Муза цветка белого персика

      Тяжелый вздох сорвался с губ молодого человека и он резко дернул себя за волосы, словно злился. На кого? На кусок камня? На нее? На себя. В который раз руки прикасались к штихелю и скарпелю, создавая одно и тоже. Точнее, образы, постановка и моделирование статуи всегда были разными, как и материал. Однако, всматриваясь в вылепленные его изящными пальцами лица, До Хва всегда видел одно — её.       В груди неприятно защемило. Прошло два года, после того, как он начал отправлять свои работы на выставки. Два года До Хва исправно отправлял для Су Э приглашения на электронную почту, но не получал ни единого ответа. Ни разу. Когда же он свернул не туда? Чем сумел обидеть после окончания школы? В глубине души, парень всегда надеялся, что она придет. Увидит его работы и поймет все. Но она не приходила. Ни разу за девятнадцать раз. — Это снова твоя муза, мальчик мой? — профессор Джулиано Мазетти подошел к своему ученику и похлопал его по плечу. — Вот бы мне такой талант в твои годы. Я бы стал самым известным скульптором еще раньше.       До Хва любил этого меланхоличного старикашку. Джулиано стал ему, как отец. Поддерживал и заставлял работать. Лениться, благодаря этому, блондин стал меньше. Но даже Джулиано не знал, чей образ девятнадцать раз копировал До Хва в своих творениях. — Это двадцатая, — короткий ответ слетел с губ парня. Он провел клюкарзами по очертаниям лица, а после едва заметно прикоснулся к лику подушечками пальцев. Только так он мог прикасаться к Су Э. — Может, ты пишешь не туда? — вздохнул Джулиано и протянул ученику правильца для выравнивания. — Или ее просто не существует и я ее выдумал сам, — фыркнул парень, не обращая внимания на попытку помочь.       Он часто представлял, что Су Э существует только в его сознании. Выдуманная девушка и не более того. Так было проще принять тот факт, что она никогда не придет посмотреть на его творения. Как и не узнает, что все они до единого посвящены ей. Вернее, во всех скульптурах живет она. Возможно ли для До Хвы прекратить вырезать ее из камня? Едва ли. Он пытался много раз. Разум затуманивался в процессе работы и очнуться парень мог только в конце, когда все уже готово.       Джулиано нахмурился, отворачиваясь от ученика. Он чувствовал, как сердце юноши обливается кровью каждый раз, когда тот заканчивает новую статую. До Хве было больно и эту боль чувствовал и его учитель. — Как назовешь экспонат? — попытался отвлечься от рассуждений старик. — «Тонущая в любви», — отозвался До Хва и оставил на лбу статуи невесомый поцелуй. Всегда так делал. — «Тонущая в любви», — загадочно повторил Джулиано, отходя к столу с эскизами своего подмастерье. — «Забравшая сердце океана», «Богиня Гроз», «Прикоснувшаяся к солнцу», «Оседлавшая молнию»…у тебя довольно…специфичные названия для твоих творений. — Они все подходят… — До Хва запнулся, чуть не назвав имя Су Э, но тут же мотнул головой, а после взял долото и решил подправить низ статуи. — Они все подходят моим выдуманным образам.       Старик лишь покачал головой, найдя среди исчерканных листков один более менее целый, с изображением девушки. Джулиано подошел к юноше и поставил руку на его плечо, побуждая отвлечься от работы. — Она настоящая. Ты создаешь своими руками все тот же образ из раза в раз, — учитель мягко улыбнулся, протягивая эскиз рисунка с Су Э. Этот один из первых эскизов, До Хва рисовал в самолете по пути из Кореи в Италию. — Magnifico…твоя муза и правда потрясающая.       Блондин только поморщился и вырвал лист бумаги из рук учителя, быстро сложил его и сунул в карман джинс. До Хва не хотел, чтобы кто-то вспарывал старые раны. Их могла видеть только Су Э. Только ей разрешалось видеть все его шрамы. И физические и душевные.

***

      Пустое окно сообщения выводило из себя. Когда ты творческая личность, работающая с выстраиванием композиции, впечатляющими цветами и многосложностью, тебе хочется поскорее придать белой пустоте форму, изгибы, очертания. Так же и До Хве хотелось поскорее заполнить белый экран сообщением. В двадцатый раз. Не долго думая, парень написал то же, что и всегда. Приветствие, пригласительный билет, место, время и подпись. В скульптуре парень уделял время деталям, стараясь ничего не забыть. Но с Су Э было тяжелее. Намного. Как пригласить ее на выставку, где будет твой экспонат, если она тебя избегает? Верно, никак. Надо было давно забыть об этом. Она не придет. А раньше, в первый год обучения в Риме, До Хва заваливал ее письмами, ответы на которые, кстати, тоже не получил. — Это последний раз, клянусь, — пробормотал До Хва себе под нос, нажимая кнопку «отправить».       Пес До Хвы недовольно заскулил, словно говоря «Кого ты обманываешь?» и ткнул влажным носом в свисающую ладонь парня. Блондин улыбнулся, погладив своего верного друга по имени Кай за ухом. Даже он напоминал о Су Э. Они вместе нашли этого дворнягу возле дома девушки и До Хва, после долгих уговоров Су Э, обещал взять собаку к себе. Так они и остались вместе, хотя парень был уверен, что их пути тоже разойдутся, но бросить Кая он не мог. Дорог. — Ты тоже по ней скучаешь, друг? — уточнил До Хва, поднимаясь со своего места.       Кай моментально подал голос и парень улыбнулся. Им обоим ее не хватало.       После прогулкой с собакой, парень вновь вернулся в мастерскую, чтобы закончить статую. Точно последнюю. Двадцатую. Образ Су Э смотрел на него из полулежащего положения, Глаза смотрели куда-то в небо и одна рука девушки висела в воздухе в защитном жесте. Капли мраморных слез стекали по щекам, плечи были раскрыты, а грудь выдвинулась вперед. Прямо из того места, где должно биться сердце, торчала металлическая роза. Парень улыбнулся, своему творению, проводя правильцами по скульптуре.       Смысл был прост. Девушка тонула в любви, захлебываясь слезами, но всегда раскрывала своё сердце для любимого. Это была не совсем Су Э. Это собирательный образ. Точнее, До Хва воссоздал свои чувства, подарив статуе только облик любимой.       Он поклялся. Это последний раз. Если в день выставки он ее не увидит, то навсегда вырвет ее из головы, а статуи превратит в груду камней. Это обещание он дал своему кровоточащему сердцу.

***

      Вспышки, голоса, вспышки, вопросы. И так по кругу. «Тонущая в любви» произвела фурор. Наверное, потому что До Хва решил заменить металлическую розу, на настоящую. Эдакая аналогия с тем, как увядают чьи-то чувства. Но розу можно поменять на новую, верно? Именно об этом интервьюеры расспрашивала молодой талант добрые полчаса. Объяснять что-то тем, кто ничего не понимает в искусстве — себе дороже. Потому парень просто кивал. Настроение с каждой секундой угасало, словно его высасывало отсутствие единственной важной гостьи. — Еще один вопрос, Пэк До Хва, — звонко проголосила одна из девушек, пихая в сторону скульптора диктофон. — Многие примечают, что в ваших скульптурах есть повторения. Мы каждый раз видим одни и те же черты лица, но вы никогда не признаетесь, кого лепите в своей мастерской. Будет ли у нас возможность хоть когда-нибудь узнать имя вашей музы? — Имя моей музы, — повторил парень и невольно снова осмотрел все помещение выставочного зала. Кажется, пора. — У нее нет имени. Больше нет.       Не раздумывая ни секунды больше, До Хва отвернулся и пошел прочь, под недовольные возгласы. Джулиано переманил внимание журналистов на себя, давая возможность юноше побыть наедине, за что тот был ему благодарен. Не хотелось больше никого видеть. Не сейчас. Всю выставку До Хва простоял на улице у черного входа и наслаждался закатом Рима. Только когда все разошлись, он решил вернуться и попрощаться со своей скульптурой.       Небрежно стянув бабочку, что сдавливала шею, парень встал напротив статуи. Печаль. Боль. Не надо больше ждать ту, что не придет. Пора оставить эти надежды в прошлом. Скульптор вздохнул и поднял было руку, чтобы прикоснуться к лицу статуи, но быстро отдернул себя. Не надо. Пора прекратить. Хотя, прощаться с Су Э в Корее было проще. Он же думал, что они продолжат общаться. Парень горько усмехнулся, сжав руку в кулак. — Скульптор «воткнул» розу в сердце девушки не потому, что она завянет и ее можно будет заменить другой, — послышался справа от него женский голос и До Хва обернулся. — Автор хотел показать, что её любимый всегда принесет ей новую. В знак истиной любви. — Аналогия к тому, что как бы чувства не угасали… -…они будут расцветать в ее сердце вновь и вновь, — закончила Су Э фразу.       Она здесь. Она настоящая. До Хва всматривался в ее большие глаза и боялся, что стоит ему отвернуться, как она мгновенно испариться в воздухе, словно ее тут и не было на самом деле. — Да…да. Ты единственная, помимо моего учителя, поняла смысл, — прошептал До Хва. — Почему сейчас? Двадцать — твое любимое число? — Не без этого, — Су Э виновато улыбнулась и подошла ближе. — Я создала новый почтовый ящик и забыла написать тебе о нем. Недавно нашла пароль от старого и прочитала все твои 165 писем, которые ты отправил мне в первый год обучения. Прости.       Парень поджал губы и кивнул. Как реагировать? Вот он хотел с ней попрощаться, а теперь она стоит прямо перед ним. Безумие. Су Э решила взять все в свои руки и обняла парня так крепко, что у него перехватило дыхание. Их сердца подобрали один ритм и бились в унисон, создавая прекрасную симфонию. — Письмо номер 111. Ты мне тоже нравишься, Пэк До Хва, — прошептала Су Э ему на ухо.       И он попал. Замуровал себя в ее объятиях. Заперся в ее глазах. Навсегда. До Хва обнял ее лицо своими ладонями и притянул к себе, нежно накрывая её губы своими. Поцелуй, как страх потери. Поцелуй, как боль прожитого порознь. Поцелуй, как счастье воссоединения. Су Э целовалась именно так. Её губы лечили. Её губы убивали. Её губы воскрешали. Она — глоток воздуха. Она — божество, перед которым он на коленях. Она — искусство. Забвение. Смерч. Крах. Надежда. Опора. Л Ю Б О В Ь.