Сон о тебе

      Спать никогда не было любимым занятием Архива Пустоты.       Обретя человеческое тело, ему пришлось познать многие его нюансы, с которыми зачастую было просто невозможно мириться. Сон был одним из них. Ему никогда не нравилась идея отключиться на ближайшие восемь часов и не иметь ни малейшего понятия о том, что происходит вокруг. Сон был ужасной растратой времени, которое Архив мог бы вместо этого потратить на сортировку материалов библиотеки, изучение чего-то нового или хотя бы созерцание происходящего. Всё было лучше, чем сон.       Но сон был необходим. Иногда, но Архиву Пустоты приходилось испытать его на себе. Зачастую он до конца боролся с изнеможением, пока случайно не находил любую опору, его глаза невольно слипались, и вот, он снова находил себя полулёжа, без понятия о том, как прошли последние часы.       Архив почти никогда не помнил своих сновидений. Они являлись к нему стёртыми обрывками воспоминаний, и он с трудом мог восстановить их последовательность. Сны были странными, смущающими, почти всегда лишёнными смысла, и Архив старался не вспоминать о них, воспринимая как очередной раздражитель. И они забывались, как будто их и не было вовсе. И больше Архив никогда о них не волновался.       Разъединение со Звёздным Экспрессом стало неожиданным стрессором для Архива Пустоты. Он улетел далеко в глубины галактики, не взяв с собой почти ничего, и вернулся к исполнению первоначального долга.       Год скитаний спустя Архив боялся сомкнуть глаза хоть на секунду. Он чувствовал, как глаза болели от постоянного напряжения, какой тяжёлой была голова, но знал, что если позволит себе заснуть, будет хуже. Его всегда бессвязные и бессмысленные сны превратились в то, что люди привыкли называть кошмарами. Они мучили его с каждым приходом сна, оставляя после себя ужасное послевкусие на утро. И больше Архив Пустоты не мог отбросить их как бесполезное воспоминание, потому что каждый кошмар въедался в его сознание как самый отвратительный паразит.       Но свет всегда гас. Архив падал на кровать без сил и больше не помнил себя.

…

      Он помнил тёмное небо в тучах. Помнил, как чёрные деревья склонялись над землёй, волоча свои ветви сквозь туман. Архив Пустоты стоял посреди ничего, чувствуя неровную поверхность грунта, поросшего травой, под ногами. Воздух был тяжёлым и влажным, и звенящая тишина поглощала всё вокруг. Архив почувствовал, как пошатнулся, и взгляд его упал вниз, и густой туман расступился, являя взору бледное лицо.       Вельт выглядел безмятежным. Ресницы на закрытых глазах поблёскивали под стёклами очков. Густые брови, всегда беспокойно сведённые вместе во время сна, были расслаблены, позволяя пропасть морщинкам на лбу. Его губы не были поджаты, как всякий раз, когда Вельт о чём-то думал. Теперь они растянулись в аккуратную линию на его красивом лице.       Архив почувствовал, как всё внутри него дрожит. Внезапно, он стал ощущать высохшие слёзы на лице и тремор в ногах. Его колени беспомощно подогнулись, и он упал на землю, протягивая руку к Вельту в отчаянной попытке дотянуться. Но Вельт был слишком далеко. Его выстеленный белоснежной тканью гроб лежал на дне глубокой ямы в ожидании момента, когда гвозди будут забиты в крышку, и он окажется погребённым под слоем земли. Безупречный букет белых цветов был вложен в холодные руки, классический костюм был выглажен до идеала, из тщательно уложенной причёски всё так же выбивалась непослушная прядь, а лицо было начисто вытерто от запёкшейся крови.       Архив Пустоты чувствовал, как пытался закричать, но его горло свело ужасной болью, и изо рта вырвались лишь жалкие всхлипы. Вельт казался всё дальше от него. Тьма сгущалась, и ветви деревьев ползли вверх, закрывая серое небо. Наконец, Архив склонился над свежей землёй, упираясь головой а могильный камень. Его пальцы ещё некоторое время зарывались в землю, пытаясь добраться до давно закопанного гроба, пока он не упал, поджав ноги к груди, и силы покинули его окончательно.

…

      Он проснулся, чувствуя разрывающую боль в груди. Как и во сне, его лицо пересекали следы от слёз, и руки крепко вцепились в постельное бельё.       Архив сел на кровати, ощущая себя опустошённым. Он тяжело вздохнул несколько раз и достал из слоёв одежды маленький аккуратно согнутый напополам лист бумаги. На нём многочисленные карандашные линии складывались в его же образ с лёгкой улыбкой на лице. Его голову украшал венок из цветов, а в руках лежал точно такой же, ещё не до конца сплетённый. На оборотной стороне неизменно сохранялась подпись:

«Вельт Янг, моему зловещему другу».