Как соблазнить шефа, купить шампанское и не облажаться

— Ебаный Новый год, ебаное шампанское, ебаные гирлянды… — бормотал я себе под нос. В морду бил ветер, снежинки залетали в глаза, как иголки. — Ебаная зима. Один я неебаный. Блядь. Я остановился, чтобы поправить шарф, бросил взгляд на витрину магазина мужской одежды. Это был мой третий месяц без секса. Поэтому, наверное, манекены показались охуеть какими горячими. Ну а что? Плечи широкие, смокинги, галстуки бабочки, пластиковые морды. И ни одна из этих морд мне не скажет: “Между нами все кончено”. В жопу себе свое “кончено” засунь, ясно, Данечка?! — Ебаные манекены, — припечатал я и почесал дальше на корпоратив. Нет, вообще мог бы и не ходить. Но тогда Данечка сообразит, что я из-за него не пришел, подумает, что я слабак. Хуй ему. Приду и буду там жизнью наслаждаться, понятно? Понятно?.. — Ебаный гололед, — пожаловался я столбу, за который только по счастливой случайности успел ухватиться и не удариться носом об асфальт. Плюс у корпоратива, на который я ебал ходить и лучше бы остался дома, был один. Зато внушительный. Молохов. Р-р-руслан. Совершенно невероятно красивый мужик, как будто молодой Сталлоне из фильма “Рокки” родил его от Джонни Деппа, а рядом стоял Бред Питт и все это дело благословил. Молохов был сео и совладельцем компании, где и я, и Данечка работали. Только я — простым офис-менеджером, а он — сначала прогером-джуном, а сейчас, спустя пять лет, — аж целым тимлидом. И, сразу после повышения: “Между нами все кончено, ты сам все понимаешь”. Не того полета птица Данечка стал, чтобы меня трахать. Конечно, куда я ему теперь, со своим свиным рылом, да в прогерский ряд. Найдет там себе бабу с сиськами или мужика подороже. Который разбирается в красном вине, Кафку читал и рылом вышел. Ну и иди ты на хер, Данечка. Просто иди на хер. Спускаясь в метро, я случайно задел плечом какого-то мужика в костюме Деда Мороза, который волок елку. Мужик пошатнулся, я удержал его за плечо. — Извините. — На хуй иди! — хриплым голосом рявкнул он, и у меня нос немного обуглился от перегара из его рта. — Смотри куда прешь, гандон! С Новым годом, блядь. — Сам гандон, — с чувством ответил я и поспешил дальше. Настроение немного улучшилось. Нет, я, конечно, мог бы не идти на корпоратив. Но… во-первых, Данечка. Во-вторых, я, сука, офис-менеджер. Обычно офис-менеджер — это девка, которая заказывает в офис всякую хуйню от печенек до туалетной бумаги, хозрабочими и уборщицами командует (ах, простите, клининг-менеджерами), обеды-завтраки-перекусы организует и прочей фигней занимается, чтобы прогерам, которые стоят в месяц как десяток яиц Фаберже, лучше работалось. Ну, вот это я. Только не девка. Со стороны кажется, что работа не бей лежачего, но не тогда, когда офисов много. И программистов — дохуя. Как тараканов. Пиздецки дорогих тараканов, каждому из которых надо угодить и за каждого из которых мне открутят голову, если вдруг кто-то вдруг решит уволиться, потому что тут ему не готовы заказывать веганские обеды, а где-то — готовы. Хуянские, блядь, обеды, я каждому готов заказывать, особенно — Данечке. Данечка, блядь. В груди тупо, по-бабски, кольнуло. Вроде как… идиотизм. Я ж в него влюбился вроде. Без вроде. Влюбился. Тупо. Мало того что гей, так еще и — влюбился. Мы не то чтобы были вместе-вместе, конечно. Так, трахались время от времени. С-с-сука, ладно. Я, блядь, планировал квартиру в ипотеку брать в том районе, который Данечке нравится. И, блядь, книжки эти его занудные читал. Ну, пытался. И в отпуск его хотел в конце января свозить, билеты купил в Стамбул. Думал, будем гулять, трахаться, котов уличных гладить. А хуй мне. “Мы не сошлись характерами, — заявил Данечка. — Ты не развиваешься, тебе ничего от жизни не надо! Ты… да ты когда в последний раз книгу в руки брал?” Иди ты на хуй, Данечка. Просто иди на хуй. Я потом пробовал его этого Кафку читать, типо он бы одумался, вернулся, а я весь такой охуенный — с Кафкой. Хуйня этот Кафка, если быть честным. И ты, Данечка, хуйня. Не говоря уже о том, что в головном офисе кто-то пиздит в женском туалете бумагу. Охуеть. Офис в Москва-Сити, зарплаты такие, что можно каждый день по три блока бумаги покупать и это не сильно отразится на бюджете, — и на тебе. Бумагу пиздят. А виноват — я. Потому что “бумаги в туалете нет опять, Валера! И в кладовке закончилась, каждый день новый рулон надо класть!”. Я, блин, и держатель с замком купил, и скрытую камеру (не настоящую, конечно, зато грозно мигающую красным огоньком) напротив двери в туалет повесил, и табличку “Ведется видеонаблюдение!” присобачил. Все равно пиздят. Уже два месяца. Что делать — ума не приложу. Может, поэтому Данечка меня и кинул? Никто не захочет встречаться с парнем, у которого главная проблема на работе — спижженная из туалета бумага. Это, блядь, не горячо ни разу. Не говоря уже о том, что я — Валера. Это ж диагноз, а не имя. И… иди ты на хер, Данечка. Вот просто иди на хер. — Выходить будете? Да что ж вы стали у двери? — грозно спросил женский голос. — Молодой человек! Мужчина! — Буду, — встряхнулся я. — С Новым годом. — Вы вагон задерживаете! — возмутилась тетка, нагруженная пакетами. Из одного грозно торчал хвост копченой скумбрии, из второго — оранжевый бок сетчатого мешочка мандаринов. Толкнула она меня так ощутимо, что я буквально вывалился из вагона на нужной станции. С Новым, блядь, годом. Джингл ебаный белс. *** К месту проведения корпоратива я приехал на три часа раньше официального начала. Потому что — кто-то на корпоративе отдыхает, а кто-то офис-менеджер или эйчар и занимается тем, чтобы всем было хорошо. Чтобы ресторан — по высшему уровню, ведущий — без дебильных шуток, музыка — хорошая, еда — вкусная, алкоголь — много, но… такой, безалкогольный. Вино там какое-нибудь столовое. Коктейли слабые, зато чтобы их эффектно смешивал улыбчивый бармен. А то знаем, проходили. Отковыривай потом этих программистов от унитазов, половина пить не умеет — вообще. Ботаны, блин. Иногда мне казалось, что ко мне как к офис-менеджеру мало претензий в основном потому, что я выгляжу так, как выгляжу. Сложновато наехать за отсутствие веганского обеда или из-за того, что в переговорной закончились маркеры, на… ну, на меня. Вежливо попросить — можно. Мне кажется, у прогеров на меня что-то типо генетической памяти срабатывает со школьных времен. Ну что поделать, похож я на чела, который может попросить закурить, потребовать пояснить за базар или просто.. хм… доебаться со скуки. Не то чтобы это грубое недоразумение и на самом деле я мирная фиалка. Нихуя вот. Как бы то ни было, с работой я справлялся. — Валера, у нас пиздец! — встретила меня Анечка громким истеричным криком. — Полный пиздец! — поддержала ее Лола. У обеих девушек глаза были — круглые. Обе — в нарядных платьях с блестяшками, в помаде, на каблуках. Красивые, в общем. И испуганные. Анечка и Лола работали в эйчар-отделе и обычно организовывали корпоративы, летние и зимние. Я — так, на подхвате. — Что случилось? — спросил я, скидывая пуховик и отдавая его в гардероб. — У нас алкоголя нет! — Че? — вылупился я. Ну а как еще отреагировать? Алкоголя у них нет. А у кого есть? Я знал, что обычно Лола и Анечка заказывали корпоративы “под ключ” в какой-то конторе, которая занималась всем, от меню до рок-группы. Работали они без сучка без задоринки, уже который год — ни одной претензии. С чего вдруг у них резко накрылся алкоголь? — У нас что, сухой закон приняли вдобавок ко всему? — предположил я самое очевидное. Ну а что? Я уже ничему не удивлюсь. Вот мало что меня бесит больше, чем Новый год. Холодно, мерзко, повсюду джингл ебаный белс. И вечно — дедлайн, жопа в огне. Корпоративы еще. Снег. И Данечка, который — иди на хер. Хотелось пойти домой, завернуться в плед и никого не видеть. А еще — пиздец как хотелось обниматься, целоваться, заниматься сексом и, сука, радоваться этой ебаной жизни. Как во всех этих рождественских фильмах про любовь. В отпуск в Стамбул хотелось не одному поехать. Но хуй. Вон — даже алкоголя нет. Все одно к одному. — Причем тут сухой закон! — вспыхнула Анечка. — Там машина, в которой везли алкоголь, врезалась в снегоуборщик! Все бутылки — разбились. Как. Как, блядь, можно врезаться в снего, мать его, уборщик?! Он что, такой быстрый и незаметный?! — Я не знаю! — возмутилась Анечка, увидев выражение моего лица. — У нас теперь алкоголя — нет! Корпоратив — провален! Нас всех уволят! — Да почему уволят? Давай я мотнусь куплю. Бюджет задним числом согласуем, я с этих умников деньги стрясу за ущерб. То, что у них водитель в снегоуборщик въехал, хрен замнешь. Лола и Анечка переглянулись, как будто такая идея им в голову до сих пор не приходила. Иногда мне казалось, что это — еще одна причина, почему меня до сих пор держали на этой работе. Вывести меня из равновесия мало что могло. Разве что Данечка. Иди на хер. — Валер, — наклонила голову Лола. — Ты… — Что? — Красивый такой в рубашке! Почему в этих хламидах безразмерных на работу ходишь?! У тебя вон плечи какие! И — ну-ка повернись… — Так! — хлопнул я ее по рукам, которые уже тянулись к моей заднице. — Вы мне скажите лучше, чего сколько брать. Джингл белс, мать его. Вот, думал про то, чтобы работу сменить. Грузчик-водитель, получите-распишитесь. Желания сбываются. *** Вообще-то, если бы я честно-пречестно загадывал на Новый год желание, и чтобы никто ничего не узнал, то я бы загадал, и чтобы вот правда сбылось… Ой бля. Даже думать про это стремно. Но, в общем, я бы загадал… Бля… В общем, любовь. Ужасно хотелось. Пиздец как. Чтобы меня любили, ага. Не в высоком смысле и не в том, как Анечка говорит, скидывая мне в телегу список алкоголя для покупки: “Валера, люблю тебя, что бы мы без тебя делали!” А в таком, чтобы рядом был кто-то, кто мной дорожит, и чтобы я этим парнем тоже дорожил. Чтобы мы друг друга любили. Когда я об этом думал, представлял кого-то высокого, смуглого и темноглазого, может, немного старше меня, с красивой улыбкой и раскачанной задницей. С кем можно перетереть за футбол или мою любимую “Лигу Легенд”. Посмотреть сериал или мотнуться куда-нибудь на выходные, хоть в Стамбул, хоть в Коломну. В поход пойти, в спортзал — да куда угодно! Актива, ага, потому что — страшный секрет — в постели я обожал быть снизу. Но это все неважно, на самом деле. Просто хотелось чего-то своего, и если это “свое” у меня сложится с тощим мелким блондином, или пухлым рыжиком, или с кем-то, кто терпеть не может быть сверху и “Лигу Легенд” — плевать. Мы бы как-то приспособились, было бы желание. Обоюдное, я имею в виду, а не как у меня и Данечки. Очень хотелось семьи, наверное. Жить там вместе, кота завести, это обязательно. Ну, я — кота, а он — кого хочет. Мало ли, вдруг кто-то от ручных крыс тащится или от тараканов. Я бы привык. Трахаться хотелось, целоваться утром, чтобы на шмотки его натыкаться по квартире и орать: “Бля, опять тут все раскидал, а мне убирай!” Ну, как-то так. У меня вообще простые представления про счастье, это Данечке, видимо, надо, чтобы там рядом с ним какой-нибудь охуенный хозяин жизни тусил. Мне хотелось совсем простых вещей, если быть честным, до дебилизма. У меня с ними не складывалось, совсем. Последние пять лет был Данечка с пере-сексом и недо-отношениями, до него — Олег, а раньше, еще когда я учился на первом курсе универа — Маша. Ну да, была надежда, что я не совсем по парням. Развеялась довольно быстро. А еще была куча одноразовых связей, про которые не стоило даже помнить. С женатыми тоже, ага. Правда, я про это уже потом каждый раз узнавал, так что было особенно противно. — Блядь, — выругался я, едва не въехав в снегоуборщик, который вырулил как будто из ниоткуда. Сердце ухнуло в пятки. — Ебаный снегопад, — выпалил я, вцепившись в руль до побелевших костяшек пальцев. — Ебаный джингл белс. *** — То есть как — у них было мало игристого?! — вспыхнула Анечка. — Ты с ума сошел? Мы стояли возле входа на кухню ресторана при отеле, где планировали отмечать корпоратив. Анечка готова была меня убить. Я… ну тоже вообще-то не на помойке себя нашел! — Я с ума сошел? Это вы с ума сошли! На хера вам пять ящиков?! Упоить в хлам всех прогеров и чтобы тестировщицы со шпилек наебнулись спьяну всем отделом?! — Ты меня будешь учить корпоративы устраивать? — воинственно прищурилась Анечка. Я примирительно поднял руки. — Слушай, ну шампанское — это же то же самое! Анечка застонала и побилась лбом об айфон. — Шампанское — не то же самое! Оно — дорогое! И элитное! — Че? — Ты купил “Советское шампанское”! Валера! Это другое! — Бля, Аня. Ты писала — “игристое, можно шампанское”! Пять ящиков! Вот — пять ящиков. Анечка потерла пальцами переносицу. Дальше я узнал все о том, что благородное игристое вино из французского региона Шампань не имеет ничего общего с “Советским шампанским”, которое произведено на “Минском заводе виноградных вин”. — Но тут написано “Премиум”! — тыкнул я пальцем в бутылку, хотя уже понял, что дал маху. — Валера… — мученически посмотрела на меня Анечка. Ну Валера. Ну допустим. Но зачем вот так вот на меня смотреть?! Кафка, шампанское, Данечка… еще и бумагу в туалете до сих пор пиздят! И Новый год этот ебаный! “Бубенцы, бубенцы радостно звенят…” — прозвучала песня из проезжающей мимо машины. На бампере красовалась наклейка “На Берлин”. Долбоебы, кругом долбоебы. Некоторые даже больше долбоебы, чем я. Хотя казалось бы, куда уж больше? Как я заебался. Ненавижу Новый год и зиму — особенно. — Может, мы еще успеем… — с сомнением протянула Анечка. — Ни хуя мы не успеем, уже восемь, — спокойно сказал я и вытащил из ящика бутылку шампанского. Премиум, не хухры-мухры. Бутылка приятно холодила руку и обещала скорое забытье. — Короче. На кухне скажи — чтобы сначала официантам выдали и на столы выставили нормальное игристое, а потом, если не хватит — вот это вот. — Когда не хватит, — поправила мудрая Анечка, а потом окинула меня взглядом и закусила губу. — Блин, красивый ты, Валера, сегодня. Даже орать на тебя не хочется. Хотя вообще — убила бы. Конечно, красивый. Хуле, я тут Данечке пришел показывать, что цвету и пахну без него. Еще бы не красивый. Че я, зря пять раз в неделю в зал хожу и альпинизмом занимаюсь? Мышцы у меня есть, вроде даже красиво все, когда я голый или вот в рубашке. А все, все, Данечка. Не для тебя ягодка росла. Я вздохнул. Бля, кого я обманываю? Как будто ему на меня не насрать. Строю тут из себя хуй знает что. В рубашку обрядился, брюки купил, туфли — нормальные, в нормальном магазине, который Данечка бы одобрил, а не “боже, Валера, ну не на рынке же одежду покупать!” Кафку этого ебаного купил. Полное собрание ебучих сочинений, которые теперь подпирают дверь на кухне, чтоб не захлопывалась от сквозняка. — Расстроился, да? — сочувственно спросила Анечка. — Ничего, может, оно… не такое уж и мерзкое. Может, никто даже не заметит! Она поморщилась. Я пожал плечами и принялся сколупывать с минского шампанского фольгу. Никто тебя, минское шампанское, не любит. Совсем как меня. Я взялся за мюзле. Ебал я такой джингл белс. Уволюсь на хер. Что я вообще из себя строю? Кафка, игристое, рубашка, туфли эти ебаные, которые уже натерли (кроссы с рынка меня так не подводили). Помедлив еще пару секунд, я вытащил из бутылки пробку. Заебало. *** Корпоратив шел своим чередом. Кто-то с кем-то болтал за небольшими круглыми столиками, расставленными в одной части зала, шумные девчонки-тестировщицы отплясывали перед сценой в центре, где девушка в красном нежно пела про “ласт кристмас ай гив ю ма харт”*. Закуски двадцати видов были расставлены на столах вдоль стен, рядом — бокалы с пока еще игристым. Бармены, которые мешали всякие порнстары и дайкири, стол, где учили всех желающих играть в покер. Идиллия, в общем. Как всегда. Через два часа подадут горячее, а до того — Руслан Молохов, сео, скажет речь, а я, если подойду поближе, смогу полюбоваться на его задницу. Неприлично красивый он все-таки. Таких не бывает. Огоньки, елка и все такое. Все, вроде как, было в порядке, от меня ничего не требовалось. Ну, до тех пор, пока веселье не закончится, и не настанет время разбираться с рестораном, с ведущим, с кухней, с еще каким-то пиздецом… Но это потом. Я бы, может, наслаждался вечером тоже, если бы не… Я глотнул шампанского прямо из бутылки, поймал чей-то удивленный взгляд. Ой, да похер. Когда шел на этот корпоратив, думал — щас весь такой охуенный, как зайду, Данечка как меня увидит, как у него встанет, как он поймет… Данечка увлеченно болтал про что-то с парнями из его отдела и на меня не смотрел от слова совсем. Настроение было — слезливое. Я винил в этом минское шампанское, которое пил прямо из горла, оправдывая обидное “быдло”, которое Данечка как-то бросил мне в пылу ссоры. Ну, он потом извинился. Но осадочек-то остался. Еще и это минское шампанское. Ну вот откуда я мог знать про такое коварство?! Вводят потребителей в заблуждение. И опять я — быдло, получается. В вине не разбираюсь. Ой, на хер. Джингл ебаный белс. *** Минское шампанское хорошо пилось, мягко так. Огоньки на стенах, на потолке и на елке уютно мигали. Я подошел и потрогал пушистую елочную ветку. Пластиковая, не интересно. Изо рта вырвался разочарованный вздох. — Ты что, надрался?! — прошипела мне в ухо какая-то девушка, цепляя меня за локоть. — О, Анечка! — обрадовался я. — А я-то дума… ду-у-умал, где ты! Язык немного заплетался. — Валера! Ты надрался в сопли на корпоративе! Как быдло! — Я не быдло! — обиженно воскликнул я. — Я хулиган. Анечка осеклась и обвиняюще засопела. — Слушай, да все хорошо. Ща пока все закончится, я протрезвею. Это ж шампанское! Меня отпустит через полчасика. Комната кружилась. Было так спокойно. — Валера, блядь! Закусывай! — предупреждающе произнесла Анечка и пригрозила мне пальцем. Ну, может, двумя пальцами. — Компания “ЛайтСофт”, как настроение? — радостно заорал ведущий, забираясь на сцену. — Предлагаю вам не разбредаться, потому что уже через десять минут слово возьмет директор Руслан Молохов! О, Молохов! Я свистнул и огляделся. Бля. Это ж не рок-концерт, тут не надо свистеть, когда объявляют, что скоро на сцену поднимется горячий мужик. Блядь. Я надрался. На корпоративе. Как быдло. Блядь. Я тряхнул головой, надеясь, что комната перестанет кружиться и я вынырну из приятного тумана, в который меня погрузило шампанское, сделанное на “Минском заводе игристых вин”. Да хорошее шампанское, что им всем не нравится? Подняв голову, я встретился взглядами с Данечкой, и закрыл лицо рукой. Блядь. Я поспешил к выходу, на воздух, чтобы немного прийти в себя. Остановился на крыльце, снова приложился к шампанскому. В бутылке еще оставалось, но… уже немного. Стало грустно, и это — плохо. Я за собой замечал такое, мне пить вообще нельзя. Я сразу грустить начинаю, проситься “на ручки”, вот и сейчас… Ладно. Все будет заебись. Корпоратив этот блядский пережить, потом — Новый год ебучий, когда все такие счастливые, парочками, семьями и кому-то нужные, в отличие от меня, а потом… сука, там же дальше день Валентина, да ебать в рот это все, не год, а пиздец... Стало так себя жалко, что я шмыгнул носом. Хотя — всегда можно свалить это на мороз. Опять приложился к шампанскому. Иди на хер, Данечка. Рядом на крыльце стоял мужчина в черной дутой куртке, в накинутом на лице капюшоне. Печатал что-то в телефоне, потом ругнулся, сунул телефон в карман. Чувак, тебя тоже кинули? Как я тебя понимаю. — Глотнешь? — протянул я ему бутылку. — Что? — мужчина обернулся ко мне. — Тебя же тоже кинули? — спросил я, пытаясь рассмотреть лицо, но спьяну это было сделать проблематично. — Пиздец, а? — Ну… — протянул он. — Можно и так сказать. Ляма на два меня кинули, — вдруг выпалил он. — С-с-сука! — Глотни, — сочувственно сказал я. Ляма на два — это сильно. Разводится что ли — и жена все отсудила? Почти как Данечка, только тот ничего у меня не отсудил, нервы только вымотал. Мужчина замер. — Глотни, — убеждал я. — Новый год же. Пауза. — А давай, — решился мужчина. Голос приятный, жалко, что натурал. Почти все красивые мужики — натуралы. Ну, в целом, почти все мужики натуралы, а те, что не натуралы — тем я не нужен. Обидно, блин! Хотя я и натуралам не нужен, так что — какая разница? — Это что, шампанское? — Минское. Не настоящее, — уточнил я, выныривая из своих невеселых мыслей. — Пойдет, — он забрал у меня бутылку, приложил горлышко к губам, запрокинул голову и сделал несколько глотков. Ого! Похоже, не у одного меня сегодня настроение пиздецовое. — Закончилось. Прости. Голос звучал смущенно. — Я знаю, где достать еще, — заговорщицки сказал я. — Там на кухне — пять ящиков, но нам можно только минское шампанское, потому что забугорное игристое — для прогеров, им надо самое лучшее, чтобы не выебывались. Мужчина ничего не ответил, может, раздумывал, и я схватил его за рукав, потащил в обход здания — Пошли, там… — Руслан! Вот ты где! Потенциальный собутыльник вырвался из моей хватки, и я с сожалением посмотрел на то, как он пожимает руку какому-то своему знакомому. Ну ладно, ну и пожалуйста. Один на кухню схожу, мне больше достанется. — Эй, ты куда! Я уже шел в обход здания отеля ко входу на кухню и не мог бы поручиться, что голос мне не чудится. Правильно, хорошо, что его отвлекли. Я, конечно, был пьян, но не настолько, чтобы не почувствовать подкрадывающийся пиздец. Мужчина, который стоял рядом со мной на крыльце, явно был натуралом (потому что большинство мужчин, с которыми можно столкнуться на любом крыльце, кроме крыльца гей-клуба, — натуралы), у него был приятный низкий голос, он был высоким, а руки, которые выхватили у меня бутылку, — крупными и смуглыми. Лица вот я не рассмотрел, но это ладно. Не настолько я напился, чтобы не почувствовать, что надо съебывать. Только запасть на натурала мне не хватало. А я ж западу, я влюбчивый. И пьяный. А мне даже трезвому вообще много не надо. Пальцем помани, скажи, что я хороший. И все. Как итог — иди ты нахер, Данечка. Ебаный джингл белс. Я пробрался на кухню и с независимым видом умыкнул оттуда еще одну бутылку. Завтра мне будет за это стыдно, но это будет завтра. Пробка жизнерадостно вылетела из бутылки и ударилась в потолок. Вот, это я понимаю. Когда я вернулся в зал, где проходил корпоратив, там все было по-прежнему. В смысле — никто не умер, ничего не разнес, Анечка и Лола бдительно следили за происходящим. Ну и хорошо. Я глотнул немного шампанского. Главное — к полуночи протрезветь, когда надо будет в работу включиться и помочь девчонкам. — С Новым годом “ЛайтСофт”! — раздался голос ведущего. — Сейчас вас поздравит Руслан Молохов, исполнительный директор! Зазвучали довольно доброжелательные аплодисменты, и я заинтересованно подался поближе. Руслан Молохов — тут надо смотреть, а не слушать. Иногда мне хотелось подняться выше по карьерной лестнице только ради того, чтобы работать с ним, а не с его замами. Хотя какой карьерный рост у офис-менеджера? Вот и Данечка то же самое сказал. По работе я с Молоховым вообще не сталкивался, не того я полета птица. Так что посмотреть мог на него обычно только в лифте, в коридоре где-то, или вот на корпоративе, хотя он все равно приезжал туда максимум на час, а потом уезжал по своим важным директорским делам. Молохов — красивый! И умный, наверное, потому что он исполнительный директор и все такое. Не то что я. Его бы Данечка не бросил. — Всем привет, — поздоровался Молохов со сцены тихим спокойным голосом, пока я облизывал взглядом его фигуру. Широкие плечи, брюки, рубашка — это потому что на корпоративе дресс-код “коктейльный”, так-то он обычно в джинсах и серых толстовках ходит. И выглядит как какой-нибудь спортсмен, а не директор. Высокий, плечи широкие, кожа смуглая, глаза — карие, нос прямой и крупный, волосы короткие, ежиком. Задница. Пиздец какая охуенная. Ну бля, ну нечестно быть таким красивым. — Отдыхайте, — тем временем закончил Молохов, — мы заслужили такой праздник. Пока Молохов говорил, было тихо, и я решил, что этим хорошо бы воспользоваться. — В женском туалете кто-то пиздит бумагу! Все вдруг уставились на меня почему-то. Блядь. Я что, правда это сказал? В толпе я безошибочно отыскал Данечку, смотрел он на меня так, что стало больно. В смысле — совсем не с вожделением и не с отчаяньем из-за того, что проебал такое сокровище, как я. А как-то… “Слава богу, мы расстались раньше и никто не знает, что я вообще с этим долбоебом близко знаком”, — такой был взгляд. — Что? — спросил Молохов в микрофон. Невозмутимый, как скала. — Кажется, кто-то перебрал! — рассмеялся ведущий. Я глотнул еще шампанского, посмотрел на Анечку с Лолой, которые готовы были дружно хлопнуться в обморок, а потом прийти в себя и меня прибить. — Кто-то пиздит из женского туалета бумагу! — громко сказал я и грозно окинул взглядом собравшихся: — И я найду — кто! От меня не спрячешься. Спасибо за внимание. Ведущий что-то пошутил, певица затянула про “Ол ай вонт фор кристмас из ю”**. В общем, корпоратив как-то пошел своим чередом. Ладно. Все равно же увольняться собирался. — Валера, ты дебил? Вот ты мне честно скажи! — заорала на меня возникшая из ниоткуда Анечка. — Ты что тут устроил?! — Я не дебил, у меня сердце разбито, — честно пожаловался я. — И на работе проблемы. — Потому что ты дебил! Отдай бутылку! — схватилась она за минское шампанское. — Это обезболивающее. Отбившись от Анечки, я снова глотнул, потом тряхнул головой и поспешил к выходу из зала, на воздух. Снаружи курили несколько человек, я снова приложился к бутылке. Завтра будет стыдно, сегодня мне море было по колено. Хотелось приключений и если не любви — то хотя бы какой-то радости. Я, наверное, так довольно долго стоял, потому что замерз, в рубашке-то. — О, ты тут! — позвал мужской голос. — Дай глотнуть. Мой несостоявшийся собутыльник! — Бери, — не глядя протянул я руку. — Там еще много. Шампанское у меня забрали. — Говоришь, туалетную бумагу ворют? — серьезно спросил он. Хоть кто-то воспринимает мои проблемы на работе без хиханек и хаханек! — Уже два месяца, — пожаловался я. — И ничего ж не сделаешь, пока за руку не поймал! — Камеры пробовал поставить напротив двери? — Денег на них не дали. Сказали — ерунда. А на туалетку тратиться — не ерунда! Вот ты цены на туалетку — видел? Семьсот рублей за блок! А ее всю пиздят! По миру пойдем! Собутыльник закашлялся. — Ты там ржешь надо мной? — угрожающе обернулся я к нему. — Отдай бутылку! — Я не ржу! — Смотри мне, — пригрозил я, с завистью глядя на его теплую куртку, и особенно — на капюшон, накинутый на голову. — А поехали тусить? — Что? — Тусить! В клуб там, не знаю. Рассвет встречать. В баню! Точно, в баню поехали. Или на такси кататься по ночной дороге, чтобы на украшения смотреть в городе! Потом в бар можно. И на Красную площадь гулять. Поехали? — Э-э-э… — Да поехали! Тебя кинули, меня тоже — надо развеяться. Молчание. — Там корпоратив в ресторане, не забыл? Там вроде как… тусят. — Да там скучно! При коллегах же — не напьешься. — При этом ты в дрова, — заметил собутыльник. — Будешь обзываться — заберу шампанское, — пригрозил я. — А оно — минское! Иностранное! Да поехали! Тебя на два ляма кинули, это ж пиздец. Меня кинули. Стоп, — в душу мне закрались нехорошие подозрения. — А ты не прогер, случайно? — Э-э-э… нет. — А, тогда заебись, ненавижу прогеров. Стой. А Кафку любишь? — Нет. А надо? — Не надо! Поехали! Я сейчас такси вызову… О, дай-ка глотнуть… Хорошее шампанское, что Аньке не понравилось? Ну и что, что минское. У каждого свои недостатки. Блядь! Я чуть не упал, и собутыльник меня подхватил за плечо. — Джингл ебаный белс, — пробормотал я, потому что — высокий мужчина с низким голосом и теплыми руками удержал меня от падения. А я — влюбчивый. И дебил. — Где твоя куртка, в гардеробе? Номерок дай. Я задохнулся и забрал у него бутылку. Сделал несколько глотков, чтобы успокоиться. Джингл ебаный белс. *** Пробуждение утром было больше похоже на воскрешение. Я поморщился, потому что голова болела даже от дыхания. Ебаное минское шампанское. Сука. Теперь я понял, понял, почему надо было покупать нормальное игристое! Хотя… там дело в количестве, наверное. Ну, я хотя бы лежу в своей постели, дома, а не замерз под забором где-то. И под столом на корпоративе не уснул. Это плюс. Я сглотнул сухим горлом и поморщился. Убил бы сейчас за латте — лучшее средство от похмелья. Надо доставку заказать. Я потянулся вправо, где стоял возле кровати стул. Туда я скидывал обычно комиксы, которые читал перед сном, чипсы, которые любил погрызть в кровати, очки, которые носил дома, и телефон, с которым я не расставался. Стул не находился. Я открыл глаза, уставился в потолок. Что-то с ним не так было. С хрена ли он такой белый и… Блядь. Я сел и окинул взглядом спальню с белыми стенами, как будто сбежавшую из какого-то мебельного лакшери-каталога. Одеяло с меня свалилось, и оказалось, что я голый. Ну, не совсем, трусы на мне остались. Так, блядь. Что вчера было? Воспоминания хлынули в воспаленный мозг весьма бодро. Ой бля-я-ядь… Мне пизда. Я что, правда прервал речь Молохова, чтобы рассказать про то, что туалетную бумагу воруют?! Боже. Интересно, перед Новым годом имеет смысл искать новую работу? Или уже в январе? Я взялся за голову и застонал, а потом замер. Так, ладно. Я — долбоеб, это ясно. Данечка меня не просто так кинул. Но я — где? Помню, что уехал с корпоратива с тем мужчиной, которого встретил на крыльце и твердо решил, что мы просто потусим, а я уж точно не буду к нему приставать. Я же не такой гей из анекдотов, к которому натуралам запрещено поворачиваться спиной. Я нормальный. Но я — в чужой кровати. Почти голый. Хм… Раздались шаги, дверь открылась. Блядь. — О, проснулся. Привет. Есть хочешь? Или аспирина? Дома Руслан Молохов ходил в спортивных серых штанах и белой футболке. Выглядел он помятым, но явно свежее меня — видимо, выпил меньше. Белая футболка обтягивала красивую раскачанную грудь, тонкую талию. Мой взгляд прикипел к красивым рукам, с выступающими венами. Боже. Какой. Красивый. И белая кружка кофе, которую он сжимал пальцами. Хотелось бы, чтобы он этими пальцами меня сжал. Руку, там. Горло. Член. Стоп. Это что, я с ним вчера уехал с корпоратива?! Это — мой событульник, лица которого я не удосужился разглядеть?! — Ты нормально? Блевать будешь — там тазик под кроватью. Боже. Позор. Какой. Позор. Я оглядел себя и прикрыл грудь руками. Откашлялся. — А мы… хм… у нас… — Ничего не было, — успокоил меня Молохов. Не было? Как жалко… Если бы было, то… ну, было бы приятно. — А. Ну хорошо, — вежливо отреагировал я. — Я не гей, — спокойно пояснил Молохов. — Ясно. Ну конечно, не гей он. Я и не думал ничего. Был бы геем — мне бы все равно ничего не обломилось. Где я — и где божественно красивый и охуенно богатый исполнительный директор Молохов. — А мы… в баню ездили? Или в бар? Он хмыкнул. — Почти. Доехали до бара, ты там заказал игристое и принялся рассказывать про своего бывшего. Потом заплакал, так что в баню ехать передумал. — Бля-я-я… Я закрыл лицо руками. — А потом тебе захотелось “новогодних обнимашек, как у всех нормальных людей”, так что ты решил, что мы должны поехать ко мне и пообниматься. Так что… собственно, мы обнимались. В кровати. Ты еще собирался включить “Один дома”, но пульт от телека не нашел. — Блядь. Я надеялся, что если я Молохова не вижу — то и он меня не видит. — Так, говоришь, бумагу в женском туалете ворют? Это в каком из офисов? — спокойно спросил он. Блядь! Еще и это! Я ж еще и про бумагу выступил вчера. Я посмотрел на него через щель между пальцами. — Есть хоть одна причина, по которой ты меня не прибил? — охрипшим голосом спросил я. — Мне было весело, — хмыкнул Молохов. — И меня реально вчера кинули, правда, заказчики и — на деньги. Но ощущения тоже говно. — Что? — А еще, — мирно продолжил Молохов, — у меня ни одного знакомого гея. Так что было интересно узнать, что у тебя в голове. Так что там с бумагой? И кто тебе деньги на камеры не дал? Джингл ебаный белс. ЭПИЛОГ Декабрь — Я до Нового года смогу уволиться? — спросил я у Руслана, пока мы пили кофе у него на кухне. — Или поработать, пока вы замену не найдете? — На хрен тебе увольняться? — поднял он брови. — Тебе перечислить? — Да забей, — отмахнулся он и потянулся к ветчине. — Ты же с работой справляешься. Вот перестанешь справляться — поговорим. Так что там твой бывший? Он тебя реально перед Новым годом бросил? — Пошел он на хер, — с чувством сказал я. Январь — Ты реально со мной в отпуск поедешь? — вылупился я на спокойного, как танк, Руслана. — В Турцию? Мы сидели у него в кабинете, куда я теперь время от времени притаскивал ему веганские обеды. Любил он их, как выяснилось. У меня сердце колотилось, но я себя убеждал, что это — тупо работа. Я ж всем обеды заказываю. Ну, допустим, Руслану еще и лично приношу иногда, когда у него время есть на обед. Ничего такого. Мы как-то быстро подружились после того, как я затащил его в кровать обниматься. Преодолели все барьеры, так сказать. — Ты же сказал, у тебя два билета на конец месяца. — Ну… да. Я просто думал… — С бывшим своим ехать? — Да. — Ну смотри, я как раз хотел дня четыре выкроить в январе, в Стамбул — почему бы не сгонять. Котов уличных потискать, по городу погулять, симитов поесть. — Да нет, поехали! — поспешно проговорил я. — Все лучше, чем одному. Руслан кивнул. Март — Останови меня, — выдохнул Руслан мне в губы. Он прижимал меня к дивану в его гостиной, где мы собрались поиграть в “Лигу Легенд” на плейстейшн. Руслан вообще-то работал часов по десять-двенадцать в день, у него редко было время на безделье, но расслабляться иногда он предпочитал именно так — поиграть в какую-нибудь игрушку. Я был только рад составить компанию, даже если ехать надо было на другой конец города. — Да сейчас, — отбрил я, притягивая его к себе и обнимая ногами за пояс. Не знаю, как так вышло. Мы играли, а потом вдруг — начали целоваться. Мне казалось, после того отпуска в Стамбуле что-то случилось, может, все к этому шло. Руслан же был — любопытный ужасно. — Я не гей, — заявил он. — А я не трахаюсь с натуралами. Боже! — выдохнул я, когда Руслан поцеловал меня в шею. — Сделай так еще раз. Март — Ты мутишь с Русланом! — шокированно проговорила Анечка. — Т-с-с! Это не… Все не так! Он натурал, а у нас — просто секс. Я его смешу. Он говорит, со мной можно расслабиться, что я — спокойный. Иногда Руслану это нужно. Чтобы рядом был кто-то, кто не думает постоянно о работе, продажах, статистике, зарплатах и продукте. Зато, например, может забить ему холодильник продуктами. Я же в этом — профи. — Расскажешь все подробно! Кстати, — зашептала Анечка. — Ты не поверишь, что я сегодня видела. Была в головном офисе — и прикинь? Увидела, как главбух из туалета бумагу выносит! Опачки. Вот вы и попались, Леокадия Андреевна. Апрель — На кой хер ты подпираешь собранием сочинений Кафки дверь на кухне? — спросил Руслан, впервые оказавшись у меня в квартире. — Это долгая история. Знаешь… надо бы их выкинуть. Май Данечка догнал меня в коридоре после того, как я привез в их офис свежую партию канцелярки. — Слушай, Валер, я тут подумал… Я… я дебил. Может… Иди ты на хер, Данечка. — Не может уже, все. Все кончилось. Я, может, быдло, может, придурок, но не вафля. Снова на то, чтобы меня считали вторым сортом, я не подпишусь. И это не потому, что у меня есть Руслан. Мы просто... трахаемся. Немного дружим. Играем в плейстейшн, один раз ходили вместе в поход на выходные. И все. Июнь — Кота? — улыбнулся Руслан. — Ты решил завести кота? — Ну да. Завтра в приют поеду. Смотри, — я показал ему фотку одноглазого черного бандита. — Это — Барон. Мне кажется, он мой. Что думаешь? — Заводи, — пожал плечами Руслан. — Мне-то какое дело? Это же будет твой кот. Я закусил губу. Ну да. Ему-то какое дело? Июль — Валер, ты там где потерялся? — прозвучал в динамике телефона голос Руслана. — Я тут подумал, я не приеду, — выпалил я. — У Барона что-то с лапкой, так что… Я тут подумал, останусь с ним. Мало ли. Барон, совершенно здоровый, вылизывал свои яйца, развалившись на кухонном столе. — Ну ладно, — вздохнул Руслан. — А завтра? Завтра же корпоратив. Поедешь после него ко мне? Я прикусил губу. Я — не вафля. — Я, наверное, не смогу. Август — Какое, на хрен, уволился? — рявкнул Руслан, когда я зашел к нему в кабинет. — И почему я про это узнаю от своего зама, когда ты трубку перестаешь брать? Почему вот он такой красивый, а? Кареглазый, высокий, с сильными руками и обалденным членом. Руслан любит быть сверху, любит трахаться в непредназнченных для этого местах, любит, когда я ему подчиняюсь, любит меня продавливать под себя, как будто скидывает через секс избыток агрессии. А еще любит “Лигу легенд”, котов, сечет в футболе, ходил в спортзал и вообще — вот если бы я загадывал мужика и он вдруг сбылся, то это был бы Руслан. Нечестно! И больно. — Такое! — вспыхнул я. — Мы ебемся уже полгода, а мне такое серпом по яйцам! Я не могу больше, я же говорил! — Что? — моргнул Руслан. — Ты что несешь? Я думал, ты устал просто. Нет? — Я не устал, я — ебанутый! Я тебе с самого начала все вывалил! Я ебанутый и влюбчивый! Я не могу… вот так! Мне хуево! Я — про отношения, понимаешь? Я, блядь, выгляжу как козел, но мне все это — сложно! Руслан нахмурился. — Ты мне говорил, что тебе ничего не надо, кроме секса. Что ты задолбался с бывшим и сейчас ничего не хочешь серьезного. Я опустил глаза. — Ну, я пиздел, — пробурчал я. — А ты вообще — не гей. И, сука, охуенно красивый и богатый директор и совладелец фирмы, где я работаю офис-менеджером, мать его! Мне надо было на тебя вывалить, что я в тебя втрескался и готов был бы от тебя варить детей и борщи рожать, если бы мог? А то ты сам не догадывался! Глаза Руслана стали круглыми. Сентябрь — Валер, переезжай ко мне. Заебали уже все эти состыковки раз в неделю, — расслабленно уронил Руслан, пока мы валялись в кровати. Была суббота, у меня — выходной, а у вечно занятого Руслана дела какие-то ближе к вечеру. — У меня Барон, — покачал головой я, утыкаясь ему в подмышку. — А у тебя — диван кожаный. — Ну скажи еще, что Барон такую когтеточку не оценит. Переезжай. Разберемся как-нибудь. Октябрь — Барон, еб твою мать! Прибью! — услышал я сквозь сон злобный голос Руслана и поглубже зарылся в подушку. Сам виноват, знал, на что шел. Ноябрь. Осенью на меня вечно накатывало. Меланхолия какая-то, не знаю. Ощущалось как пмс у баб, если верить Анечкиным описаниям. Хотелось обниматься, слушать, что меня любят. Таких вещей. Идиотских. Не мужских совсем. Руслан с кем-то говорил по телефону, я куксился, глядя из окна на город. Было страшно, плохо, одиноко как-то. Стремные ощущения. Не пацанские. — Валер, ты голодный? — прокричал Руслан из гостиной. — Обед сможешь заказать? Веганский? Смогу, конечно. Делов-то. Я же в этом — профи. Я оформил заказ, пошел включать кофемашину. Если Руслан попросил обед, то от кофе тоже не откажется, это точно. Руслан спустя минут десять пришел на кухню, злой, как черт. Что-то там у него по работе не срасталось, его это бесило. — У тебя все хорошо? — спросил он, бросив на меня взгляд. — Ага, — встряхнулся я. — Точно? Я замер. — Обними меня, а? “Можешь сказать, что меня любишь? Ну, напиздеть, в крайнем случае,” — хотелось попросить мне, но это было совсем тупо. Мы про это не говорили. Да и — зачем? Вроде ведь живем вместе. Трахаемся. Готовим друг другу завтрак и стираем трусы в одной стиралке. Мой Барон подрал весь диван Руслана, Руслан — выкинул мои шмотки с рынка, купил взамен этого новые, но удобные, так что мне все нравилось. Я закрыл глаза, расслабляясь в руках у Руслана. Хорошо с ним. Несмотря на все сложности. Просто — хорошо. Какой-то он "мой". Такой, какой надо. Интересно, надолго ли. Руслан говорил, что у него вообще никогда не было долгих отношений, он от них уставал. Так что... может, у меня совсем немного времени. "Скажи, что ты меня любишь, а? Так хочется, чтобы мне хоть раз в жизни такое сказали. Ну, хоть неправду". — Бля, — выдал Руслан, щекоча дыханием мое ухо и гладя меня ладонями по спине. — Что? — улыбнулся я. Сейчас точно начнет рассказывать про свою работу. Я знал этот тон. — Так круто, что ты есть, — неожиданно сказал Руслан. — Меня так заебали сегодня в офисе, а я тебя сейчас обнял, и мне — так хорошо. Я все думал, что в этих отношениях находят, скучно же. А оказывается — так хорошо, что ты рядом, каждый день. И мне — не скучно. Вот с самого первого дня, когда ты отмочил все те фокусы, мне с тобой — не скучно. Даже когда мы вообще ничего не делаем необычного. Просто живем вместе или ждем доставку еды. Я тебя люблю. Очень сильно. Я прижал его к себе теснее и зарылся носом в плечо. Так правда бывает? Правда-правда? Со мной? — Я тебя тоже. Декабрь Джингл ебаный белс. Опять — зима, холодина, ебаный снег, ебаные мандарины, ебаная жопа в огне. Руслан не спит, злой, потому что тоже ебал весь этот Новый год вместе с кучей валящихся в это время дел. Корпоратив еще сегодня — ебаный. — Валера, у нас пиздец! — традиционно уже заорала мне в ухо Анечка. Я бы удивился, если бы нет. — Сейчас приеду, — вздохнул я. — Что там? — спросил Руслан, не отрывая взгляда от монитора. Мы сидели в его кабинете, он доделывал какие-то дела, я — просто зашел поболтать, потому что все равно был неподалеку от его офиса. И соскучился тоже. — У Анечки пиздец с корпоративом, но мы справимся. — Надеюсь на вас, — серьезно сказал Руслан. — Ты во сколько домой? — После двенадцати, как обычно. — Такси возьми обязательно, за руль не садись. — Да, мам, — закатил я глаза. — А по ушам? — поднял брови Руслан. — Люблю тебя, — улыбнулся я, перетянулся через стол и поцеловал его в губы. — Кстати, Руслан. Я там тебе запрос отправил. Согласуй, пожалуйста. — Что за запрос? Я вздохнул. — Кто-то опять ворует туалетную бумагу. Безобразие! Все-таки нужны камеры. Руслан закатил глаза.