Пачка сигарет

      «Изменив с тобой, он изменит и тебе».       Они сошлись на не самой… здоровой почве. У обоих не было глубоких чувств или тайных влюблённостей. Они оба нуждались в самой обыкновенной ласке, в близости, в поддержке. В ту ночь, когда они переспали, они не думали о том, как это повлияет на их жизнь. Они просто… были нужны друг другу со всеми потребностями и недомолвками.       В том, как они курили одну сигарету на двоих после, было что-то сомнительно романтичное. Они словно вдыхали один воздух, в котором не было ни грамма намёка на новую историю любви, лишь горечь и осознание произошедшего.       Они сошлись не в тот вечер, а многим позже, когда Твику пришлось бросить старшую школу и уехать с родителями в другой штат, а Венди в очередной раз отправили к директору из-за слитых фото с ней. Прошёл почти месяц с той ночи на вечеринки, и только теперь, когда рядом не было тех, перед кем им должно было быть стыдно, им удалось поговорить.       Забыть тот секс не получилось у обоих. И чувства, гнетущие после него, тоже. Однако простить друг друга за столь… необдуманный поступок они смогли.       Крейг знает, что это не было изменой. Не потому что он наивный и доверяет Стэну. Он знает это и потому всякий раз, когда Марша накрывает, он аккуратно садится рядом и помогает пережить момент слабости.       Он видел, как у Стэна опустились плечи. Не только в прямом, но и в переносном смысле: его улыбка куда-то пропала, а доверие к людям, которое и так было подорвано, разорвали в пух и прах. Вместо них парню достались лишь частые мысли, доводящие до самых настоящих истерик. Он плакал до сухости в глазах, до тошноты и нежелания есть. В конце концов, стресс отразился не только на психике, но и на весах. Потеря почти в десять килограмм. И если какой-нибудь прохожий сказал бы, что Стэн просто выглядит бледно, то Такер знал, что скрывается под одеждой.       К сожалению, не только обвисшая кожа.       Иногда Крейгу не удавалось уснуть: перед глазами рисовались несуществующие картинки, словно это ему было плохо. Словно он пережил нечто такое, из-за чего весь его эмоциональный диапазон упал ниже самых последних показателей. Словно он потерял в весе и плакал сутками напролёт.       Будто его привязали к кровати, чтобы он не навредил себе…       Делить сигарету со Стэном, когда тот в порыве очередной истерики расцарапал свои колени, было больнее всего. Под ногтями не было кожи, а руки не окропились. Мутило Такера от вида расчёски, которую было проще выкинуть, чем реанимировать. И от глубоких царапин, некоторые из которых уже свернулись некрасивыми корками. Он сдерживался, промывая любимые, дрожащие колени водой и заматывая их бинтами, но всхлипы Марша стояли в ушах ещё долго. Они словно эхом гуляли от виска до виска, и жёванный фильтр, который он сжимал губами для очередной затяжки, казался как никогда горьким и солёным.       Они сидели на полу в ванной, с открытым окном под потолком, и всё, что Крейгу оставалось делать, это прижимать к себе единственного человека, который заменил ему друзей и семью на всю оставшуюся жизнь. Курить одну сигарету на двоих и слушать самый настоящий скулёж.       — Я-я н-не знаю, ч-ч-что на мн-меня наш-ш-ш…       Крейг кивает и укладывается виском на голову Стэна, крепче обнимая его. Он знает, что его парень сам не понимает, как он вообще решился на подобное. И он не ругается, не сюсюкается излишне. Он лишь спокойно сидит рядом, помогая очередной истерике прекратиться в нужный момент.       Полиция отказывается. И это ударяет под дых сильнее, чем кулаком. Но Такер молчит, не решаясь спорить или устраивать скандалы. Он лишь просит контакты, куда ему стоит обратиться за помощью, раз стражи порядка не хотят выполнять свою работу. Бурча, какой-то старик с подтяжками протягивает ему карточку с номером и адресом частного детективного агентства. Конечно, Крейг выслушивает и то, что они тем более не будут заниматься этим делом, но всё ещё сдерживается и благодарит.       Ему хотелось опустить руки, но удача поворачивается к нему лицом. Детектив берётся и первое время даже не требует плату, но очень настаивает на встрече со Стэном. Отказаться от подобного было бы весьма странно, потому Такеру приходится собрать все силы и обещания, чтобы убедить Марша сходить на встречу.       Убедить, когда он уже начал приходить в себя и сглатывать этот травмирующий опыт.       Однако, он соглашается, и Крейг чувствует, как камень падает с его души. Они записываются на консультацию и приходят на неё, чтобы дать показания. Они даже приносят портрет виновника и справки. Но спокойно сеанс длится не более двадцати минут, после чего Стэна вновь накрывает: он замолкает, а после и вовсе начинает плакать, вцепившись в руку Такера. Приходится успокаивать. Всё так же со спокойным голосом и размеренными движениями ладони по спине.       Начинается судебный процесс. Выносятся обвинения, предоставляются доказательства. Зал заседания наполняется разными людьми, в том числе и тем парнем, который должен был вот-вот отправиться за решётку и выплатить моральную компенсацию на специалистов и лечение.       Всё идёт, как надо.       Крейг поднимается для речи, как свидетель, и долго думает, с чего начать.       Но не начинает, только теперь понимая, что произошедшее травмировало не только Стэна.       Он вспоминает каждую мелочь: как они пили в тот вечер в компании «друзей», как над ними шутили, словно они самая настоящая парочка.       И как после раскрытия истины на них посмотрели. Парни и девушки, которым они доверяли, оказались самыми настоящими сволочами, которые посмели угробить жизнь других людей.       «А как вы начали встречаться?»       «Мы переспали, а потом долго не могли сойтись».       «А вы оба геи?»       «Нет, только Крейг. У меня до него была девушка. Та ещё шалава».       «А кто из вас снизу?»       «Это слишком личное, тебе не кажется?»       «Это Стэн, да? Он ведь такой милашка. Будь я парнем, я бы тоже ему присунула».       Такер помнит, как он вошёл в комнату, куда утащили Стэна, чтобы забрать его и пойти обратно в кампус. И он помнит эти испуганные и полные слёз глаза.       Это не было изменой.       И Крейг сдерживается, чтобы не прогнать Тришу, когда она появляется на следующий день после произошедшего. Слышать такие слова от сестры…       — Мистер Такер, вам есть что сказать по делу?       Он поднимает глаза на судью, и тот лишь вскидывает брови, замечая влажные дорожки слёз на его щеках.       Сдержаться не получается, и вместо спокойной речи с сухими, но железными доказательствами, он задыхается, в подробностях описывая, как над Маршем навис тот урод. Он рассказывает про связанные и заломленные руки, про сбитое дыхание и полные слёз глаза. Про содранные от падения колени, про заткнутый куском ткани рот…       Про кровь, в которой были перемазаны бёдра Марша, и про слова того урода.       «Присоединишься? Или хочешь лечь рядом со своей сучкой?»       — Рано или поздно найдутся люди, которые захотят поиздеваться над вами, будь то связано с вашим прошлым или настоящим…       — И после этого вы оттолкнули насильника, я правильно понимаю?       — Правильно.       — А потом он вас избил, верно?       Крейг кивает, невольно поправляя лямку от гипса. Слёзы льются всё сильнее, и ему искренне трудно продолжать заседание. Но он старается, он правда старается…       Победа в суде не кажется чем-то приятным. Первое, на что они тратят полученные деньги от компенсации, это пачка сигарет. И эту пачку сигарет они курят на двоих перед тем, как зайти в главное здание университета, чтобы забрать документы.       Такер крепко сжимает руку Стэна в своей и сглатывает, понимая, что весь этот кошмар, пережитый ими, ещё долго будет стоять в памяти несуразным пятном. Ни о каких поцелуях, а уж тем более о сексе не может быть и речи. Не потому что Стэн грязный, не потому, что Крейгу противно прикасаться к нему после случившегося.       Никто никого не разлюбил.       Но оба не знают, останутся ли они после этой истории хотя бы друзьями. И смогут ли сойтись вновь…       Марш остаётся в больнице на время лечения. А Такер…       Такер курит сигарету, смотря в сизое, заволочённое свинцовым одеялом небо, и чувствует, как костяшки сломанной руки дрожат. Они давно ссохлись, и кожа на пальцах стала понемногу слезать. Вместе с парой баксов в кармане лежат пластыри, которые он клеит на новые ссадины и которыми так хотелось бы заклеить ту пропасть, что осталась у него на душе.       Это не было изменой. И Крейг знает, что в их отношениях он не был «защитником» или «главным». Но осознание того, что какой-то мудак посмел испортить им жизнь просто из-за того, кто они есть, не выходит из головы и сердца ни с дымом, ни само по себе.       «Крейг, мы какие-то неправильные, да?»       «…»       «…»       «…»       «Я люблю тебя, ты же знаешь».       «А я просто люблю тебя. Без Ты же знаешь».       «…»       «…»       «Давай уедем, когда мне полегчает? Зачем нам учёба здесь, если мы можем уехать в большой город и устроиться в какое-нибудь кафе? Или сами его откроем… со временем».       «Давай. У тебя уже есть идеи, как его назвать?»       «Нет, но я придумаю, обязательно. И прости меня…»       «Всё хорошо, я всё понимаю».       Пачка сигарет летит в мусорку.