Kioku no akumu

"Хочу заставить тебя страдать!.." – зловещая ухмылка. "Без друзей ты проиграешь!.." – издевательская угроза. "Не забывай об опасности отовсюду!.." – ехидный комментарий. "Ты говорила – тебе интересны люди!" – отчаянная попытка дозваться. "Они слабы! Они – ничтожество. Ты тоже", – прямо в лицо. "Не так!" – крик отчаяния. Знакомый зловещий смех, проводят концом хлыста ему от горла до живота. Больно и щекотно одновременно. Плюс внезапно осознаёт, что полностью голый. Пытается прикрыться, но бьют наотмашь, отбрасывая его на землю. Затем нависают сверху. "Стоять!" – вскидывает вверх ладонь с нашаренным рядом Кирамей-шутером. – "Я выстрелю!" "Не сможешь", – неизменный удесятерённый шёпот со всех сторон. – "Ты не тронешь мико. Не тронешь мико." "Я выстрелю!" "Не выстрелишь", – пред ним меняются, становясь то милой невинной мико, то зловещей посланницей тьмы. – "Ты – слабак. Ничтожество. Не воин. Слабак. Никто. Пустое место." Он не верит этому. Не хочет верить. Но что-то мешает шевельнуться. А конец хлыста мучительницы игриво скользит по его голому телу, задевая соски, щекоча живот, дразня гениталии. И поневоле хочется ещё, за что он ненавидит себя и отказывающееся подчиняться тело. "Ты забыт", – ввинчивается в мозг ненавистный шёпот. – "Забыт всеми. Ты никому не нужен. Кирамей-Красный – лидер лучше тебя. Его все любят. Он – первый. Никому не интересны те, кто на вторых местах. Тебя мечтают убрать, изгнать, выкинуть навсегда!.." "Нет!" "Тебя уже нет", – хлыст садистки ввинчивается ему вглубь живота, невыносимо щекоча все внутренности. – "Кирамей-Жёлтый – на кладбище. Тебя уже убили. Тебя оставили. Тебя едят черви. Гляди." Он с ужасом вертит головой. Вскидывается, видя, как не только черви, но и другие насекомые ползают по его голому телу, как пробираются внутрь через прорванную кожу, немилосердно щекоча своими передвижениями снаружи и внутри. "Труп. Ты – труп. Ты – мёртв. Ты – забыт", – звучит сквозь невыносимую щекотку по всему телу. – "Ты больше не Кирамей-Жёлтый. Не Имизу Таметомо..." Отозваться нет сил: слишком щекотно. До боли, до рези. Дико, невыразимо, продирающе насквозь. Всё затоплено этой щекоткой. Кончится ли это когда-нибудь?.. "Больше не Таметомо..." Нет! "Отзовись!" Сквозь эту кошмарную щекотку?!? "Таметомо..." Да сколько можно?! – Таме!! Открывает глаза от мощного встряхивания. – Таме, у тебя кошмар был? Он разом вскидывается, в панике рвёт с себя обмотавшуюся вокруг всего тела простыню. Ничего и никого, разве что весь мокрый от пота. – Таме, – обеспокоенный голос. – Что это был за кошмар? Весь дрожа от неверия и облегчения, он падает обратно на постель, тщетно пытаясь отдышаться. Ещё чудятся эфемерные передвижения насекомых по телу, отчего передёргивает. Но сжаться в комок не позволяют руки Ошикири, который вдобавок опустился рядом и осторожно обнял его. – Таме, забудь этот кошмар, – успокаивающе звучит голос того. – Это – сон. Это был сон. Не переживай. Всего лишь сон. Сон. Всё позади. Позади... Он, видимо, перепугал Ошикири, поскольку сильно вздрогнули, едва он со всхлипом вцепился в футболку тому. Хотелось зарыдать от облегчения, но единственное, что он позволил себе, – сдавленные всхлипывания. К невыразимому облегчению, его не оттолкнули, а прижали теснее в тёплом объятии... и даже прижались губами к его переносице в лёгком поцелуе. – Если тебе надо выплакаться, это нормально, – доверительный шёпот. – Поплачь. Пусть станет легче. Ками-сама,.. да такого доверия!.. ... Когда он немного успокоился, расслабившись в объятиях друга, то услышал: – Легче стало? Утвердительно хмыкнув, он повозился на груди Ошикири, не открывая глаз, ощутил, как слегка надавили ему на поясницу. – Если не хочешь рассказывать, что снилось, это нормально, – прошептал он. – Но если хочешь высказаться... При воспоминании о насекомых, ползающих у него внутри и снаружи, щекочущих своими бесчисленными лапками, внезапно накатила такая дурнота, что он еле успел вырваться из рук друга и перегнуться через край кровати. – Таме! – перепуганный возглас. – Позвать Сайо? – Не надо, – сдавленно просипел он, снова нагнулся над полом. Наизнанку выворачивало всякий раз при воспоминании о насекомых внутри себя. Мерзкое ощущение поскрёбывания изнутри вынуждало отхаркиваться, даже когда внутри ничего не осталось. Вдобавок, через какое-то время снаружи из-за двери прозвучал взволнованный голос Ацуты. Пришлось Ошикири спешно вмешаться и уверить мальчишку, что он справится с внезапной проблемой. Вроде тот ушёл. А чувство гадливости и постороннего в организме – нет. – Таме, – обойдя громадную вонючую лужу, Ошикири сел уже слева. – Что не так? Тебя уже не рвёт ничем. Объясни. Он хотел было ответить, но при попытке сказать о проклятых насекомых опять скрутило желудок и согнуло над полом. Сверху раздался шумный терпеливый вздох. – Что-то мерзкое во сне было? – Ошикири взялся задавать вопросы. – Не надо говорить, просто кивни. Он с готовностью закивал, подтверждая слова друга. – Мертвецы? – следующий наводящий вопрос. Отрицательное мотание головой. – М-м-м... Насекомые? Такого кошмарного спазма даже в самом начале не было! Благо, его подхватили и успокаивающе прижали к тёплому телу! – Понимаю, – хриплый шёпот над ухом. – Извини. Дрожал он и раза четыре корчился в остаточных рвотных спазмах весьма долго, пока желудок не вернулся на законное место. И несказанно был благодарен за молчаливую поддержку, согревающую лучше всевозможных слов. – Если можешь, скажи, что... спровоцировало кошмар, – спустя вечность прозвучал успокаивающий шёпот. Сглотнуть раза три жуткую кислятину, абстрагироваться от переживаний. – Й... Йо... Йодонна, – насилу выдавил он. Долгое выразительное молчание. Сгребли и уложили его боком на дружеские колени, удерживая за плечо. – Помочь дойти до ванной? – прошептал ему Ошикири спустя очередную молчаливую вечность. В ванне – если точнее, сперва в душевой – пришлось присоединиться: самостоятельно Имизу стоять не мог. Во всяком случае, поначалу. Зато рьяно оттирался от противных ощущений. Помогая ему, Ошикири наконец услышал вполне осмысленную историю о пережитом кошмаре. – ...Пытался применить Кирамей-шутер, – запинаясь, рассказывали вполголоса. – Но она... меняться начала. То мико снова станет, то сама собой... А потом... Потом она... Видя неловкое смущение друга, Ошикири мигом сообразил, о чём хотят умолчать. Но выговориться тому надо было, поэтому задал встречный вопрос: – Взялась насиловать тебя? Если... те твари привиделись, это... – Не совсем! – Имизу аж выпрямился, опираясь на стену душевой кабины. – Она хлыстом действовала. Щекотала меня. В ответ уточняюще подняли одну бровь, опустили лейку душа, благо вода продолжала спокойно утекать в сток. – Да, – кивнул он, отведя глаза. – Именно щекотала. Дразнила так. Это возбуждало. Шигуру, у меня едва не встало! Но потом она... вонзила хлыст глубже и... И... – Больно было? – в возникшей паузе Ошикири чуть уменьшил напор воды из лейки, дабы могли слышать его негромкий голос. – Если только морально, – на его глазах съёжились, сползли по стенке кабины, обхватив себя за плечи. – Эти... твари... Кс-с-со, это было невыносимо! – Имизу снова задрожал, тщетно попытался завязаться в узел. – Как они... внутри... ползают... Мгх! Его опять скрутило в спазме, хотя отрыгивать что-либо было бесполезно: желудок давно опустел. Видя это, Ошикири присел рядом, положил ладонь на мокрую от воды спину друга, пользуясь отутствием сдвинутой в сторону перегородки. – Не вспоминай об этом! – предложил он. – То, что противно... – Забыть этот кошмар?! – горько усмехнулись в ответ, прикрыли ладонью верх лица. – Как эти гады меня терзали всюду? Шигуру, я думал – подохну от этой щекотки! Чувствовать, как они бегают внутри... Ксо! Наплевав на риск намочить полотенце, в которое завернулся при входе в душевую, Ошикири решительно подтянул друга к себе, крепко обнял. – Прости, – сдавленно выдохнули ему слева на грудь. – Я достал уже тебя своим нытьём? – Нет, – спокойно отозвался он. – Таме – мой друг. Я только рад помочь тебе чем-то. – И это говорит вечно холодный надменный актёр?! – Имизу нервно усмехнулся. – Да, – не стали спорить со сказанным. – Но у этого актёра ранее никогда не было настоящих преданных друзей. Поэтому такие друзья ему дороги. Особенно ты. Сперва хотелось высказать что-нибудь резкое. Потом вспомнилась памятная стычка с Йодонной, когда его едва успел закрыть собой этот якобы холодный,.. надменный... Имизу порывисто обнял того сбоку, пользуясь тем, что Ошикири тоже был по факту не одет: полотенце не в счёт. Почувствовал, как рука того плотнее надавила ему на спину. – Спасибо! – прошептал он, сильно жмурясь. – Шигуру, искренне спасибо! – Ничего, – призрачно улыбнулись ему в правый висок. – Я рад, что вовремя разбудил тебя. Он согласно хмыкнул: страшно представить, что бы довелось увидеть во сне, дойди тот до закономерного конца! Думать на эту тему не хотелось, гораздо сильнее тянуло успокоиться, поэтому он подлез ближе к другу, зацепив ненароком полотенце. Захотелось содрать то, мешавшее сблизиться полноценно. А Ошикири явно думал так же, ибо поддел узел и за три движения избавился от махровой ткани, закинув её куда-то вбок, после чего привлёк его ближе, в полноценные объятия. Усевшись при этом на кафель душа, по коему к стоку утекала вода из лейки. Полностью наплевав на факт, что теперь он, как и Имизу, остался в чём мать родила. Гораздо сильнее этого хотелось одного: подарить близкому другу минуты успокоения. Они долго так просидели на тёплом благодаря текущей воде кафеле, ни о чём не думая и не говоря. Имизу наконец смог полностью расслабиться в дружеских объятиях, даривших уникальную негу и впечатление родства со столь дорогим, как выяснилось, человеком. Меньше года минуло с их знакомства, но работа в одной команде и многочисленные опасности сдружили их невероятно крепко, связали воедино нити судьбы. Тяжело помыслить о расставании при такой связи, в частности, после истории с маской Нумаджо, когда они впервые осознали, насколько сблизились в духовном плане. И лишь самую малость – в физическом. Поцелуев захотелось внезапно и весьма остро. Вспыхнуло под влиянием осознания, что катастрофически не хочет везти с девушками. Воспоминания о мико, которая оказалась в итоге врагом, помогли в этом. Какое горькое разочарование настигло тогда при понимании сего факта!.. А ему, Имизу Таметомо, до смерти надоело тратить время на пустую дрочильню. Хотелось полноценного секса, как никогда остро потянуло трахаться с кем-либо, желательно, минимум с час. А живое тепло кого-то близкого – вот оно, в буквальном смысле под боком! И всего шесть дней после случая с любовным джаменши! Так почему бы?.. Он порывисто подался выше, повернул голову влево, оказавшись нос к носу с Ошикири. На миг замер, сглотнул вязкую слюну, что поневоле образовалась при мыслях о близости с тем. – Нэ, Шигуру, – начал он. – Можно... попросить об одной услуге? – Да, – сразу дали согласие и, не уточняя ничего, мягко поцеловали его в губы. Ну, вот как иначе назвать это, если не полным пониманием? * * * Ксо, а они-то рассчитывали на сутки отдыха больше после стычки с Неко-Джаменши! – ...Вывести императора из себя! – ярилась Йодонна, атакуя их с невероятной безжалостностью. – Проклятые людишки! Вы все умрёте, когда он сюда явится! От её атак никто не мог надолго уйти, хотя больше всего доставалось Имизу. Впрочем, он сам рвался в бой не хуже озверевшей собаки, защищая своих товарищей. – Уберись, Кирамей-Жёлтый! – хлыст противницы то и дело доставал его, оставляя рваные прорехи на форме. – Ты мешаешь! – Ты не тронешь моих друзей! – искры из жёлтого Кирамей-шутера фейерверками разлетались при столкновении со вражеским хлыстом. – Вы всё равно проиграете! – Ни за что! Мы никогда не сдадимся! – Вы все слабы! Вы – ничтожества! Ты – тоже! При этой фразе, которая ранее прозвучала в его кошмаре, Имизу аж застыл от шока. Разом промелькнула мысль о дежавю, потом пронзил холодный ужас о возможном повторе пережитого, что кошмар вот-вот повторится. Чего крайне остро не желалось. Этим мигом его слабости не замедлили воспользоваться: перехватив рукоять хлыста покрепче, Йодонна замахнулась, со всей силы нанесла новый удар. – Таме!! – отчаянный крик Кирамей-Синего. Змеёй взвился в воздух удлинённый след меча в попытке отбить вражескую атаку. Сильный электроразряд от скрестившихся орудий, громадный сноп искр, разлетевшихся по всему полю битвы. Как назло, накрывший их застывшего внезапно товарища. – Таме-кун! – не обращая внимания на искры, ринулся под ними Красный, дабы убрать напарника из опасной зоны. Вытащить-то вытащил, однако совершенно не ожидал, что внезапно начнут сопротивляться. – Уберите их! – едва оказавшись на земле, начал корчиться и сбивать с себя что-то Жёлтый. – Уберите! Исчезните! Нет, не надо! Исчезните! – Таме-кун! – Красный в шоке и непонимании уставился на того, поскольку боевое облачение товарища неожиданно деактивировалось. – Уберитесь! – извиваясь на земле, отряхивался от чего-то невидимого Имизу. – Ксо, только не снова! Исчезните, исчезните! Не зная, что предпринять в этом случае, Красный выбрал более доступный сейчас способ. – Сайо-сан! – выкрикнул он. Розовая быстро подбежала к ним, пока оставшиеся двое сражались с Йодонной. – Что у вас? – выпалила она, опустившись рядом. – Уберитесь! – выстанывал Имизу, едва ли не срывая с себя одежду. – Исчезните! Вызвав функцию деактивации костюма, сразу после этого Охару склонилась над потерпевшим коллегой. Ацута последовал её примеру. Однако никакие методы не могли отвлечь пострадавшего от столь странного поведения: ни попытки дозваться, ни даже встряхивания. Их попросту не видели, продолжая корчиться на земле и сбрасывать с себя нечто невидимое. – Психосоматический шок в активной фазе, – убедилась окончательно Охару. – Таме немедленно нужно ввести успокоительное, пока он не навредил сам себе! Хелико! – Лечу, лечу! – мигом отозвалась через коммуникатор её верная напарница. – Полагаюсь на тебя! – влез на линию связи Шоверо. – Вылечи Таметомо, очень прошу! – Файер, нам нужно прикрытие! – по своему коммуникатору вызвал Ацута напарника. – Предоставь это мне! – моментальный торжествующий вопль. Четверть минуты,.. треть,.. половина... На сороковых секундах на Йодонну, сумевшую отбить все атаки Синего и Зелёной, налетели почти все Кирамей-камни и начали носиться вокруг, ярко сверкая и ослепляя её. – Прочь! – она пыталась ударить хлыстом мельтешащие всюду разноцветные самоцветы, но те проворно уклонялись. Жёлтый даже нахально задел противницу по затылку, потом по макушке. – Это тебе за Таметомо! – громко вибрировал он. – Впредь даже не думай на него нападать! В стороне тем временем вовсю кипела деятельность по успокоению одного из команды. – Таме! – тщетно пытался дозваться до друга Ошикири. – Таме, очнись! – Бесполезно, Шигуру-кун! – Охару, сидя в изголовье нежданного пациента, качала головой. – Он нас не слышит. – Нет! Хватит! – корчился в судорогах сам пострадавший, ничего и никого не слышащий. – Оставьте меня! Уйдите, исчезните! – Что же с ним случилось? – растерянно повторил Ацута давний вопрос, не зная, как и чем может помочь. – Позже выясним, – пообещала ему Охару, посекундно оглядываясь на открытую дверцу кабины Хелико. – Ну же, Сена-тян, скорее! Едва она обернулась в следующий раз, как выскочили из заветного проёма, взмахнули объёмной аптечкой. – Бегу! – прокричала Хаями, устремляясь к ним. Несколько секунд, чтобы добежать, ещё несколько, чтобы найти необходимый препарат и ввести оный в шприц. – Кто-нибудь, подержите Таме голову! – обратилась Охару к коллегам. Ошикири тотчас обхватил одной ладонью затылок друга, а другой – нижнюю челюсть. – Вправо поверни! Приказ доктора исполнили молниеносно, и вскоре игла шприца вонзилась в кожу шеи, хотя её обладатель активно сопротивлялся, всё ещё пытаясь отмахнуться от чего-то. – Подержи ещё немного! – более мягко попросила Охару, убрав шприц. – Он скоро должен успокоиться. Прошло не меньше минуты, прежде чем Имизу наконец затих и обмяк на земле, мокрый и измученный, полулёжа в объятиях Ошикири. – Ребята! – ожил коммуникатор благодаря голосу Хакатаминами. – Летите на базу. Таме нужен полный осмотр. Проём в кабину Хелико призывно маячил неподалёку ото всех... Сны были беспокойные. Сны терзали волнительные. Всевозможные образы кружились вокруг, сменяясь заполошно, беспорядочно. Кошмары, саспенсы, простые сны – они цеплялись один за другой, и это общее болото засасывало с головой. Потом появились голоса. Далёкие, подобные эху. Они что-то пели, говорили, шептали. Потом растаяли без следа. Остался лишь один голос, шепчущий часто его имя. Просительный, зовущий, очень знакомый. Придающий сил вырваться из водоворота бесконечных кошмаров. Уцепившись за этот голос, он попытался выбраться из смутных теней, кружащих повсюду. Голос звучал всё настойчивее, умоляюще, но болото из снов выпускать не хотело, лишая последних сил. Пока губ не коснулось нечто мягкое и... поцеловало их? Он почти выбрался из беспокойного омута, ведомый сим поцелуем, когда от губ отстранились, и более чётко раздалось шёпотом: – Таме, проснись! Открой глаза. Таме! Вдоль правой щеки проскользило нечто тёплое, коснулось края скулы. Пальцы? – Таме... Открыть глаза он не смог. Но владельца голоса признал. – Ш-ш... Ш-ши... Мигом губы поцеловали другим, более пылким и радостным поцелуем, где облегчение граничило со счастьем. – Таме! – выдохнули ему в лицо, обдав тёплым дыханием. – Наконец-то! Попытка ответить не удалась, но он хотя бы попытался напрячь голосовые связки снова. – Лежи, – прошептал ему Ошикири, едва возникла пауза. – Сайо просила тебя не вставать. Отдыхай. Отдыхать... После... – Чш-ш-ш! – его сразу обхватили при попытке сжаться. – Таме, нет нужды беспокоиться! Всё хорошо. Я рядом. Это, собственно, и радовало. Было главным, чего сейчас остро желалось. Руки друга, обхватившие его, согревали и успокаивали. Защищали от страхов пережитого и тех, что могли нагрянуть внезапно. Дарили спокойствие и уверенность, что любые тревоги позади. Разве что... – М-м... В-воды,.. – через силу хрипло выдохнул он. Похоже, сей просьбы ожидали, ибо тотчас отпустили и потянулись влево. Равномерный плеск воды вскоре. После чего приподняли ему голову и поднесли к губам прохладное стекло, аккуратно влили часть содержимого стакана. Потребовалось несколько глотков, чтобы унять сухость в горле. После чего он с облегчением улёгся обратно, приоткрыл глаза, с благодарностью глянув на друга: – Спасибо. – Благодарить не надо, – посерьёзнел Ошикири. – Таме, мне пришлось сообщить всем, что у тебя были кошмары с Йодонной и насекомыми. Прости. Где-то в глубине всколыхнулось слабое возмущение, но быстро угасло: слишком обессилен он был сейчас для каких-либо проявлений эмоций. – Не переживай, – продолжил его единственный собеседник. – Я не сообщал деталей. Но с психологом тебе потом придётся побеседовать. – К демону... психологов, – устало выдохнул он на это, прикрыв глаза. – Шигуру... рядом. Это... главное. Вместо ответа несильно сжали ему правую ладонь. Что о многом сообщило лучше слов. И есть ли в них смысл, коли поблизости находится тот, кто способен мыслить в аналогичном направлении и, что немаловажно, полностью понимать его?..