гортензии и белые хризантемы

По долгу службы улыбчивый Серёжа не верил в любовь по судьбе. Как и не верил в неё ещё с детства. Одно только упоминание выкашливания цветов заставляло передёргивать плечами, а уж видеть это и вовсе было противно, хотя все ждали 16 лет, чтобы узнать друг о друге как можно скорее. Это раздражало. Когда капитан увидел такого же яркого мальчишку в странной одежде у бочки с квасом, ему показалось, что он на секунду ощутил что-то. Что-то приятное. И он уже хотел было улыбнуться, а улыбнуться так и не вышло. Это только в 95м, увидев малютку Пашку на руках у матери и радостного отца рядом, он понял, что всё только должно случиться. Понял. И стал ждать, изредка появляясь поблизости от парнишки, потому что надо беречь. Вот только он не ожидал, что когда Вершинину настанет 16, он начнёт выкашливать цветы. Ладно бы, если б цветы были какими-то чужими. Это были белые хризантемы. Единственные цветы, которые Сергей действительно любил, цепляясь за их значение. Потому что означают они правду и ничего кроме правды. Это подкупает. Следующим по счёту ударом стали цветы из собственного горла. И боже, это гортензии. Костенко бы рассмеялся, да не хотелось бы вызывать очередной приступ кашля. Скромность, ага. Искренность, как же. А после случайной встречи в городе всё прекратилось. Дышать стало легче. Думать стало проще. Боль отпустила. Однако, отталкивать от себя подростка расхотелось. Мужчина рассмотрел в нём и утончённость, и изящество, и скромность (от чего захотелось долго фыркать). А Вершинин и вовсе доволен. Ему давно снился образ статного собранного мужчины, держащего в руках те самые белые хризантемы. А что может быть лучше, чем сбывшийся сон?