Сезон любви

Часть первая, Тоору Тоору прищурил глаза, пряча их от полуденного солнца. Несмотря на жаркий день и дорогу в поезде до курорта Атами, занявшую несколько часов, настроение у него было прекрасное. И дело было даже не в долгожданном отдыхе, наступившем после утомительной учебы и волейбольных тренировок. Ни в живописных пейзажах гор, поросших невысокими деревьями, и ослепительно сверкавшей, прозрачной глубине озера. А в темноволосом пареньке, занимавшем сиденье напротив него, и, в данную минуту, безмятежно спавшем. Оикава, против воли, улыбнулся. Может, это и не очень красиво, — наблюдать за спящим, но когда еще представится подобный случай! Его кохай отличался на редкость милой внешностью и таким же скверным характером. При первой же, самой легкой попытке флирта, на его лбу появлялись морщинки, черные глаза вспыхивали ярко, точно угли, и Кагеяма презрительно отворачивался, иногда процедив сквозь зубы что-то нелицеприятное. «И как прикажете соблазнять человека, который не воспринимает тебя всерьез?» — порой сокрушался Тоору. Впрочем, это не мешало ему надеяться и осторожно, медленно приближаться к Тобио, стараясь если не увлечь, то хотя бы произвести впечатление. Отчасти ему это удалось: Кагеяма увлекался волейболом, и Тоору с удовольствием тратил время на то, чтобы продемонстрировать правильную подачу или отбить сложный мяч. Жаль, что их пути так скоро разошлись, и они вновь встретились на волейбольной площадке не как друзья, а как соперники, играющие за разные команды. «Хорошо еще, что Тобио-чан не забывает сделанного добра. А также помнит о своих долгах», — Тоору мягко поднялся с сиденья и подошел к спящему парню. Осторожно, ласково коснулся пальцем щеки. «Я никому тебя не отдам, Тобио-чан. Как бы далеко ты не был, какие люди бы тебя не окружали. Все решилось в тот первый миг, когда я тебя увидел. Ты – мой. Осталось только объяснить это тебе…» Часть вторая, Тобио Кагеяма Тобио уже минут пятнадцать незаметно наблюдал за своим бывшим семпаем, глядя из полуопущенных ресниц. Предложение провести уик-энд на берегу горного озера свалилось на него сразу после тренировочного матча с командой Аобаджасай. Его ненормальный семпай прислал ему смс-ку, в которой значилось всего несколько фраз: «Ты стал сильнее. Пора выполнить обещание. Проведем этот уик-енд вместе? Я зайду за тобой завтра». Сначала Кагеяма не придал большого веса этой смске. Ну, желает его бывший семпай провести с ним выходные – это не страшно. По крайней мере, это Тобио вполне мог пережить. Но когда Оикава Тоору появился на пороге с дорожной сумкой через плечо и совсем неделикатно поинтересовался, берет ли он с собой плавки, Тобио растерялся: — А зачем? — Мы едем к горному озеру. Тебе повезло – я решил провести время со своим обожаемым кохаем и вместе отдохнуть, а это значит, тебе досталась абсолютно халявная путевка. – Сладкоречиво скороговоркой проговорил в ответ Оикава и улыбнулся соблазнительно. — Я не могу ехать сейчас. Честно говоря, надеялся, что ты меня поймешь, и мы просто вместе потренируемся… — Кагеяма подозрительно уставился на шатена, который как раз старательно укладывал растрепавшуюся челку. Тот бросил на него свой фирменный взгляд, который был призван пресекать любые попытки любимого ученика брыкаться в сетях обожания: — Разве можно быть таким неблагодарным, Тобио-чан? Ты разбиваешь своему семпаю сердце. Не хочу тренироваться с тобой в окружении все тех же раздражающих лиц Карасуно. Кстати, в том отеле, где я забронировал нам номер, есть пляжный волейбол. Это будет неплохая тренировка, ты вернешься сильнее, чем раньше. К тому же, я уже заплатил деньги вперед… — Ну, так потребуй их назад, — попытался надавить на него Кагеяма, которому вся эта затея не понравилась с самого начала. Но более всего ему действовал на нервы жадный взгляд Оикавы, блистательного высшего короля, до Тобио ни от кого не слышавшего отказов. — И потеряй девяносто процентов стоимости путевки? – Обиженно надулся в ответ Оикава, чтобы затем погрозить пальчиком своему любимому ученику. – Тобио-чан, ты превращаешься в зануду. Обещание – есть обещание, ты же понимаешь? Ты дал слово… — Хорошо! – Сдался Кагеяма. – Подожди, я возьму деньги на мелкие расходы и, может быть, сувениры для домашних. И мы поедем. …И вот, спустя несколько утомительных часов по жаре, Тобио проснулся в автобусе от ощущения, что за ним кто-то наблюдает. Было немного неловко акцентировать внимание на этом, и Кагеяма решил дать Оикаве время переключиться на что-нибудь другое… Ну, хотя бы, на однообразный пейзаж за окном. Но тот вдруг коснулся его щеки, и Кагеяма от этого простого движения вздрогнул и поймал его пальцы: — Что такое, семпай? Сгоняешь с моего лица несуществующих мух? Часть третья, Оикава Тоору Оикава улыбнулся, стараясь придать своему лицу как можно, более невинное выражение. Видимо, получилось не очень, потому что Кагеяма нахмурился. Его губы сжались в тонкую линию. — Какой ты подозрительный, — Тоору крепче сжал чужие пальцы. – Я просто пытался разбудить тебя: мы уже подъезжаем. Брюнет резко повернул голову, словно хотел убедиться, в его словах. Он несколько мгновений пристально рассматривал пейзаж за окном, что дало возможность Тоору не только придвинуться к нему вплотную, вдохнуть запах волос, но еще и ласково погладить чужую ладонь большим пальцем. «Почему ты мне не веришь, Тобио? Почему, с нашей первой встречи, ты смотришь так настороженно, исподлобья? Ты в каждом моем слове ищешь подвох, даже когда я говорю, что на улице тепло и солнечно. Чем я заслужил такое отношение?» — Семпай, не мог бы ты немного отодвинуться, — не оборачиваясь, попросил Кагеяма, — в автобусе слишком жарко, я задыхаюсь. По лицу Тоору скользнула тень. Словно солнце на миг скрылось за облаком. Подавив вздох, он сел на свое место и принялся с преувеличенным вниманием копаться в сумке. Он твердил себе, что нужно приготовить паспорт и путевку, но в действительности просто хотел скрыть охватившую его обиду и непонимание. Почему мы становимся такими ранимыми, когда влюбляемся? Почему так сложно донести свои чувства до другого? Зачем на свете существует безответная любовь? Тоору не знал, но это не мешало ему, как и тысячам людей до него, терзаться одними и теми же, неразрешимыми вопросами… К счастью, спустя минуту автобус затормозил, подъезжая к небольшому домику в японском стиле. Кагеяма, вскинув сумку на плечо, направился к выходу. «И даже меня не подождал», — Оикава собирался окликнуть его, но в последний момент передумал. Такой уж характер у его «обожаемого» кохая. «Что ж. Если бы ты был другим, я бы, наверное, никогда не влюбился в тебя…» Часть четвертая, Кагеяма Тобио Их поселили на втором этаже, балкон которого выходил в японский садик. Тобио проигнорировал вопросительный взгляд, которым их проводили владельцы отеля – достаточно молодые муж с женой, одетые в кимоно. Кагеяма первым делом разулся в коридоре, натянув на ноги удобные сланцы. Безумно хотелось в душ и еще — хоть немного поспать. Казалось, что на него вдруг свалилась разом вся усталость, которой он не давал и шанса проявиться, будучи в Токио. Но, стоило затащить дорожную сумку в комнату, как он застыл и затравленно уставился на единственную, пусть и очень широкую кровать-татами, которая была разобрана и застелена черным шелком прямо в центре комнаты. По краям комнаты стояли вазы с цветами, экран телевизора чернел на бежевой стене. Створки-седзе у шкафов были приоткрыты, как бы намекая, куда новым постояльцам развешивать и укладывать одежду. Четвертый раз обшарив взглядом комнату, и не найдя ничего похожего на второй футон, Кагеяма, привыкший к одиночеству и очень чутко относившийся к своей личной территории, сложил руки на груди и с видом вдовствующего короля, обратился к своему семпаю… который, кстати, кажется совсем не интересовался интерьером комнаты, зато подозрительно возбужденно дышал брюнету в шею. — Почему у нас только одна кровать? Они что, заселили нас не в тот номер? Нас же двое? – Тобио свел тонкие брови к переносице, сложил руки на груди и обернулся к Оикаве, чтобы вцепиться в него своим жгучим темным испытывающим взглядом снизу вверх. Повисла неловкая пауза, в процессе которой Оикава снова сладко улыбнулся и кокетливым, знакомым жестом поправил упавшую на лоб челку. Часть пятая, Тоору — А что тебя не устраивает, Тобио-чан? – семпай удивленно приподнял брови. – Мне кажется, номер вполне удобный, и кровать большая… — Семпай, — в голосе Кагеямы было столько холода, что хватило бы заморозить видневшееся из окна озеро, — вы это специально подстроили? «Как же медленно до тебя доходит…» Тоору облизал пересохшие губы. Честно говоря, после долгой поездки ему хотелось лишь одного – принять душ и поскорее заснуть, желательно, конечно, с кохаем под боком, а не устраивать глупые перепалки. Но что поделаешь, если парень никак не хочет принять очевидное. — Прости, Тобио-чан, я не понял. Ты меня в чем-то обвиняешь? Вместо ответа Кагеяма указал на кровать. Тоору поднялся со стула и с напускным вниманием осмотрел покрывало, чистую простыню, две белоснежные подушки. — По-моему, все очень мило. Не хочешь прилечь, Тобио-чан? Кагеяма молча развернулся к двери. Чего он совершенно не выносил, так это когда из него делали дурака. — Куда ты? — К администратору, — коротко бросил Кагеяма. – Потребую номер с двумя кроватями, или, еще лучше, два отдельных номера. — Можешь не трудиться, — Тоору с удовольствием развалился на кровати, опираясь щекой на одну руку, чтобы видеть лицо кохая. – Сейчас сезон, много отдыхающих, и все номера заняты. Ты же не собираешься спать в коридоре, Тобио-чан? На бледных щеках Кагеямы вспыхнули красные пятна. Это было очень мило. — Тогда я возвращаюсь домой, — ровным голосом, свидетельствующим о том, что его обладатель с трудом сдерживается, сообщил Тобио. – Приятного отдыха, семпай. Оикава тяжело вздохнул, словно взрослый, уставший объяснять ребенку, почему не стоит совать пальцы в розетку. Он медленно поднялся и подошел к напрягшемуся кохаю. — Боюсь, это невозможно по двум причинам. Во-первых, следующий автобус в Токио будет через три дня. Во-вторых, ты дал мне слово. Неужели ты не сдержишь его, Тобио-чан? Он поднял руку и пропустил сквозь пальцы прядь черных волос. Такие мягкие. Глядя в сузившиеся от злости глаза Кагеямы, Тоору прошептал: — Неужели ты меня боишься, Тобио-чан? Часть шестая, Тобио Кагеяма с первых дней знакомства со своим семпаем, ненавидел подобные «случайности». Они, с ловкой подачи Оикавы сыпались на него в бытность свою здесь и там, – Тоору постоянно стремился поправить (или наоборот растрепать) ему волосы, разгладить несуществующие складки на футболке или усадить с собой на один стул, когда они с волейбольной командой обедали в кафе. Вот почему подобная ситуация не была ему в новинку, но грозила обостриться из-за стремительно ухудшавшегося настроения юного Короля площадки. Одарив Оикаву взглядом «ненавижу, ты научился доводить меня до белого каления по капле», он пожалел, что не взял с собой Хинату. Может быть, в присутствии этого безмозглого ребенка, Тоору понял, что рядом с ним взрослый парень, а не трехлетний малыш в песочнице. — Если бы я тебя боялся, то точно не поехал бы с тобой сюда. Впрочем, с чего бы мне бояться? Я знаю тебя слишком хорошо, чтобы пытаться переделать или опасаться. Но, семпай, может пора уже повзрослеть? – С этими словами Кагеяма оставил Оикаву, который сделал в ответ на его заявление большие недоверчивые глаза, скучать в одиночестве, а сам подошел к шкафу и принялся распаковывать вещи. Перспектива провести ночь в одной кровати жутко его бесила, в голову лезли всякие страшные мысли о том, что одержимый семпай распустит руки. И уж тогда точно получит хук левой между глаз. А потом он, Тобио, извиняйся поутру. Ко всему прочему, вопрос семпая поставил его в тупик. Возможно, в нем скрывалась правда о том, почему Кагеяма, как только выучился лучшим приемам Оикавы, стремился держаться от него подальше. — Я могу сегодня принять душ первым? – Вдруг поинтересовался он у наблюдавшего за ним семпая, вытащив из сумки свежую футболку и шорты. Часть седьмая, Тоору Оикава, в придачу ко всем недостаткам, имел одно неоспоримое достоинство, — он не умел долго злиться или расстраиваться. Вот и сейчас, когда, после гневных взглядов Кагеямы, его настроение упало «до нуля», и он уже начал мысленно подбирать аргументы, чтобы убедить упрямца не спать в коридоре, неожиданный вопрос Тобио о душе заставил его встрепенуться. Он не смог сдержать широкой, счастливой улыбки: — Ну, конечно, Тобио-чан. О чем речь? – «Он все-таки решил остаться… Как же мне повезло…» Брюнет взял полотенце и чистую одежду. Впрочем, подойдя к дверям ванной, он первым делом проверил, надежность замка. Оикава внимательно наблюдал за его манипуляциями. — Кстати, Тобио-чан, — промурлыкал он вполголоса. В этот миг, он, как никогда, напоминал кота, обнаружившего целое блюдце со сметаной. — Нет, семпай, — не оборачиваясь, отрезал Кагеяма. — Но я же еще ничего не сказал, — обиженно протянул парень. — Я наизусть знаю все, что ты скажешь. Мне не нужно включить кран. Не нужно потереть спинку. Не нужно подавать полотенце. И не стоит стучать в дверь, даже если прибежит администрация или высадятся пришельцы. Я все равно не открою. — Какой ты жестокий, — Оикава даже негромко всхлипнул. Но это не произвело на его кохая ни малейшего впечатления. — Какой есть. Если не устраиваю… — Кагеяма неопределенно качнул головой. Вместо ответа, семпай легко поднялся с кровати и почти мгновенно переместился ему за спину. — Ну, что ты, Тобио-чан. Устраиваешь более чем, — воспользовавшись тем, что руки кохая были заняты, Тоору чуть наклонился и коснулся, легким поцелуем его волос. В следующую секунду ему пришлось отскочить в сторону, чтобы уберечь пальцы от тяжелой, с грохотом захлопнувшей, двери. — Такой грубый. Совсем не изменился, — вздохнул Тоору, глядя на закрытую дверь. Воображение тут же подкинуло картинку стройного, обнаженного тела, под струями воды. Чувственные губы полуоткрыты, на темных волосах блестят крупные капли… «Можешь прятаться сколько угодно. Все равно, ты будешь моим, Тобио-чан…» Часть восьмая, Тобио Тобио зашел в ванную и тщательно проверив на двери замок, щелкнул им. Потом, выложив из прозрачной сумочки гель для душа, мочалку, зубную пасту и свою любимую электрическую зубную щетку и эффектно разложив это по краю раковины, он почистил зубы. Затем принялся раздеваться – очень хотелось скорее почувствовать себя живым под прохладными струями воды. Сложив ровной стопочкой брюки и рубашку на полочке для полотенец, Тобио взял в руки гель для душа и мочалку и бодро шагнул в душевую кабинку. Она оказалась пластмассовой, и с грохотом захлопнулась от слишком резкого движения Кагеямы. И вот тут-то и случилось непредвиденное. Покрутив вентиль душа, а затем нижний вентиль (зачем, спрашивается, в нормальном кране для душа сразу два вентиля? Чтобы Кагеяма себе голову сломал, решая, какой из них — рабочий?), Тобио вдруг с ужасом осознал, что воды почему-то нет. И было тому два варианта – либо им отвели комнату со сломанной душевой, и теперь придется, волейбол знает, сколько времени ждать его починки, либо Кагеяма просто неправильно пытается его включить. Второй вариант был предпочтительнее, но тут же в голову пришло, что придется одеться в липкую потную одежду и позвать соседа по номеру на помощь. Кагеяма застонал и неожиданно для себя сполз по холодной стенке, выложенной кафелем, на холодный пол, поджимая голые ноги под себя. «Ну почему это случается только со мной! Худшего варианта просто быть не могло». Приглашать в душевую семпая, чтобы он помог включить воду, после всех сказанных слов казалось насмешкой судьбы. И все же, желание вымыться победило здравый смысл, который отчаянно требовал не привлекать к сантехническим работам хитрого Оикаву. Тобио со стоном залез обратно в собственные вещи, а потом открыл дверь и позвал Тоору: — Пожалуйста, подойди на минутку. Похоже, у нас сломан душ. Ты не мог бы проверить? У меня не получается включить воду… — Последнюю фразу он пробурчал, впиваясь ногтями себе в ладонь. Голос его не слушался. Оикава впорхнул в душевую так, словно бы до этого Кагеяма на него и не орал. Он повторил один-в-один все действия своего кохая, и Тобио следил за этим с интересом. Потом решил предложить еще один вариант включения воды, шагнул внутрь тесной душевой, и… Оказался под водопадом холодной воды… ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ ОТ ЛИЦА ТООРУ ПОТЕРЯЛАСЬ УВЫ! ПОЭТОМУ СРАЗУ 10 Часть десятая, Тобио Кагеяма мысленно чертыхнулся – сначала благодаря усилиям семпая он оказался облит холодной водой, теперь – теплой, но радости и удовольствия ему это не принесло. А еще этот ужасный, больной на голову, извращенец, похоже, совсем выжил из ума, раз решил извлечь из глупой ситуации пользу для себя. Кагеяма с раздражением вспоминал, как раньше, будучи в средней школе, принимал душ позже всех, а потом запирался в душевой кабинке, чтобы возбужденный Оикава не поедал его глазами. Следовало срочно поставить наглеца на место. Кагеяма решительно наступил ногой на одну из босых ног Оикавы, и тот от неожиданности и боли выпустил одну его руку из захвата. Согнув эту самую руку, Тобио не разворачиваясь, наугад, нанес удар локтем в живот, и после того как противник окончательно сдался и отступил, Кагеяма повернулся и играючи сжал ладони в кулаки: — Что за шутки, семпай, мы же приехали сюда тренироваться! Ты не можешь держать себя в руках? Комплекс извращенного семпая жить мешает? Оикава в это время сидел на коленях, согнувшись от боли в животе, и обиженно смотрел на него снизу вверх. В голову Тобио вдруг пришла отличная идея, как отомстить за все прошлые нападки на себя. Его ладонь скользнула по подбородку Тоору и резко приподняла его, грубовато погладила мокрую щеку. Кагеяма чуть усмехнулся, нагнулся к Оикаве ниже, практически нависая над ним, и прошептал, глядя в его широко распахнутые светло-карие глаза: — Я ведь уже не раз говорил, что вырос. Во всех смыслах. Не надо со мной играть. А теперь отвернись. Или я забью тебя до смерти! Или сделаю, что похуже… По лицу Тоору скользнула плутовская улыбка, и Кагеяма вовремя отскочил, прежде чем одна из рук Оикавы успела схватить его за голую ступню. Тобио с облегчением оперся о стену, чуть приглушая слишком мощную струю душа. — Ну, скажи, ты совсем больной? Здесь нельзя драться, а потому – прекрати распускать руки. Что бы ты делал, если бы я сейчас упал и сломал лодыжку? — Брюнет уставился в потолок и изо всех сил пытался сдержаться. Очень хотелось наорать на одного безмозглого, но очень талантливого парня, от которого Кагеяма еще мог бы чему-то научиться. Но, похоже, тот стремится покинуть этот бренный мир раньше. — Я всего лишь хотел, чтобы мы с Тобио-чаном оказались в одной плоскости…Аааа…А потом бы я вылечил тебя своей любовью… Я действительно смог бы хорошо позаботиться о тебе… И вообще, ты вырос ужасно высоким, — обиженно пробурчал в ответ семпай. – Теперь тебя замечают все, кому не лень. Я с ужасом представляю тебя в компании этих твоих воронов… Ведь они тебя там ежедневно могут развращать! — Что за бред, развращаешь меня только ты, — устало кашлянул Кагеяма, намекая на то, что неплохо бы и помыться. – Отвернись, пожалуйста. — Зачем, ведь я уже видел тебя нагим сотню раз! – Снова заулыбался семпай, который как раз поднялся с колен. Но под злым взглядом Тобио, все же, сдался. Кагеяма как можно быстрее снял с себя лишнюю одежду (насколько быстро это можно сделать с мокрой одеждой) и вымылся. Затем покинул душ, царским движением накинув белоснежный халат для посетителей, на плечи. Часть одиннадцатая, Тоору «Первый блин комом», — тоскливо думал Оикава, стоя под холодными струями воды. После всего случившегося в этот день ему явно следовало охладиться. Ступня, на которую со всей силы наступил кохай, немилосердно ныла, на животе, после удара локтем, проступил синяк. «Ну, почему ты такой жестокий, Тобио-чан… Я же не сделал ничего особенного. Это просто преступление – быть таким красивым, и не позволять к себе прикоснуться». Впрочем, была одна деталь, которая немного утешила Тоору. Когда Кагеяма велел ему отвернуться, он улучил минутку и осторожно скосил глаза. Как у любого хорошего волейболиста, боковое зрение у него было прекрасное. Поэтому он с удовольствием рассматривал стройную фигуру темноволосого парня, мывшегося с такой скоростью, словно ему на это дали две минуты. «Он так вырос. Стал еще красивее, мышцы появились. Мой Тобио-чан… Теперь ты действительно Король, если не волейбола, то, по крайней мере, красоты…» Кагеяма резко обернулся и пару секунд сверлил его подозрительным взглядом. Тоору прикрыл глаза, придав своему лицу самое невинное выражение, и даже задержал дыхание. Донесшийся до него плеск, а затем хлопок закрывшейся двери свидетельствовали о том, что Король соизволил покинуть ванную. Оикава облегченно перевел дыхание. Он был почти рад, что Тобио покинул душ, потому что не знал, сколько еще сможет продержаться. В конце-концов, оказаться рядом со своей обнаженной мечтой и ничего не сделать – задача почти невыполнимая. Еще бы минута, и он наплевал бы на все запреты и желания Тобио, сделав его своим… «Тобио-чан», — прошептал Тоору, снова представляя себе брюнета: стройное, гибкое тело, с волос стекают холодные капли, черные глаза закрыты. Он мягко прогибается назад, позволяя жадным рукам семпая обнимать его, целовать влажную кожу, вдыхать чуть уловимый цветочный запах. «Тобио-чан»,- рука привычно спустилась вниз, чтобы доставить хоть немного удовольствия и ослабить сводившее с ума желание. «Как же я тебя люблю…» Часть двенадцатая, Тобио Привалившись спиной к стене, Кагеяма с трудом выровнял дыхание. Несмотря на жару и только что принятый душ, его пробил холодный пот. «Нет, не зря все-таки Цукишима постоянно издевается надо мной. Какой нормальный человек будет мыться в компании психа, имеющего на него виды? Правда, довольно симпатичного психа…» Последняя мысль была настолько не свойственна Тобио, что он даже оглянулся, словно рассчитывая увидеть человека, произнесшего эти слова. Но вокруг царила тишина, нарушаемая только журчанием воды в ванной, – видимо, Оикава тоже начал мыться. «Нет, не может быть! Я просто перегрелся на солнце или устал, вот и плету, что попало. Впрочем, на наши матчи еще в средней школе приходили толпы девчонок. И большинство из них – ради Оикавы. Он, конечно, потрясающе играет, великолепный связующий, и все такое, но, думаю, девушек это слабо волновало. А вот о том, что он – симпатичный, приходилось слышать не раз…» Тобио помотал головой, словно пытаясь избавиться от наваждения. Что греха таить, он давно, еще со средней школы, восхищался талантом Оикавы. Но никогда не думал о нем иначе, как о товарище по команде и образце для подражания. Плохо, что семпай, похоже, ждет от него совсем другого… Тяжело вздохнув, Кагеяма присел на краешек кровати, вытирая полотенцем мокрые волосы. Больше всего ему хотелось упасть, зарыться головой в подушку и проспать до самого утра. К сожалению, в свете последних событий, на спокойный сон надежды не было. Не с возбужденным Тоору под боком… «И ведь, поганец, наверняка что-нибудь придумает! Использует меня в качестве подушки, а потом…» Мелькнувшие в голове картинки были такими яркими, что щеки у Тобио начали гореть. Он резко вскочил, прошелся по комнате, пытаясь найти выход из глупого положения. Единственное, что его успокаивало, — это уверенность в том, что Оикава не опуститься до насилия. Да, он мог быть очень прилипчивым, в попытке соблазнить, но знал границу, за которую переходить не стоит. Раньше, во всяком случае, знал. Тобио решительно направился к выходу. В жизни, как в волейболе, не стоит опускать руки, пока не испробуешь все варианты. Если он хочет и на этот раз «обыграть» семпая, то нужно действовать быстро. Часть тринадцатая, Тоору Оикава выключил воду. Осторожно, чтобы не поскользнуться на мокром полу, вылез из душевой кабины. Хватит с него на сегодня приключений, он и так, рядом с Тобио, чувствовал себя, как на волейбольном матче. Приходилось думать, просчитывать каждое свое действие, каждое слово, вместо того, чтобы обнять «обожаемого кохая» и наслаждаться давно заслуженной победой. И все же, несмотря на все неприятности, свалившиеся на него в этот день, Тоору не смог удержаться от улыбки. Они вдвоем, вместе, вдали от раздражающих игроков команды Карасуно, в течение целых трех дней! Что может быть лучше. А уж, он, Тоору, постарается. Не зря же, в средней школе его считали не только Королем волейбола, но и любовных отношений… «Ни одна девушка не могла устоять передо мной! – Оикава самодовольно улыбнулся своему отражению. И тут же вздохнул, – Правда, Тобио-чан – не девушка…» Тоору небрежно набросил халат на голое тело, и лишь слегка подвязал его поясом. Ему казалось, что так – полуобнаженным, с влажными после душа волосами и горящими от волнения глазами – он выглядит особенно сексуально. Воображение уже рисовало ему Тобио-чана, свернувшегося клубочком на кровати. Он медленно подойдет, склонится над своим любимым и поцелует его. И тот, конечно же, ответит… Действительность оказалась сурова. Кагеямы на кровати не было. Полностью одетый, он сидел на узком футоне, непонятно откуда взявшемся в комнате, и сверлил Тоору внимательным взглядом. Ни малейшего восхищения или, хотя бы, смущения при виде семпая на его лице не появилось. — Это что? – спросил Оикава, указывая на футон. Смириться с новой подлянкой судьбы оказалось не так уж просто. — Это футон, семпай. На нем спят, — тоном примерного ученика сообщил Кагеяма. В его черных глазах появился насмешливый блеск. — Сам знаю, — огрызнулся Тоору, — скажи лучше, откуда он взялся? Вместо ответа, Тобио медленно опустился на свою постель и тут же натянул одеяло до подбородка. — Пока вы мылились, я сходил на ресепшн. Сказал, что вы сильно пинаетесь во сне и попросил принести футон. Хозяйка была очень любезна, и сразу выполнила просьбу. Надо будет перед отъездом оставить чаевые. — Обойдутся, — сквозь зубы буркнул Оикава. Он сел на свою кровать, зачем-то поправил подушку, и только тут почувствовал, как сильно устал. — Ты стал хорошим игроком, Тобио-чан. – В ответ донеслось довольное хмыканье. – Но наш матч еще не окончен, не расслабляйся. Часть четырнадцатая, Тобио Кагеяма проснулся от неприятного ощущения – кто-то пристально смотрел на него. Первой мыслью было, что, устав после матча, он умудрился заснуть на уроке математики, и сейчас сенсей сверлит его рассерженным взглядом. Чуть-чуть приоткрыв глаза, Кагеяма увидел низкий потолок, шкафы-седзе, которые никак не могли находиться в классной комнате, и облегченно перевел дыхание. Ками-сама, он все-таки не на уроке! Но радость была преждевременной, потому что от окна вдруг отделилась легкая тень, и неслышно опустилась на пол, рядом с футоном. Оикава Тоору улыбался так сладко, что Кагеяме срочно захотелось выпить воды: — С добрым утром, Тобио-чан! Как спалось? – его рука будто случайно легла на тонкое одеяло, поправляя его, а, точнее, касаясь участка обнаженной кожи. Кагеяме тут же стало жарко: — С добрым утром, сем… — он не успел договорить. Коварный Тоору наклонился и накрыл своими губами его рот. Поцелуй оказался нежным – что и говорить, у семпая был опыт в таких делах – но не слишком долгим, потому что Кагеяма, придя в себя, резко подался назад. Выхватив из-за спины подушку, он с удовольствием запустил ее в лицо «тупого извращенца»: — Совсем рехнулся? — Фу, как невежливо! Где твои манеры, Тобио-чан, — семпай вовсе не казался раскаявшимся, скорее, довольным, как кот, которому удалось–таки попробовать хозяйской сметаны. Он осторожно положил подушку обратно, на футон. – Я просто решил пожелать тебе хорошего дня, вот и все. — А без слюнявых поцелуев было не обойтись? – щеки Кагеямы горели от унижения. Чтобы скрыть это, он резко поднялся с постели и направился в ванную. — Ах, вот ты о чем, — Тоору хитро прищурился, — неужели это был твой первый поцелуй, Тобио-чан? Если бы я знал это, я был бы более нежным. — Не надейся, извращенец, — бросил Тобио, закрывая за собой дверь. Спустя мгновение послышался звук льющейся воды. Судя по всему, сегодня ему помощь семпая в обращении с сантехникой не требовалась. Часть пятнадцатая, Тоору Оикава проводил парня внимательным взглядом. Эх, если бы этот бессердечный тип знал, насколько тяжело ему сдерживаться, насколько тяжело просто находиться рядом. Ведь Тобио-чан, с его холодностью и красотой, – настоящее искушение… Тоору невесело улыбнулся. Значит, это и есть любовь – стремиться только к одному человеку, думать и мечтать только о нем одном. Засыпая, видеть его лицо, а, открывая глаза, желать только одного – снова прикоснуться к этому чуду, стать хоть на миллиметр ближе… Неужели, такие сильные чувства могут остаться без взаимности? «Нет, это невозможно, — думал Тоору, присев на футон, на котором спал Кагеяма, и поглаживая мягкую подушку. – Он же все-таки ответил мне. Пусть это и длилось всего мгновение…» Прикрыв глаза, Оикава вспоминал этот упоительный поцелуй, то восхитительное чувство, когда губы Тобио прикасались к его губам. По телу растеклось тепло, сердце стучало где-то в горле, заставляя забыть обо всем. Их прошлое, частые ссоры, трудные тренировки и волейбольную сетку, которая, казалось, разделила их навсегда… «Я не дам тебе уйти, Тобио-чан. Мы же созданы друг для друга…» Замечтавшись, он не слышал, как дверь ванной открылась, и вышел Кагеяма. И только его резкий голос привел его в себя: — Хватит продавливать мой футон, семпай! Оикава по-кошачьи потянулся и встал. Пора было переходить к новому раунду этой восхитительной игры: «поймай и сделай своим». — Ты так быстро помылся, Тобио-чан. А я-то думал, что ты задержишься, после такого поцелуя. У всех есть маленькие слабости, и душ – лучшее место, чтобы позволить себе… — Заткнись! – взвился Кагеяма. — Я – не ты, семпай, запомни это. — Но это же не значит, что ты собираешься принять целибат и уйти в монастырь, — рассудительно заметил Тоору. — Как бы ты не отрицал, но у тела есть свои желания. Опасно их игнорировать. Ничего не ответив, Тобио развернулся и направился к выходу из номера. Чуть помедлив, Тоору двинулся за ним. Он больше не стал ничего спрашивать, боясь нарваться на очередную колкость. К тому же, наступило время завтрака. А портить вкусную еду ссорой – последнее дело.