Destruction in his head

Тьма облизывает тело, обволакивая его — тащит в глубину. Убила бы, наверное, но как можно убить то, что уже является неживым. Агеро ощущает каждой клеточкой холод — два холода — один принадлежит скалящейся Смерти, что нависла над его точёным личиком — она тянется к нему пальцем, но не дотрагивается, скользя в миллиметрах от кожи по периметру лица — как же она жаждет забрать этого демона с собой. Открыть глаза не может, но он чувствует её — и хочется бежать. Кисея, ты? Если бы это была Кисея, ему было бы в разы легче — спокойнее — от неё он бы не убежал, а так он превратился в невольную куклу в руках существа, которой далеко плевать на законы этого мира. Она сама закон, вершащий судьбы. А он её очередная кукла. Да только вот у Агеро всегда было ярко выраженное самобичевание и обесценивание своих заслуг — он далеко не обычная кукла в руках Смерти, пусть и убеждён сам в обратном. Второй холод, что так старательно кристаллизует его тонущее во тьме тело — его собственный. Он вбирает в себя все тревоги и мысли юноши — должен был это делать — Агеро слышал голоса, их было такое несчётное количество, что до нарастающей паники становилось невыносимо их слышать, однако его холод постепенно превращал эти голоса в еле различимый шум, заставляя окончательно утихнуть где-то во тьме. Верность была лишь у собственной сущности. Она всегда будет на твоей стороне, как бы сильно ты ни открещивался от неё. Его упрямство даже тут сквозит и прорывает всё мыслимое и немыслимое — он не будет подчиняться законам Смерти, поэтому заковывает себя в родные льды, стараясь убежать от уготованной участи. И Смерть злится, потому что впервые не властна над ним. Ты смог обойти даже смерть, но так и не признал этого. Как невообразимо глупо, Агеро. Но в итоге она оставляет Агеро в покое. Собственные льды не вызывают дискомфорт — это лишь то немногое, что он в силах контролировать сейчас, но он всё ещё в ужасе. Почему? Почему я в непомерном страхе, а сердце моё затихло? Что произошло? Но ответ Агеро так и не нашёл. Стало даже казаться, что его сердце напротив всегда молчало, не волнуя яростным стучанием кости. И всё, что он ощущал доселе — очередная обманка самого себя, чтобы не выделяться на фоне остальных. Лишь бы Баам не узнал. В его груди всегда был лишь лёд. Остроконечный, готовый вырваться за рамки собственной плоти, воплотившись в силу Шинсу и копьё — о, как же он ненавидел этот лёд и копьё — готовый покарать всех неугодных. Агеро ненавидел свою суть лишь по одной простой причине — она чертовски ему нравилась. Именно таким был Эдван Кун, могущественный и молниеносно ледяной. Именно таким Эдван добрался до своего величия. И именно таким родился его сын, Агеро Агнис. Глупая мысль — отринуть то, что несомненно течёт у тебя по капиллярам, и то, что может довести тебя до такой же высокой точки величия, но гордость была слабой стороной Агеро. Как жизнь не перекрути, он всё равно стал бы лишь вторым после отца, если бы сразу принял кровный лёд и копьё. По крайней мере он был в этом свято уверен. Глупый маленький мальчишка. Именно поэтому появилась упрямая цель маленького Агеро — быть равным Эдвану. Не вторым, не третьим, не братом Принцессы Захард, а Куном Агеро Агнисом, равным Лорду Эдвану Куну. Это единственное, чего он желал. Ведь мать никогда не видела в нём ничего выдающегося, ей была безразлична его судьба. Он был нужен лишь для восхождения сестры, как Принцессы Захард. Но его гордость не готова была мириться с подобным раскладом. Сначала он подумал, что неплохо было бы действительно подсобить сестре — возможно, так он сможет стать сильнее, убив пару тройку людей на пути восходящей Принцессы, возможно, так он достигнет вершин Эдвана. Но эти мечты разбились вдребезги практически сразу. Агеро понял, что определённо нужен другой путь к силе равного, ведь всё предыдущее — лишь жалкая копирка самого Эдвана. Кисея была единственным свидетелем разъярённой гордости Агеро. Но ему было не до неё. Ему нужно было придумать что-то новое. И всё шло неплохо, планируя он своё будущее, как вдруг появилась она, Мария. Ворвалась в его душу, разворошила всё в одночасье. Как же он долго потом себя собирал. Я её любил. — Нет. Ты себя обманывал, пробуя новые идеи для своей цели. Расчёт, хитрый план на пробу нового пути — поиграть в доброго героя в надежде, что это будет более выгодный вариант. Но твоя ложь затянулась настолько, что ты перестал понимать, где ты, а где твоя игра. И ты потерял свою цель, и ты потерял себя. Ты сделал из себя того, кто мог бы понравиться ей, но это не ты — милая улыбка не скроет твои зубы, а с когтей всё также будет капать горячая кровь, вызывая в твоей душе лишь ликование. И это не твоя любовь. Она думала, что понимает тебя. Поразительно, что не разглядела демона под кожей и на обороте зрачков. Она так в это свято верила, что ты сам начал думать, что это правда. Тогда-то ты и забыл всё — себя и свою цель. А я тебя всегда ждал, потому что мы всегда были едины. Я думаю, что стараться выжить… на самом деле красиво. — И после этой девчонки ты стал выживать. Какая глупость! С твоими силами ты можешь пленить полмира, но ты стал выживать рядом с ней, чтобы быть красивым в её глазах. Но зачем ты это делал? Думал, что это новый способ стать равным отцу? Это верный путь ко дну, а не к вершинам Эдвана. Ты думал, что влюблён, но это ложь — ты глупо поверил в её мысль и следовал ей слишком долго, настолько долго, что ты забыл уже ради чего ты всё это делаешь. Как же глупо, Агеро. — А ответ лежал у тебя всегда под рукой — ты другой лёд, не искристый отблеском молний. Ты чистый холод, своевольный и не огранённый, неподвластный никому. И ты мог стать Эдвану равным, поверь ты в себя хоть немножко. В свою исключительность. То, что ты его сын, не делает тебя его стопроцентной копией. Именно поэтому тебе эта сила так была ненавистна, но в глубине души невозможно обожаема — потому что она твоя — такая исключительная и самобытная. Но ты так и не узнал этого из-за этой девчонки. Ты забыл, что ты есть Кун Агеро Агнис, равный Эдвану Куну. — А потом появился этот странный парень, Баам. И ты ещё сильнее стал прятать меня от него. Новая игра в героя, которая загоняла тебя лишь в тупик. И тебе больно до отчаянного крика — всё ещё пытаешься выживать, потому что это красиво — но не даёшь возможности мне утешить тебя и залечить уставшую от игр душу. Раскрой свои поломанные крылья — ветер их залечит, Агеро. Но он всё дальше пропадал в непроглядной тьме, заключённый в собственный неповторимый лёд. И было ему ужасно больно, ведь он забыл что-то очень важное, не давая и малейшего шанса себе на спасение.