Be a Friend or a Savior?

Мерчендайзером не так уж и сложно работать, правда? Только если ты не оказываешься в одной комнате с вокалистом группы на ночь. Погода не была благосклонна последнее время, из-за чего приходилось откладывать концерты и оставаться в отелях. И в один прекрасный день она оказывается на пороге того же номера, что и он, ведь свободных нет. Ах, да, поправка: того же двуспального номера с одной кроватью. — Отлично, — пробормотал он, когда они оба стояли в дверях комнаты, глядя на эту несчастную кровать. Они никогда не были с ним особенно близки, но точно знали, что эта ночь будет странной для обоих. — Да, отлично, — вздохнула она и прошла в комнату. Нет выбора, это просто нужно принять. Девушка садится на одну из половинок кровати и начинает разгружать свой чемодан. Ноа заходит следом и начинает распаковывать вещи. Он не смотрит на неё, а просто разгружает свою сумку. Много вещей она не достаёт, только пижаму и сменное бельё. Остальное просто бросает обратно в чемодан в хаотичном порядке. В её руках оказывается игрушка-собачка, которая могла бы сойти за подушку для маленьких детей. Она прижимает эту игрушку к груди, берёт телефон и ложится на свою сторону кровати. Ноа тоже ложится, замечает игрушечную собачку и ухмыляется. — Милая игрушка. Наступает неловкое молчание. Её взгляд очень быстро обращается к парню и так же быстро опускается на экран. — Да, спасибо. Оба переписываются, но она печатает довольно громко из-за своих маленьких ногтей и из-за того, с кем переписывается. Звуки привлекают внимание Ноа, он пытается сосредоточиться на своём телефоне, но продолжает поглядывать на неё и игрушку. Он не выдерживает, закатывает глаза и вздыхает. — Что ты печатаешь? — наконец спрашивает он. — М? Ты что-то спросил? — спросила она, погруженная в свои мысли, не отрываясь от телефона. Она переписывается со своим парнем, который вполне сейчас может стать бывшим парнем из-за текущей ссоры. — Я спросил, что ты там печатаешь, — он вздохнул. Долгое молчание сводило его с ума, он снова посмотрел на её игрушку, она была очень милой и хоть как-то разбавляла эту пыльную тишину. — Ничего важного, — пробормотала она, продолжая писать гневные сообщения своему парню. Он закатывает глаза после ответа. Этот шум, с которым она печатает, воздействует на его психику как какая-то запись с видеокассеты сектантов. Он предпочёл бы, чтобы она кричала, это было бы менее раздражающим. Ноа лежал молча. Просто слушал, как она печатает. Ему даже удалось понять, какие моменты были наиболее напряжёнными по тому, с каким напором сталкивались её ноготки с экраном. Через некоторое время это стало очень раздражать, поэтому он снова заговорил. — Не могла бы ты, пожалуйста, быть потише? — Извини. Она выпустила игрушку из рук, бросила её на свою сторону кровати, встала и направилась в ванну, не отрываясь от телефона. Когда она скрылась за дверью, мощная волна полной тишины смыла разочарование и стресс из-за этих постукиваний по клавиатуре. Он поменял положение на сидячее и перекатил игрушку к себе, слабо улыбаясь. Это было мило. Он сидел там, играя с собакой, и зачем-то ждал её возвращения. Вернувшись в комнату, она ответила на внезапный звонок своего парня, и они сразу же сцепились. Она с грохотом хлопнула дверью номера и пошла в более уединённое место, где могла бы громко разговаривать и поставить своего парня на место. — О, ты ненавидишь меня? Нет, я ненавижу тебя! Пошёл ты! Мы расстаёмся, придурок! Девушка сбросила вызов и заблокировала его номер. Она вернулась в номер и увидела, что Ноа сидит в своём телефоне, а её игрушка лежит у него на груди поверх футболки, но не обратила на это внимания. Просто устало легла на свою половину кровати лицом к стене и спиной к Ноа. Он оторвался от своего телефона, бросив его на кровать, и увидел, что она лежит к нему спиной. Это заставило его немного забеспокоиться. Ноа слегка повертел игрушку в руках, прежде чем сесть лицом к девушке и убедиться, что всё нормально. — Ты в порядке? — с неким беспокойством выходит у него. — Да, — без эмоций, отвечает тихо, не двигаясь. Он вздыхает, на самом деле не верит в ответ и знает, что, вероятно, задаёт сложный вопрос. — Ты уверена? — Личные проблемы, не обращай внимания. — Это было нечто большее, чем просто личные проблемы. Я слышал, как ты кричала в соседней комнате, — его голос мягкий и тихий. — Человек, на которого я кричала, заслужил это. Он на мгновение замолкает, как будто раздумывает, стоит ли спрашивать, и вздыхает, подсаживается ближе. — Я полагаю, это твой парень? — Ага, бывший. Он опускает глаза, а затем снова пытается сподвигнуть её установить с ним зрительный контакт. — Уже бывший? — Уже. Он заноза в заднице. Он усмехается и кивает. — Так как долго вы встречались? — он делает паузу. Должно быть, это было довольно грубо. — Я потратила на него 7 месяцев нервов. Мы ссорились почти каждый день. Это заставляло меня нервничать. — Ты заслуживаешь лучшего. Тебе не следует проводить свои дни в спорах и ссорах, особенно со своей второй половинкой. Правильный человек не заставит тебя нервничать и постоянно спорить. — Да, но он не такой человек, к счастью. — Ну, к счастью, ты обнаружила это сейчас, а не позже. В отношениях есть несколько мгновений тишины. Теперь ты снова можешь наслаждаться свободой. — Да. — Мы всё ещё делим эту постель? — Конечно. Меня это устраивает. Надеюсь, ты не возражаешь. В любом случае, это наш единственный вариант, свободных номеров больше нет. Он глухо посмеивается. — Я совсем не возражаю. К тому же я решил поиграть с твоей игрушкой без спроса, так что это я должен был тебя спросить, — ещё одна пауза, прежде чем он заговорит снова, — Я могу задать тебе личный вопрос? — Задай. Будь, кстати, нежен с игрушкой, она мне очень дорога. — Как его зовут и почему он тебе так дорог? — Апельсин. Мой отец купил его мне в детстве. Я через многое прошла с ним. Он уже полностью пропитан моими духами. Я проводила с ним тихие и тревожные ночи, смеялась, держа его в своих объятиях, и плакала в его мех по ночам. В общем, было много всего. — Это самая милая вещь, которую я слышал за последнее время, и за этим кроется столько смысла, и имя у него милое. Можно ещё спрошу? — Да, — усмехается, — Спасибо. Спрашивай. — Можно я на ночь оставлю его при себе? — Ты можешь спать с ним. Я не против поделиться. — Тогда я буду относиться к нему с уважением и добротой, как и ты. Сколько он у тебя? — Лет восемнадцать. — А тебе?.. — Двадцать шесть. Он кивает, смотрит на игрушку и немного играется с ней. — Тебе не кажется странным, что взрослый мужчина интересуется твоей драгоценной игрушкой? — на его лице лёгкая ухмылка, как будто он смеётся над собой. — Не особо. А что такого? Возможно, с помощью этой игрушки ты можешь вспомнить свои собственные важные воспоминания из детства или юности. Ноа посмеивается и чешет затылок, его улыбка становится шире. — Забавно, что я не могу вспомнить, чтобы у меня была игрушка, к которой я был бы так привязан. Они были у меня, но я не думаю, что какая-то из них была для меня такой же значимой, как Апельсин для тебя. — Так это нормально. Может быть, у тебя были важные люди, а не игрушки. — Знаешь, сейчас, благодаря этой маленькой игрушке, я узнал о тебе больше, чем за всё время, пока мы работаем в одной команде. — Да, мы толком не разговаривали. — И я узнал, что ты очень милая девушка с добрым характером. Ты заслуживаешь гораздо лучшего, чем тот мужчина, с которым ты встречалась, — в его тоне было много доброты и нежной теплоты. Он говорил так, словно знал её много лет. Она ухмыльнулась и легла на спину, благодаря. — Прости, что разговаривала с тобой, отвернувшись. Себастьян качает головой. — Не нужно извиняться. Я уверен, у тебя было много забот, и ты просто хотела оставить это позади. Я уважаю твою личную жизнь. — Да, иногда я погружаюсь в свои мысли, извини. Я надеюсь, ты на меня не обижаешься. Ты, кстати, тоже милый. Они оба немного смеются. — Не нужно извиняться, и спасибо тебе за комплимент. Я совсем не обижаюсь на тебя. Я думаю, что ты очень хороший человек, и я рад, что мы делим эту комнату вместе. — Взаимно. — Ты хочешь о чём-то спросить? — Почему ты так добр ко мне? — Честно говоря, я считаю, что это абсолютный минимум — относиться к кому-то с добротой, когда он проходит через что-то сложное. Может, я просто хороший парень, это мой характер. Но я мог бы спросить то же самое, почему ты такая милая и заботливая по отношению ко мне? — Я не думаю, что ты склонен думать о том, чтобы причинить кому-либо боль. Ты не сделал мне ничего плохого. Почему я должна плохо относиться к тебе? — Справедливо. Мне приятно это слышать. Последнее, чего бы я хотел, — это показаться грубым, — он вздыхает, — Ты пережила что-то трудное сегодня вечером? — Типа того. Мой уже бывший парень — настоящий насильник мозгов, он создал столько проблем. — Будем говорить о нём? — Нет, он этого не заслуживает, — ухмылка. — Правильно, он не заслуживает того, чтобы о нём говорили. Ты заслуживаешь гораздо лучшего, чем кто-то настолько жалкий, — он замолкает на мгновение, — Ничего, если я прижму тебя к себе? — слетает с его губ очень нервно. Она удивлённо приподнимает брови: — Ничего, но зачем? — У меня просто такое чувство, что сегодня вечером тебе не помешало бы почувствовать чьё-то тепло; почувствовать кого-то рядом, кому ты можешь доверять, будучи уязвимой. Это имеет смысл. Мы всё равно сегодня делим одну кровать. А тебе нужно забыть эти отношения. Оскорбительные отношения. Она смотрит на него пару секунд, затем придвигается ближе, кладёт голову ему на плечо и прикрывает глаза. Он улыбается и делает тихий вздох облегчения, приобнимая её одной рукой. Не пугая. Нежно. Заботливо. Утешительно. Сочувствующе. Спустя несколько секунд он прижимает хрупкую девушку к себе чуть крепче и гладит по плечу. — Знаешь, несмотря на то, что это неловкая и странная ситуация, я не жалею, что мы разговорились. — Я надеюсь, что твоя, например, девушка не убьёт меня тёмной ночью за это. По комнате разносится смешок. — У меня нет девушки. Я, к сожалению, одинок. Может быть, мне следует смотреть на это как на счастье. Не нужно ломать голову, разбивать кулаки в кровь, распыляться. Не нужно беспокоиться о том, что кто-то убьёт тебя за то, что ты рядом со мной. — Правда? Я думала, ты в отношениях, — ухмылка, — Да, возможно, ты прав. Уголки его губ изогнулись в лёгкой улыбке. — Нет, я холост. Ты бы хотела обратного? — поддразнивает он. — Нет, — она посмеивается почти беззвучно, — Я не имею к этому никакого отношения. Это твоя жизнь. — И то правда. У тебя ещё есть вопросы? Ты ещё ни о чём меня не спросила, кроме того, почему я добр к тебе, — усмехнулся он. — Нет… Но у тебя, по крайней мере, были отношения. Как… Как это было? Я имею в виду, чем всё закончилось? Если это не секрет и тебе больше не больно. Если больно, не отвечай, не надо. Он становится немного серьёзным и отводит взгляд. Вздыхает и колеблется. Ему требуется пару секунд, чтобы решить, хочет ли он посвятить её в свою личную жизнь. В определённой степени у него есть задатки доверия. Ноа смотрит на девушку и противоречит сам себе, он не хочет портить настроение. — Ты уверена, что хочешь это услышать? — Только если это больше не ранит тебя. Он замолкает на мгновение, вздыхает и закрывает глаза на пару секунд, затем снова открывает их, слегка кивает и прочищает горло. — Хорошо, я расскажу, но только если ты пообещаешь забыть и не думать об этом после этого, хорошо? — Я обещаю. Я обещаю, что мы можем поговорить об этом, если ты захочешь порассуждать. И я обещаю, что мы не будем этого делать, если ты не хочешь. Я слушаю тебя. — Ладно… Ты знаешь, что такое проблемы с привязанностью? — Я… знаю. Я знаю. Он закрывает глаза, вздыхает и делает паузу. — Моя проблема заключалась в том, что моя девушка была очень милой, она горячо любила меня и очень заботилась обо мне. Однако её постоянная потребность всегда быть рядом, постоянно разговаривать со мной и постоянно быть со мной стала утомительной и властной. Я чувствовал, что она никогда не оставит меня в покое ни на мгновение, и это заставляло меня чувствовать себя в ловушке. Мне хотелось сбежать. Я чувствовал себя пойманным в ловушку, как будто я не мог делать то, что хотел, потому что я всегда был нужен. — Да, я… понимаю тебя. Его голос становится немного мягче и грустнее. — Когда я пытался заговорить с ней об этом, она очень сердилась и продолжала настаивать на том, что я был её единственной отдушиной. Она постоянно ссорилась со мной, говоря, что я нужен ей и что она не сможет выжить самостоятельно. Я пытался сказать ей, что для неё вредно так сильно зависеть от меня и что для меня утомительно постоянно находиться с кем-то, кто не даёт мне пространства. Был момент колебания, когда он заметил выражение её лица. Она стала очень тихой. Ноа не хотел давить, но был уверен, что и её это коснулось. — Ты хочешь, чтобы я продолжил? Лишь твёрдое «Да». — Становилось действительно хуже. Ей становилось грустно, и она очень злилась в моё отсутствие. Умоляла меня не оставлять её, а потом впадала в это депрессивное состояние, начинала причинять себе боль. Говорила, что не может справиться без меня в своей жизни. — А потом?.. — Мне очень трудно говорить об этой части, потому что это действительно угнетает, и это всё ещё причиняет боль. Хотя это было давно, и я расстался с ней, мне всё ещё становится больно, когда я думаю об этом. Я не хотел продолжать эти нездоровые отношения с ней, а она не хотела расставаться. Пыталась уговорить меня вернуться, даже когда я пытался порвать с ней навсегда. Девушка приподнялась с его плеча и посмотрела прямо в глаза. Они смотрели друг на друга несколько секунд. Затем она наклонилась, поцеловала его в лоб и отстранилась, чтобы не смущать. Кивнула и посмотрела в сторону. Всё его тело засветилось, когда её губы коснулись его лба. Он вполне оценил любовь и доброту, которые олицетворял этот жест. Она забрала всю его печаль и заменила её нежным утешением. Он также отвёл взгляд в сторону после доброго жеста. Немного погодя оглянулся на неё и мягко улыбнулся. — Спасибо. Прошло много времени с тех пор, как я чувствовал себя таким любимым. Что насчёт тебя? Когда ты в последний раз чувствовала себя любимой? — Много лет назад, — она дёрнула щекой и вздохнула. — Это было так давно? — Лет пять назад. — Ты чувствовала себя одиноко? — Пустоту заполняли мои последние никчёмные бывшие парни. Но дело не в этом, совсем не в этом. — В смысле никчёмные? — Безответственность, контроль, придирчивость. — У всех что ли? — Да. Они все только заполняли пустоту. Но я никогда не чувствовала от них любви. Все они ломали меня, все. Был только один человек, который любил меня, и которого любила я. Его лицо смягчается ещё больше. Она задела струну в его сердце. Он делает паузу и, кажется, сдерживает свою собственную печаль. После говорит с большой добротой и теплотой в голосе. — Кто этот человек? — Ты всё равно его не знаешь. Да и это больше не имеет значения… Его добрые и ласковые глаза сужаются, он тихо вздыхает. — Ты скучаешь по нему? — Я не знаю. Я очень сильно любила его, как и он меня. Но он совершил непростительный поступок, и я больше не смогу полюбить его. Более того, я больше не хочу его любить. Но когда я погружаюсь в печаль, я вспоминаю всё то тепло, которое было между нами. — Я вижу… Можно ещё один вопрос? — Да. — Что он сделал такого, из-за чего ты не сможешь простить его? Ты не обязана отвечать, если не хочешь. — Он резался. Прямо как твоя бывшая, — она дёрнула щекой, — Он безбожно резался. Все запястья, все ноги, даже бока были порезаны. Я не могла смотреть на него такого, я даже не могла прикоснуться к нему. Он отказывался обрабатывать раны. Я водила его к психологу, но он отказывался. Он сказал, что ему всё надоело, что он больше не может держать меня рядом, поэтому он собирается покончить с собой из-за этого. Я сказала ему остановиться, если я ему небезразлична. Но он не остановился. Он отводит взгляд и замирает на несколько секунд, из его глаз вытекает несколько слезинок. — Боль была слишком сильной, чтобы вынести её. Тебе тоже пришлось наблюдать, как человек, которого ты любила, медленно разрушает себя, и ты не знала, что делать и как справиться, — он вытирает слёзы большим пальцем. Она нежно берёт его за подбородок и разворачивает к себе, заметив слёзы. Вытирает более тщательно слёзы и гладит его по лбу и щеке, затем убирает руку, чтобы не нарушать личное пространство. — Да, я знаю, больно, не так ли? Всегда. Прикосновение очень успокаивающее. И, хотя он старается изо всех сил, всё равно не может побороть печаль, которую чувствует, и ещё пара слезинок вытекает из его глаз, когда он смотрит на неё. — Я изо всех сил стараюсь сдерживать эти эмоции. Я, правда, не люблю показывать их. Думаю, у меня вошло в привычку всякий раз, когда мне становится грустно, сдерживать слёзы и пытаться забыть о том, что я чувствую… Но когда я вспоминаю, что этот человек был единственным, кто заставлял меня чувствовать такую любовь и такой комфорт… Это больно… — Тебе не нужно сдерживать себя. Если ты не выплачешь все свои слёзы сейчас, ты никогда не сможешь двигаться дальше. Ты будешь жить с этой проблемой постоянно. Всё дело в том, что надо отпустить, — она смотрит ему прямо в глаза. Его сердце замирает, когда она произносит эти слова, когда затрагивает другую струну внутри. — Как ты узнала, что мне нужно было услышать прямо в этот момент? — Потому что мне не безразличны твои слёзы. Я знаю им цену. И слова мало что сказали мне. Только подтвердили то, о чём кричали твои глаза. Глаза, которые видели так много ужасных вещей, которые приняли все удары, которые поглотили всю боль. Он не может не быть впечатлён и обезоружен одновременно. — Хотя мы едва знакомы, почему мне кажется, что ты уже так много знаешь обо мне и так хорошо меня понимаешь? — Потому что я разделяю твою боль. Его лицо смягчается, и он закрывает глаза. Вздыхает и кивает. — Я верю, что мы оба гораздо больше похожи, чем думаем. Оба слишком долго несли это бремя, и оно сказалось на нас. Оба эмоционально сломлены, и оба почувствовали это глубокое одиночество, от которого трудно избавиться. — Именно. Но если тебе есть с кем поговорить, ты не одинок. Тебе уже не так тяжело нести это бремя. — Ничего, если я расскажу немного о себе? — Если ты этого хочешь. Он вздыхает, чтобы выпустить воздух, который он даже не осознавал, что задерживал. — Если честно, я уже довольно давно борюсь с социальной тревожностью и депрессией. Каждый момент моей жизни с момента нашего расставания был особенным. Постоянная борьба за то, чтобы справиться со своими эмоциями и с тем, что происходит вокруг меня. Я никогда ни с кем не делился слишком большой частью себя. — Но теперь ты можешь, если почувствуешь необходимость. — Весь этот разговор уже заставил меня почувствовать себя немного спокойнее, и моё настроение тоже немного улучшилось. Мы с тобой были бы отличной командой, если бы могли работать вместе и помогать друг другу, поддерживая и ободряя, рассказывая друг другу о наших проблемах. Об эмоциях и чувствах. Нет ничего, что я ненавижу больше, чем чувствовать себя одиноким и изолированным, и я никому не желаю этого… — Тогда давай держаться вместе. В конце концов, я мерчендайзер группы. Далеко идти не придётся. Он смеётся и тепло улыбается. — Это так. Я думаю, нашей маленькой миссией будет помощь друг другу в исцелении и росте. Даже если мы только встретились, кажется, что у нас мгновенная связь. Возможно, мы сможем помочь друг другу стать лучше и двигаться вперёд. Гораздо более здоровым способом. — Обязательно. После того, как мы дадим себе право выплеснуть всю боль наружу. — И как только наши раны заживут, и мы оба повзрослеем, кто знает, может быть, мы станем намного ближе так, как даже не представляли. — Кто знает. Посмотрим, — она слабо улыбается. — Да, посмотрим. Я имею в виду, по крайней мере, я бы хотел, чтобы это произошло. А ты? — Я тоже. А сейчас спать. Мы оба устали, нам нужно немного отдохнуть. Его улыбка становится мягче, и он кивает головой, соглашаясь. — Это был долгий и эмоциональный вечер, по правде говоря. Она кивает в ответ и ложится рядом с ним. — Сладких снов. Всё его тело расслабляется. Он закрывает глаза и тихо говорит с довольным и спокойным выражением лица. — И тебе сладких снов. Он заметил, что она его уже не слушает, и нежно улыбнулся. Это изматывает. Ноа тихонько вздохнул и нежно обвил свою руку вокруг её руки, кладя между ними двумя Апельсина.