Чудовище

Дождь хлестал неустанно. Будто мелкие прутья рассекали кожу, но Драко продолжал лететь. Щурился, стараясь ухватить летящую впереди фигуру в темном плаще, но стена из воды существенно портила видимость.  — Стой! - проорал он, что есть мочи, почти полностью пригнувшись к древку. Рот моментально заполнили капли дождя, но Малфоя это не заботило.  Фигура вильнула влево, и он накренился в ту же сторону. Метла, хоть и одеревенела от холода, но послушно повернула налево. С неба посыпался мелкий град, а в голове у Драко промелькнуло, что это может быть опасно, но черт - он не мог, не мог, не мог бросить все на полпути!  «Давай, детка, поднажми», - мысленно взмолился слизеринец, еще жестче вцепившись в метлу. Внезапно он прорвался сквозь магический купол, и смог, наконец-то, раскрыть глаза и видеть перед собой. Ни дождь, ни ветер, ни град не доставали до этого участка в лесу, отгороженного заклинанием.  Фигура, за которой он так долго охотился, пропала.  Драко аккуратно приземлился на ледяную мокрую траву.  Жутчайший вакуум из тишины объял его уши.  «Обычно, хоть какой-то шум доносится сквозь магический барьер», - услужливо подсказал мозг. Но здесь не было слышно ни-че-го, словно ему показывали картинку без звука. Драко силился вспомнить, где он читал о таком, как вдруг голову пронзила острая боль. Он вцепился в волосы, и упал на колени. Перед глазами со страшной скоростью кружились воспоминания.  Мама подводит его к белоснежному павлину в саду; молодой отец сидит в кресле, на его лице играют тени от огня в камине; большие изумрудные глаза мелкого Поттера за стеклами круглых очков с прищуром смотрят на него; «Он, вероятно, второй темный Лорд, дружи с ним», - голос отца эхом разносится по черепной коробке. Боль становится резче. Острее. Зеленые глаза превращаются в красные щелочки, Драко не слышит себя, но знает, что уже охрип от крика.  Волосы.  Волосы.  Много вьющихся завитков, они расползаются по мраморному полу Малфой-Мэнора. Грейнджер кричит. Драко, наконец, удается найти её хрупкую юношескую фигурку взглядом, как в ту же секунду, сцена меняется, и вот уже его собственная рука хватает её за горло. Грейнджер больше не кричит, но дергается в конвульсиях и краснеет. Глаза, в которых стынет ужас и угасает жизнь, выходят из орбит. Холодный голос матери убаюкивает: «Не переживай, она не умрет здесь».  Умрет. Здесь.  Здесь. Здесь.

Умрет.

Боль внезапно отпускает, расползаясь по лбу и затылку покалывающим отуплением. Перед глазами возникает последнее видение: бледное лицо Астории с кроваво-алыми губами. И шепот тысячи голосов, перетекающих в неразборчивый гул. Драко распахивает свинцовые веки и морщится. Во рту сушит. Голова чугунная. — Руби! - домовик моментально материализовывается возле кровати и учтиво кланяется. - Теплой воды с лимоном и солью.  Эльф молча кивает и с хлопком исчезает. Драко тем временем опускает ноги с кровати и тяжело дышит.  Эта хрень вновь повторилась. У него был день передышки. Позавчера он принял зелье Сна без сновидений, и сработало, а вчера… Он банально забыл об этом. И вот результат. Он не хотел думать о том, что с ним творится. Не хотел узнавать что-то еще, что разрушит его спокойствие. Или, если быть точным, подобие спокойствия. Руби возник сразу рядом с его ногами, протягивая на серебряном подносе хрустальный стакан с прозрачной жидкостью.  — Спасибо, Руби, - устало произнес Драко и осушил бокал. Эту рекомендацию ему дал Девасаттва: начинать каждый день с теплого стакана воды с соком лимона и щепоткой соли, размешанной до полного растворения. Это должно помогать сохранять свой разум, дух и тело в благостном состоянии.  Малфой видел эффект пока лишь на теле, но продолжал упорно следовать совету алхимика. Так как он предпочитал слушать тех, кто сильнее его в чем-то. Некая формула успеха.  — Служить Хозяину - это честь для Руби…  — Скажи, как там Астория?  Домовик захлопал длинными ушами и всхлипнул. Его огромные голубые глаза наполнились слезами.  Драко замер. Это был стандартный вопрос, и еще ни разу эльф не начинал плакать в самом начале - обычно это происходило в середине «допроса». Далее, по сценарию, домовик начинал причитать: «За что такая добрая хозяйка наказана таким ужасным проклятием? Руби еще не видел такого большого сердца, как у юной миссис Малфой…»  Домашний эльф громко всхлипнул:  — Перед рассветом…  Драко не стал слушать. Он подскочил на ноги и, прямо как был, в одной пижаме бросился в спальню жены.  Он на ходу распахнул двери, влетая в комнату и впиваясь острым взглядом в бледное лицо своей супруги.  «Мерлин, я его убью…» Астория дышала. Астория спала. Да, ей явно было хуже, но она была жива - жива, мать твою!  — Руби… - прорычал сквозь сжатые зубы Драко, и домовик предстал перед ним, все еще сотрясаясь в рыданиях. - Не пугай. Меня. Так. Больше.  — Д-да, Х-Хозяин… Р-ууби… п-плохой эльф… Руби накажет себя!  — Отлично, только исчезни с глаз моих, - угрожающе тихо произнес он, вновь переводя взгляд на жену.  Сероватая кожа её лица явственно говорила о том, что Астория решительно уходила от них. Будучи смелым воином, она задумала пройти этот путь в одиночку и в один конец. Оставив Драко и Скорпиуса совершенно одних в этом мире.  Малфой иррационально сжал кулаки от бессилия. Как она могла так поступить с ними? С их сыном? Неужели то, что она посчитала, что Драко нужно быть счастливым с другой женщиной, так быстро отвернуло её от желания жить и видеть, как растет её дитя? Сам того не заметив, он приблизился к её кровати. Злые слезы потекли из глаз сами по себе, а Драко дрожащим от гнева и боли голосом произнес: — Астория, блять. Прекращай уже это. Возвращайся. Что за бред. Ты можешь жить еще очень долго на поддерживающих зельях, и мы оба это знаем!  Наверное, со стороны он казался безумцем, что склонился над своей умирающей женой, выплевывая ей в лицо какие-то сумасшедшие слова. Но он не мог остановиться.  — Астория. Заканчивай уже с этим спектаклем. Я понял, понял, Я ПОНЯЛ, как ты мне дорога, и я не хочу, ты меня слышишь? Я НЕ ХОЧУ, чтобы ты умирала!  Драко тяжело дышал. Точеное личико миссис Малфой даже не дрогнуло. Она будто бы насмехалась над его бесплодными попытками привести её в чувство. «Мерлин, да эту упрямицу никогда нельзя было переубедить!». От промелькнувшей мысли Драко, совсем ошалев от раздирающей безысходности, склонился над её ухом, и горячо зашептал, надеясь, что хотя бы эти слова возымеют действие: — Хорошо, если тебе плевать на своего ребенка, так тому и быть. Можешь бросать Скорпи. Можешь бросать и меня. Делай, что хочешь! Малфой рывком оторвался от жены, развернулся на 180 градусов и вылетел из комнаты. Он несся по поместью, не разбирая дороги. Буря клокотала внутри него, намереваясь разорвать каждого, кто попадается под руку.  На лестнице, выходящей в фигурный сад, Драко создал звуконепроницаемый магический барьер вокруг себя и от всей души заорал.  ***  День был длинным. И в этот раз он плюнул на все нормы поведения, перестав сидеть у постели своей жены, и зарылся в библиотеке, первым делом перечитав все о «Венце Тьмы».  И когда он дошел до того, что дает артефакт, то ему пришлось несколько раз перечитать то, что он увидел: … дарует способность, благодаря контакту с Темной иерархией, создавать аномальные зоны с отличными от «нормальных» закономерностями... Малфой оторвал глаза от ветхого фолианта и вздохнул. «Что это, блять, означает?». Он перескочил на несколько строчек вниз. … подразумевает активное воздействие на реальность – Ваши мысли и работа сознания воспринимаются как команды, в соответствии с которыми артефакт начинает воздействие на реальность. Вы сможете реализовать невозможное! Но будьте осторожны: при постоянном ношении артефакт будет считывать любую вашу мысль, как неукоснительный приказ, и стараться подогнать все возможности для её воплощения. Поэтому надевать Венец Тьмы лучше всего исключительно в момент ритуалов… «Надеюсь, этому психу нужна эта хрень для того, чтобы разбогатеть», - пронеслось у слизеринца в голове, а оставшуюся часть фразы, звучавшую как «а не воскресить очередного Темного Лорда», он предпочел проигнорировать. Отбросить на самый отдаленный участок своего сознания. Он принялся еще внимательнее вчитываться в темно-магические ритуалы, в которых возможно использование «Венца Тьмы», и, перенеся некоторые фрагменты на чистый лист пергамента специальным заклинанием, призвал эльфа и строгим голосом приказал:  — Вики, отправь это письмо мистеру Поттеру! Запечатай, как следует.  — Да, Хозяин! - эльфийка взяла протянутые ей бумаги, и собралась уже было поклониться, как вдруг Малфой, понизив голос, спросил: — Ты выполнила то, что я просил?  — Да, сегодня Вики отправила Мисс всё необходимое. Как и приказывал молодой Хозяин, - довольная собой она захлопала большущими глазами и даже улыбнулась. Драко благосклонно кивнул, вознамерившись похвалить домовиху: — Ты молодец, Вики. Благодарю.  Эльфийка просияла и, поклонившись, исчезла с легким хлопком.  Он не мог быть сейчас с Грейнджер. Спрятать её в своем домике в маггловской части Лондона, укрыть её от всего, пока ситуация не стабилизируется. А потому решил поддержать её нетривиальным способом: Умиротворящим Бальзамом собственного приготовления. Он надеялся, что так она поймет, что он не испарился в никуда, оставив ее в одиночестве разгребать свои проблемы в связи с разводом. Нет, ему хотелось, чтобы она знала, что он рядом. Пусть и не физически. Почему-то Драко был уверен, что все должно улучшиться: Астория придет в норму (хоть сейчас это и казалось чем-то из разряда фантастики), а они с Гермионой… Будут скрывать свои отношения столько, сколько это будет возможно.  Удивительно, но самая несносная волшебница современности была согласна на такую, очевидно, пагубную для её жизни (если все вскроется) роль. И это было… совсем не в духе Грейнджер. Той, которая ему всегда нравилась: независимая, гордая, острая на язык, хитрая и наивная одновременно, храбро идущая напролом. Гриффиндорская львица.  Но жизнь её нехило так прогнула под себя, заставив пойти на такие заведомо невыгодные условия, как тайная связь с ним, бывшим Пожирателем. «И тем, кто чуть не задушил её, ага», - саркастичным голосом Блейза Забини произнесло сознание, а Драко нахмурился. Он не хотел вспоминать это. Зуд в черепе подсказал, что лучше действительно не пробуждать эпизоды из прошлого, и Малфой пустился в размышления о будущем, широкими мазками обрисовав перспективу: продажа дома во Франции, покупка семейного дома здесь, периодические поездки по работе центра, возможно, открытие еще нескольких филиалов в Германии и Румынии, раскопки, создание своей алхимической лаборатории…  «А кто рядом с тобой?», - вновь голос разума перенял знакомые ноты одного небезызвестного мулата. В голове моментально возник образ подросшего Скорпиуса и… аккуратный носик, чуть задранный кверху, россыпь еле заметных веснушек, кудрявые волосы, морщинки у глаз и рта, острые скулы и большие красивые шоколадные глаза.  Клубы страха сковали легкие.  Это самая нереалистичная картина, которую только можно представить. Они с Грейнджер никогда не будут жить вместе. Это невозможно. Такому не бывать. «Не в этой стране уж точно». Дверь в библиотеку открылась, и в неё шаркающей походкой - Мерлин, только этого мне не хватало - вошел Люциус Малфой собственной персоной.  — Сын, - скрипучим голосом проговорил он, поднимая волну отвратной жалости в душе Драко. Отец и вправду превратился в убогую тень себя прошлого, в обшарпанную моль, из последних сил выдавливающую из себя по капле оставшийся гонор.  — Отец, - «Обмен любезностями завершен?». Драко собрал все книги и взмахом палочки отлевитировал их обратно на свои места на полках. Малфой-старший проводил фолианты осуждающим взглядом и недовольно поджал губы.  — Разве ты не должен быть сейчас рядом с супругой?  — Кому должен? - обольстительно дружелюбно проговорил Драко, чем вызвал у отца очередной спазм, искривляющий линию губ.  — Следи за своим тоном, молодой человек, - опасно сощурившись, прокряхтел Люциус.  — О, разумеется, - ядовито пропел Драко, поднимаясь на ноги. - Если изволите, я покину Вас, отец.  — Прекрати паясничать! - определенно, Малфой-старший был не в лучшей своей форме, вследствие чего заводился с пол-оборота. Он оперся на свою трость, и его лицо перекосило от злости. - Ты не смеешь так себя вести в моем доме, мальчишка!  — Знаешь, я думаю, это и мой дом тоже, - вкрадчиво проговорил Драко, не в силах двинуться с места. Он обманчиво-расслабленно расправил плечи и прямо посмотрел на отца. — Только после моей смерти, - победоносно заявил Люциус, но улыбка поблекла на его болезненно-сером лице, после того, как его единственный сын безразлично пожал плечами, насмешливо оглядев того с ног до головы, и равнодушно бросил:  — Уверен, ждать осталось недолго. Драко обогнул окаменевшего Малфоя-старшего, молясь про себя, чтобы жизнь не вернула ему бумеранг в виде подобных реплик от Скорпиуса, и поспешил выйти за дверь, пока отец не вынудил его высказать что-то еще, столь же поганое и отвратительное. На душе стало еще тяжелее, чем было.  «Надо срочно покурить». Трясущейся рукой Драко открыл портсигар: на сегодня по его личной дневной норме осталось выкурить только две чертовы сигареты. «А ведь еще нужно как-то дожить до вечера», - невесело хмыкнул про себя блондин. *** Оставшуюся часть дня он связывался со своим помощником Нортоном по каминной сети. И кто придумал этот способ общения? Стоять сто часов на мраморном полу? Колени зудели, ноги и шея затекли от перенапряжения, поясница тоже давала о себе знать. «Может, этот ебучий сон с метлой мне снится не просто так? Пора вновь заняться спортивными полетами, чтобы нахрен не развалиться?», - саркастично подумал Драко, когда с тяжелым вздохом усаживался на кожаный диван. — Папа? - несмело прозвучал знакомый голосок. - Ты закончил работу? Малфой развернулся, чтобы глянуть на сына - тот выглядел подавленным. Его хрупкие плечи округлились, не в силах держать ту ношу, что выпала на его долю, а голова понуро свисала вниз. Словно он хотел смотреть только лишь себе под ноги, стараясь избегать окружающих по максимуму. — Закончил. Сядешь со мной? - Драко миролюбиво хлопнул по дивану, а Скорпи тотчас же подскочил и резво уселся рядом, прижимаясь к отцу плечом. Малфой закинул руку, притянув сына ближе к себе и глубоко втянул носом воздух. Кажется, он догадывался, о чем сейчас пойдет речь. Но Скорпиус не торопился задавать волнующие вопросы. Он отрешенно смотрел на пламя в камине и молчал. К своему стыду, Драко не решился начать этот разговор первым, предпочитая оттягивать момент до последнего. — Ты сегодня гулял с бабушкой? - непринужденно спросил он, а сын лишь грустно кивнул и тихим шепотом произнес: — Да. — Это хорошо. Скоро потеплеет, и мы отправимся во Францию. Будем есть твои любимые круассаны с заварным кремом. Скорпи с надеждой взглянул на отца: — Правда, пап? Драко широко улыбнулся и, не моргнув и глазом, соврал: — Конечно. Сейчас мама поправится, и мы вернемся. Серебристые глаза - точь-в-точь как у него самого - заблестели, в их глубине засверкали лучики света. — Домой? Вернемся домой? — Да. А затем, будто споткнувшись о какую-то мысль, о которой он забыл, Скорпиус потух и нахмурился. В его взгляде мелькнул неподдельный страх: — Пап… а мама может… не поправиться? — Нет, малыш. У мамы нет другого выхода. Она обязательно выздоровеет. Драко заметил облегчение, прокатившееся во всем теле сына, и Скорпиус громко выдохнул через рот. Несмелая улыбка коснулась его губ. — Иди-ка ты спать, малыш, надо набраться сил, - Драко вальяжно откинулся на спинку дивана и, потянувшись, заразительно сладко зевнул в раскрытую ладонь. Ребенок по инерции повторил за ним, смачно протягивая звук «а-а-а». — Скорпи, - мягко поправил сына Малфой. - Это некрасиво. Прикрывай рот ладонью, когда зеваешь. Мальчик смущенно потупил взгляд и чуть виновато глянул на отца. — Хорошо, пап. Драко поцеловал сына в макушку и улыбнулся, прошептав «Добрых снов», а когда тот скрылся из виду, то маска безмятежного спокойствия скомкалась на его лице и сгорела в огне камина. Его нервы окончательно сдали после этого диалога. Малфой решительно не знал, что ему делать дальше. Все бесконтрольно сыпалось у него из рук, он больше не чувствовал, что управляет хоть чем-то в своей жизни. Очень велико было желание скатиться в самобичевание и залиться огневиски. «Нет, это успеется», - остановил его внутренний голос. Ему определенно нужно было другое. Во всем этом мрачном поместье среди осуждающих стен и ледяных взглядов только Скорпи обладал той силой, чтобы согреть его в этой тьме. Но сейчас его сыну самому нужна помощь и поддержка. «И только я могу ее оказать». Драко точно знал, где он сможет насытить свое чувство тоски, которое он старательно игнорировал эти дни, умом понимая, что сейчас не время лезть к Грейнджер. «А вдруг потом этого времени не будет вообще?», - от этой мысли слизеринец поднял свое тело на ноги, дошел до спальни, набросал записку и принялся ждать, выкурив последние сигареты. Он больше не сможет прожить еще хотя бы один день в этом аду, не почувствовав её тепла, её любви, и в целом - Её. Может, Грейнджер, в своей излюбленной манере, уже успела себя отговорить от того омута, в который её бросала собственная суть - чувство - и вообще не ответит на его письмо? Она же игнорировала его зелья, ни разу не прислав ни слова благодарности? Вдруг он бился, как идиот, в уже закрытые ворота? К счастью, его опасения не оправдались. Едва завидев заветные буквы с адресом, Драко тотчас же, прямо как был, зашагал к камину. А в следующую же секунду уже стоял в гостиной деревянного дома. Светлого. В бежево-коричневых тонах. С яркими вязаными подушечками (наверняка, это не заказное, а сделанное вручную «украшение»). Здесь пахло едой, безопасностью и уютной ленностью. Захотелось прилечь и уснуть, полностью растворившись в защитной неге. Наверное, у адекватных людей должно быть именно такое представление о Доме. Он закашлялся, то ли от осевшей в гортани сажи из камина, то ли от понимания того, что его вряд ли можно причислить к тем самым «адекватным» людям, как вдруг в поле его зрения возникла Грейнджер, появившись будто из воздуха, - Драко успел растеряться и забыть, зачем именно он явился сюда. Ее брови сложились домиком, подбородок задрожал, и она порывисто бросилась Малфою на шею. Обнимая. Откровенно крича одним лишь действием о том, как она скучала. Это было похоже на то, будто с его плеч съехала огромная груда стотонных камней - стало так непривычно легко, как не было ни в один из этих дней. Казалось, что весь мир сузился до одного лишь запаха ее волос, тонкой талии под пальцами и теплого дыхания, обжигающего его ключицу. Грейнджер принадлежала ему в этот миг. А вместе с ней - и вся Вселенная. Драко слегка отстранил её от себя и вяло (сказалось нервное перенапряжение последних дней) улыбнулся. Гермиона выжидательно смотрела прямо ему в глаза. — Драко, что случилось? - её голос разнесся по комнате тихим свистом, даже не долетая до стен. Внезапно на слизеринца накатила такая жгучая волна тотального одиночества и острейшего бессилия, что он даже не смог ответить, мысленно прокручивая в голове одну и ту же последовательность вопросов: Что они могут сделать, чтобы обрести хотя бы подобие счастья? Неужели им предстоит зажиматься по углам, как подросткам, всю оставшуюся жизнь? Как скоро ему надоест это? А Грейнджер? Как долго она согласится сидеть с ним, как на пороховой бочке, ожидая, когда же та рванет? И только один вариант проступил в распаленном сознании, как единственно-верный. Это была блестящая догадка. Безумная, но сладкая мысль, взбудоражившая все его существо. Под ребрами вновь кольнуло, он прикусил губу, чтобы сфокусировать внимание на новой точке боли, а затем пронзительно глянул в каштановые широко распахнутые глаза и серьезно проговорил: — Грейнджер. Давай уедем. Она не изменилась в лице. Казалось, что до неё просто не дошел смысл сказанного. — Что? - на выдохе, почти задыхаясь, произнесла гриффиндорка, а уголок её рта непроизвольно дернулся в микро-улыбке. Заметив это, Драко уже увереннее обхватил её плечи и четко сказал: — Уедем. Ты. Я. Дети. Заберем все и уедем к чертовой матери. И начнем жить там, где всем плевать на нас. Голос его дрогнул, он почти в отчаянии взглянул на неё, но встретился с недоумением на лице с едва проглядываемыми веснушками. «Блять, а чего ты ожидал? Что она кинется паковать чемоданы?», - разочарованно проговорил мозг, пока он разглядывал каждую ресницу на застывшем в изумлении лице. — Драко. Это… Как ты это представляешь? - выдавила из себя Грейнджер, явно зарубив на корню желание разнести эту безумную идею в пух и прах в своей дотошной поучительной манере мисс Я-Читала-Об-Этом. Она отошла от него на несколько шагов и неловко кивнула в сторону кухни, поспешно добавив: — Может, сядем и обсудим все по порядку? Драко сжал кулаки, ощущая новый прилив уже слившейся с ним воедино злости. Он старался воззвать к голосу разума, повторяя про себя: «Грейнджер права, надо все просчитать. Она права. ПРАВА. Не упрямься». И слизеринец уже было шагнул вперед, как вдруг все тело сковал протестующий паралич, не позволяя двинуться с места больше ни на дюйм. Драко старательно выдохнул, прилагая колоссальное усилие, чтобы расслабить мышцы, но бушующий в крови гнев не давал ему это сделать. «Да блять!», - выругался он про себя, сжав крепко челюсти, чтобы не брякнуть чего ни попадя Гермионе. Наверное, со стороны он выглядел неуравновешенным. — Драко?… - голос Гермионы звучал опасливо, словно она вся внутренне собралась, готовясь предпринять любые действия на случай… Рука на тонкой шее. Из горла вылетают задушенные хрипы. Красное лицо с вытаращенными глазами. Малфой содрогнулся и отпрянул назад, как от удара хлыстом. Платиновые волосы упали на лоб, когда мужчина слегка опустил голову вниз. Мерлин. Он не мог управлять собой. Он старался. Честно. Но с каждым гребаным годом он все больше и больше становился похожим на своего отца. Безжалостного, бессердечного параноика, слетающего с катушек. — Ты доверяешь мне, Грейнджер? - медленно, словно он под огромной толщей воды, Драко поднял на неё хрустальные, ничего не выражающие глаза. Гриффиндорка, оправдывая название своего факультета, бесстрашно шагнула в его сторону - совсем сумасшедшая - и воинственный огонек вспыхнул на дне ее глаз. — Да, иначе тебя бы тут не было. Как и… всего остального. Её щеки покрыл легкий румянец от воспоминаний (явно об их непристойном поведении в стенах ее кабинета), но Гермиона храбрилась, удерживая взгляд на остром лице и ни на секунду не отводя его, словно знала: стоит дать слабину, и за этим незамедлительно последует проигрыш. — Ты про секс? - Драко криво ухмыльнулся, но глаза оставались такими же до жути бесстрастными. Шутка вышла механической, пошлой, издевательской, но Грейнджер стоически вынесла и этот удар, просто сказав: — Да. И про него тоже. Она упрямо пробивала что-то. Кромку многовекового льда внутри него. Планомерно. Методично. Не уступая, но и не перегибая палку. Малфой почувствовал, как пелена возникшей из ниоткуда ярости постепенно спадает. Обеспокоенность на лице Гермионы четко проступила из дымки, выходя на первый план в картине реальности. В легкие начал поступать кислород. Окаменевшие мышцы словно бы разморозили, тело вновь обрело былую подвижность, и Драко, будто вырвавшееся из капкана чудовище, молниеносно подошел к Грейнджер и приобнял ее. Запах. Волосы. Волосы. Мир снова встал на прежние рельсы, и теперь Малфой чувствовал, что может жить, думать. Дышать. — Спасибо, - рокочущим голосом проговорил он, не совсем отдавая себе отчета в том, за что именно благодарил гриффиндорку: за то, что не бросила его, или за то, что рискнула и вытянула за руку из овладевшего им безумия. Они так и прошли на кухню, прильнув друг к другу. Драко устало, но тепло улыбнулся при виде заботливо расставленных чашечек, пузатого чайника, из носика которого струился пар, и глубокой тарелки с печеньем. Все было выстроено согласно этикету, но с нарушением почти всех его правил. И вот это самое обстоятельство оказалось самым нужным спусковым механизмом - тем, что успокоило Малфоя окончательно. Он не «дома». Он может расслабиться. — Грейнджер. Это очень мило. — Эм. Спасибо. Ему не хотелось выпускать её из объятий. Пусть еще один краткий миг продлится в иллюзии обретенного мира. Видимо, Гермиона была того же мнения, раз продолжала стоять, молчаливо прижимаясь щекой к его плечу. Она тяжело вздохнула, и в эту самую секунду Драко захотелось прижать её к себе еще крепче и никогда не размыкать рук. Он уже скучал. Кажется, Малфой только что осознал, что означает тосковать по человеку, который прямо сейчас находится рядом с тобой, обнимает тебя, но внутри нет радости от близости. Лишь тупая боль. Сердце сжимается в комочек, потому что знает что-то, в чем ты сам боишься себе признаться. Слизеринец тряхнул головой, отгоняя от себя горькое предчувствие, и, расцепив объятия, сел за стол. — Что за чай? - по-светски спросил он, будто вел беседу о погоде в кругу английских лордов. Грейнджер налила ему и себе горячей жидкости, пододвинула сахар, молоко, попутно объясняя: — Это китайский, его нам, то есть, Рону, подарили. Знаешь, я не очень разбираюсь в этом. Она плавно перетекла на свой стул, видимо, вспомнив о муже, или почувствовав неловкость от того, что упомянула его имя в разговоре со своим любовником, но Драко было глубоко плевать на Уизли. Рыжий в прошлом. И точка. Это все, что его заботило. — Что ж, - наигранно задорным тоном протянул Драко, желая чуть сбавить градус нарастающего напряжения, и попробовал горячий напиток. - М-м-м, весьма недурно. Разумеется, он соврал. Моча гоблина, вероятнее всего, оказалась бы вкуснее. А впрочем, каких изысков Драко следовало ожидать от рыжего идиота? — Правда? - выдохнула Грейнджер и слегка улыбнулась, а плечи её расслабленно опустились. Драко уверенно кивнул, но чашку отставил, переводя внимание девушки на то, что действительно сейчас важно. — Так что ты хотела обсудить? Как я это представляю? - после сосредоточенного кивка гриффиндорки, Драко начал размышлять вслух о том, о чем еще ни разу не задумывался в своей голове. - У меня есть дом в Антибе. Дети могут учиться в Шармбатоне, там принимают с девяти, да и пока они маленькие, будет гораздо проще переехать. Ты можешь перевестись в Министерство Магии Франции, уверен, если переговорить с Министром и Поттером, то они составят тако-о-ое прошение, что за тебя еще будут дуэли между французскими отделами. Что насчет меня… В Париже весьма стабильно идет работа моего центра по противодействию воздействия темной магии. Так что… Думаю, всё вполне реально. Грейнджер смотрела на него вдумчиво. Будто бы действительно размышляла над его совершенно чокнутой идеей. Драко хотел добавить, что у них будут помощники в виде эльфов, но решил сохранить остатки достоинства и не показывать то, насколько он сейчас взволнован, раз старается убедить её во что бы то ни стало согласиться на этот план. «Ага, подкупая Грейнджер домовиками, умно-умно». — А твоя жена? - темные прямые брови Грейнджер нахмурились. - А наша работа сейчас? И… Рон очень привязан к детям, он ни за что не допустит того, чтобы они были вдали от него. «На-ча-лось. Сейчас она еще приплетет сюда своего дружка Поттера, которому ей нужно подтирать задницу до самой старости!», - зло откомментировал мозг, но ни один мускул на лице Драко не дрогнул. Он знал, что подобные вопросы последуют. Это ло-ги-чно. Малфой с напускным равнодушием пожал плечами и проговорил: — Мы можем приезжать. Он может приезжать. Без проблем. Но Грейнджер, словно проигнорировав его милосердные слова, сказанные в адрес Уизела, нахмурилась еще сильнее и едва слышно, словно боясь того, что слетает с её губ, прошептала: — Драко… Астория умирает? Блять. Он не знал, что такой прямой вопрос, который просто не принято задавать в его кругу, ударит так сильно по его нервной системе. Слизеринец прикрыл глаза и на одном глубоком выдохе, сопротивляясь естественному желанию отшутиться или отпустить колкость, как он делал всегда в подобных случаях, произнес всего одно слово: — Да. Повисло тяжелое молчание. Малфой разлепил веки, потянулся к чашке, чтобы сделать хоть что-то в такой осязаемой тишине, отхлебнул янтарную жидкость и поморщился. Он совершенно забыл, что это нельзя пить. Поймав тот самый отвратительно-сочувствующий взгляд Грейнджер, он иронично вздернул брови вверх: — Что? Да, я тебе соврал. Это пойло и близко чаем не назовешь. — Я это поняла, - ласково - черт бы её побрал! - проговорила Гермиона и развернулась к нему всем корпусом. - Драко. Едва заслышав этот нравоучительно-жалостливый тон, Малфой внутренне ощетинился, а внешне только покачал головой и выставил руку вперед, останавливая дальнейший - наверняка весьма увлекательный - монолог самой умной волшебницы столетия. — Нет. Не начинай, Грейнджер. Лучше скажи, что ты думаешь о моем предложении, а лучше - что ты хочешь. Гермиона замерла с приоткрытым ртом, а затем, глядя куда-то в сторону окон, достаточно миролюбиво проговорила, тщательно подбирая каждое слово: — Это… интересная идея, Драко. И мне кажется, все, что ты описал… осуществимо. Просто нужно немного… подождать. «Вау. Неужели она действительно научилась не лезть прямо на амбразуру, а стала практиковать ведение диалога на уровне политических переговоров? Браво, Грейнджер», - мысленно произнес он без восторга в голосе, предчувствуя во всем этом какой-то подвох. — «Немного» - это сколько? - по-деловому холодно произнес Драко, просверливая дыру во лбу у Грейнджер, но та все еще отказывалась пересекаться с ним прямым взглядом. — Не знаю, но… я думаю, я должна подготовить своих детей к этому. А ты - своего сына. Скорее всего, он не будет в восторге, если после того, как… - гриффиндорка замялась на полуслове, глаза забегали из стороны в сторону, а морщинки на её лбу выразительно кричали о её беспомощности в данный момент. — … «как его мать умрет», давай называть вещи своими именами, - достаточно хлестко ввернул Драко, наконец, получив во владение карие глаза с легким оттенком осуждения на дне радужек, а затем безжалостно продолжил. - Ведь она действительно умрет. И после этого, я сразу приведу в дом другую женщину, верно? Это ты хотела сказать? Драко потряхивало изнутри. Колотило, будто от морозного ветра, гуляющего в душе от произнесенных слов. Он не понимал, зачем говорит такие вещи, зачем хочет показать Грейнджер, что он мерзкая сволочь, рассуждающая о смерти матери своего ребенка и жены, с которой прожил несколько лет, так, словно речь шла об уборке разбившегося бокала, осколки которого просто следовало убрать подальше. И только-то. — Да. Это, - пораженно выдохнула она, бегло оглядывая Драко таким взглядом, что Малфою сделалось не по себе, и от безысходности он, сделавшись еще мрачнее, бесцветно отчеканил: — Ему придется смириться. Это жизнь. Губы Грейнджер сложились в бесшумном «Мерлин», она уставилась в стол, закусив от напряжения губу. Она явно усиленно думала над чем-то. Затем вскинула на него пылающие глаза, и жарко зашептала, будто боясь, что может разбудить кого-то: — Драко, это серьезно! Нам в любом случае нужно время, чтобы действительно осуществить этот план! А что если мы все сделаем, переедем, и окажется, что… ты передумаешь! Например? Что тогда? — Тогда я повторю тот же вопрос, что уже задавал, - Драко наклонился максимально близко к её лицу и убийственно низким голосом проговорил. - Ты доверяешь мне, Грейнджер? — Да, - моментально ответила она и распахнула глаза, словно бы удивившись такому скорому ответу, слетевшему с её губ быстрее, чем она успела бы «поразмыслить» над этим. «Ненормальная!». Драко не мог не улыбнуться. Эта невинная Грейнджер. Его Грейнджер. Неужели она и вправду, по-настоящему, сможет стать частью его жизни? Неужели она будет засыпать и просыпаться рядом с ним каждый день? Неужели есть шанс? — Я не передумаю, - твердо произнес он, зная, что это действительно так. Они потянулись друг к другу, поддавшись естественной силе притяжения, возникающей между ними всякий раз, стоит им оказаться так близко. Драко обхватил ладонью её шею, большим пальцем поглаживая нежную кожу щеки, а второй рукой притянул её к себе за талию, увлекая хрупкое женское тело к себе на колени, и поцеловал. «Наконец-то». Грейнджер тут же зарылась пальцами в его волосы, отвечая со всей страстью, на которую только была способна. — Скучала по мне? - удовлетворенно промурчал он, наслаждаясь каждой клеточкой ее вмиг опьяневших глаз и едва слышного стона, вылетевшего из самой груди: «Да-а-а». Грейнджер определено точно сведет его когда-нибудь с ума. Но это того стоило.