сыграем в 9-1?

LeeKnow: Приходи сегодня пораньше, Ханни. Я купил новую игру, мы давно не играли в приставку))) J.One: Хорошо, постараюсь сбежать с экономики <3 LeeKnow: Не думаю, что твоя экономика будет лучше новой игры)) J.One: Ты меня заинтриговал… LeeKnow: Поверь, тебе ооочень понравится))) У Минхо уже есть идеальный план времяпровождения вечера с его любимым Джисоном. В их истории все началось еще давно — со школы, примерно. Обычная подростковая дружба случайным образом в классе десятом переросла в нечто большее. Первым не выдержал Минхо и на одной из вечеринок под воздействием легкого алкоголя (тогда ему казалось, что он был просто в хлам) язык его все же предал, сердце открылось и слова о влюбленности вылетели сами собой. Хан был не сильно удивлен, потому что слепым нужно быть, чтобы не заметить слегка необычные взгляды со стороны лучшего друга на себе, нелепые смешки и «нечаянные» касания. А если уж быть совсем честным, то Джисон и сам неровно дышал к старшему. Так и переросло простое признание с пустыми надеждами в длительные отношения, что продолжаются до сих пор. И, возможно, кто-то бы сказал, что это детская влюбленность, что отношения в школе не выльются ни во что хорошее, но не тут-то было. У парней были схожие интересы, так что поступить в один университет, да еще и на одну специальность, вопрос не стоял — просто сдали экзамены, подали документы и прошли. Все предельно просто. Вряд ли «детская» влюбленность может перейти в отношения в более сознательном возрасте и длиться уже шесть лет. Что-то большее витало в воздухе, царило между ними и связывало вместе. Общая съемная квартира была еще одним фактором для непрекращающейся близости. Звонкий будильник по утрам и чужое тепло под боком, вялые поцелуи спросонья, крепкий кофе, любезно приготовленный Ханом (потому что умел просто шедевральный вкус вывести) и одна черничная сигарета на двоих с привкусом чужих губ, а потом утренняя суета и сборы на пары, где они, кстати, тоже не отлипали друг от друга. А потом наступал вечер: время игры в любимую приставку, где Хан зачастую пытался перебороть Минхо, а тот же усердно не сдавал позиции, всегда отбиваясь от тактичных ударов Хана. Младший злился после проигрышей, но сразу таял в теплых родных руках, блуждающих по всему телу, и губам, что целовали везде, нашептывая просьбы простить его еще разок. И кто Джисон такой, чтобы не поддаться искушению, не ответить на касания и не перейти к большему? Верно, обычно все их игры в приставку заканчивались другими — более взрослыми играми с громкими стонами, разносящимися по всей квартире, и подрагивающими коленками от настигшего оргазма. И сегодня Минхо хотел попробовать что-то новое, а в голову как раз пришла давно позабытая идея. Как-то они с Джисоном обсуждали ее, но все никак не могли осуществить, так что сегодняшний вечер будет идеальным моментом, чтобы устроить Хану такого вида сюрприз. А говоря младшему о новой купленной игре, все мысли уже были забиты предстоящим удовольствием обоих, разгоряченными телами и тихими всхлипами младшего; пошлая улыбка сияла на все лицо, обнажая зубы, и в ней прослеживались все вырисованные картинки в грязной фантазии Минхо. Три скобочки в конце предложения были поставлены не просто так: где-то Ли вычитал их значение, и именно сейчас эти три заветных скобочки, что означали — хочу тебя, — стоит поставить. Знал бы Хан их значение, то сорвался бы с нудных пар прямо сейчас и уже через десять минут был бы готов играть с Минхо. Но, к сожалению, Минхо придется подождать до вечера, а Хану уйти с последней пары, потому что, даже не подозревая, какая игра его ждет, он хочет поиграть в нее со старшим, громко жуя чипсы и тарабаня со всей силы по кнопкам на джойстике, надеясь, выиграть Минхо в этот раз. Жаль, что сегодня вся власть над телом Джисона будет сосредоточена в руках Минхо, и Джисон снова не сможет его выиграть. Хотя, может именно в этот раз это будет и к лучшему… Кто знает. И Хан настойчиво сбегает с последней пары, предвкушая ночные посиделки за телевизором со всякими вкусностями и дешевыми газировками. По пути домой забегает в круглосуточный, хватая пару пачек любимых чипсов, орешков, желейных кислых конфет и несколько банок сладкой газировки и соджу, чтобы сделать взрывающий желудок коктейль. Квартира залита темнотой, только тусклая лампочка в подъезде освещает коридор, когда Хан открывает входную дверь. А потом снова темнота и захлопывающаяся изнутри дверь. Пакет с продуктами опускается на пол, яркие кроссовки откидываются в сторону, темная джинсовка вешается на крючок, а уже более привыкшие к темноте глаза замечают еле видимое голубенькое свечение, идущее из их спальни явно от включенного телевизора. — Минхо, ты почему с выключенным светом играешь? — кричит Джисон, забирая пакет с пола и направляясь в сторону комнаты. Обычно во время игр они включают или подсветку разноцветную с потолка, что когда-то любезно приклеил Минхо, или хоть ночник, отдающий слабый свет, а сейчас Ли и вовсе в темноте играет. На прикроватном коврике на полу сидит Минхо, поджав ноги в позу лотоса и опершись спиной на бок кровати. Пальцы ловко перебирают кнопки, двигая персонажем в телевизоре, глаза сосредоточены на экране, а губа с одной стороны закусана, показывая всю напряженность уровня. — Ты что, без меня играешь?! — громко удивляется Джисон, быстро подлетает к старшему, где-то около коврика забывая пакет, и больно усаживается на задницу, подбирая колени под себя. Темные зрачки в ту же секунду врезаются в экран, пытаясь понять, что за игру принес старший. Еще пару секунд Хан сидит, завороженно бегая по экрану, пока до стушевавшегося мозга медленно доходит, что что-то не так. Брови сдвигаются к переносице, Хан застыл в непонятке. Он резко поворачивает голову на старшего, что все это время молча сидел и, казалось, даже неподвижно играл, только пальцы что-то шерудили и губы в напряжении сминались поочередно. — Разве это новая игра? — возмущенно спрашивает Хан, совершенно не понимая ни настроя старшего, ни вообще ничего. А Минхо все так же не произносит ни слова, будто вообще находится сейчас не в этой реальности, не с Джисоном рядом. — Эу-у, — руку прямо перед лицом того выставляет и машет сильно-сильно, чтобы на себя внимание обратить. Только все тщетно. — Да, оторвись ты от своей игры! Скажи хоть что-нибудь! — то ли нервы сдают, то ли слегка упавшее настроение дает о себе знать. Хан-то спешил домой, чтобы попробовать новую игру, в очередной раз сразиться с Минхо, в надежде выиграть, а этот просто сидит, влепившись в экран, и ни слова не произносит. Как-то обидно даже. — Та блять! Ты сегодня обратишь на меня внимание?! — все же не выдержал Хан — джойстик резко из чужих ладоней выхватывает и ждет реакции. И о чудо! Минхо все же среагировал. Медленно, может показаться даже слегка раздраженно, поворачивает голову вбок, взглядом впиваясь в непонимающее лицо младшего, а мозг его ликует от того, что пока что вся его задумка идет точно так, как он планировал. В приглушенном свете от все еще продолжающейся игры с экрана видно темные зрачки Ли, и Джисон соврал бы, если бы сказал, что не заметил в них что-то подозрительное. Словно некая хитрость, игра и возбуждение смешалось воедино и застыло в глазах старшего. В секунду Минхо оголяет клыки, показывая Джисону хитрую, но безумно завораживающую улыбку. И вечер перестает быть томным, Хан уже это ощущает. Грудная клетка разрывается от резво бьющегося сердца, до сих пор непонимание бьет в голову. Хан очарован сейчас видом Минхо, чью левую половину лица освещает телевизор, делая черты лица еще острее, а взгляд более пожирающим — Минхо просто съедает Джисона глазами, — а правая сторона остается в тени, так же, как и нераскрытые фантазии Ли, что в скором времени будут осуществлены с Ханом. Пока младший знатно залип, Минхо решил действовать: одним движением ладоней он выпрямляет согнутые в коленях ноги Хана, не отрывая взгляда с опешившего Хана; перекидывает свою ногу через бедра младшего, придавливая их к полу; одной рукой упирается в слегка накаченные плечи, прикрытые светлой футболкой, а второй отбирает свой джойстик. Над головой Джисона вполне мог бы появиться значок загрузки, потому что в данный момент мозг не был готов к столь резким движениям со стороны. Повернувшись вполоборота, Ли приостанавливает игру на экране, но не выключает полностью, оставляя слабое свечение от телевизора заливать комнату светло-синим. Откидывает джойстик куда-то подальше на коврик, вновь возвращаясь к явно ожидавшему пояснений Хану. Обе руки медленно перемещаются по плечам Хана, кончиками пальцев очерчивая выступающие мышцы. Глаза гипнотизируются чертами лица младшего: пухлые, но любимые щеки, манящие губы, вкус которых так и хочется почувствовать, и темные глаза, в которых же начал прослеживаться комфорт. Минхо продолжает путь ладонями выше, переходя на затылок. Пальцы перебирают мягкие темные волосы, и Ли наклоняет голову вправо, следя за сменившимися эмоциями на лице напротив и тяжелыми вздохами, что наконец начали срываться с уст Хана. Ли рывком притягивает Хана к себе за затылок, шепча прямо в губы: — Ты прав, Ханни — это старая игра, — сильные бедра Ли сжимают ляжки Хана под собой, заставляя сойтись вместе, а горячее дыхание опаляет губы напротив, пока его собственное сбито к чертям. Грудная клетка вздымается все чаще и чаще, температура в комнате, кажется, повышается, а спертый воздух катастрофически быстро исчезает. Джисон плавится от действий старшего, что только и раззадоривает Ли. Горячий язык быстро и наотмашь проходится по сухим покусанным губам Хана, привкус любви и страсти остается на них — Минхо делится своей любовью таким способом, да и Джисон-то особо не против. Он не отстраняется, наоборот, подается навстречу, хочет большего, а Минхо выжидает. Играется, мучает, наслаждается скрытым желанием и грязными мыслями. — У меня есть для тебя другая игра, — теперь шепот опаляет мочку, а кончики пальцев слегка щекочут за ухом, даря табун мурашек по коже и крепко затягивающийся узел внизу живота. — Сыграем в девять-один, Ханни? — губы нежно касаются сонной артерии, чувствуя бешеное сердцебиение Джисона. С уст срывается первый протяжный сладкий стон, что становится спусковым крючком для Минхо и точкой невозврата наслаждения Хана. Ли и правда подготовил хорошую игру, по мнению Хана, раскрыл все карты на сегодняшний вечер, так что придется в этот раз Джисону все же проиграть еще раз — отдаться манящей и пошлой натуре Хо, чтобы насладиться ночью неожиданной игрой сполна. Минхо перекидывает быстро ногу обратно через Джисона, а потом подхватывает того под коленками, беря на руки полностью и слегка грубо кидает легкое тело на кровать. Нависает сверху извивающегося Хана и жадно припадает к алым губам. Минхо был очень напористым, он всегда задавал темп. Острые клыки проходятся по губам все чаще, а горячий язык буквально вылизывает де́сна. Минхо будто воюет за территорию во рту Хана, а тот в общем-то и не против такого напора: отвечает, воюет за свое. Джисон стонет в чужие губы и на секунду отстраняется, из-за отсутствия воздуха в легких. Минхо бы тоже отдышаться следовало, но он ненасытен — снова впивается поцелуем, терзая губы вдвойне сильнее. Одна рука Ли упирается в мягкую кровать, удерживая от полного падения на Джисона, а вторая медленно гуляет по шелковистым темным волосам на затылке, притягивая все ближе, хотя куда уж ближе. Хан хватается за чужие оголенные из-за майки без рукавов плечи, царапая ногтями белоснежную кожу, из-за ощущения чужого колена меж его ног. Кровь будоражит по венам, согревая тело все сильней. Возбуждение все нарастает в животе, так нещадно, что глаза закатываются. Минхо наконец медленно отстраняется от Джисона, замечая тянувшуюся ниточку слюны от чужих распухших губ до его собственных, вероятно, таких же красных. По-собственнически прерывая ее языком, забирая себе, а взгляд от Хана не отрывает. Красные щеки выдавали разгоряченное тело, полуприкрытые веки говорили о наслаждении, а шепчущие о большем губы, заставляли почувствовать напряжение снизу. Ли заводит руку под футболку младшего, задирая ее все выше, пока пальцы нещадно цепляются за талию. Второй рукой тот цепляется за подбородок, поворачивая его в сторону и открывая себе вид на манящую шею. Словно пиявка прилипает к ней, втягивает тонкую кожу, оставляя разноцветные отметины по всей шее. Это была эрогенная зона Джисона и, когда старший вытворял что-то подобное, Хан просто плавился, таял на глазах, позволяя делать с собой все, что тому в душе угодно. Тихие ответные стоны со стороны, отображаются мелкой, но довольной улыбкой на лице Хо — нравится ему. Хан в свою очередь тоже руки под майку старшего заводит, оглаживая широкие плечи, чувствуя каждую напряженную от удовольствия мышцу. — Хо-о, — тянет Джисон, чувствуя, как язык не подчиняется ему и в узел связывается. — Что, Ханни? — с нежной, но чертовской улыбкой отстраняется Минхо, полностью перебираясь руками под футболку, вырисовывая узоры на ребрах. — Ты уже хочешь сыграть? — невесомые поцелуи обрушиваются на места, где только что выводил рисунки старший. Они сводят с ума, кидают тело то в жар, то в холод, затуманивая разум. Джисон только кивает мелко, не в силах с собственным телом совладать, что на каждое прикосновение бурной реакцией отзывается. Минхо снова улыбается, оставляет беглый поцелуй на губах и привстает с чужих ног, чтобы в следующую секунду удобно согнуть их в коленях, а самому сесть сбоку разморенного Джисона. — Ты ведь не забыл правила, Ханни, — лязг громко растягивающегося ремня на джинсах Джисона, заставляет чуть прийти в себя. Хан снова молча кивнул, чувствуя, как давящая в районе паха ткань, стала прилегать слабее. — Я не слышу, милый, — томно и завораживающе проговаривает Минхо, слегка похлопывая Хана по бедру, чтоб он приподнял таз вверх. Ли слишком любил сладкие разговоры во время процесса. — Не забыл, — медленно на отдышке все-таки выдает Джисон, приподнимая бедра. И наконец легкость от снятых узких джинсов пронзает тело. — Молодец, Ханни, — опаляет дыханием на ухо Ли, слегка прикусывая мочку. Джисон вздрагивает от горячего рта, что сравнился с температурой горящих ушей. Приглушенное мычание послышалось в ответ. Хан терялся в ощущениях, забывался в пучине страсти и наслаждения, пока глаза выслеживали контуры тела Минхо. Ведя рукой от слегка накаченной груди Джисона, Минхо проводит ладонью по кубикам пресса, медленно подвигаясь к резинке боксеров, пока рот снова принялся исследовать шею Хана. Минхо пальцами поддевает резинку, держащую ткань в натяжении, и отодвигает на пару сантиметров, царапая ногтями низ живота. Ли наконец отрывается от шеи Джисона под разочарованный стон, но на этом он останавливаться не собирается. И Хан знает, что шею утром придется скрывать под кофтой с горлом, потому что в шарфе еще жарко ходить, знает, что губы будут все красные и в укусах от чужих клыков, знает, что будет безмерно удовлетворен утром. Минхо берет одну руку Хана в свою, переплетая крепко пальцы вместе. Ладошки Джисона вспотели от температуры в комнате, разгорячённой обстановки и сводящего разум процесса. Джисон и правда тает, словно мороженное в жаркую летнюю погоду. Ли тянет сплетенные руки вверх, закрепляя их около головы Джисона, прижимая к постели, а второй нежно и предательски медленно пролазит под ткань боксеров. — Оу-у, да ты уже не можешь дождаться начала игры, правда, Ханни? — удивляется изнывающему члену Джисона, что уже выделял собственный предэякулят и пульсировал. Джисон выгнулся в спине до хруста, показывая выступающие ребра возбужденному Минхо, а грудь начала вздыматься в разы чаще, когда чужая рука надавила на пах. — Ты же хочешь уже начать? — с издевательской улыбкой от того, насколько сильно он оттягивает момент начала, заставляя Джисона буквально хныкать от желания почувствовать член Минхо в себе. — Скажи это, и мы начнем, Ханни, — Минхо убирает свою руку из переплетенных пальцев и ею убирает темную челку с мокрого лба Джисона. — Я хочу… хочу начать, — рвано выдыхает Джисон, смотря в темные глаза напротив, в которых свет телевизора отражает пляшущих чертей предвкушения. — Как пожелаешь, — хмыкает тот, чуть отстраняясь. Минхо неуловимым движением стаскивает с себя домашние штаны, а с ними и белье, откидывая в сторону. Вновь пододвигается к Хану, и так же стягивает боксеры вниз по бедрам, открывая себе вид на пульсирующий член. Ли не любил оголяться полностью сам, как и Джисон, — часто легкая ткань футболки прикрывала его корпус, а футболку младшего Минхо просто приподнимал вверх до самых ключиц, руками исследуя грудь Джисона. Нравилось им так больше. Минхо проводит медленно рукой по собственному члену, собирая выступившую смазку, сплевывает дополнительно на пальцы и подносит их к колечку мышц Хана. Конечно, у них была смазка, но растягивать Джисона, используя собственное предсемя, было в разы интересней. Джисон дернулся от прохлады, когда Минхо медленно ввел один палец и замер, давая привыкнуть. Особой боли не было, наоборот — приятно. Хан гортанно простонал от того, как палец задвигался в нем, надавливая на стенки. Хан судорожно вздыхает, когда ощущает второй проникающий в него палец. И в следующую секунду Минхо утягивает его в глубокий поцелуй, стараясь отвлечь от процесса растяжки. Джисон активно двигает языком, пока старший позволяет ему взять управление поцелуем, а затем стонет в чужие губы от того, как пальцы снизу разводятся на манер ножниц. Стенки поддаются, боль практически не ощущается, только тянущая, что отдается еще большим манящим возбуждением. Спустя пару минут Минхо отстраняется от чужих губ и внизу добавляет третий палец, под ласкающие слух стоны, которые Джисон сдержать не старался — да и Минхо бы не дал не выходить таким прекрасным пошлым звукам с зацелованных губ. Костяшки слегка сгибаются внутри и быстро нащупывают простату — Минхо знает тело Джисона лучше самого Джисона, и Хан сам уже так считает. Хан неудержимо дергается от давления на комок мышц, Минхо перехватывает его за бедра, чтобы тот никуда не отодвинулся, и удерживает на месте, продолжая стимуляцию. Джисон ерзает на постели, пальцами сжимает простынь от, казалось бы, не сильных, но таких стимулирующих толчков, пытается куда-то подвинуться, но его крепко захватили за бедра, заставляя лежать и только подрагивать от чужих пальцев внутри. Когда три пальца свободно двигались в Джисоне, Минхо решил начинать. Твердый член коснулся прохода Хана, а головка усилила давление, порываясь войти внутрь. Хан громко и судорожно выдохнул, когда Минхо до жути медленно подался вперед, проникая как можно глубже. Хан чувствовал насколько Минхо тверд, насколько сильно тугие стенки обхватывали его член. Минхо вошел во всю длину и глубоко замер, соприкасаясь с упругой задницей Джисона, давая ему почувствовать желанную заполненность. Старший издает томный стон, чувствуя, как Джисон сжимается внутри. Ли дал пару секунд привыкнуть, оставляя легкий поцелуй на напряженной и мокрой от духоты груди, а затем медленно подался назад, практически выходя полностью, но оставляя лишь головку внутри. — А теперь считай, Ханни, девять плавных — один резкий. Это был первый, — языком обвел свои покусанные Джисоном губы, правую руку опуская на место между ключицами и шеей младшего, а левой придерживая тонкую извивающуюся талию и прижимая ее сильней к постели. — Д-ва, — заплетающимся языком проговорил Хан. — Три-и, — он чувствовал каждую венку на эрегированном члене, Ли заполнял его полностью и с каждым разом пытался впиться в оголенную задницу глубже. — Семь… девять, — Джисон замер в ожидании резкого толчка и правильно сделал, потому что Минхо резко вошел во всю длину, задевая простату и заставляя Джисона громко проскулить, прикрывая рот тыльной стороной ладони. — Не сдерживайся, милый, — диким шепотом, наполненным похотью и властью, проговаривает Ли. Одной рукой убирает руку того от манящих раскрасневшихся губ, вновь переплетая пальцы и закрепляя кисть около головы. А затем начинается следующий подход игры, сопровождающийся нежными толчками. Головка каждый раз плавно проезжается по простате, вызывая бурю эмоций, сбившееся дыхание и колотящееся сердце. Жалобные стоны ласкают слух, член ноет, желая разрядки, что светит ему не скоро, и как бы продержаться надо до конца, по-другому Минхо просто не позволит — затуманенный разум это понимает. — Восемь, — сбивчиво выдыхает Джисон и закатывает глаза меж двумя резкими толчками в простату, что заставляют Джисона напрячься сильней, а руке Минхо, что все еще находилась на ключицах младшего, провести короткими ногтями по молочной коже, оставляя красные следы, а после вернуть на место, вновь начиная толкаться глубоко и слегка лениво. Хан чувствует каждый входящий сантиметр, чувствует, как выделяющийся предэякулят дает входить легче. Стеночки уже достаточно растянуты и не сопротивляются, когда в Хана так нагло вторгаются по самые яйца. Джисон получал колоссальное удовольствие, забываясь в плавных новых семи толчках, когда собственный член дергался от каждого касания, а потом тело окидывало холодным потом от трех невыносимо резких, хоть и желанных, толчков. Минхо определился со своей тактикой еще в самом начале: он будет успокаивать Джисона каждый раз протяжным входом, а потом заводить, доводить до предела, убивать невинность изнутри, бешенным ритмом. Ему самому было трудно сдерживаться, его твердый, как кол, член ужасно ныл, чувствуя, как Джисон напрягается при резких толчках, и с каждым новым подходом импульс к семяизвержению становился все мощней. Зубы впивались друг в друга с новой силой, а челюсти болели от того, как плотно их смыкали, гортанно стоная. Минхо сильно сжимает ладонь Джисона, в пальцы на которой перестает поступать кровь от давления. Ли понимал, что с нового подхода — пять на пять, — начинается самая сложная часть и практически невыполнимая задача — удержать оргазм до конца. Хан заскулил, осознавая, что третий сдерживающийся толчок был совершен, а свободная рука Минхо с ключиц плавно передвигалась вверх в одном ритме с его членом внутри. — Пять, — прохрипел младший, сильно закусывая клыками губу. Минхо еле сдержался, чтобы не кончить прямо сейчас, даже не начав двигаться быстро, просто от вида Джисона. Разморенный, уставший от нескончаемой смены ритма, лежит под ним, мило закусив алую губу, и смешивает плаксивые всхлипы с гортанными стонами. Разве возможно вообще удержаться еще от такого? Большая ладонь полностью перемещается на шею Джисона, чтобы сжать ту и слегка перекрыть доступ к кислороду перед предстоящим. Сумасшедшие толчки вызывали хрипы из передавленного горла, когда Ли практически полностью окольцевал его. Джисон выгнулся в спине, выдавая неимоверно долгий и сладкий стон, который даже не сбился при отчаянных толчках. Рука, что не была зажата в чужих пальцах, потянулась к кисти на шее, пытаясь подрагивающими пальцами убрать ее и вздохнуть нормально, только Минхо непреклонен. Он не собирается так просто разжимать ладонь, потому что пошлый вид Хана, который сейчас полностью находился в его власти, был слишком дурманящим, путающим мысли, неимоверным. Рука все же убирается с чужой шеи и медленно ведет вниз по выпирающим мышцам пресса, когда пять грубых толчков заканчиваются. Минхо практически выходит из Джисона, оставляя только головку. Хан заходит в небольшом кашле от сбивчивого дыхания, когда кислород подступает к легким. Пелена подступивших слез перекрыла взгляд, а на подрагивающих ресницах скопились капельки влаги. Минхо наконец разжал руку на онемевшей ладони Джисона, сразу же быстро проник двумя руками под темный затылок, слегка отрывая его от сжатой под извивающимся телом простыни и вгрызся в чужие губы. Хан прикрыл глаза, смахивая слезы и одинокий ручеек пополз по красным от возбуждения и усталости щекам, достигая сплетенных воедино губ. Соленый привкус прошелся через остервенелый поцелуй, и Ли слегка дико улыбнулся в чужие губы, вновь медленно проникая в дырочку Джисона. Четыре медленных — Хана кидает то в жар, то в холод, а медленно гуляющие руки по всему телу, что иногда проходятся ногтями по мягкой коже, заставляют иногда подрагивать. Джисон не может нормально мыслить, когда из него просто выбивают счет. Шесть остервенелых — Минхо вновь грубо бьется о простату, заставляя звуки шлепков кожи о кожу разноситься по комнате. Джисон непроизвольно сжимается от безумного чувства наполненности в заднице, и Минхо громко шипит, понимая, что хочет сделать Хан. — Не смей кончать, Ханни, — прохрипел Ли, вновь медленно входя и не давая даже времени на передышку. — Еще немного потерпи, — Хан жалобно скулит, понимая, что сейчас сознание потеряет от перевозбуждения и желания излиться. — Ты кончишь только в конце игры, — Минхо быстро перехватил член Джисона у основания, удерживая оргазм, когда Хан был просто уже на пике. Резкая боль пронзила младшего, небольшое разочарование заставило вновь покатиться одной слезинке вниз, и он просто завыл. Ему ужасно хотелось кончить, но Минхо просто так бы не отказался от полного окончания игры. Три медленных с пережатым возбужденным органом, чтобы Хан ненароком не дал слабинку раньше времени, а потом семь до невозможности сильных и глубоких толчков последовали после того, как руку резко убрали. — Десять… — выдыхает с криком Джисон и тянется рукой к паху, чтобы помочь себе самому. Минхо несильно ударяет тыльной стороной кисти тянущуюся руку Джисона, мол, куда полез, а та под своим весом и отсутствию сил откидывается на простыни и уже остается там. Член снова болезненно пережимают, предвещая предпоследний подход. — Два, — и руку снова убирают с органа, будто испытывают стойкость Хана на резких толчках. Хан понятия не имеет, каким чудным образом Минхо умудряется вдалбливаться с такой скоростью, при этом входя полностью. Член внутри кажется еще бо́льшим, а шлепки чужих бедер о задницу Хана отдаются в голове. — Ты готов, Ханни? — Минхо устало дышит, вскидывая одну бровь вверх, а Хан завороженно смотрит на его мелко и часто вздымающуюся грудь. Ли тоже устал, сам держится уже на грани — частые шипения подтверждали это. Ли проводит пальцами по члену младшего, еле касаясь, больше щекочет, а потом улыбается заводящею улыбкой от обильного количества предэякулята на пальцах. Вновь глазами проводит по изгибам тела Хана. Его талия в свете все еще включенной на телевизоре игры слишком манит вцепиться в нее пальцами и не отпускать, линия челюсти, а за ней и скул блестят от дорожек слез, а раскрывшиеся в отдышке губы явно желают, чтобы в них вцепились и до крови горячим языком разорвали — Минхо знает все мысли Джисона, все его тайные желания и сексуальные фантазии. Знает все лучше самого Хана. — Давай уже, — мычит Хан, пытаясь набрать воздуха в легкие как можно больше перед желанной разрядкой. Минхо заранее опускает свою ладонь на низ живота Джисона, слегка надавливает, заставляя громко ахнуть, и делает последний медленный толчок, встречая собственные толчки рукой. Если бы перед Ханом было зеркало, он бы смог увидеть, как его живот натягивается под чужим членом и проявляются контуры на нежной коже. Он может только чувствовать это и извиваться на простынях, ощущая дикую эйфорию. — Считай сейчас громко, милый, — Минхо закусывает собственную губу практически до крови, прижимает руку сильнее и с размаху подается вперед, вновь ощущая выпуклость на животе Хана. — Дв… — вскрикивает, но ему даже договорить не дают. — Три, четыре, пять… семь, восемь, — Джисон мог бы сейчас вполне задохнуться от собственных стонов, вырывающихся (непонятно как) меж счетом. Минхо на секунду остановился, слишком резко приблизился к чужому уху и лизнул жарко мочку, томно прошептав: — А теперь кончай, Ханни, — и еще два сильных и глубоких толчка внутрь следуют. В последний Минхо буквально натягивает Джисона на член, сильно сжимая чужие бедра, а после глубоко замирает. Они кончают практически одновременно сразу после последних толчков. Хан изливается себе на открытый от футболки живот, и белая жидкость стекает вниз по тонкой талии прямо на скомканные простыни. Он в секунду сжимается из-за настигшего оргазма и пелены, стоящей перед глазами, и тем самым доводит Ли до предела. Сперма растекается внутри по его стенкам, Джисон судорожно стонет, а опухшие после всех терзаний (влажных поцелуев и закусываний собственным клыками) губы ломаются в довольной улыбке. В глазах Ли все затуманивается, чувствуя, как собственный член пульсирует и медленно размякает внутри Хана. Не в силах справиться с собственным телом, он ложится падает на грудь Джисона, пачкая свою собственную майку в районе живота чужой спермой. Благо, все же сил хватает поднять голову и вновь вторгнуться языком в чужой рот, тяжело дыша, но умудряясь собирать все наслаждение с уст Хана. Джисон поспешно отвечает на поцелуй, в этот раз он не грубый, без былой остервенелости и страсти — сейчас в нем больше нежности и благодарности за звездочки перед глазами и кучу наслаждения. — Молодец, Ханни, — отстраняется Минхо, набравшись чуть сил, и медленно выходит из Джисона, давая сперме вытекать из растянутой дырочки, а сам заваливается рядом на кровать. — Тебе понравилась игра? — поворачиваясь на бок к Хану, спрашивает заинтересованно тот. — Да, но второй подход я бы не выдержал, — он еле в этот сдерживался, какой второй. Джисон сладко улыбается, показывая реальную усталость, и подлезает к старшему, обхватывая поперек талии и прижимаясь всем телом, прикрывает мокрые после слез ресницы. — Я вообще-то надеялся на новую игру на приставке, — спустя минуту молчания сказал слегка язвительно Джисон, все так же, не разжимая руки на чужой талии. — Не думаю, что тебе понравилась эта игра меньше, — хмыкает старший в макушку, чувствуя запах нового общего шампуня от шоколадных волос. — А если серьезно, то без игры я тебя не оставлю — завтра на почте заберу, — и легкий поцелуй на лбу оставляет, приподнимая тонкими пальцами за подбородок голову Хана. — Ты самый лучший, Хо, — чуть ли не подскакивает с кровати Хан, оставляя на чужих губах кучу мелких-мелких поцелуев, притягивая за щеки ближе. — Ну все, все, хватит, — смеется Ли, закрываясь ладошками, а на сердце тепло разливается от такого счастливого вида Джисона. — Давай, иди в душ. Я пока постель поменяю. Хан послушно собирает свои домашние вещи со стула и направляется в ванную. А Минхо все мысль отпустить не может, что они оба выдержали около ста толчков с до жути сбитым ритмом. Наверняка, задница Хана будет еще болеть после столь бурной ночи, но вряд ли он будет жаловаться. Конечно, он ожидал поиграть в приставку, но необычное предложение, заставшее врасплох, оказалось в разы лучше, а новая игра все же была опробована. Ни Минхо, ни Джисон никогда не забудут, как игра в приставку одной ночью переросла в игру «9-1», и, может, когда-нибудь стоит будет попробовать второй раунд. Когда-нибудь Джисон тоже предложит старшему поиграть в приставку, а придумает что-то в разы лучше, желанней и необычней…)