Во веки веков, эти четыре легендарных, ужасных, последних слова:
Почему ты меня оставил?
Я по-прежнему верен себе, я взываю к каждому богу, как к волне:
Ты не оставишь меня в этот раз? Ты не оставишь меня?
Ты ведь не оставишь меня, правда?
Маленькая хижина тонула в сугробах, а над ней раскинул крылья глубокий и бездонный небосвод. Воздух был чист и прозрачен, как горный хрусталь, но обжигающе-холоден. Где-то вверху безразлично висела желтоватая тарелка полной луны — всюду абсолютный покой, абсолютная безмятежность. В хижине горел огонёк. В хижине на кровати сидел Ромео. Он не спал, нет, сон никак не шёл — Рома по самую макушку был полон не самых лучших мыслей, так что сну и не втиснуться было в его сознание. Казалось, что ночной покой почти физически давил на него. Ксара и Фред только вернулись из путешествия, но облегчение это принесло лишь временное. Весь вечер они просидели вместе, рассказывая о том, что повидали и где бывали, и впервые за долгое время было так радостно и хорошо, но в то же странно беспокойно. Тогда воодушевление и восторг от встречи затмевали собой все, и он смеялся, и болтал, и шутил вместе со всеми, но вот уставшие путники легли спать и он остался один. Если раньше общество его друзей гнало прочь лихие мысли и тоску, то теперь он остался один наедине с самим собой, а это всегда было страшнее всех бед для него. Его руки были крепко сцеплены в замок, но Ромео сжал их ещё сильнее, словно опоры искал. Он нахмурится, привычно потёр рукой нос и тяжело вздохнул. Какое-то время он сидел неподвижно, напряженно уставившись в пустоту, а потом принялся нервно теребить алую прядь волос, словно руки некуда деть было. Все тело вдруг показалось таким тяжёлым и громоздким, он как грозовая туча будто был в каждом уголке комнаты и заполнил все собой, а внутри, в чреве искрились молнии беспокойства, готовые внезапно вырваться наружу и испепелить все. И все бы сгорело. Друзья бы погибли, а дом бы был разрушен. Дышать стало тяжело от комка в горле. «Не плачь, идиот, только слабаки плачут!» — одёрнул он себя, но это не избавило его от напряжения. Когда-то Ромео много плакал, да даже не плакал — ревел, орал, не сдерживая себя и метался по всему дому, как дикий зверь, и сейчас ему было очень стыдно — видать из-за этого его друзья и думают уйти от него. Почему они не предложили ему пойти с ними? Почему не взяли с собой? Они говорили, что нужно же кому-то приглядеть за домом, но Ромео-то знал, чувствовал, что друзья просто не хотят его видеть. Им весело вдвоём, а он лишний. Что же! Он не будет проявлять слабость, раз его из-за неё не любят. Он очень боялся остаться один. Но мир живёт по закону «С нами — сила, слабых прочь», все презирают истеричек, и он успел убедиться в этом на собственном опыте. Сидеть становилось невыносимо. Ромео встал и принялся мерить шагами комнату — туда-сюда, туда-сюда, и по новой. Беспокойство вдруг обернулось жгучей злобой, а в сознании пылало лишь одно огненно-яркое слово — «ПОЧЕМУ». Почему все так сложилось? Почему он такой? Почему он даже с друзьями одинок и уверен в том, что друзья его вот-вот да покинут? А он возьмёт и изменит все, раз и навсегда! Несогласных, слабых и упрямых — вон, а он-то уж заставит своих друзей любить себя! Он же столько для них делает! Обычно спокойное лицо Ромео было искажено гримасой то ли бешенства, то ли тоски. Алые волосы, обрамлявшие сей лик пламенным ореолом торчали во все стороны — страшно бы было его увидеть сейчас. Но вдруг он остановился как вкопанный. Медленно-медлнено густые брови поползли вверх, глаза расширились, будто он увидел что-то жуткое, а руки напряженно сжались в кулаки. И в следующую же секунду он разом как-то поник, словно весь запал кончился. Ромео откинул волосы с лица и тихо, крадучись, подошёл к кровати Фреда. Тот спокойно спал, свернувшись калачиком и улыбался во сне как младенец. Наверное ему снилось что-то хорошее. А сейчас Ромео как никогда было нужно общество кого-то из друзей. Ксара не поймёт его, разозлится, что мол он её разбудил посреди ночи, поэтому его жертвой стал Фред. Ромео аккуратно положил руку другу на плечо и наклонил голову к его уху. — Фред… Эй, Фред, проснись… — Шепнул он, надеясь, что друг проснётся, но тот продолжал невозмутимо и крепко дремать. Ромео даже невольно позавидовал тому, как Фред спокойно спит. Его-то регулярно будили посреди ночи кошмары. Он немного подождал, пристально глядя на спящего друга, а затем бережно чуть толкнул его в плечо. Раз Фред не проснулся от его шепота, то пусть хоть так пробудится! И это сработало. Друг заворочался, заворчал и открыл ничего не понимающие голубые глаза. Пару секунд он так и лежал, видать не соображая, что творится, а потом наконец заметил нависшего над ним Ромео. Любой бы на его месте испугался, но Фред был не из пугливых. — Ромео? Это ты? — сонно промямлил Фред, — Что такое?.. Все в порядке? — кажется друг заметил тревогу на его лице. В ответ Ромео лишь чуть отошёл назад и жестом поманил друга к окну. А за окном, за толстым стеклом, бушевал буран. Поток снега был настолько плотный, что как лавина заметал все дороги, все поля, весь мир. Ромео и не заметил, как он начался, но теперь отчётливо слышал его гул. И как Фреду удавалось так безмятежно спать? Впрочем, он и сам только сейчас обратил внимание на то, что творится снаружи. Фред чуть помедлил — явно не хотел вылезать из уютной кровати, но помощь другу превыше всего. Он медленно и тихо, стараясь не разбудить спящую рядом Ксару покрался к Ромео. Три кровати стояли рядом, друзья были друг другу как семья. В иных обстоятельствах было бы, наверное, даже забавно видеть, как эта шпала бесшумно крадётся мышью. — Что случилось, друг? — глубоким сонным голосом спросил Фред, и тут на его недоумевающем лице блеснуло озарение. — Тебе опять одиноко? Ромео лишь кивнул, зажмурился и отвёл взгляд. Теперь он смотрел в окно, но углядеть там ничего не выходило, видно было только глубокую белую пелену. Да он и не пытался что-то увидеть — по необъяснимым причинам было страшно смотреть на друга, пусть и хотелось. И Ромео поборол этот страх — вот он резко повернул голову и взглянул прямо Фреду в глаза, а тот уже смотрел на него — видать все это время пытался поймать его взгляд. Он постоял так пару секунд, вглядываясь в лицо друга, и это его как-то странно успокаивало, словно наконец нашёл долгожданную опору. — Фред, а вы же никогда меня не оставите, правда? Мы же… Всегда будем друзьями? — голос Ромео прозвучал неожиданно надломленно-жалобно, и тени привычного командирского тона не было. Чудо! Великий и ужасный Рома ищет у кого-то поддержки. Услышав сказанное, Фред ободряюще улыбнулся, и эта улыбка внушала доверие и покой. — Конечно, ты же нам важен! Я тебя не оставлю. — уверенно откликнулся Фред. — Мы тебя не оставим. — И крепко обнял Ромео. Снег все ещё валил за окном, буря мела и злилась, но разве это кого-то беспокоило? Они были друзьями, они были вместе, все трое, сейчас и навек. Мистическая тревога ночи, когда все хорошее кажется таким неестественным и хрупким, таким далёким, неправдоподобным, наконец отступила. В объятьях Фреда дом снова стал домом для Ромео. Он обрёл покой - он не одинок.