Ну извини, брат, я заболел, прикинь? Чувствую себя дерьмом. 7:02
Ответ последовал мгновенно, словно друг вообще не отходил от телефона, только ожидая заветного ответа. Акутагава '_' 7:02 Выздоравливай, герой. 7:03Многословность — твой конёк -_-, 7:03 Спасибо 7:03
Чуя отложил телефон, тяжело вздохнув. Голова кружилась, но лёгкая улыбка не сходила с его лица. Рю-кун как всегда, это радовало. Не радовало только то, что теперь он остался один на один с этим идиотом Дазаем. Акутагаве однажды не посчастливилось стать объектом неприязни Осаму. Никто не знает отчего Дазай так его невзлюбил, видимо, из-за каких-то своих тараканов в голове. Как только Накахара стал дружить с Рюноскэ, этот придурок начал всячески пакостить бедному астматику: то тетрадь порвёт, то перед учителем подставит, то чаем обольёт «случайно». Но Чуя всегда защищал Акутагаву, встревая в новые драки с Дазаем, ломая ему пару пальцев для профилактики. Чтобы не самоутверждался за счёт хилого и тихого Рюноскэ. Пусть не выглядящий здоровым юноша и может за себя постоять, но перед Осаму, почему-то всегда терял бдительность и хватку, чем активно пользовался этот подлый прохвост. Накахара шмыгнул носом, накинув на себя длинный чёрный халат, шаркая тапками по полу до кухни. На столе лежали не убранные с ночи лекарства, пачка жаропонижающих таблеток, стакан воды, так и не выпитый с ночи, и леденцы с ментолом. Чуя тяжело сглотнул, подавляя желание закинуть в рот хоть один леденец, потому что он ещё не поел. Мама в детстве часто говорила, что при большой температуре всегда нужно есть, даже если не хочется. Кстати о температуре. Чуя вынул градусник из-под мышки, щурясь, чтобы рассмотреть тонкую полоску ртути, поднявшуюся до отметки тридцать восемь и семь. Слава богу, не выше тридцати девяти, тогда пришлось бы звонить матери, лишний раз дёргая её с работы. Накахара выдавил таблетку жаропонижающего и положил её на язык, обильно запивая водой. Через час должно полегчать. Хотя бы чуть-чуть, но должно. Чуя написал классному руководителю сообщение о том, что заболел и в школу не придёт, на что получил пожелание о скорейшем выздоровлении, вызвавшее невольную мягкую улыбку. Приготовить себе два бутерброда и чай с больной головой и трясущимися от температуры руками, оказалось целым испытанием: во-первых, юноша совсем не хотел есть, поэтому, открыв холодильник, он поёжился от холода и взял пакет с колбасой, не удержав его в руке. Из упавшего на пол пакета выкатилась одинокая колбаска, которая в ту же секунду оказалась проклята и послана куда-подальше отборным матом, пока бедный больной нагибался к полу, поднимая продукт, и обмывал его в раковине на всякий случай. Нож в руках держать просто невозможно, когда конечности трясутся то ли от холода, то ли от вредности, чтобы их хозяин не ел. Вообще. Кое-как отрезав себе два ломтика хлеба и четыре кусочка колбасы, юноша вздохнул с облегчением, убрав продукты в холодильник, собрав себе два, на удивление, аккуратных бутерброда. Чай сделать было тяжелее обычного, потому что стоять у столешницы на дрожащих ногах с постоянным желанием сесть, или лечь прямо на пол, похер куда, было невыносимо тяжело. В эту минуту Чуя жалел, что вообще когда-то встал с любимой кровати. Лежал бы себе и лежал, чего встал, идиот? Голова раскалывалась, а за кружкой горячего чая Накахара чувствовал, как начинает потеть. С одной стороны — это прекрасно, ведь, температура начинает потихоньку спадать, но с другой — это ужасно неприятное чувство. С горем пополам съев свой импровизированный завтрак, Чуя снова ушёл на свою кровать, надеясь хоть немного вздремнуть, раз ночью не получилось. И по закону подлости в этот момент где-то на кухне зазвонил чёртов телефон. Накахара резко открыл глаза, испуганно озираясь по сторонам. «Блять, блять, блять!» — думал Чуя, стараясь шевелиться быстрее, чем закончится звонок. А вдруг это кто-то из учителей? Подойдя к кухонному столу, и прочитав название контакта, Накахара, ни на секунду не задумываясь, сбросил вызов. И зачем он вообще так торопился к телефону, если ему звонил чёртов Дазай?! А главное, зачем?! Сукин сын, даже будучи в школе он достаёт Чую дома. Это самый настоящий таллант — портить людям жизнь. А конкретно — одному единственному человеку, которому, чёрт возьми, не повезло зваться его заклятым врагом. Обессиленно упав на кровать и накрывшись одеялом, Чуя, наконец, провалился в долгожданный сон, предусмотрительно поставив телефон на беззвучный режим.***
— Так, ребята, кто сегодня дежурный, назовите отсутствующих. — устало произнёс Фукучи-сенсей — учитель физкультуры. Высокий шатен с вьющимися волосами и глубокими карими глазами переглянулся с бледным темноволосым юношей с белыми кисточками на прядях, обрамляющих худое лицо, кажется, страдающим от недосыпания, затем повернул голову к учителю и поднял руку. — Я дежурный. — лениво отозвался он. — Отсутствующие… — юноша приложил палец к подбородку в жесте глубокой задумчивости. — Суэхиро, Накаджима, эээ… — учитель кивнул, выжидающе глядя на ученика. — Танидзаки, Харуно, и, кажется, не хватает рыжего гнома. — невинно улыбнувшись, закончил перечисление юноша, на что получил неодобрительный взгляд Фукучи-сенсея. — Довольно твоих шуточек, Дазай. — вздохнул он. — Слышал бы это Накахара-кун, мне бы пришлось потратить целый урок на то, чтобы разнять вас. Кстати, где он? — удивлённо моргнул преподаватель, погладив свои нелепые усы. — Павший в борьбе с температурой, где же ещё? — цыкнул языком Дазай. — Ого, не помню, когда он болел в последний раз. — всё таким же удивлённым тоном говорил учитель. — Хоть один урок физкультуры пройдёт без установления мировых рекордов! — крикнул кто-то из класса, вызвав тихие смешки. Даже Акутагава непривычно для себя усмехнулся. — Так, тишина в классе! — нахмурился Фукучи-сенсей, щурясь от яркого солнца, предательски светящего в глаза. На улице, наконец, стало тепло, потому уроки физкультуры теперь официально проводятся на свежем воздухе на стадионе. Фукучи-сенсей прекрасно понимает, что многие ученики не против прогулять его урок где-нибудь в столовой или в медпункте, прикрываясь головной болью, болью в животе, особенно у девочек, или совсем беспричинно, но он не обращает на это особого внимания. Со способными учениками он не прочь погонять мяч на поле или просто размяться. Кто хочет приходить, тот пусть приходит, кто не хочет — пожалуйста, только без оценок в конце триместра будьте доры сдать все зачёты, либо автоматом получить два. — Эй, Акутагава, спорим, Чуя не придёт к тебе на помощь, если я заброшу твой портфель на то дерево? — с вызовом в голосе и гаденькой ухмылкой, медленно подошёл к однокласснику Осаму, держа руки в карманах своих спортивных штанов для физкультуры. Акутагава сморщился. — Спорим, ты его даже поднять не сможешь? — язвительно ответил тот, сжимая руки в кулаки, на что Дазай лишь усмехнулся, переводя взгляд на рюкзак своей жертвы. — Кто проиграет, тот покупает булочку в столовой. Ту самую, которая самая дорогая и самая вкусная. — сказал Осаму, беря в руки тяжёлый портфель Рюноскэ и вешая его себе на плечо. Акутагава молча проводил юношу взглядом, безучастно смотря, как тот подходит к дереву и молча вешает его бедный портфель на одну из веток выше своей головы. Твою мать, как он потом его достанет? Рюноскэ в сравнении с Дазаем высоким ростом не отличается. Повесив сумку одноклассника на дерево, Осаму оборачивается через плечо, гаденько улыбаясь, радуясь, что совершил какую-то детскую пакость. — Слышь, Рюноскэ. С тебя булочка, если, конечно, достанешь кошелёк из своего портфеля! — рассмеялся он, в его глазах была самая настоящая издёвка. Акутагава, сильно сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладонь. Он не знал почему, по какой причине он не может ответить Осаму. Был бы здесь Чуя, он послал бы этого придурка, указал бы дорогу, а потом пинком с размаху отправил бы в далёкий путь. Иногда Рюноскэ завидовал прямолинейности друга, в душе коря себя за то, что точно также пошлёт любого, кто пристанет к нему, но не Дазая. Почему, мать вашу? Третий и четвёртый уроки прошли вполне спокойно. Даже слишком мирно и тихо, потому что Дазая и Чую разделили. По отдельности они не такие шумные, как вместе, и было заметно, что Осаму остаток учебных занятий не проявлял никакого интереса и внимания к окружающим. Даже к Акутагаве лишний раз не подходил после того, как бедняга купил ему его обещанную булку, когда Фукучи-сенсей снял рюкзак и сделал Дазаю выговор за его поведение. Перед учителем Осаму, конечно, построил грустные глазки, торжественно пообещав никогда в жизни больше не трогать Рюноскэ, но Акутагава знал, что этот ублюдок не серьёзно. Когда Накахары не было рядом, Дазай, обычно тоже вертелся где-то далеко, особо не трогая юношу, хоть это обнадёживало. На пятом уроке была биология с Озаки-сан. Она была очень хорошей учительницей и просто приятной женщиной, много не требовала от своих учеников, но иногда всё же задавала какие-нибудь трудные проекты, которые обязательно нужно было сдать. Как сегодня. — Ребята, тема проекта на этот раз у всех одна: оказание первой медицинской помощи. Я распечатала план проекта для всех, цель и всё остальное прописано. Вам остаётся только найти соответствующую информацию и создать презентацию. Пожалуйста, передайте кто-нибудь отсутствующим эти листочки. Это важно. — женщина протянула Акутагаве лист с планом и раздала такие же листы ребятам по рядам. — Наоми-чан, отдашь брату? — она улыбнулась, протягивая девушке второй лист. — Я и Кирако-чан передать могу! — Хорошо, тогда проследи, чтобы это было у Харуно-чан. Кто сможет передать листок Суэхиро-куну? — руку подняла низкая девушка, ростом больше напоминающая младшеклассницу. Её тёмные волосы были заплетены в два длинных хвоста, а лицо как всегда по-детски улыбалось. — Теруко-чан, отлично. — Озаки-сан прошла через весь класс к девушке, протянув ей листок. — Так, Ацуши-куну кто-нибудь сможет передать? — Рюноскэ скривился при одном только упоминании этого парня. — Я могу. — отозвался Тачихара-кун с пластырем на носу, глупо улыбаясь. — Он живёт этажом ниже меня. — Замечательно, держи листок. Та-а-ак, Остался… — учительница прищурилась, вглядываясь в список отсутствующих. — Чуя-кун? — она удивлённо похлопала глазами. — Неожиданно… Акутагава, тогда, передай ему ты. — женщина нежно улыбнулась, протягивая юноше листок с планом проекта. — Хорошо. — Рюноскэ кивнул.***
Уже час дня, а Чуя только проснулся от телефонного звонка. Поначалу Накахара проигнорировал вызов, посчитав, что это снова Дазай, но нет, оказался Акутагава. Он сказал, что после школы заглянет к нему и принесёт какой-то план для проекта по биологии. Ладно, хер с ним, пусть заходит в скромную Накахаровскую берлогу, только если подцепит болезней — сам виноват, что пришёл. После хорошего сна юноше намного полегчало, но голова всё ещё раскалывалась, как скорлупа ореха под давлением, однако больше не трясло и не лихорадило как сумасшедшего. Градусник показал тридцать семь и семь. Неплохой результат. Встав с кровати, Чуя решил пойти пообедать. Кушать нужно и важно. Не забываем, так говорила мама. Этому совету юноша и собирался следовать даже через «не хочу». Слава богу, что лапша быстрого приготовления не требует особых временных затрат и усилий, поэтому она — отличный вариант для больного человека, не желающего есть в принципе. Накахара зубами разорвал пакетик с сухой лапшой. В голове пронеслась шутка про собаку голосом Осаму Дазая, отчего юноша вздрогнул и встряхнул головой. Уже мумии мерещатся, надо завязывать с температурой, ужас. Залив лапшу кипятком и подождав несколько минут, Накахара вдруг задумался о школе. Он ведь так давно не болел, что все и забыли, что он вообще умеет это делать. Кроме Дазая, наверное. Как-то в средней школе Осаму в шутку заглянул к ужасно больному Накахаре, в итоге оставшись около его постели, подавая ему воду и таблетки, когда это было необходимо. Он просто несколько часов смотрел, как Чуя спал, и, кажется, сам больной был не против. Эти тёмные и отвратительные воспоминания стоило давно закопать поглубже, но иногда они могут просто так всплыть в голове в любой момент. Как сейчас. В конце младшей школы Дазай пытался повеситься. Вернее, он уже просунул голову в петлю, как его отец ворвался в комнату, оттолкнув сына от верёвки подальше. Чуя не узнал бы об этом, если бы сам главный герой не поведал ему эту историю в начале средней школы. Просто так. Не сказать, что Накахара и Дазай часто откровенничали, но в тот день Накахара-сан, мама Чуи пыталась покончить с собой. Сидя в больнице напротив операционной, юноша шокированным взглядом прожигал пол, сильно потрясённый. Осаму, у которого отец работал хирургом, проводящим эту операцию, находился там в тот злосчастный день. Тогда он молча подошёл к Чуе и сел рядом, ничего не спрашивая, просто обняв. Накахара помнит, что обнял его в ответ, ткнувшись лбом ему в плечо. Он был чертовски ему благодарен. Так. Блять. Что за воспоминания? А кто говорил, что их нужно закопать поглубже и никогда не вспоминать? Чуя навернул целую тарелку лапши, витая в своих мыслях. Он ел чисто автоматически, даже не задумываясь о своих действиях, и пялясь в одну точку. Закапав нос и пшикнув в горло спреем, юноша вспомнил про листок, который ему должен занести Акутагава. К его приходу нужно хотя бы прибраться в квартире и привести себя в порядок, даже если Рюноскэ и часто бывал здесь, всё равно не хотелось, чтобы взгляд цеплялся за разбросанные на полу вещи и скомканную кровать. Кое-как убравшись спустя час, Чуя лёг на кровать, включив кондиционер. Да, нельзя так делать. Да, похер. Да, Накахаре безумно жарко. Посмотрев в зеркало впервые за весь день, Чуя ужаснулся. Тенями под его глазами можно было укрыть от солнцепёка всю Японию, а в гнезде на его голове из растрёпанных ярко-рыжих волос, казалось, можно поселить семейство грачей. Весь помятый, одна из щёк красная оттого, что он спал на этой стороне лица. Пожалуй, единственное, что не изменилось в его внешности — это голубые глаза, как прозрачная водная гладь, отражающая чистое голубое небо без единого облачка. Накахара вздохнул, сменив мятую тёмно-зелёную футболку на свою любимую красную, а домашние чёрные штаны так и оставил. Какая, нахрен, разница? Акутагава просто отдаст ему листочек и уйдёт. Будет он ещё наряжаться к его приходу, ага, много чести. Однако, сполоснуться после сна, и, наконец, заплести волосы Накахара соизволил. Только даже здесь он решил не заморачиваться, оставляя низкий хвост незавершённым, выпустив несколько рыжих прядей, обрамляющих его аккуратное от природы лицо. Он был поразительно похож на свою мать. Она красавица, жаль, работает так много, что почти не видит своего сына. Раздался звонок в дверь. Чуя вышел в коридор, шаркая чёрными тапками по полу, зевая. Кондиционер хорошо работает, квартира охладилась хоть чуть-чуть, так что уже можно выключать. Накахара, даже не спрашивая «кто», спокойно щёлкает замком и отпирает дверь. Вот только… перед ним стоит не Акутагава с листком, а чёртов Дазай, мигом влетающий в чужую квартиру, пользуясь заминкой хозяина. Вот уж правда ситуация сюр. — Эй, какого чёрта, урод? — Накахара хотел бы сказать это громче, но было так сложно говорить с охрипшим голосом и больной головой. — И тебе привет, Чу, — прозвучал уже откуда-то из зала самодовольный голос Осаму. — Ты не взял трубку утром, поэтому я пришёл проведать тебя лично! — ухмыльнулся он, выходя в коридор к хозяину квартиры, стоящему в полном ахуе от происходящего. — Ко мне должен был прийти Рюноскэ, а не ты, сволочь. — нахмурился Накахара, закрыв входную дверь. Что этот ублюдок здесь забыл, а главное, что сделал с Акутагавой, раз пришёл вместо него, такого пунктуального, тихого и вечно давящегося кашлем? Чуя всё ещё помнит, как этот беспринципный дерьмово относится к бедному астматику в его присутствии. Дазай загадочно ухмыльнулся, поворачиваясь к Чуе спиной и уходя в сторону кухни. — Эй, эй! Чего это ты тут хозяйничаешь, это мой дом, убирайся! — Накахара, жмурясь, схватился за голову от резкой вспышки боли, когда торопливо пошёл вслед за Осаму на кухню. Дазай не слушал больного, игнорируя его существование. Он по-хозяйски открыл холодильник, пробегаясь глазами по имеющимся продуктам, раздосадованно цыкнув языком, когда не нашёл своих любимых крабов. К сожалению Дазая, Чуя ненавидел крабов всей душой и сердцем, презирая крабовые чипсы (самые вкусные по мнению Осаму), и в принципе всё связанное с этими десятиногими ракообразными существами. Дазай, конечно же, был категорически не согласен, из-за чего эти двое однажды подрались в младшей школе, (что неудивительно). — «Убирайся»? — Дазай усмехнулся. — В каком смысле мне «убираться», Чиби? Я пришёл в гости, а меня уже заставляют драить полы, да пыль протирать? Ай-яй-яй, как негостеприимно, Чуя-ку-у-ун. — Дазай покачал головой, ругая Накахару указательным пальцем, как воспитатель трёхлетнего ребёнка в детском саду за то, что он разбросал игрушки и отказался есть кашу. — Сукин сын, я сказал тебе выметаться отсюда, какая часть предложения тебе не понятна? — добравшись до кухни, держась за стенку по пути, нахмурился Чуя, присаживаясь за стол. — Та часть, где Чуя-кун говорит мне «выметаться». Уж прости, крошка-Чу, но я пришёл к тебе в гости. Сам виноват, надо было трубку брать. — Дазай как ни в чём не бывало пожал плечами. Накахаре казалось, что у него сейчас начнёт дёргаться глаз. — Не смешно, наглый ублюдок, я не ждал гостей. — Ждал-ждал, Чуя, ты ждал Акутагаву. — спокойно сказал Осаму, улыбнувшись. — Ну и где он? — очевидно, спросил Чуя, вздохнув и закатив глаза. — А тебя ебёт? — всё с той же улыбкой продолжал Дазай. Накахара лишь хмыкнул, ожидая от своего старого знакомого чего-то такого. — О нет, как это оригинально. — театрально закатил глаза Чуя, слыша, как где-то у столешницы фыркнул Осаму, по-хозяйски заваривая себе чай. — Да, меня волнует где сейчас Акутагава. — Зачем он тебе? Достаточно и того, что я здесь. — не переставая размешивать ложкой сахар в чае, судя по звукам, сказал Дазай. Из-за помех Накахара не разобрал эмоций в его голосе, а по лицу не было видно, потому что он стоял спиной. — Ты точно придурок. — устало вздохнул Чуя, кладя голову на стол, используя собственные руки как подушку, сложив их под головой. — Нет, я вполне серьёзен. Зачем он тебе? Неужели он так тебе нравится? — в этот раз голос Дазая было слышно предельно чётко, потому что он раздался над рыжей головой, а рядом с руками юноши на стол с глухим стуком приземлилась кружка с горячим чаем. — Ого, спасибо, — Чуя вскинул брови, честно, не ожидав, что Осаму делает чай обоим, а не только любимому себе. — Подожди, почему ты вообще спрашиваешь? — всё также хриплым низким голосом спросил юноша, внимательно наблюдая за реакцией Дазая. Он только пожал плечами, делая глоток, садясь рядом с хозяином квартиры за стол, пробегаясь по нему изучающим взглядом с ног до головы. Ему показалось, что для больного человека Чуя выглядит чересчур ухоженным. В прошлый раз, когда юноша болел в средней школе, он выглядел так помято, что любой бы спутал этого человека с использованной рыжей тряпкой для пола с голубыми пятнами посередине. Усталая после бессонной ночи мать Накахары даже не прогнала Дазая, когда он пришёл после школы к своему заклятому врагу в тот день, полностью доверив ему уход за своим сыном, а сама убежала на работу. То есть он не только таскал Чуе таблетки, пичкал микстурами и прочим дерьмом, но и менял мокрые тряпки на его раскалённом лбу, периодически протирал его шею, лицо, опускаясь до плечей и грудной клетки, мерил температуру, если надо было, заставлял пить жаропонижающее, просто сидел рядом и следил за его состоянием целый день до самого вечера, пока отец не позвонил, и, ругясь, не загнал домой. Если вдруг мальчику снился кошмар, Дазай брал его за руку и протирал прохладной тряпочкой его лицо, если во сне ему становилось трудно дышать, Осаму пшикал ему лекарство в нос, не смея разбудить или потревожить болеющего мальчика. Только вот, Дазай единственный, кто помнит это так детально в отличие от больного Чуи, воспоминания которого ограничиваются обрывками, когда он просыпался чтобы выпить таблетку. Осаму вряд ли когда-нибудь расскажет юноше, что чуть ли не вешался на маму Накахары, слёзно выпрашивая остаться с больным рядом, торжественно обещая следить за «другом», как за фарфоровой куколкой, и пылинки сдувать. — Эй, о чём задумался? — слегка возмущённо задал вопрос Накахара, щёлкая перед лицом Дазая. Осаму вздрогнул, фокусируя взгляд на Чуе. — Да так. Не бери в голову. — шатен встряхнул головой, нервно усмехаясь, отпивая чай из кружки. — Ясно. — Накахара закатил глаза. — Я всё ещё хочу услышать убедительную причину, по которой ты явился, мумия. — Увидеть больного Чую? — поддразнивающе улыбнулся Дазай. — Понаблюдать за моей медленной смертью? — Накахара вскинул бровь, делая глоток чая. — Боюсь, ты опоздал. Хуёво мне было только ранним утром. — Но сейчас ведь тоже. — усмехнулся Осаму. — Не отрицай. Чуя внимательно на него посмотрел, различая в его взгляде чистое удовлетворение. Что такого по мнению Дазая «удовлетворительного» он нашёл сейчас в Накахаре? Садист, что ли? — Не буду. — Если совсем честно, я просто хотел отдать тебе план проекта по биологии. — как бы невзначай сказал Дазай вкрадчивым голосом, протягивая Чуе свёрнутый пополам листок бумаги формата А4. Накахара с подозрением разворачивает лист, но никаких розыгрышей или обмана нет: это действительно просто план проекта, на котором в уголке написано до боли знакомым почерком: «Выздоравливай, без тебя скучно =)». Прочитав это Чуя щурится, переводя взгляд на Осаму, но хитрый гад уже отвернулся, смотря в окно, не выражая лицом ни одной эмоции, как знал, что рыжеволосый на него обязательно посмотрит. — Ладно, спасибо. — это было сказано и за пожелание здоровья, и за то, что Дазай отдал план, хотя мог бы порвать его, или, к примеру, разрисовать маркерами. Как благородно, чёрт возьми, чего это на тебя нашло, мистер снисходительность? — Не за что. — пожал плечами Осаму, улыбнувшись. — Выкладывай, где Рюноскэ? — снова сощурился Чуя, не унимаясь. Уж очень всё это подозрительно. Дазай вскинул бровь. — В целости и сохранности. Если думаешь, что я стал бы опускаться до избиения или угроз ради того, чтобы увидеть тебя, Чуя, то спешу тебя разочаровать — я ничего с ним не делал. — Тогда откуда у тебя чёртов план? — закипающе спросил Накахара, но Дазай остался спокоен как удав, уверенный в своих словах. Да что уж там, Осаму умеет превосходно лгать, так что верить его словам — что рыть себе могилу. — Акутагава говорил мне, что Озаки-сенсей лично передала ему его в руки. — Обменялся с ним. Я вернул ему деньги за кое-что, а он отдал мне план. — вздохнул Осаму, почти допивая чай. — Я не поверю, что ты пришёл просто из-за того, что, блять, хотел посмотреть, как я валяюсь с температурой, долбанный фетишист! — хрипло вскрикнул Чуя, громко ставя кружку на стол, испытывающе глядя точно Дазаю в глаза, но тот и бровью не повёл. — Я не заставляю тебя мне верить. Я рассказал тебе всё, как есть. Осаму спокойно встал из-за стола, взяв с собой кружку и подходя к раковине. Чуя перестал смотреть на него, задумавшись о своём. Послышался шум воды, но даже тогда Накахара не обернулся, продолжая пить свой чай. — Акутагава дорог тебе? — осторожно спросил Дазай спустя какое-то время молчания. — Да. Он мой друг. И если ты, скотина, вдруг что-то с ним сделал, я тебя!.. — Чуя сжал руки в кулаки, остро глядя на теперь усмехающегося Осаму. — Он… дороже, чем я? — словно «в шутку» поинтересовался он, но Накахара заметил, что его улыбка сейчас самая, что ни на есть фальшивая. Чуя тактично промолчал. Он и сам не понял, почему не смог ответить на этот, казалось бы, очевидный вопрос. Между другом и врагом кого же он выберет? Враг, который, на удивление, помогал в трудную минуту, всегда был рядом, даже если жутко раздражал, и друг, который появился совсем недавно, но он всегда на стороне Чуи, что бы ни произошло, так как же можно между ними выбирать? Это слишком жестоко, как бы Накахаре ни хотелось ответить: «Акутагава дороже», он никогда не будет дороже, чем Осаму. Только ему этого знать совсем необязательно. Зазнается ещё. За не имением ответа, последовал резкий шум телевизора. Осаму-чёртов-наглый-ублюдок-Дазай уже уселся на кухонный диван, закинув ногу на ногу, без разрешения включив телевизор. Да на хую вертел он это «разрешение», хозяин барин, блять, ага. — Я разве разрешал включать телевизор? Осаму молча усмехнулся, полностью абстрагировавшись от хозяина квартиры, решив улечься на диване, как у себя дома. Чуя накрыл лицо ладонью в жесте полной обречённости. Дазай приходил к нему домой последний раз две недели назад, когда обоих парней отстранили от занятий на пять дней за драку в столовой. Осаму снова решил «пошутить» над хмурым другом рыжего юноши, поставив ему подножку, когда тот нёс поднос с горячим супом. Чуя не стал терпеть, не задумываясь ни на секунду, с размаху вмазал длинноногому ублюдку промеж глаз, пока тот смеялся над «неуклюжестью» одноклассника. Этот выпад не остался незамеченным, поэтому быстро перешёл в полноценную битву, в которой была задействована еда, чужие подносы и, конечно же, Чуя с Дазаем. — Слышь, ты вообще охуел? Накахара повысил голос, стремительно глотая остатки чая в кружке, и с грохотом ставя её на стол, однако быстро подойти к дивану не получилось из-за головокружения, но постепенно на ватных ногах Чуя приблизился к спинке дивана, тут же на неё опираясь, тяжело дыша. Дазай спокойно лежал на боку, подперев щёку кулаком, лениво потягиваясь и без интереса глядя в экран с новостями. Наглость — второе имя, да? — Эй, придурок, я с тобой разговар– Договорить юноша не успел, так как его тут же схватили под мышками и повалили на диван рядом с собой. Осаму всё также лежал в своей позе, подпирая щёку кулаком, только теперь он крепко одной рукой обнимал Чую, прижимая его спиной к себе. Накахара шокированно смотрел в одну точку в телевизоре. Он даже сообразить ничего не успел, даже возмутиться не успел! Юноша нахмурился, пнув одноклассника в колено, отчего второй болезненно шикнул, но обнял рыжего ещё крепче, будто в отместку. — Мать твою, отпусти, скотина! Накахара был готов кусаться, потому что сейчас его голова раскалывалась, и хотелось просто спокойно спать в своей кровати, а не разбираться с кое-чьим дерьмом. Даже сил на то, чтобы дать отпор просто не было. Да, Чуя сильнее Дазая в обычное время, но Чуя с температурой ни в какое сравнение даже с этим дрищем не годится. Да уж, вот, что делает температура с людьми!.. — Тш, спокойно, Майк Тайсон, — ухмыльнулся Осаму где-то сзади над головой. — Просто вздремни. Ты когда в последний раз температуру мерил? — А тебя это ебать не должно. — вернул ему колкую фразу Чуя, передразнивая его тон. Дазай вздохнул. — Ну, раз так… Осаму одним резким движением перевернул Накахару на живот, нависая сверху над ним, заламывая его руку за спину, а сам наклонился к его уху. — Чу, так когда ты в последний раз мерил температуру? Ты весь горишь. — усмехнулся шатен. Чуя вздрогнул, когда горячее дыхание Дазая коснулось его уха, а сам юноша очень болезненно сжал запястье больного. Вот ведь беспринципный ублюдок. Ещё и пользуется своим выигрышным положением. Так не честно, был бы Накахара здоров, эта тысячетонная кобыла, нависающая сверху, была бы сама прижата к полу, а затем пинком выставлена за дверь квартиры. — Кх… Где-то в час дня. — вынужденно ответил Чуя, прикусив губу, лишь бы не выдать, что сейчас ему больно, даже если Дазай и так это знает — иначе не стал бы вытворять все эти фокусы. Удовлетворённо хмыкнув, Осаму тут же отпустил юношу, слезая с дивана и куда-то уходя. Чуя надеялся, что домой. — Где лежит градусник? — раздался окрик из другой комнаты. — А, нашёл! Примчавшийся юноша, словно верный пёсик, виляя невидимым хвостом, притащил в