хочу проснуться в твоей именной майке

Бешенный стук колёс разрывает ночной воздух, но так мелодично сливается с дождём в одну тревожную песню. Ветер скользит от щёк до ушей, а потом проворно забирается под ворот кофты, покалывая грудь и заставляя мелко дрожать. Людей вокруг много, ещё больше - шума. Колёса чемоданов с разной скоростью отбивают ритм по асфальту, перебивая мелодию ноябрьского пасмурного вечера. Уже темно. Зато огни железнодорожного вокзала кажутся ещё более завораживающими. Ким Сону сливается с толпой, идя по перрону к выходу в город. Но вдруг, парень останавливается и пристально смотрит на большие электронные часы на стене здания. 19:58 - давай начнём всё сначала? Грудь схватывает, кислород застревает где-то в солнечном сплетении. Рёбра пронзает несильная, но противная боль. Внизу живота туго скручивает. Парень хмурится и сжимает в кулаках лямку сумки и ручку чемодана. Смена обстановки всегда давалась Сону тяжело. Что уж говорить о переменах в жизни... - Чего встал? Пойдём! Сону бьют по плечу, заставляя неуклюже отступить, чтобы удержать равновесие. Парень наконец вдыхает, проглатывая ком в горле, и фокусирует взгляд на оказавшемся спереди человеке. - Ким Сону, умоляю, мы поговорим о твоём состоянии дома, в тепле. Давай пожалуйста не тормозить, - а дальше добавляет скромно. - Холодно... Сону ненавидит перемены в жизни, и он бы ни за что не согласился поступать в другой, незнакомый город. Не согласился, если бы не Чанхи, его лучший друг, который прямо сейчас дует губы и, так и не дождавшись от Кима ответа, хватает того за рукав чёрной плюшевой кофты и тащит за собой. - Боже, Сону, просто пойдём. На душе тяжело. Неспокойно. Прекрасно знать, что завтра всё будет хорошо. Бесценно быть уверенным в своём счастливом будущем. Только вот Сону не уверен, и поступление в престижный университет Сеула не просто не добавило ему уверенности, а даже заставило сесть на успокоительные. К счастью, находящийся рядом Чхве Чанхи помогал надеяться на лучшее. Его тёплые ладони всегда заботливо хлопали по плечу, и вся забота растекалась по телу приятной пеленой мурашек. Сону очень любил, когда ему не нужно было говорить о своих слабостях. Ведь Чанхи и без слов понимал, когда другу нужно помочь и как помочь. Сеул встретил парней ливнем, шумной пробкой и лёгкой дымкой презрения. Высокие многоэтажки давили, сжимали тебя как клочок бумаги. На лицах людей стыло недовольство, каждый взгляд был презренен, направлен на новых студентов. Чанхи, очевидно было всё равно, а вот Сону ещё не проронил ни слова, вжавшись в сидение такси до размеров маленького клубка. Старший грустно вздохнул, бросил взгляд на хмурого водителя, а после - на Сону: - Ты в безопасности, слышишь? - Ким не двигается, поджимая пухлые губы. Чхве хмурится, переживая, и трясёт друга за плечо. - Хэй, ты знаешь, как я не люблю игнор. Тогда Сону почти сразу шепчет: - Я слышу. Спасибо. Чанхи выдыхает и опускает руку. Бесполезно. Младший никогда не был разговорчив в стрессовых ситуациях, и сейчас вытаскивать из него что-то бессмысленно. Чхве отворачивается к окну и считает капли. По радио играет house of cards, погружая в свои мысли. Всё кажется волнительно незнакомым, и Чанхи это нравится. Чего не скажешь про Сону. Машина аккуратно выруливает на перекрёстке вправо, наконец, выезжая из пробки и набирая скорость. Огни слепят, сливаясь в одно неразборчивое мессиво. Голова начинает кружиться то ли от волнения, то ли от неприятного ароматизатора, качающегося у лобового стекла. Путь к съёмной квартире уже подходит к концу, потому что таксист заворачивает на парковку и останавливается, нажимая на смартфоне "завершить поездку". Чанхи трясёт утонувшего в мыслях Сону. Парни суетливо выходят из машины, забирают вещи из багажника и подходят к подъезду. Сону поджимает плечи, прячась в ворот плюшевой кофты. Домофон звонко пиликает, и старший открывает дверь, заходя первым. Их квартира находилась на втором этаже. Ну, как ИХ квартира... Точнее будет сказать квартира мамы Чхве, которая уже два года живет в Канаде, а это гнёздышко приберегла для сына. И тот не мог отказаться от такого выгодного предложения, особенно когда родной отец не особо горел желанием давать сыну хоть какие-то деньги. Что не скажешь об отце Сону. Еле подняв свой багаж по лестницам, парни наконец находят нужную дверь и, после характерного щелчка замочной скважины, проходят в квартиру. Чанхи нащупывает выключатель, и коридор заливается белоснежным светом. Теперь видно серо-чёрный интерьер, который идеально сочетается с мраморной плиткой и белыми стенами. Плинтусы, рамка зеркала и крючки для одежды переливает позолотой. А что говорить про квартиру в центре Сеула, владелица которой является директором крупной корейской косметической компании?.. Было бы странно ожидать что-то скромное. Сону закрывает за собой дверь и нескрываемо удивляется интерьеру. В нос бьёт запах хлорки. Видимо, только днём в квартире была проведена уборка. - Мама никогда не стеснялась своих сбережений... - Чанхи неловко улыбается, краем глаза следя, не скривился ли в отвращении Ким. Но младший лишь надул итак пухлые губы, рассматривая стены. Чхве это успокоило. - Если честно, - выдыхает, - я чувствую себя отвратительно из-за того, что меня это порядком раздражает. Сону переводит взгляд на снимающего куртку друга и впервые, тихо и мягко, спрашивает: - Ты винишь себя за эти мысли? Чанхи сглатывает, вешая куртку, поправляет объемный тёмно-зелёный свитер и поворачивается к Сону: - Я виню себя за то, что я не заработал ни копейки. - Тебе всего 18. - Мне уже 18. Чхве обрывает диалог, намекая на то, что тема неприятная и продолжать её сейчас нет никакого желания. Сону понимает. Младший снимает промокшие кроссовки, проходя дальше по коридору, и идёт за Чанхи. - Это твоя комната, - Чхве включает свет, открывая другу обзор на светлое помещение 6х4 с полутораспальной кроватью, шкафом в потолок и письменным столом. - Мама сказала, что ты можешь делать с интерьером что угодно. - Даже вешать плакаты? - В первую очередь. Парни мягко смеются, наконец чувствуя хоть малейшее расслабление. Сейчас не хотелось ссориться или дерзить, учитывая, что переезд - и без того стрессовая ситуация. Чанхи подбадривающе хлопает друга по спине и уходит к себе, а Сону проходит вглубь комнаты. Осматриваться хотелось долго: эта комната отличалась чёрными обоями, серым натяжным потолком, серым полом и серой мебелью. Бордовое постельное бельё казалось в этом мраке чем-то приступно вульгарным. Киму нравится такой стиль. Ощущается "по-взрослому". Сону подходит к шкафу, одна дверца которого была зеркальной. В отражении он видит бледное лицо, впалые щёки и глубокие синяки под глазами. Чёрная плюшевая кофта промокла насквозь и стала похожа на шерсть собаки, чёрная джинсовая кепка на голове не скрывала насквозь промокшие чёрные волосы. Парень дует губы, снимает головной убор и ворошит макушку, из-за чего на зеркале остаётся пару капель. За последний месяц Сону совсем изменился: потерял пару килограмм, вынужденно посетил психотерапевта, забыл о существовании улицы и друзей. Самые отвратительные события в его жизни случились ровно в период объявления результатов поступления. Вы не подумайте, в душе Ким был очень рад, ибо справился с очень сложной задачей и поступил, но... Живого места от парня больше не осталось, и виной всему ебанутая чёрная полоса. Сону снимает мокрую кофту, вешая на стул, а после переодевается в домашнюю одежду. Выдыхает. - Ладно... Будь что будет. Ведь хуже уже некуда. // Сону жмурится и потирает глаза. Голова тяжёлая, в висках пульсирует. 10:15 Ким отключает будильник на телефоне, только с третьей попытки попав по кнопке. Звон наконец прекращается, и парень падает обратно на подушку. В нос наконец ударяет приятный запах выпечки, пробуждая рецепторы. Кажется, Чанхи заказал еду. Вчера парни так и не поужинали, потому что оба быстро вырубились за просмотром хоррора. Сону невнятно бормочет что-то под нос, поднимаясь в сидячее положение. Его взлохмаченные чёрные волосы выглядят очаровательно, как и припухшее лицо. Скосившийся ворот растянутой футболки открывает вид на ключицы и рельефное плечо. Кожа парня смуглая, точно медовая. Ким зевает, сидит ещё пару секунд и наконец поднимается с кровати, перебирая босыми ногами в сторону кухни. - О, доброе утро, - Чанхи улыбается, когда за его спиной слышится копошение. Старший поворачивается и видит усевшегося за стол Сону, чьё лицо напоминало лицо обиженного младенца. Чхве улыбается. - Как спалось? - Отлично, - лепечет Ким, смотря на тарелку с яблочным пирогом в руках Чхве. - Ты во сколько уснул? - Почти сразу же после тебя, - Чанхи ставит пряность перед младшим, возвращаясь к гарнитуру за чайником. - Увидел что ты уснул, выключил ноутбук и ушёл спать к себе. Сону кивает. В нос ударяет ещё более яркий аромат выпечки, к которому вскоре присоединяется лёгкий запах ягодного чая. Живот нетерпеливо урчит, прося как можно скорее приступить к завтраку. Противостоять голоду - слишком сложная задача, с которой Ким точно не справится. Чанхи садится рядом с другом, когда тот уплетает уже второй кусок пирога. Что-что, а аппетит у Сону всегда был животный. По утрам - особенно. - Я посмотрел, отсюда есть прямой автобус к нужному нам корпусу, - Чхве смотрит на своё отражение в кружке с зелёным чаем. - Правда ехать достаточно долго. Минут 40 точно уйдёт. Ким прожёвывает еду и поднимает взгляд на друга: - Может на такси сегодня? - Может быть... Чанхи берёт один кусок пирога, ощущая подушечками пальцев тёплое мягкое тесто. Как хорошо, что мама оставила ему целый список лучших сеульских фирм доставки еды. - Мне писал Эрик, - Сону делает глоток чая и привлекает внимание Чхве, - сказал, что сегодня вечером ждёт нас у себя в баре, хочет увидеться. - Хочет увидеть тебя, ты хотел сказать, - поднимает брови Чанхи. - Ну прекрати! - Сону дуется. - Ты ему тоже нравишься, просто вам нужно получше узнать друг друга. - Спасибо, с твоими друзьями мне хватает общения на расстоянии. Ким показывает Чхве язык и принимается есть дальше. Друзья друзьями, но Чанхи и Сону один, на всю жизнь. Казалось, их дружбу никогда и ничего не разорвёт. Они прошли и огонь, и воду, и даже разлуку в полтора года. Их родители тоже были лучшими друзьями. Ну, вернее мать Чанхи и родители Кима. Отец Чхве, к сожалению, тот ещё мудак. Сону откидывается на спинку стула и гладит живот, облизываясь. Он слопал три куска, и сейчас чувствует себя как никогда счастливым. Чанхи улыбается, допивая чай: - Через час выходим. Ким кивает: - Есть, сэр. Тепло. Уют. Вкусный завтрак. // У Сону всегда были кучи фанаток, поэтому сейчас, в толпе первокурсников, он привычно ловит на себе заинтересованные взгляды девушек. Отчасти, парень сам понимает, что его внешность выделяет его из толпы, и если раньше Ким пользовался этим, скрашивая одиночество отношениями, то сейчас ему хотелось лишь скрыться в тени и не попадаться никому на глаза. Ему не хотелось подпускать к себе кого-то. Нет. Пустая трата времени. А вот про Чанхи так ее скажешь. Старший любил ходить по гей-клубам. Да, именно в них, потому что Чхве, этот низкий блондин, с лисьими глазами и мягким овалом лица, влюблялся в мудаков мужчин. И если бы вы только знали, сколько раз Сону пришлось успокаивать бедного парня, когда очередной партнёр бросал его, наигравшись, как с секс-куклой. В общем-то, вы узнаете позже. Вернёмся к парням. В университете они торчали уже третий час, и только сейчас в аудитории накрнец началась часть вручения студенческих билетов. Деканат проговорил все важные детали об учёбе, стипендиях, мероприятиях и, в принципе, обо всём. И Сону честно слушал только первые 10 минут, а потом - всё как в тумане. Мысли о доме, о своём будущем, об ужине. - Ким Ёнхун. Аудитория наполняется аплодисментами. С последних рядов спускается высокий, темноволосый парень, одетый в утончённый серый костюм. Его крепкая спина обтянута тканью, а волосы красиво уложены на одну сторону. А как только он поворачивается лицом ко всем студентам, девушки несдержанно охают. Вместе с ними охает и Чанхи. Ёнхун был красивым. Нет, не так. Ёнхун был блядски красивым. Тёмные прямые брови, изящный разрез глаз, глубокий взгляд, томная улыбка и очаровательная родинка на носу. Казалось, что его кожа была рисовой, она блистала, к ней хотелось прикоснуться, её хотелось укусить. - Сону... - Чхве трясёт друга за плечо, при это не спуская глаз с Ёнхуна. - Сону, мне нужен его номер. - Разве ты не обещал быть аккуратнее с парнями с тех пор? - Сону-у, ну он такой... - Чхве жалобно сводит брови, рассматривая венки на руках, которыми самый-красивый-первокурсник-на-свете забирает свой студенческий. - Идеальный. Ким выгибает бровь и предвзято смотрит на новый предмет обожания друга: - Это не исключает того, что он может быть мудаком. Чанхи молчит пару секунд. Выпрямляется, выдыхает и поджимает губы: - И не исключает того, что ему могут даже не нравиться парни. Сону смотрит на поникшего Чхве, который взглядом провожает Ёнхуна обратно на своё место. Желать новых знакомств - нормально, но старший слишком часто наступал на грабли, чтобы Ким не старался уберечь его. Сону подбадривающе гладит друга по голове, из-за чего второй начинает бубнить "Ким Сону! Укладку испортишь!" и убирать чужие руки. Ну, надо было как-то отвлечь его, иначе Чхве бы просто утонул в своих разбившихся мечтах. - Ким Сону. Сону вздрагивает и не сразу осознает, что произошло. Его имя произносят, потому что они с Чанхи шумные? Это точно его имя? Его сейчас будут отчитывать? Сону хлопает глазами пару секунд, а после вдруг встаёт, даже извиняется поклоном, и быстро спускается за удостоверением студента. Ему хлопают, девочки шепчут что-то из серии "уже второй красавчик!", и Чанхи улыбается, слыша привычные завывания женского пола о его лучшем друге. Через час церемония наконец заканчивается. Студенты направляются к выходу из аудитории, но количество людей тормозит процесс, из-за чего у дверей образовывается огромная очередь. Сону и Чанхи медленно пробиваются через толпу, как вдруг второй, уже на выходе, запинается о порог и летит вперёд. К счастью его ловят чьи-то сильные руки. Чхве ойкает, возвращает равновесие и, отойдя от столпотворения, наконец поднимает голову. И замирает. - Всё в порядке? Не ушибся? Чанхи краснеет, сжимает край рубашки в кулаках и сглатывает. Ким Ёнхун и его чёртово очарование... Это просто невозможно игнорировать. - Д-да, я в порядке, спасибо. Ёнхун лишь улыбается и уходит, а из-за его спины тут же выплывает не особо довольный Сону. Чанхи хватается за сердце и жалобно скулит: - Вблизи ещё красивее... - Ну! - Сону слабо бьёт старшего в плечо. - Снова течёшь по первому встречному? - Чхве резко переводит на Кима грозный взгляд, и младший осекается. - Извини, грубо звучало... - Ебать как грубо, Ким Сону. Губы Чхве недовольно расплываются, и парень уходит вперёд к выходу. Снова сказал, не подумав. Молодец, Ким-язык-как-помело-Сону. // - Мы поебались, а потом он сказал, что ему нужен был только секс... Пусть только попадётся мне на глаза, подонок. Сону кривится от чужого рассказа. В нос ударяет сладкий запах кальяна, на языке топится привкус горького лонг айленд. Музыка играет громко, но это не мешает внимательно слушать истории Сон Ёнджэ - сводного брата Кима. Именно Сону начал называть брата Эриком, после чего данное прозвище крепко закрепилось за невысоким, озорным блондином. Сон любил лезть не в своё дело, разговаривал громче всех и соглашался на любые авантюры. Его жизнь от начала до конца состояла из запрещённых веществ, секса и краденных денег. И Сону невзлюбил брата, как и его мамашу, сразу же, как только его представили им. Двенадцатилетний мальчик чувствовал, что брак его отца строился исключительно на похоти, на желании найти доступную и не капающую на мозги. Ведь родная мама Сону была той ещё занозой, не дающей нормально жить ни мужу, ни сыну. Не вот, чтобы отец парня был лучше... Но лучше, чем мать, гуляющая неделями, уж точно. - А потом меня забрали в реанимацию, потому что я накидался. Эрик расстёгивает ещё одну пуговицу на белой рубашке, оголяя подкаченную грудь, и делает завершающий глоток персикового алкогольного напитка. Сону трёт переносицу, уже не чувствуя никакой жалости: - Я даже не буду ничего говорить, я-... - Да поебать, братик, - Ёнджэ хмыкает, расплываясь в улыбке. Ким поднимает на него уставший взгляд. - Не трать время на советы, я всё равно не буду тебя слушать. - Поэтому я просто надеюсь, что ты доживёшь хотя бы до тридцати. - Много. Если не дурь, то я сам себя кокну, - Эрик смотрит на свои ногти. - В этой жизни уже никакого смысла нет. Сону привык. Привык слушать как, с кем и в какой позе, привык слушать о передозах и попытках покончить с собой. Его жалость и сострадание медленно сходили на нет, и если по началу Ким правда волновался, даже отговаривал от такой жизни Ёнджэ, то с каждым разом становилось меньше не только сил, но и слёз. Ким привязался к Эрику, как к младшему брату. Как к родному. Они вместе прятались в шкафу от отца с ремнём, вместе сбегали из дома и вместе первый раз закуривали в заброшках. Их детство нельзя было назвать счастливым, но парни были рады спасать друг друга от одиночества. Сону молча отпивает лонг айленд. Эрик выдыхает: - Расскажи лучше о себе, братик. Тоже подсел? - Ким оскорблённо выгнул бровь. - Вон какой тощий! Ты похож на ходячий скелет. Сону заебала эта тема. - Я не подсел. Просто сложный период. - Расскажи мне. - А тебя ебёт? - Не особо, - честно хмыкает Эрик. - Да и я не тот, кто мог бы дать тебе дельный совет, но... - младший складывает локти на стол, пододвигаясь ближе к сидящему напротив Сону. - Не чужие друг другу всё-таки. А о тебе я совсем ничего не знаю. Ким и не хочет, чтоб о нём кто-то знал. Слишком болезненно это - доверять себя в чьи-то руки, оголяться и показывать места, куда бить больнее. Алкоголь приятно дурманит голову, и язык расплетается сам по себе: - Пытался вскрыться месяц назад, - на языке остаётся металлический вкус крови. Руки покрываются мурашками. Сону перестаёт слышать музыку. - Не получилось. Нависает долгая пауза. Ким смотрит в своё искажённое отражение в гранённом высоком стакане, а Эрик кусает губы. С каждой секундой сердце начинает биться быстрее. "Не должен..." - Послушай, братик, "Сука я не должен был..." - Жизнь - дерьмо, я знаю, "Блять, какого хуя я сказал это, КАКОГО ХУЯ-?" - Но ты-... Сону разбивает бокал, специально кидая его на пол рядом с собой. Оглушительный грохот обрывает нить запретного нежеланного диалога. Сердце скачет так, будто вот-вот выпрыгнет из груди. Ким кидает на стол несколько крупных купюр (явно привышающих счёт) и молниеносно выскакивает из-за стола, направляясь на выход. Всё происходит в одно мгновение. Только на улице, когда парня по лицу бьёт ледяным хлыстом ветра, голова встаёт на место. Сону дышит осторожно, боится, что лёгкие лопнут. Он вызывает такси и едет домой, к Чанхи.