How do you wake up from a nightmare if you’re not asleep?

      Сердце Хёнджина бешено колотилось, оно не могло успокоиться вот уже пять мучительных минут, пока Хван умирал от отдышки. Такое случалось часто: парень долго не может заснуть, а потом посреди ночи резко поднимается из-за кошмара. У него всегда было хорошее воображение, поэтому даже после пробуждения он видел в комнате размытые картины тех снов. Кошмар никогда не хотел отпускать его быстро. Он видел, как небольшие золотые рыбки плавают по его комнате, оставляя за собой быстро рассеивающиеся дорожки света. Хёнджин не видит в их успокоения — он помнит, что ему снилось, и прекрасно знает, что скрывается за этим светом.       Парень потирает глаза и мифические образы покидают его комнату. Разноцветные узоры тоже сходят, давая глазам сфокусироваться на электронных часах, стоящих на тумбочке, и увидеть 4:39 утра. Сердце Хвана потихоньку набирает нужный ритм, успокаиваясь, но дыхание всё так же не ровное. Хёнджину надо выпить воды.       К сожалению, парень не обзавёлся привычкой ставить воду в комнате, поэтому каждый раз надо идти на кухню, борясь с холодным паркетом и лёгким сквозняком из открытых окон. Парень не любитель холода и может пожертвовать свежим воздухом. Но единственное, что он не может себе позволить — это, чтобы второй жилец этого дома покинул его из-за невозможности дышать.       Хван жил не один: с его лучшим другом. С Чаном они съехались ещё на первом курсе. Тогда им нужна была квартира и снимать вдвоём было намного дешевле. Сейчас, когда они почти заканчивают четвёртый год, аргументы не поменялись, хоть сейчас они работают и вполне могут позволить себе жильё отдельно — друзья уже привыкли жить вместе. Единственное, что поменялось — квартира с первого курса. Сейчас они переехали в трёхкомнатный дом в чуть лучшем районе Киото. Хёнджин часто думал, что, если бы они остались на старом месте, то проблем со сном не было: комната была хоть и большая, но одна. Их кровати стояли рядом, и Хван всегда засыпал под спокойное дыхание Бана.       Сейчас они немного отдалились. У каждого своя комната и из-за работы видятся только на парах, которые не всегда добросовестно посещают. Второе место встречи: такие ночные прогулки по дому.       Когда наливал себе воду из стеклянного кувшина, Хёнджин рассмотрел через прозрачную дверь, выходящую на террасу, Чана, сидящего на небольшом ступенчатом пороге. Тот курил сигарету, не подозревая о наблюдателе. Даже через эту дверь Хван почувствовал тоску парня. Он не знал, чем она была вызвана — тот не рассказывает Хёнджину почти ничего вот уже пару месяцев.       Парень пошёл в гостиную, где на диване был оставлен плед. Хван не знал, насколько Бан не будет против его общества, но замёрзнуть он ему не даст.       Подходит со спины и опускает плед на плечи. Когда хочет уйти чувствует на своём запястье нежные пальцы. Сосед не сильно сжимает, ощущение будто на твоём запястье браслет на несколько размеров больше и такой же холодный. Руки Чана словно из металла: Хёнджин догадался, что тот явно уже давно сидит на улице. Сейчас в Киото поздняя весна, плавно перетекающая в нежный июнь, но ночи такие же холодные, как и осенью.       — Не уходи, — Бан долго молчал, поэтому фраза получилась хриплой.        Хван опускается на соседнее место. Пространства не так много, поэтому их плечи и колени соприкасаются. Холодный Чан и очень тёплый Хёнджин. Хван на секунду дотрагивается лбом до его плеча, пока Бан кутает и его в плед.       — Пожалуйста, согревайся быстрее, — шёпотом произносит Хёнджин.       Такой Чан вызывает не самые приятные ассоциации, возвращая Хвана в его комнату десять минут назад, поэтому парень жмётся к соседу сильнее, даря ему своё тепло.       — Опять кошмары? — получает в ответ кивок. — Как ты можешь страдать от бессонницы и кошмаров одновременно?       Он понимает, что не получит на это ответ, ведь откуда Хёнджин может знать, что с ним не так?       — Почему ты не спишь? — вместо этого говорит Хван.       — Слишком много мыслей.       Хёнджин ощущает внутреннюю борьбу, когда хочет спросить, о чём он думает. Какой силой обладают эти мысли, что способны отогнать сон у уставшего человека? Наверняка они что-то значат для Бана. А Хван? Он что-то значит для него?       — Ты хочешь разъехаться? — осмеливается предположить Хёнджин, хоть и боится ответа парня намного сильнее, чем своих кошмаров.       —Мои желания совсем другие, — Чан не стал спрашивать друга о том же: почувствовал того волнение, получив ответ на свой вопрос.       Опять он задаёт такие вопросы, которые вытесняют Хвана из собственных принципов не лезть людям в голову.       — Я могу что-нибудь сделать для тебя?       — Я не могу требовать от тебя больше, чем ты можешь мне дать.       — Думаешь, я не способен на это? — Чан тушит бычок и выбрасывает его в пепельницу рядом. — Наверное, поэтому ты стал меньше со мной разговаривать, — Хёнджин говорит всё шёпотом, обняв колени руками, даже не глядя на Бана.       Чан нахмурился собственным мыслям.       — Тебя всегда много в моих мыслях, видимо, из-за этого я не заметил нашего молчания.       Это то, о чём он думает? Хван не понимает: точно ли это ответ на его вопрос о мыслях друга?       — И какой я в твоих мыслях?       Бан посмотрел на парня.       — Такой, каким и был всегда, — Чан посмотрел на небо: солнце всходило рано, поэтому сейчас он мог наблюдать, как светило тушит звёзды. Теперь он не может ждать, пока одна из них взорвётся, подарив Бану возможность загадать желание. Оно всегда одно и то же. — Невероятным.       — Не надо, — их разговоры всегда ведут в странное русло.       Хёнджин давно перестал видеть смысл в словах парня. Он просто принимает это за особую заботу. Раньше у него были надежды, но все они разбились об реальность.       — Что тебе снилось, Джинни?       Зачем ему надо было это напоминать? Почему он хочет, чтобы Хван проговорил это вслух?       — Ты.       — Я — кошмар?       — Ты тонешь, — дрожащим голосом признаётся парень. — И я никак не могу тебя спасти, — чувствует, как только успокоенное сердце, снова начинает ускоряться.       — Я умею плавать.       — Знаю, — чуть помолчав решает признаться: — Я не умею, поэтому никак не могу решиться зайти на глубину, куда ты случайно заплыл.       Чан находит под пледом ладонь Хвана и переплетает их пальцы. Он хочет успокоить друга, показать, что сейчас всё хорошо.       — Я могу тебя научить. У нас скоро каникулы, и я собирался брать отпуск на работе.       Хёнджин смотрит на него, а потом опускает голову ему на плечи.       — Научи меня плавать прямо сейчас, — говорит, но это больше похоже на обычное шевеление губ, нежели на шёпот.       Посидев так немного, Бан решает встать, и, протянув руку другу, поднимает и его. Чан не отпускает руку Хвана, поэтому не даёт ему свернуть в свою комнату. Он ведёт парня в свою. Хёнджин не задаёт вопросов.       — Давай поспим здесь. Я смогу охранять твой сон.       — Ты не должен тесниться из-за меня.       — Я хочу.       Их препирательства выглядят смешно, потому что у них обоих большие кровати. Место для двоих вполне достаточно, но парни всё равно пытаются лечь как можно ближе, словно, они сами поверили, что кровать и правда для одного.       Они смотрят в глаза друг другу. Бан гладил его по волосам, заправляя прядь за ухо.       — Такой красивый, — Хван видит блеск в его глазах. — Что ты имел ввиду, когда просил научить плавать? — всё-таки услышал.       Хёнджин пододвигается ещё ближе, чтобы их лбы соприкасались. Парни лежали с закрытыми глазами. Не спали — делились мыслями. Каждый хотел, чтобы другой понял всё без слов.       Чан немного отстраняется, он не может не смотреть Хвану в глаза, когда в тех читается уязвимая нежность, предназначенная лишь ему.       — Не считай меня ненормальным, — осмеливается Хёнджин.       — Никогда.       — Я не хочу, чтобы у тебя был кто-то кроме меня. Моё сердце разорвётся, если я узнаю, что кому-то ты рассказал причины своей печали, а меня оставил в той воде.       — Я никому не признавался, — Бан играет с волосами соседа, пропуская их через пальцы. — Сказать вслух о том, что я влюблён в тебя — слишком тяжело.       Хван замер. Глаза начали немного резать — он не замечал, что совсем не моргал.       — Я думаю о тебе так давно, что мысли просто превратились в привычку, не нуждающуюся в озвучивании, — решает выложить все карты на стол. — Если тебе неп…       Хёнджин затыкает его, прижимаясь губами к его. Он не торопится начинать двигаться. Хочет переждать, пока исчезнут эти яркие звёзды перед глазами, а сердце хотя бы раз за ночь успокоится. Но, видимо, не стоит ждать последнего. Чан не торопит его. Он ждал этого несколько лет, сможет выдержать ещё пару секунд. И всё получается: Хван медленно на пробу начинает накрывать поцелуями сначала верхнюю губу, а затем нижнюю. У обоих они очень мягкие. Хёнджин не понимает, как Чан, столько просидев на холоде, не обветрил губы? Видимо сейчас он старается думать обо всём, лишь бы только не осознавать в полной мере то, что прямо сейчас он целует своего лучшего друга — человека, на которого он нежно смотрит вот уже четыре года. Человека, которого, как он думал, он никогда не сможет сделать своим. Он думал, что они не могут разъехаться и отпустить друг друга из-за странной привязанности, но они просто мучали один одного недосказанностью и собственными предубеждениями.       Чан кладёт руку на талию Хвана, обнимая его и даря такие же нежные поцелуи. Тогда до Хёнджина и приходит резкое осознание происходящего. Понимает, насколько этот момент желанный, но такой успокаивающий. Внутри парня растекается нечто тёплое, словно ромашковый чай с мятой, который полностью приводит его в спокойное состояние. Он и не замечал до этого, насколько тревожно Хван себя ощущал. Теперь всё будет хорошо. Теперь всё точно на своих местах. Под утро, нацеловавшись, Хёнджин, как и раньше засыпает под дыхание Чана, пока тот гладит его волосы и обнимает, защищая от солнечного света, стремящегося освятить новую любовь.

Тем теплом на повторе

Любил и любить буду

Тебя — предел моих фантазий.