Наглому мальчику нужно усвоить урок, от молодого отчима

По лицу Андрея было видно, что ему не комфортно. Он представлял, что будет происходить, поэтому было очень неловко. Хотелось тянуть этот момент вечно. Но глаза Марата просили сделать это по-быстрому, чтобы, наконец, воспользоваться такой удачей и завладеть его телом, взяв под свой контроль. Долгий зрительный контакт обжигал парней. — Долго мне ещё ждать? — выгнул бровь Суворов, разогревая мазь в руке, — Давай, давай. Эта хрень сейчас в воду превратится, — слегка брезгуя, поторопил он блондина. — Давай я сам, а? — негромко проговорил Андрей, нервно теребя майку. — Давай не выёбывайся, — закатил глаза темноволосый, ожидая, когда тот снимет футболку. Андрей выдохнул. Привстав, он снял эту чёртову майку и кинул в одеяло. Всё внимание Марата направилось на изысканное тело, чего он и не скрывал. Каждая царапина или ссадина привлекала его и рассматривал с превеликим удовольствием. Они напоминали о каком-то совместном приключении. Вот, например, синяк на правом ребре напоминал о том, как они играли в футбол. Андрей стоял на воротах. Адидас нападающий и должен был забить в ворота. Не рассчитав силу и точность, он попал этим мячом по ребру, естественно, не забивая гол, но причиняя боль Андрею. Тогда Васильев чуть лёгкие не выплюнул. Конечно, это не солнечное сплетение, но всё равно удар был больным. Марат чуть ли не выцарапал своему брату лицо. Адидас не извинился, а просто сказал: «Не держи зла, Пальто. Ну не подсчитал немного». Это было в четверг, на этой неделе. Вот ещё: царапина поставленная животным. Четыре линии засохшей крови, которые находились возле пупка. Это было во вторник, после того, как Искандера поставили на место и после того, как между парнями наладились дружеские отношения. Марат выжидал момент, когда Андрей выйдет из учебного здания. После того, как они встретились, они направились в магазин. Купили себе по одному вкусному перемячику и пошли к огромным, тёплым трубам, чтобы посидеть там и насладиться закатом. Шагая в это место, они заметили небольшую стаю щенков, где были до тучи еще две большие собаки. Они лаяли, когда парни прошли мимо них. Васильев не обращал на них особого внимания, но вот брюнет стал их передразнивать и лаять на них, строя смешные рожи. Глаза бродяг заливались кровью, они начали агрессивно рычать и лаять, во рту появилась пена от наступающей злости. Они уже были готовы напасть на парней и разорвать их в клочья. Через секунду псы бросились к парням, а ребята бежали от них. Кричали, стараясь напугать их, но ничего не помогало. Адреналин бурлил в крови, пока они бежали, а сердце быстро стучало, будто сейчас из груди выпрыгнет. Одна собака бежала впереди всех, средняя ростом. Это соседская собака и парни знали ее. Ее Белка зовут. Белка запрыгнула на камень, а дальше на спину блондина, отчего тот упал, прикрывая затылок и шею. Псина гневно рычала и царапала его пальто на спине, но на самой коже это не отразилось. Марат остановился и, спотыкаясь о камень, побежал в сторону кустов. Схватил первую попавшуюся палку и рванул к другу. Размахивая возле собаки палкой, он увидел, что Белка испугалась и отбежала от Васильева. Блондин повернулся на спину, пятясь назад. Он был в состоянии шока и не мог пошевелится. Пока Марат отпугивал собак, блондин встал на ноги и отошел назад. Псина прорвалась мимо старшего, набрасываясь снова на Андрея, оставляя след через одежду у пупка. После душераздирающего крика Васильева, Марат молниеносно достал из кармана два перемячика и выбросил подальше, чтобы отвлечь собак. Белка повелась на это и рванул к пище. Суворов подал руку Андрею, поднимая его. После они и вовсе убежали домой. И он не мог отвести глаз от юношеского тела. Оно было такое красивое для него, что хотелось отставить на нем свои метки. Он предавался самым грязным и неправильным желаниям, тяжело дыша. Из воспоминаний и желаний его вывел смущенный голос Андрея: — Ну? Будешь меня мазать или как? Устроившись между ног Васильева, темноволосый парень прошёлся рукой от пупка к груди, оставляя за собой блестящую дорожку. Он был нежен и аккуратен, что заставило блондина томно промычать, прикусив уголок губы. Внезапно Андрею стало жарко. И не из-за болезни, а из-за Марата, который водил руками по телу мальчика, будто изучая его, иногда задевая соски. Марат массировал каждый участок белоснежной кожи, втирая крем в тело парня и, незаметно для самого себя, изучал тело. Андрею стало ещё жарче, хотелось притянуть его к себе и застонать во весь голос. От этого стало так неловко и стыдно, потому что эти желания были очень неправильными. В комнату никто не заходил, что, наверное, к лучшему. Марат обмазывал Андрея около десяти минут. За это время Андрей, будто не дышал. Он не сопротивлялся, не хотел, чтобы Марат останавливался. Хотелось, чтобы он был ближе. Ему нравилось, как руки Марата, такие грубые и большие, проходятся по его телу.