***
Лужи тихо хлюпали под ногами, расплёскивая воду в стороны. Штаны мокрые по самые щиколотки - скользко, падал много раз в своём нетрезвом состоянии. Сейчас холодно, что все нормальные люди бегают в куртках и пальто, но не он, ему жарко, как горячим летом. Правда лучами на дворе и не пахнет. Нос чесался и ныл, привычно пёк внутри. Стерев соплю, Ё положил ледяную руку обратно в карман и шмыгнул. Он идёт в непонятном направлении уже долгое время, пристально наблюдает за окружающими и съёживается от непокидающего чувства чужих взглядов. За ним следят. Они все смотрят на него, заглядывают в самую голову и капашатся в мозгах как червяки. Они чёртова болезнь. Он ненавидит их. Ё перебирает своими ногами быстрее, круглый зрачок сужается в горошину, ударом бьёт в голову, в виски. Мчит, что есть сил, огибает всех недоброжелателей и нарушителей личного пространства. Обходит каждого беглым взглядом. Встречает каждого болью в левом, провожает в правом. Сжимает губы в белую линию, сердце стучит бешено, в глазах яркий свет, вспышка звёзд. Когда будет время. Ёшка нашёл большой синий навес с длинной лавкой внутри. Он срочно должен присесть: по ощущениям, его ноги сломаны. Ему так всегда кажется. Ё неспеша прошёлся внутрь и, посмеиваясь с нелепицы творящийся вокруг, присел на лавочку. За ним всё ещё кто-то наблюдает. Это почему-то казалось очень смешным сейчас - не то что тогда, когда от одной мысли про это он бросался в панику и желал скрыться и вскрыться на месте. Помахав в пустоту своему любопытному зрителю, буква лениво качнулась грудью вперёд, свесив голову набок и оперевшись руками о старые доски. То, что тот увидел в нескольких шагах от себя заставило испугаться и восхитится в один миг. Такое поразительно огромное, грациозное, сильное и неимоверно красивое, заставшее врасплох Ёшку. Удивительно лёгкая награда для конченного извращенца буквально ни за что. Ё словно током пронзило. Ноги сделались ватными, а тело поддалось вперёд. Он чуть ли не зарывается носом в грязный бетон, вовремя выставляя перед собой тряпичные руки, с трудом удержавшие на весу угашенного. Внушительные размеры этого алабая сводили с ума и без того сумасшедшую букву. Эта молочная шерсть, что на вид казалась мягкой и невероятно приятной на ощупь, так и манила к себе, просто кричала: "Подойди, прикоснись, погладь, заройся всей рукой, почувствуй теплоту собачьего тела". А глаза... В этом взгляде чувствовалось нечто человечное и до боли родное. Что-то, что точно выделяло эту псину среди других, с которыми Ёшке доводилось иметь связь. Ё охватила лёгкая паника: как же это - человечность в глазах у бестолковой собаки? Может, он всё ещё не знает, какая же алабай в самом деле умная порода, или боится признать, не видав ранее настолько статных особей? Собачий хвост лениво метался из стороны в сторону, будто специально завлекал букву завороженно наблюдать за ним. Ёшка отчётливо видел этот похотливый огонь в скучных и огромных глазах кабеля, прикрытых тяжёлыми веками. Такой грозный, приказывающий, заставляющий отдаться без боя... Это был взор голодного зверя, который безжалостно может рвать и метать всё и вся встречающиеся ему на пути. А вы, кстати, знали, что алабаи могут с удивительной лёгкостью прокусить человеческие конечности? Ё не знал, а потому воздушными прыжками подобрался поближе к псу. Тот восседал на каменной плите, гордо развесив свои большие уши и изредка постукивая хвостом. Никаких препятствий, собственно, и не было - псинка не была на привязи, не имела ошейника, да и возможного хозяина рядом не наблюдалось (как будто это что-то решает). А значит - ничья. Бери не хочу, Ё. Ёшка с бесстрашием дурочка протянул свою культяпку в пышную макитру зверя, почесав её на пробу, пропустив через пальцы шелковистые локоны. Шерстка гладкая, удивительно чистая и красивая. И как это животное могло сберечь себя в такую ужасную погоду. На прикосновения алабай лишь низко заскулил от приятности, которая вылилась в стучащий интенсивнее хвостик. Он заметался так, что за ним стало сложнее наблюдать - качался, как маятник. Хихикнув, Ё потрепал пса за ушком, на что тот застучал ласково лапой. Он правда удивлял своей податливостью, совсем не сопротивлялся и был паинькой, отдаваясь в руки солевого наркомана, который давал ему только любовь и ласку. Но Ёшка всем сердцем желал показать ему нечто большее. То, что хранит глубоко в себе. От одного взгляда на этого амбала, у него сорвало крышу и все лишние мысли попросту отступили. Голову заполняли варианты того, как же можно развлечься с тварью в этот раз. Или скорее... Сегодняшним спутником? Этот хороший мальчик не заслуживает на звание "твари" - терпеливый и невозмутимый, но пока недостаточно, чтобы буква могла вставить в него с наслаждением и искрами перед глазами. Меж сведённых ног тесно до боли, жар охватывает полностью, переливается словно лава с висков к нижней части живота. До судороги в ногах хочется, до тремора в руках. Собственное напряжение уже не даёт покоя, а он просто провёл пару раз ладошкой по меху. Алабай лениво встал на лапы, вытягиваясь во весь свой массивный рост. Его голова была чуть выше груди Ёшки, который являлся низкорослой буквой. Псина по своему желанию могла сейчас просто перегрызть тому глотку и не церемониться, выслушивая пьяный бред зависимого, но вместо этого только широко мазнула по шее языком. По спине Ё пробежали мурашки, возбуждение током прошлось от кадыка к паху, распыляясь жаром. Господи, как же, сука, прекрасно. Глаза закатываются от удовольствия, темнеет на секунду. Собака фыркает недоуменно, но смотрит так, что кровь закипает внутри. Так строго, у́шло - как на него не смотрел никто другой, что Ёшка чувствует себя самой настоящей сукой. Никогда бы Ё не подумал перешагнуть через одну ступеньку и присмотреть себе спутника значительно больше тех, с кем ему приходилось работать. Он задумался над тем, каково это: лечь под огромную тушу столь статного животного. Чувствовать, как о твой зад бьются его пушистые и мягкие яйца, издавая глухие шлепки. Ощущать на себе весь его вес, что, кстати, не маленький. Принимать в себя красный собачий член, который будет долбить чуть ли не насквозь, таранить напролом. Букву перестали держать собственные ноги. Низ живота затянуло с новой силой, и тот упал на колени пред опасным животным, разведя колени в стороны и чуть выставив задницу назад. Действительно течная сучка. Пёс рыкнул, немного нагнулся и заглянул своими хищными зряками в глаза букве, что плыла под их натиском. Ёшка поёрзал на месте, протяжно заскулил и уронил голову вниз, зажмурив глаза блаженно. Хорошо, просто прекрасно. От ярких звуков висячие ушки алабая дёрнулись. Умный мальчик всё понял, мотыляя хвостом с уверенностью и желанием. Обойдя извивающиеся тельце стороной, пристроившись сзади, пёсик встал на задние лапы и накрыл горячее тело своим, не менее жарким и пылающим. Преграда в виде одежд с трудом сползла, отлетела куда-то под лавочку. Ёшка остался в одной мокрой футболке. Когда вовсю эрегированный пенис вырвался из ткани, захотелось визжать от удовольствия. Личико обрело пунцовый цвет, а буква была не в силах стирать с лица сказывающиеся капли пота и сопли, которых из-за повышения температуры стало больше. Алабай подмял лапами под себя, когтями поцарапал спину под тонким слоем ткани. Ёшка наконец почувствовал то, чего желал всё это время. Тяжёлый, налитый кровью елдак тёрся о промежность, смачивая её природной смазкой, заставляя томно вздыхать и закрывать красные глаза. Тепло животного пеленало, не хотелось отодвинуться даже на миллиметр, а продолжать довольствоваться родными знаками. Ё извращено стонал, стоя в колено-локтевой, получая неимоверно яркие эмоции от секса с собакой, где он был принимающим. Массивный член скользнул в тугое нутро сразу и резко, полностью и до упора, распирая своим размером. Буква только нечленораздельно простонала что-то схватив себя за пряди волос. Внутри всё жгло и било, стреляло. Перед глазами всё плыло, сужалось, танцевало и мигало. Всё казалось таким нереальным в этот момент. Ничего не могло быть лучше, чем секс с грёбаной горячей псиной. Теперь Ё мог понять все прелести своего бренного тела, раз оно всего одной неровной волной тока может доставить ему уйму удовольствия, от которого тот будет видеть целые галактики перед глазами. Больно не было - Ё не понимал её концепции. Мысли мешались в один запутанный комок, когда алабай рывками бил по простате, вырывая из горла сжатые и рваные стоны. Дымка вожделения пленит его в одном положении, заставляет качаться вперёд и назад под строгие толчки пса. Животное зубоскалит, рычит и фыркает, скулит иногда от удовольствия, носом тычится в открытую шею буковки. Ё заливается протяжным стоном, теряет самое себя, когда острые клыки прикусывают его шейку слегка - этого достаточно, чтобы хлынула кровь. Капли слёз наворачиваются на глаза одновременно с тем, как по крыше навеса забарабанил градом дождь, унося за собой нить мыслей. Справиться с таким напором Ёша не смог и потерял голову. Голова отлетела в стену и оставила после себя брызги крови повсюду. Алабай умер на месте. Вскоре на их честь возвели монумент.Конец.