина или женщина, которые откажут тебе… Ну, я бы сказала, что Иштар наложила на них проклятие, чтобы они не видели истинной красоты, скорее всего, чтобы она могла заполучить тебя для себя. — Никогда бы она не позволила Богине войны узнать о том, что она только что сказала. Никогда. Также в списке вещей, которые никогда не произойдут, был человек, на котором она сидела. Его глаза расширились, а дыхание вот-вот перехватит в горле от ее страстного заявления. — Я очень мало знаю о любви и влечении, то, что я знаю, я все еще изучаю… но я знаю, что ты… ты восхитителен… желательный… ты… Фуджимару Рицука, ты привлекателен. Невероятно для любого, кто хочет, чтобы его сердце хранили и лелеяли. — Ее хватка на нем стала мягче, когда она собралась с духом и произнесла свои следующие слова. — Чего бы это ни стоило… ты для меня — все это, Рицука. Прошло мгновение молчания, пока он смотрел на нее, по-настоящему смотрел на нее. Рицука увидел то, что, как ему говорили, «не подходит богам»; сомнение, страх, искреннюю любовь и желание избавиться от сомнений, которые мучили его. Он был тем, кто следующим перевел дух, а затем начал действовать. Скрываясь за маской стоика, он рассмеялся над «и-и-и!», вырвавшимся из уст богини, когда он перевернул их обоих. Мастер снова оказался наверху, а Слуга внизу, как, по мнению некоторых, и должно было быть. — Ты говоришь все это… это того стоит. Всё… все то, чем я являюсь для тебя… Я обещаю тебе, Эрешкигаль, ты для меня все это. — Рицука знал, что он не был особенно обаятельным или романтичным человеком, но он мог быть честным. Хотя временами это подвергалось осуждению, его честность была тем, что помогло ему пройти через это и осветило путь нескольким людям, с которыми он столкнулся. Женщину под ним можно было причислить к числу этих людей. Все, что у него было, — это его слова и его действия, последние подкрепляли первое. Он использовал бы их как можно лучше. Одинокая слезинка скатилась из глаз богини, и Рицуке пришлось смахнуть ее большим пальцем. Все, что он сделал, это улыбнулся этому, такая человекоподобная черта существа, которое, как предполагалось, находилось за пределами понимания человечества. Он знал, что это наглая ложь, поскольку, если бы такие заявления были правдой, история человечества давным-давно подошла бы к концу. Еще больше слез, и он вытер их, так и не сказав ни слова. Когда он подошел, чтобы вытереть еще одну, Эрешкигаль поймала его за руку и удержала ее. Рицука был более чем рад, что она это сделала, он обнял ее свободной рукой за талию. Медленно он запечатлел на ней нежный поцелуй, от которого она растаяла, как и от других. Они снова были в объятиях друг друга. И снова, казалось, ни один из них не возражал. Темное облако Богини расстилалось под ними, образуя покрывало на траве, пока они целовались и ласкали друг друга так, словно от этого зависела их жизнь. Незаметно, по команде Богини, оно отделилось от нее, расправляясь и действительно становясь простыней, на которой они, без сомнения, будут заниматься любовью. Первые шаги, что довольно удивительно, были предприняты человеческой половиной пары. — А-а-а… м-моя… т-твоя… — Быстро стало очевидно, что говорить, по крайней мере связно, она больше не сможет. Или поддерживать ровный ритм дыхания, когда Эрешкигаль чувствовала, как ее дыхание учащается с каждым движением ее киски. Потакание своим желаниям, которому она тайно предавалась, было быстро превзойдено эротическим ощущением пальцев ее Мастер на пороге ее влагалища. Они нырнули под черную, влажную ткань ее чресл и теперь двигались вверх-вниз, словно ровный ветерок, дующий только для нее. — Рицу… Рицу… — Это было самое большее, что она смогла выдавить. И, возможно, больше всего ей этого хотелось, когда он ухмыльнулся, услышав это имя. — Ты… только несколько человек называют меня так, близкие друзья и семья. — Прошептал он Богине. Ее глаза на мгновение расширились, а щеки залил румянец, когда она поняла, к чему он клонит этим заявлением. — Если ты захочешь называть меня так снова, Эрешкигаль… ты можешь. — Подросток почувствовала, как задрожала ее киска, больше похожая на жидкость богиня сочилась из ее женственного ила. — Я-я… могу? — Неужели она не знала, как восхитительно это звучало? Как она выглядела для него? Неспособный контролировать себя, Мастер украл быстрый поцелуй, который определенно заставил богиню подземного мира захотеть большего. — Ложись на спину. — Н-но… Я… я хочу твой член, М-М-Мастер… — Все, что сделали ее слова, это подбодрили его. Еще один мужской смешок сорвался с его губ, прежде чем его пальцы начали чувственно тереться о ее складочки. Клянусь богами, если так пойдет и дальше, она кончит еще до того, как он полностью войдет в нее! Было ли это его намерением?! Если бы это было так… Эрешкигаль приняла бы это. В своем все еще бьющемся сердце и в пределах своего древнего разума она уже решила, что, что бы ни произошло в результате действий ее смертного возлюбленного, она примет это. Она бы разделась догола и подрочила перед ним, если бы он этого хотел. Ход ее мыслей внезапно сошел с рельсов, когда она почувствовала, как его пальцы, наконец, протиснулись мимо ее отверстия. Глаза Эрешкигаль на мгновение закатились к затылку, ее спина выгнулась дугой, а воздух вырвался из легких. Прошла минута, в течение которой она начала приходить в себя, только для того, чтобы подвергнуться нападению губ своего Мастера. Теперь, когда его пальцы были внутри нее, он чувствовал, как ее вагинальные губки дрожат в экстазе. Наслаждаясь давлением, Рицука продолжил поцелуй, проникая языком внутрь ее рта, в то же время нежно вводя и вынимая пальцы из ее ила. Стремясь удержать обоих там, где они были, Эрешкигаль обвила руками его шею, обхватила ногами его талию и его руку. Она плыла по течению в огромном море разбивающихся волн, а он был ее единственным спасательным плотом, естественно, она цеплялась за него так, словно от этого зависела ее жизнь. Рицука держался так долго, как мог, но он все еще был человеком, поэтому ему нужен был глоток свежего воздуха. Казалось, прошли часы, когда он, наконец, смог вздохнуть. Эрешкигаль достаточно хорошо владела собой, чтобы позволить ему побыть несколько секунд наедине, затем она подражала ему, украдкой целуя и контролируя их. Он мог бы позволить этому продолжаться.… но у Рицуки были другие идеи, идеи, которые, он был уверен, понравятся его божественному возлюбленному. Поцелуй прервался, и у светловолосой богини вырвался громкий вздох. Стенки ее влагалища сжали пальцы Рицуки, затем хлынули женские соки, заставившие японского подростка замурлыкать от гордой радости. Его рука за считанные секунды покрылась женственными соками Эрешкигаль, ее нижнее белье тоже полностью испачкалось. Рицука не мог не испытывать гордости за то, что заставил Богиню Подземного Мира потерять контроль и испытать оргазм в ее собственных трусах. Он всегда думал, что если он когда-нибудь зайдет так далеко с женщиной, все изменится вспять и он будет тем, кто достигнет оргазма первым. Темное удовольствие пронзило его, когда все было наоборот. — Рицу… Рицу… — Повторила Слуга класса Лансер, позволяя своему первому оргазму сотрясать ее, пока он не прекратился с удалением пальцев ее Мастер. Она немедленно захотела их вернуть. Три облизывания — и он попался на крючок; искушение дочиста облизать пальцы давило на него, но Рицука был достаточно силен, чтобы побороть это желание. — Эреш… как звучит это имя? — Начал он. Несмотря на бурю страсти, сотрясавшую ее, как разбитый корабль, она улыбнулась ему, в ушах у нее звенело от звука его голоса. — Чудесно… отныне… ты мой Рицу… а я твоя Эреш. Я твоя… дорогой. Улыбаясь, он протянул руку, расположив пальцы прямо перед ней. Трепет пробежал по телу месопотамского божества, уловившего запах ее собственных соков от его пальцев. Как ребенок, она высунула язык, нервно облизывая их. И снова в ее ушах раздалось еще одно эхо, следующее, что она помнила, это то, что она сосала пальцы своего Мастера, как будто была ребенком. Как только она закончила, человек отдал ей единственную команду, глядя ей в глаза. — Ложись обратно, моя богиня. Как ей удалось это сделать, когда по ее позвоночнику пробегали разряды молнии, она никогда не узнает. Она, безусловно, не могла оставаться неподвижной, когда он раздевал ее, причем тщательно. Биение повторилось, на этот раз громче, чем раньше, ближе, чем раньше. Эрешкигаль не хотела признавать этого, но биение исходило не от сердца Рицуки, а от другого. Оно достигло апогея, когда она лежала перед человеком, обнаженная, если не считать чулка на правой ноге. — Ты красивее любой другой женщины, которую я когда-либо встречал, Эрешкигаль. — Его голос сорвался, заставив ее щеки залиться ярко-розовым румянцем. — Я-я-я надеюсь, ты знаешь, что я-я тоже буду о-о-обнимать тебя за эти слова! Н-навсегда! Его смешок был не той реакцией, которую она ожидала, это только усложнило ей борьбу с бурей желания внутри нее. — Это прекрасно, потому что все, чем я являюсь, принадлежит тебе. Она быстро отвела взгляд. — Тогда в таком случае… вся я… т-т-твоя, и я б-б-буду ожидать, что ты не будешь желать ничего другого. Отведя взгляд, она оставила себя открытой. Глаза Госпожи Кур расширились, почувствовав горячее дыхание на своем соске. — Я не захочу никого другого, только тебя, Эреш. — Как опытный хищник, он нанес укус, быстрый и прямой, его язык молниеносно коснулся ее соска. Сердце подростка воспарило, услышав горловой стон, сорвавшийся с розовых губ Лансера. Это продолжалось, пока он водил языком по мясистому бугорку, отмечая, что он принадлежит ему. Минуты, казалось, превратились в часы, и все это время он массировал ее грудь ртом и рукой. Стоны в конце концов слились воедино, превратившись в непрерывное эхо в его ушах, которое заставляло его двигаться дальше. Попытка держать глаза открытыми была проигранной битвой, в которой Эрешкигаль в конце концов сдалась. Рот и рука ее возлюбленного были просто непосильны для нее, не то чтобы она особо сопротивлялась с самого начала. — Дорогие боги… это чувство такое… это… не передать словами… — Размышляла обладательница копья. Огонь оставался у нее между ног, но теперь он начал разгораться и в груди. Она была уверена в этом. То, что билось, было ее сердцем. Конечно, тот, кто качал это, прокачивал через нее сущность жизни, был тем же самым человеком, который дал ей повод жить по-настоящему. Улыбнувшись в знак благодарности, она обхватила обеими руками его голову с черной макушкой. — Они тебе… нравятся? — Спросила Эрешкигаль с удивительной ясностью. — Даже если они… не такие большие… как другие? Это тело, которое я использую… оно не такое великолепное, как мое первоначальное, так что- ааааа! Обе руки лежали на ее упругих холмиках, его пальцы слегка покручивали ее соски, посылая бурю экстаза, пронизывающую ее тело. Наклонившись вперед, губы Рицуки были практически в сантиметрах от нее. — Все твое тело… от губ до груди, от киски до ног, все они идеальны, Эреш. — Каким-то образом ему удалось придвинуться ближе, и все еще избегая инициировать поцелуй. — Особенно твои ноги, они привлекли меня в тот момент, когда я их увидел. Ну… это и твоя задница. — Добавил Рицука со смешком. Она тяжело дышала, ее глаза обшаривали всех, кроме его лица. — Г-говорить так г-г-грубо с богиней… какое у тебя высокомерие, с-смертный. Позабавленный ее попыткой избежать зрительного контакта, Мастер-человек рассмеялся, еще больше распаляя ее щеки. — Может быть… но разве я не имею права делать комплименты своей женщине? Тебе не нравится, когда я делаю тебе комплименты? — Н-нет! Я-я делаю! Я хочу, чтобы ты сделал мне комплимент! Хвали меня до тех пор, пока все уголки вселенной не узнают о твоей преданности мне! — Крикнула в ответ теперь уже взволнованная Слуга. Как легко было заманить ее в ловушку! И с таким небольшим усилием! Снова рассмеявшись, подросток ублажил свою божественную возлюбленную долгим поцелуем, одновременно играя с ее сосками. Это было именно то, чего хотела Эрешкигаль, хотя она и не выражала словами своего желания. Рицуке не нужно было слышать, как она это говорит, он мог чувствовать исходящее от нее желание, как жар от солнца. Это также чувствовалось по ее киске, которая жадно прижалась к нему, когда они с головой погрузились в эротические объятия. Когда поцелуй закончился, оба с тоской посмотрели друг другу в глаза, безмолвно передавая все, что нужно было сказать. Молча он снова спустился к ее грудям, осыпая оба холмика легкими поцелуями. Каждый из них взрывался подобно фейерверку, все они сливались воедино, создавая эротическое пламя, которое поглотило Хозяйку Кура. Ее скрытая неуверенность в отношении своего тела, особенно груди, все они были сожжены пламенем, разожженным одиноким человеком. Его пристальный взгляд подпитывал пламя, его пронзительный, страстный взгляд, который перемещался между ее грудью и лицом. Киска Эрешкигаль не могла перестать дрожать, жидкий экстаз вытекал по мере того, как она все больше и больше проникала под его большим пальцем. Конечно, пришло время, когда человек столкнулся лицом к лицу со своей прорванной плотиной. Запах был для него абсолютно опьяняющим. Он остановился и несколько раз вдохнул аромат ее любовного нектара, который несколько раз пролился и стекал по ее бедрам. Когда он стянул с нее трусики, то нисколько не удивился, обнаружив, что они промокли насквозь. С, по общему признанию, оправданной гордостью он мысленно поднял кулак в воздух по поводу своего достижения — сделать Богиню влажной и даже довести ее до оргазма с таким небольшим усилием с его стороны. Движимый этой гордостью, он высунул язык, нежно слизывая остатки сока, которые остались на кончике Эрешкигаль. Богиня взвыла в сумеречное небо, ее эротичный голос зазвенел в ушах ее смертного возлюбленного. Это заставило его сильнее надавить языком, почти впившись в ее влагалище, как крокодил. После еще нескольких нежных облизываний именно это он и сделал, вызвав самый громкий вой из всех, что были до сих пор. Да, после тебя определенно никого не будет, Эреш… моя Эрешкигаль. Заявил подросток, быстро погружаясь в сладкий божественный нектар, который ни один смертный никогда не имел чести попробовать. После него никого не будет, богиня сказала ему об этом своим телом. Ее стройные ноги почти сразу же обхватили его голову, удерживая на месте, как краб, вцепившийся клешнями в свою добычу. Тем не менее, Рицука знал, что именно он контролирует ситуацию, и этот факт сильно взволновал его. Его язык проник глубже, впитывая любовный нектар, излившийся из чресл Богини. Некоторые сказали бы, что он был последним человеком, с которым это могло случиться, другие… ну, другие позавидовали бы его положению, а некоторые позавидовали бы положению Эрешкигаль. Они оба наслаждались моментом изо всех сил, их рты издавали столько шума, сколько могли. — Рицу… так… хорошо… твой… я-я-язычок… глубже… глубже… еще. — Умоляла Богиня Подземного Мира, попеременно сжимая и разжимая ее ноги. Она хотела, чтобы он продолжал, поэтому ее мозг следовал наиболее логичному пути и пытался удержать его на месте, но с каждым облизыванием она чувствовала, что ее силы убывают. Нарастание и убыль, победа и проигрыш, как она слышала, были частью природы секса. Противоречивый, но такой приносящий удовлетворение. Эрешкигаль определенно согласилась с частью исполнения, мысль о попытке взять ситуацию под контроль полностью вылетела у нее из головы. Когда она была- — Ааааааааа! Она уже рассыпалась на кусочки от действий его языка, его пальцы разбили Владычицу Кура на тысячу крошечных, заряженных экстазом кусочков. В промежутках между вздохами он нашел способ просунуть руку внутрь. Рицука знал еще до того, как вошел в нее, что его действия полностью сломают ее. Он был очень рад обнаружить, что был прав, о, так прав. — Рицука! Рицука! Я-я… Я… я чувствую, что… сейчас… взорвусь! — Закричала богиня, когда нижняя часть ее тела задрожала. Эпицентром землетрясения была ее киска, в данный момент подвергшаяся нападению языка смертного и пары пальцев. Два вида оружия, которые были настолько далеки от клинка или булавы, насколько это возможно… но в умелых руках они могли повергнуть богов. Эрешкигаль была одной из них. — Просто держись, Эреш. — Он отстранился ровно настолько, чтобы можно было заговорить, тихо, чтобы его голос был едва слышен, но все же он эхом отдавался в ушах Лансер, как колокол. Его пальцы продолжали покачивать ее, входя и выходя с молниеносной скоростью, секундой позже к ним присоединился его язык. Подожди, и ты почувствуешь это… ты почувствуешь это. С ее слабеющей волей это было легче сказать, чем сделать, в чем, вероятно, и был смысл. Это была подстроенная игра, в которой она проиграла бы… но богиня знала, что в конечном итоге выиграет. Я говорил тебе… Я собирался показать тебе, что я на самом деле чувствую к тебе, и… Я собираюсь показать тебе одну из лучших вещей, которые есть в жизни — любовь. Т-Тогда… Я отдам это тебе! Всю свою любовь! Т-Тебе лучше не тратить его впустую! Ухмылка украсила занятые губы человека и оставалась на них до тех пор, пока не хлынул поток божественного нектара, ознаменованный выкрикиванием его имени с растягивая «а». Вокруг его языка и пальцев вагинальные мышцы Эрешкигаль сильно сжались, ее женские соки вырвались наружу и окатили его. Распростершись, он позволил божественному приливу смыть его, все время улыбаясь. Удача была единственным словом, которое он мог использовать, чтобы описать происходящее — он купался в женских соках богини. Лишь горстка мужчин могла претендовать на это достижение, и большинство из них были давно мертвы к тому времени, когда он родился. Большинство также, возможно, не смогли бы утверждать, что эмоции, пронизывающие его и богиню, были на равных уровнях, а у них были. Человек сдержал свое слово, выпив весь любовный нектар, который лился из тлеющей киски Эрешкигаль. Ее спина, выгнувшаяся дугой вверх, постепенно начала откидываться, ее дыхание, однако, продолжало свой бешеный ритм. Это было вполне естественно, поскольку это был ее первый оргазм, вызванный руками и ртом ее любимого. Этого было достаточно, чтобы ее тело бесконечно содрогалось, а ее женская пещерка переполнилась. Как послушный муж, он слизывал ее соки, постанывая от удовольствия. Звук, ощущение — все это вызвало слезы на глазах Эрешкигаль. Они соскользнули с ее глаз, когда поток подошел к концу, и ее любовник остался убирать последствия ее оргазма. Но сначала он вытер ее слезы. Физическое проявление ее радости было стерто так же нежно, как и первые. Не обращая внимания на остатки спермы на его лице, она обняла его в очередном поцелуе. Ты такой… удивительный, Рицука. Хех, я стараюсь быть таким, если это сделает счастливыми людей вокруг меня. Ответил черноволосый юноша. Ты сделал это, Рицука. Ты сделал гораздо больше, чем просто сделал людей счастливыми… Ты сделал… ты… Тихо, она уткнулась лицом в его шею, ее уши наполнились звуком совместного сердцебиения. Как хороший человек, каким он себя показал, он держал ее в своих объятиях, ее черный капюшон служил им матрасом. Довольные друг другом, они подождали, казалось, целую вечность, прежде чем кто-либо из них снова потрудился пошевелиться. Это была Эрешкигаль. Прекрасно осознавая беспорядок, который творился у нее между ног, она чувствовала, что было только правильно, что она отплатила ему тем же, не говоря уже о том, что ее возлюбленный более чем заслуживал этого после всей той привязанности, которую он ей проявлял. Все ее тело затряслось, когда она снова села на него верхом, чувствуя, как его стержень упирается в нее через брюки. От их позы она снова стала влажной. Полностью осознавая это, Рицука двигался как змея, его руки скользили вверх и вниз по ее бокам, большие пальцы кругами втирали в ее кожу. Эрешкигаль содрогалась от блаженства, снова и снова она чувствовала, что вот-вот потеряет контроль, только чтобы каким-то образом взять себя в руки. Наконец, она попыталась провести черту на песке, припав к губам своего возлюбленного. Все, что произошло, еще больше возбудило его, когда он жадно ответил на поцелуй. Держа ее за бедра, он раскачивался всем телом, прижимаясь своим скрытым членом к ее обнаженным чреслам. Дрожь, пробежавшая по ее телу, и стон, сорвавшийся с ее губ, были прекраснее любой музыкальной симфонии, сочиненной любым из халдейских музыкантов. Он снова почувствовал желание и поддался ему, проведя руками по ее небесно-золотистым прядям. Если бы не его штаны и боксеры, он бы вошел в нее и начал по-настоящему толкаться в ее киску. Как только он почувствовал сильное желание сделать это, Эрешкигаль начала действовать, возможно, прочитав его мысли. Или молилась своему и без того сильному возбуждению. Двигаясь как дикая кошка, она расстегнула его ремень, затем молнию. Было удивительно, что она не разорвала одежду в коротком порыве божественной силы. С раскрасневшимися щеками и колотящимся сердцем Рицука приподнял бедра настолько, чтобы богиня могла стянуть с него одежду, оставив его таким же обнаженным, как и она. Его член появился перед ней. — Ты… он… такой… большой… такой… толстый. — Было совершенно очевидно, насколько она была загипнотизирована его шестидюймовым пенисом. Ему сделали комплимент по этому поводу и высмеяли за то, что он «слишком маленький». Рицука недоумевал, опасаясь, какой будет реакция женщины, когда ей представят его член в качестве чего-то, что можно взять в рот. Эрешкигаль проглотила подступающий к горлу комок, когда посмотрела на него. — Я-я хочу, чтобы ты знал… к-как только я возьму твой член в рот… он будет моим. — Обжигающе-горячая похоть закружилась в глазах Божественного Духа, когда ее накрашенные ногти обхватили его член, посылая дрожь по всему телу. — Я стану зависимым от этого, от тебя. — В-в-вот, я-я д-думал, т-ты уже была. — Теперь настала его очередь заикаться, краснеть от смущения. Эрешкигаль не упустила момент, озвучив свое веселье. — Верно… но после этого… ты будешь моим; это будет моим. — Чтобы завершить свою мысль, она нервно, хотя и решительно сжала его член. К большому удивлению богини, ее благодарному удивлению, струя предварительной спермы вырвалась наружу, попав ей в лицо. Это было очень похоже на то, как в первый раз, когда его нежная ладонь коснулась ее кожи — чистое, неземное блаженство. Обхватив одной рукой его член, другой она зачерпнула его сперму. В ее глазах засверкали звездочки, когда она полностью осознала удивительно соленый вкус. Это не осталось незамеченным Рицукой, чье сердце забилось в груди от облегчения и радости. — Ты хочешь еще моей спермы, Эреш? Блеск в ее глазах, казалось, усилился. — Да… М-Мастер Рицука. — Чего она действительно хотела, так это насадиться на него и получить его сущность, проникающую в ее женскую сердцевину. — Тогда пососи мой член. Возьми все это, до последней капли моей спермы… как моя женщина. — В его голосе звенело вожделение, глаза тоже потемнели. Всего этого было достаточно, чтобы она стала влажной. — Да, любовь моя. — На их лицах появились искренние улыбки, несмотря на их непристойные разговоры. Ее тело задрожало, она повернула голову так, чтобы его член оказался прямо у нее во рту. Глаза ее загорелись, она открыла рот и взяла мясистый стержень в свою оральную дырочку. Дыхание Ану! Это… это…! За этот короткий промежуток времени, в те краткие моменты шока и раздумий, Рицука действовал самостоятельно. В ту секунду, когда ее губы обхватили пенис человека, произошел щелчок; он толкался в ее рот, проталкивая свой член глубже в ее рот. Эрешкигаль потребовалась всего минута, чтобы осознать, что произошло; немедленно приняв действие, она начала покачивать головой вверх-вниз, проводя пальцами по его обнаженной длине и яйцам. В голове Рицуки стало совершенно пусто, за исключением одной вещи, одной движущей функции — толкать бедра вперед. Это было все, что имело для него значение, сладкое тепло, которым был рот Эрешкигаль, он не мог насытиться им, точно так же, теперь, когда Богиня попробовала его член, она не могла заставить себя полностью отделиться от него. Конечно, были моменты, когда его член по большей части выходил из нее, но, по крайней мере, этот кончик оставался у нее во рту. Затем Рицука снова ввел его, это было похоже на удар молнии в богиню, чувственной молнии, если быть точным. Своими глазами она умоляла его о большем. Сделав глубокий вдох, он задвигал бедрами вперед и назад, и вскоре уже практически глубоко трахал белокурую богиню. Тепло вокруг его члена было всепоглощающим, вызывающим привыкание. Закрыв глаза, он почувствовал, как его сердце бьется со скоростью сто миль в минуту, угрожая разорваться в груди. Это было опасно близко, когда он отстранился, только для того, чтобы Эрешкигаль агрессивно схватила его член. Глаза Рицуки распахнулись, встретившись с рубиново-красными глазами его божественной возлюбленной. Эрешкигаль смотрела на него в ответ сияющими глазами, в которых медленно формировались сердечки. Воспользовавшись моментом, она начала расточать внимание его члену языком, а яйца — нежными прикосновениями рук. Руки, которые захватывали души и, в некоторых случаях, буквально уничтожали их существование. Такие ладони теперь использовались для смягчения и получения удовольствия, поистине удивительный поворот. Позволь своей богине разобраться с этим… Рицука. Она разговаривала с ним по их мысленной связи, удерживая его взгляд и продолжая свои действия. Он смотрел на нее сверху вниз, затаив дыхание, так же, как и оставил ее. Приняв его молчание за согласие, она бросила все, что у нее было, на то, чтобы доставить ему удовольствие. Частично ее подстегнуло его предыдущее заявление о том, что некоторые заметили его мужской меч. Но, к счастью, никто не смог схватить его так, как это делала она. Каждую прошедшую секунду Богиня покрывала человеческий член своей слюной, отмечая его как свой. Она бы сразилась со всей Халдеей, если бы они думали, что смогут прикоснуться руками или губами к мужественному мечу Рицуки. Это было ее. Он принадлежал ей… и она была его. Рицука передал это, когда схватил ее за волосы и снова начал толкать свой член внутрь и наружу, отбирая у нее контроль. Встретившись взглядами, они быстро нашли золотую середину и начали работать в тандеме, удовлетворяя плотские позывы друг друга. Она жаждала доставить ему удовольствие, а он втайне желал почувствовать себя доминирующим над ней, но он также хотел сделать этот опыт незабываемым для нее, в то время как Эрешкигаль хотела отплатить за ранее оказанную услугу. Было удивительно, как все это шло рука об руку друг с другом. Рай — вот слово, которое можно было бы использовать для описания этого момента, когда они вдвоем плыли по морю блаженства, которое унесло бы их через весь космос. Голова человека откинулась назад, затем наклонилась вперед, его зубы обнажились, когда он входил и выходил, позволяя Хозяйке Кура посасывать и ласкать себя. Его пальцы зарылись в ее золотистые локоны, ее глаза время от времени поднимались на него. Именно тогда его сердце взревело, а бедра подались назад, затем рванулись вперед. Эрешкигаль замурлыкала от плотской радости, и небольшая струйка предварительной спермы попала ей в рот. Это был ее сигнал к действию, что она, несомненно, и сделала. Они удовлетворяли чувственные потребности друг друга в бесконечном цикле, который эхом разносился по безмолвному лесу вокруг них. Конечно, они, должно быть, звучали как спаривание двух зверей, описание было не слишком далеким от истины. Постепенно Рицука догнал Богиню, напряжение в его животе становилось все сильнее и сильнее. — Эреш… Эрешки… галь… Я сей… Я собираюсь… Драгоценные глаза поймали его за мгновение до того, как наступила разрядка. Кончи мне в рот, Рицука… кончи в свою грязную богиню. Я твоя личная шлюха, делай со мной все, что пожелаешь. Заметив светящиеся сердечки в ее глазах, человек запрокинул голову. — Эрешкигааааль! Раскаленная добела жидкость хлынула с кончика его члена концентрированной струей, у которой был только один выход. Когда она потекла по ее горлу, глаза Эрешкигаль чуть не закатились на затылок, а ее прежде мертвое сердце забилось от оглушительной радости. Тело пылало, она крепко прижималась ртом к члену своего любовника, когда он извергался. Она не могла придумать лучшего места для выхода его спермы, кроме как внутри нее или на нее, в зависимости от того, что это было, пока у нее была возможность попробовать его мужские соки. Они были солеными и сладкими, лучше любого божественного вина, которое могла бы приготовить богиня. Ее сердце воспарило от волнения, когда она узнала, что такой сладкий напиток принадлежит ей и только ей, и что она была первой женщиной, попробовавшей его. Она жадно проглотила все это, ее вкусовые рецепторы зазвенели от восхитительного послевкусия. Увидев звезды в своих мерцающих глазах, она медленно отстранилась от своего Мастера. Сперма и слюна стекали по ее губам. Рицука едва держался на ногах, вытянув руки, ему казалось, что он может ощутить каждую травинку под своими ладонями. Ему потребовалось несколько долгих вдохов, чтобы прийти в себя, чтобы зрение прояснилось, а образ Эрешкигаль, смотрящей на него, окончательно оформился в его сознании. Увидев, что ее испачканные спермой губы вот-вот шевельнутся, он заговорил первым. — Ты была великолепна. Лучшая… единственная женщина, которую я когда-либо хотел, отсасывающая мне, пока я не кончу. Яркий румянец залил ее щеки. — К-конечно! П-п-попробовав мои губы, ты не будешь желать никого другого! — А как насчет моего члена, Эреш? — Хладнокровно парировал человеческий подросток с небрежной усмешкой. — Ч-ч-что? — Заикаясь, пробормотала месопотамская Богиня. — Я-я имею в виду, что т-твой член был… это было… — Чем больше она смотрела ему в глаза, тем слабее становилось ее сопротивление, не то чтобы оно было значительным с самого начала. Опустив плечи, она посмотрела на подростка с непоколебимой преданностью в глазах. — Это было… здорово, фантастично. Твой пенис был… он был таким толстым и наполненным… и твоя сперма была великолепна на вкус, настолько, что я… боюсь, что могу разыскать тебя ради этого, возможно, даже на задании. — Обхватив правой рукой его член, она фантазировала о том, как сделает именно это — отведет его в сторону, спустит с него штаны, а затем сделает ему минет. — Тебе бы этого хотелось, не так ли, Рицука? — Черт возьми, да, я бы так и сделал, хотя нам, вероятно, пришлось бы быть немного… скрытными в этом вопросе. — Он рассмеялся с неподдельным весельем и пунцовым румянцем. Было бы ложью сказать, что он никогда не думал о том, что кто-то из его слуг отсосет ему на задании, черт возьми, у него было несколько непристойных снов о подобном сценарии. — Эрешкигаль… так же хороша, как минет… Читая его мысли, она подвинула свободную левую руку к своему женственному илу. — Хороший… жесткий… трах, верно? — В ее глазах был голод, так же, как и в его. — Ты хочешь, чтобы я, ничтожный человек, оттрахал тебя до бесчувствия? — Спросил Рицука. Переместившись на него сверху так, чтобы его член был направлен в ее влажную киску, богиня ответила в ответ. — Это было моей мечтой в течение нескольких недель подряд. Я хочу, чтобы ты объявил меня своей женщиной, трахнул меня, как если бы я была какой-нибудь обычной шлюхой, нет, как если бы я была твоей личной шлюхой. Его глаза практически сузились, когда он взял ее за бедра. — Ты моя женщина. Губы дернулись, Правительница Подземного Мира наклонилась. — Тогда сделай меня такой… предъяви свои последние права на меня. Это именно то, что он сделал, потянув ее вниз, как будто он был воплощением силы тяжести. Сияющая золотая грива Эрешкигаль заплясала в звездном свете, когда она откинула голову назад, крик экстаза вырвался из ее уст. Оно удлинилось, когда Рицука протолкнул свой член глубже в ее киску, оказавшись на волосок от того, чтобы попасть в ее сердцевину с первой попытки. Молния прошла вертикально, пройдя сквозь ее прежде все еще бьющееся сердце. Оно с ревом ожило, ее легкие вдохнули галлоны воздуха. Упомянутый воздух быстро вылетел у нее изо рта секундой позже, когда Рицука перевернул их обоих. Он был намерен выполнить свое обещание, он собирался оттрахать Эрешкигаль до бесчувствия. Лежа над ней, он схватил ее за бедра и толкался, снова и снова в диком ритме, который закончится только тогда, когда он полностью омоет внутренности богини своими мужскими соками. — Ааааааа! Ааааааа! Рицука! — Закричала Лансер. — Так туго… так чертовски туго, но так… хорошо! — Ее волосы развевались веером под ней, он не мог удержаться и украл у нее поцелуй. Ноги Эрешкигаль обхватили его за талию, хотя их хватка была слабой, когда он отстранился, а затем протаранил себя вперед. На этот раз он ударил по ее женственному центру, заставив ее издать, пожалуй, самый громкий крик на данный момент. Он получал первобытное удовольствие, слушая это. — Моя… моя… — Прошептал он. Эрешкигаль услышала его. — Да… это так, мой дорогой… Я твоя… твоя и только твоя! — Она думала, что видела звезды раньше, но как же она ошибалась. То, что она видела, было реальностью, и их тепло окутывало ее сладким сиянием до глубины души. — Трахни меня! Трахни меня! Трахни меня! Трахни свою богиню сколько душе угодно, Рицука! Ее слова открыли дверь, из которой хлынули волны воющего плотского наслаждения, окутывая ее, лаская и сотрясая ее мир. Рицука рычал и ревел, когда он толкался в нее, нанося по ее сердцевине повторяющиеся удары, от которых у Хозяйки Кура перехватило дыхание. Его член исчез в ее центре, ее стенки сжимались вокруг него, как тиски, конечно, это не мешало ему входить и выходить. Раскаленное добела трение быстро пронеслось сквозь богиню и ее смертного любовника. Слишком скоро они полностью загорелись, окружив пару морем экстаза, в котором они танцевали. Небрежные поцелуи усеивали половой акт, обеспечивая паре кратковременное сопротивление. — Р-Р-Рицу… Я собираюсь… Я собираюсь…! — Умоляла древняя сущность. — Сделай это, выпусти все наружу, Эреш! — Ответил современный человек. Пламя закружилось вокруг них, сгущаясь в грозовую башню с ними в центре. Жар нарастал, завывали ветры. Сквозь все это бирюзово-голубые глаза встретились с рубиново-красными, руки сомкнулись вокруг друг друга. Впервые за тысячи лет смертный и богиня слились в самых священных и сердечных объятиях. — РИЦУУУКАААА! — ЭРЕЕЕШКИИИГАЛЬ! Стенки ее влагалища взорвались в обжигающем экстазе за несколько секунд до того, как его член выпустил еще один концентрированный поток мужских соков. От богини смерти донесся страстный крик жизни, разнесшийся по лесу и, возможно, по всему этому безмятежному маленькому миру. Это был их рай, их личный рай, где они были свободны от ярлыков богов, смертных и Слуг, они были просто двумя людьми, купающимися в своей общей любви друг к другу. И это еще не все. Следуя произнесенной шепотом команде, она встает на четвереньки, трава ощущается как мягкий шелк под ее безупречной кожей. Эрешкигаль слышала о спаривании зверей и знала, что люди и боги могут делать то же самое, но она никогда в своих мечтах не думала, что сможет принять участие в подобном ритуале. Ее звезда наслаждения, однако, благословила ее еще одним чудом. — Моя богиня, — Прошептал Рицука, дразня ее влажный ил своим затвердевшим членом. Он двигался медленно и уверенно, наслаждаясь дрожью, которая сотрясала небесное тело Королевы Кура. — Как далеко ты зашла… пройдя путь от страха перед мужским пенисом, входящим в тебя, до того, что теперь практически умоляешь об этом. Тяжело дыша, она ответила. — Т-только твой пенис, Р-Р-Рицука. В-в-в конце концов, — глаза богини смерти довольно легко затмили звезды, которые теперь сияли над головой. — Его естественное место внутри меня… ощущая меня своим теплом. Ощущая меня… своим семенем. — Она знала, чего хотела, в ее бьющемся сердце все прояснилось, и раскрылось ее истинное предназначение. Точно так же Рицука теперь видел, что на самом деле ждет его в будущем. Свет и жизнь. — А-А-А-А! Он трахал ее с безрассудной самозабвенностью, двигая бедрами вперед и назад, его член снова разрывал ее женственный ил. Теперь это была его собственность, точно так же, как его пенис теперь принадлежал ей, и только ей. Она ответила тем же на его действия обжигающе горячими сжатиями, которые еще больше разжигали зверя внутри него. Губы растянулись в первобытном рычании, он убрал руки с ее бедер, правой ударяя по ее мокрому илу, а другой целясь в одну из ее упругих сисек. Он открыто бросал вызов любому, кто осмеливался плохо отзываться о ее грудях, поскольку для него они были подобны золотистым шарикам, Рицука никогда не хотел их отпускать и не хотел, чтобы к ним прикасался кто-либо другой. Человек снова запечатлел на них свои пальцы, лаская потную грудь. Каждый нерв в теле Эрешкигаль пылал, душа Рицуки пылала в тандеме с ее душой. — АХ! ААААА! ЕЩЕ! ЕЩЕ! СИЛЬНЕЕ! СИЛЬНЕЕ, РИЦУКА! — Ты жаждала этого… стать моей женщиной… теперь ты моя! ВСЯ МОЯ! — Он нисколько не удивился, увидев, как по ее губам стекают слюни, а в глазах — розовые сердечки. Это было именно то, к чему он стремился, чего он втайне надеялся достичь. Таким образом, он нанес свой следующий удар так сильно, как только мог. Он позволил ей несколько секунд кричать, прежде чем заставил ее замолчать небрежным, пылким поцелуем. Ее влагалищный ил сомкнулся вокруг него, извергая эротические жидкости. Ее правая рука обвилась вокруг его шеи, удерживая его на месте, фиксируя их обоих на месте. — ЕЩЕЕЕЕЕЕ! — ААААААААА! — ЕЕЕЕЕЩЕЕЕЕЕ! — КОМУ ТЫ ПРИНАДЛЕЖИШЬ, КОМУ ПРИНАДЛЕЖИТ ТВОЕ СЕРДЦЕ?! — ТЕБЕ! ТОЛЬКО ТЕБЕ И ВСЕГДА! У них внутри все сжалось, но пара боролась с этим изо всех сил. Ни один из них не хотел, чтобы этот момент заканчивался, но они также знали, что в конце их ждет чувственное освобождение, к которому они привыкли. Вокруг них кружилось пламя экстаза, сжигая их кожу и кости, пока не остались только их души. Вместе они сгорели в пламени. — РИЦУУУКААА! — ЭРЕЕЕШКИИГААААЛЬ! Во второй раз сердцевина богини была омыта сливочной жидкостью спермы ее любовника. Член и пальцы упомянутого мужчины были пропитаны любовным нектаром месопотамской богини. Губы сомкнулись, когда закончился последний оргазм, шина экстаза разделила их двоих. Когда этот экстаз начал спадать, они легли на спину, обняв друг друга поверх одеяла, превратившегося в плащ. У Эрешкигаль едва хватило сил и разума, чтобы выполнить трюк, которому неохотно научила ее сестра. Щелчком пальцев одеяло превратилось в кровать в стиле скелета, идеально подходящую для богини смерти и ее возлюбленного. — Моя душа… мое сердце, они твои, Эреш. — Прошептал Рицука, в его голосе слышалась усталость. Она подставила его лицо, зная, что он заснет всего через несколько секунд. — И мои тоже твои, Рицука, любовь моя. Довольный этим заявлением, зная, что останется сильным до конца, человек закрыл глаза и задремал на ночь. Эрешкигаль следовала за ним, а когда наступало утро, она приветствовала его, и на следующее утро снова и снова. Он останется на ее стороне, и она отплатит ему тем же сполна. Такие отношения были редкостью среди богов и смертных, но когда дело дошло до Фуджимару Рицуки, ожидания оправдались, поскольку он действительно был звездой надежды и перемен. Его свет мог проникнуть сквозь любую тьму, какой бы густой она ни была. Он, безусловно, осветил мрачную бездну, которой было ее существование. Эрешкигаль сделает все, что в ее силах, чтобы сохранить этот свет и не присвоить его себе. Человечество все еще нуждалось в нем, и она позволит его сиянию завершить очистку остатков заговора Короля Демонов. И когда с этим будет покончено, она продолжит греться в его свете и защищать его. Так было обещано Королевой Кура, повелительницей мертвых и возлюбленной Восстановителя человеческой истории. Богиня смерти и герой жизни, странная, но идеальная пара друг другу. Далеко отсюда, в медленно восстанавливающихся руинах Мира, некая богиня любви почувствовала, как по ее спине пробежали мурашки, почти заряд энергии. — Что ж… сестренка, не говори, что я никогда ничего для тебя не делала. Я отошла в сторону и позволила тебе забрать его. — Размышляла Иштар с ленивой улыбкой, которую она могла носить только в пределах своей комнаты. — Тебе лучше не прогонять его, Рицука, без сомнения, мужчина, которого стоит оставить.